Отель Бертрам

4. Будильник прозвенел в 6.45. Хазан спохватилась, испуганно присев на кровати. Снились кошмары. Чьи-то руки грубо распинали у стены, душили, рвали на ней одежду… чьи-то губы нежно целовали, лаская языком… везде! Похоже, это были разные люди. Или такой разный… один? Она ловко спрыгнула на холодный пол, поежилась от неприятных ощущений, и найдя тапки под столиком, подошла к окну. На том же месте работал Он. Чамкыран знала, что снова увидит его. Сегодня Эгемен упражнялся уже лопатой. Он не останавливался ни на минуту, монотонно, точно и правильно делая своё дело. Слаженность движений завораживала… а память в точности до секунды воссоздала их вчерашнее прощание, вернее… то, что было перед ним. Девушка под странным гипнозом поднесла пальцы к губам, обильно облизала их и опустила в трусики. Удобно определив правое колено на кресло, она не сводила глаз с мужской фигуры на дорожке и рисовала плавные узоры на клиторе. Постепенно прохлада сменилась на жар внизу живота, Хазан помогала себе бёдрами, тихо скулила… и вот глаза уже подкатились в подступающем блаженстве. Отчётливо слыша собственные влажные звуки, она наконец содрогнулась и свела ноги. Ему бы польстила такая картина. Рука осталась на промежности, а подбородок в беспамятстве приник к груди, закутав лицо в густоту прядей. Спустя минуту она вернулась к Эгемену и от неожиданности тут же дёрнулась в сторону. Дворник смотрел на её окно. И во вселенной её воображения, сквозь полупрозрачные тюли — улыбался. Блять… Всё таки он заставил её кончить. «Его нельзя упустить», подумала Хазан. И натянув на себя первое, что попалось, побежала вниз. «Уникальный Бертрам» или как он там вчера сказал… Хамам, лавка деда, чай и марципаны. Что-то в этих словах было… вроде и телячьи нежности, но отдавало уютом. Через два дня она исчезнет отсюда навсегда, но ассоциации останутся с ней на всю жизнь. Следя за Ягызом, девушка выглядывала из-за угла Бертрама, как мелкая домушница, и топталась с ноги на ногу. Куда он пойдёт? Чистить улицы и есть его работа? Оригинальное прикрытие, сказать нечего. Сути дела это конечно не меняло, но насколько же чувство похмелья уступило бабскому любопытству, что Чамкыран удосужилась завести будильник. И действительно, очистив дорожку от снега в знакомом флиссовом костюме, мужчина взял лопату, тележку и тронулся в сторону рядом стоящего громадного дома. Забор вокруг него возвышался так высоко, что виднелись только мансарда из бруса, верхушки плотно посаженных ёлок и скатная крыша. Пару манипуляций с пультом и ворота откатились, а дворник спокойно вошёл внутрь. Пальцы и стопы околели, Хазан практически прыгала на месте… Пришлось достать пачку сигарет. Она завязала с синтетикой и никотином год назад, но дежурная всегда имелась в кармане. Вот для таких случаев. Спустя ещё полчаса из особняка выехал чёрный тонированный Хаммер. Брюнетка продолжала быстро затягиваться, сгорая от интереса, но тут машина развернулась в сторону Бертрама. Сука… — Хазан! — у самого входа в отель её окликнули со спины. Окурок безжалостно полетел в сугроб, девушка остановилась, дым шёл носом. — Да? — Надеюсь, меня дожидаешься? — стекло уже плавно опустилось и в окошке красовался Эгемен. — С чего бы? — Ну спроси, спроси. — улыбался он. — Что спросить? — О том, что мучает тебя уже сутки. — Что-то забыл в Бертраме? Или марципанов захотелось? — Чамкыран не велась на провокации. — Нет. У меня для тебя есть подарок. — Ты никак ухаживать за мной решил? — В каком-то роде. — Зачем? — Из тщеславия. К нам так редко приезжают стамбульские шпионки. — молодой человек вышел с авто. Он как-бы шутил, но нет. Оба это понимали. Уложенные гелем волосы на морозе блестели и мерцали инеем. Высокий и статный, в чёрном… на фоне заснеженных холмов и тучного неба его синие глаза искажались с цвет ультрамарина, синего золота. Ему шёл холод! Вершина Паландокена сзади завершала исключительный пейзаж. Ягыз прищурился. Белоснежные зубы напоминали безжалостные волчьи клыки. Точно. Именно они утром во сне кусали ей шею. Затем он не торопясь проводил её в холл. Вокруг суетились экономки, официанты, швейцар. Бертрам ожил и наполнился постояльцами. Видимо только предвзятая гостья из Стамбула лишний не покидала пределов своей комнаты, ибо утром в мягких плюшевых креслах местного кафе сидело тьма народу за чашкой чая или кофе. Серебряные подносы, чайники, фарфор и запахи вкусностей… Убийственно мило. Чамкыран ощущала себя грязной шлюхой среди этой мишуры. Впервые ей было..... не плевать. — Прости, утром не могу пригласить тебя в номер. — девушка намеренно заканчивала разговор, демонстрируя равнодушие. На самом деле она вспомнила, что не убрала битое стекло. — Это дурной тон, даже для такой провинциалки как я. — Что ж… Тогда вот мой подарок. — и он протянул ей пакет, который нёс с собой с машины. — Вчера, когда я уходил, мне показалось в номере разбился один стакан. Хазан, раскрыв упаковку, убедилась, что там и в правду фужер для виски. — Спасибо. Но вот незадача, вчера я ненадобностью разбила и второй. — Всё таки хулиганила без меня? «Всё таки кончила без меня?» скорее имел ввиду Эгемен. Несколько секунд мужчина и женщина просто смотрели друг на друга, метая свои немые послания. Она заметно расстроилась и потухла. Он вежливо наблюдал. Ровно в этот момент на горизонте появилась распорядительница отеля. Пожилая ханым в очках. — Госпожа Гизем, доброе утро. В вашем номере прибрали и затопили камин. Завтрак будет готов через пятнадцать минут. — та добродушно обратилась именно к Хазан. — Господин Эгемен, и вам здравствуйте! — слегка поклонилась она и пошла дальше. Её ресницы вздрогнули, его — не шевельнулись. Замерзшие льдинки во взгляде Эгемена смеялись. Рот крепко смыкался. Он не был удивлён ни на грамм. Брюнетка приняла удар, потухла окончательно и сузила губы… мол… «Ну и? Как теперь?» — Стало быть, госпожа Хазан… — колкая насмешка добила сверху, — вечером я заеду за вами. — Куда мы поедем? — Как минимум туда, где есть два стакана. — Но можно пить и из горла? — она не унималась. — Нельзя. Никак нельзя. Провинциальная суеверность. Тогда мы узнаем о друг друге всё… а наша игра ещё не закончилась. — он немного помолчал и добавил. — Тебе ведь понравилось? — Во сколько? — В 7. Хазан вернулась в комнату раздражённой. Дворник больше не дворник. Антураж таинственности улетучился. Омерзительности от себя — удвоился. Почему её послали на дело, не раскрыв при этом никаких подробностей? Может потому, что мастурбация в окне не предполагалась по первоначальной задумке. Деньги. Предложение. Бизнес. Она имела право дать ему вдобавок, но не отдаться. Сегодня в семь. Час пик. Девушка боялась находится с ним на его территории и обьяснения этому не было. Отель Бертрам идеально подходил. Но Ягыз начал диктовать правила практически сразу, еще когда в его руках был лом. Чёрт… Подняв трубку старого телефона, Чамкыран набрала десять цифр. Звонить по мобильному строго запретили. — Алё. Я нашла его..... Да. Хорошо. Она устало забралась под одеяло. Всё же постель пришлась ей по вкусу, спать было удобно. Взбила подушки, прислонила их к спинке и ещё раз оглядела обои в вензелях… Казалось, если взять сейчас в руки спицы, то к ней возможно вернётся девственность. «Только он не согласится», вдруг подумала Хазан. Мысли сменяли одна другую. «Он не такой. Блять… да какой же он?» **** Собрав всё необходимое в сумочку, собрав себя от кончиков волос и до носков сапог, молодая красотка стояла у входа в отель. Она ждала, что подьедет автомобиль. Но из-за угла пешком появился Эгемен, в куртке и с шарфом на шее. — Мы будем гулять по Эрзуруму? — По Паландокену. — Твою ж мать. Прости, тогда мне нужна шапка. — Готов спорить, что у тебя нету шапки, даже дома. — заулыбался он. — Я сегодня тоже собираюсь выпить, а за руль пьяный я не сажусь. — Нееет, я на такое не подпишусь. Минус восемь. — Боже мой, ты невыносима. Мы вызовем машину. А пока — на, держи. — Ягыз снял шарф, обмотал им шею Хазан по самые уши и протянул огромные мужские перчатки. — И как только ты собиралась, едя сюда… — бубнел мужчина, набирая номер. — У тебя есть водитель? — она пробивала почву. — Нет. Откуда у дворника водитель. — кивнул он в ответ. — Откуда у дворника такой дом? — У меня и слуг нет. И готовлю я сам. На этом, считаю, тему можно закрыть. Чамкыран поджала рот. Она думала, что он тоже спросит её о чём-нибудь… Ну хотя бы о её настоящем имени и кто на самом деле врёт — она или документы? Но нет. Рядом затормозило такси, а через пять километров их высадили у подножья горы. — Нам туда, — махнул он в сторону дальних светящийся фонариков. — Продолжим? — О чём хочешь поговорить? — О любви конечно. — похоже, Хазан флиртовала. — Странная субстанция — любовь… Эгемен делал размеренные шаги и о чем-то размышлял, или вспоминал? Ботинки утопали в пушистости снега, руки прятались в карманах. Она всё время краешком глаза рассматривала его и никак не могла сопоставить этот образ с тем безжалостным, что ей нарисовали в Стамбуле. — Любовь. — продолжил Ягыз. — Итак. Ты — однолюб. Девушка тихонько рассмеялась. — В твоей жизни была одна чистая взаимная любовь… Ты сама. Уже лет в четырнадцать ты точно знала, что твой городишка не для тебя и берегла себя для другой жизни. Хорошей жизни. Впрочем… был одноклассник или сосед, влюблённый в тебя до одури. Наверняка неплохая партия, по меркам провинции. — Конечно, папа прокурор, мать — главврач. — поддакнула она. — Ты вытирала об него ноги! Издевалась как могла, тренируя девичье обаяние и чары. Ночью после выпускного бала — отдалась ему. То ли из интереса, то ли из жалости. И до самого утра повторяла за ним клятвы вечной любви. Хотя точно знала, что утром уедешь и вы не увидитесь больше ни ко гда. — Так-так. А потом? — Хазан кутала нос в шарф, а шею в воротник… и любовалась. Ягыз смотрел прямо перед собой. — Потом? Большой город, пролив, Стамбул. В институт ты не поступила, пошла работать сначала в ресторан, после — в клуб. Местный крутой завсегдатай, кстати в которого ты недолго была влюблена, научил тебя в постели всему и впервые дал попробовать кокаин. Потом бросил. Ты даже страдала. Ну а потом нашёлся богатенький бизнесмен… что сделал тебе квартиру, машину… и погрузил в свои нехорошие дела. Правда, к любви это не имеет никакого отношения. Взгляд Чамкыран похолодел, помрачнел и даже непогода вокруг не могла скрыть её выражение лица. Рокот морозной наледи под ногами врезался в уши обоим. — Затем случилась самая большая любовная трагедия твоей жизни. Ты разлюбила саму себя. И решилась наконец всё бросить… — Ягыз остановился и пристально заглядывая ей в глаза. — От скуки приехала в глушь, встретила первого встречного… и напридумала в своей голове то, что никогда не сбудется. Никогда. — Неправда. — брюнетка отрезала. — Ты просто боишься в это поверить. И я боюсь. Чёрт возьми… что с ней происходило? Хазан напрочь забыла зачем она тут. И что в сумочке у неё не зеркальце, а пистолет. Ей хотелось, чтобы он её поцеловал. На морозе. В Паландокене. С языком. Эгемен молчал, медленно опускаясь на её губы и возвращаясь обратно. «Никогда. Никогда… никогда меня больше никто не полюбит!» заныло глубоко в груди. Даже убийце она была не нужна. — Ягыыыыз! Дружище! Как я рад тебя видеть! — им помешали очень во время. Скатываться до сентиментальностей означало заведомо проиграть. Низенький, полненький пожилой мужчина, радушно встретил их у маленькой хижины, полностью увешенной гирляндами. Оказывается они уже прибыли на место. Ветер ревел сильнее, чем в городе, вьюга усилилась, и хотя Паландокен только начинал возвышаться впереди — заметно ощущалось, что они в горах. Где безлюдно, бушует природа, а посреди шума — умиротворенно тихо. — Керем бей, моё почтение. Познакомься, это Хазан-ханым. — Как я рад видеть тебя с такой очаровательной спутницей! Всё готово, как ты и просил. — и он указал на домик. — А где же курорт? Горнолыжный курорт? Разве он не здесь? — вертела головой спутница. — О, это с другой стороны, Хазан-ханым. Сейчас вы находитесь как раз на нетронутом клочке склона. Ну… почти нетронутом. Южнее протекает река Аракс, отсюда ветер. Внизу Эрзурум, а дальше — только заснеженная вершина. Там наслаждаются видами и экстримом туристы. Ягыз построил этот комплекс три года назад и спас наш город от нищеты. Теперь мы популярны. Я управляющий, Керем Чадоглу. — он подал ей руку, — Или… госпожа — не туристка? — Нет. Я… — Хазан скорее гостья. — вмешался Ягыз. — Она… моя девушка. — Конечно, конечно… простите. — мужичок с усами поймал неловкость. — Наш Ягыз — главная достопримечательность Эрзурума! Самый благородный человек на свете! — он приобнял парня и пригласил парочку во внутрь. Очевидно, что Эгемен сам не ожидал откровений старого друга и выдал фразу о девушке на автопилоте, избегая лишних расспросов. Чамкыран снова, сглотнув, почувствовала себя плавающей в помоях… да, окруженной вензелями и бархатом, но падшей и замаранной. Блять. Услышанное не укладвыалось в ямки её мозговых извилин. Эти люди словно сошли с другой планеты. Толстенький дедуля увлечённо показывал интерьер — комнатка из свежего бруса, настенное ружье, шкура на полу, накрытый на двоих винный столик на коротких ножках, камин, дрова. До безумия прилично, до тошноты… красиво. А человек, которого она искала, вовсе не делал вид, что живёт особенной жизнью… он был особенным! Порядочным, умным добрым… уважаемым обществом и друзьями. Он нежно приобнимал её плечи и воспитанно помогал снять пальто… Где производная сломалась? Разве не за хладнокровным преступником она приехала?! — Присаживайся. Хазан и не заметила, как они остались одни. Лицо вновь осунулось от беспокойства и тоски. — Что с тобой? — Ягыз уселся у столика и кивнул. «Пора? Мы ведь даже не доиграли…» Её рука машинально полезла к карману сумочки, глаза завороженно оставались на нём. Излучая жестокость. Или страх?.. Или безысходность. — Потом. Не торопись. — оборвал он. — Так на чём мы остановились? — и спокойно добавил. Ладони ослабли, поднялись выше и поправили волосы. Свободный вазянный свитер с широким горлом идеально вписывался в антураж домика. Эгемен, тоже одетый в домашнее, открыл вино. — На любви. — она присела. — Моя очередь. — Давай. — Любовь… любовь. Такая разная. А называется один словом… — ножка бокала прокручивалась у неё между пальцев. — Ты так и не решился после школы поцеловать ни одну девушку. Боялся, что это будет не так романтично, как в книгах. А главное, непременно хотел, чтобы первая — стала твоей женой. Любимой, а не проходящей. Во время похабных студенческих разговоров, постоянно отмалчивался, или… вот так загадочно улыбался, как сейчас. А затем ты встретил Её. Тихую, правильную, близорукую сокурсницу. Вы скоро поженились и были очень счастливы в своём маленьком мире. И тебе не нужны были другие женщины. Хотя она и через два года после свадьбы просила выключить свет и мило краснела от слова «трахаться». Ягыз сделал глоток, и под её слова скрупулезно разглядывал как вино, обволакивающее фужер изнутри, стекает по стенкам. — Но она почему-то ушла от тебя. Оставила. И ты страдал. Однажды привёл домой яркую блондинку, до ночи пил с ней и она сделала тебе минет прямо в кресле. Ты трахал её до утра. А когда остался один — кричал… потому что не с той, не с ней. После были ещё женщины. Правда… к любви это не имеет никакого отношения! — на последней фразе Чамкыран пригубила вино. Они выпили не чокаясь и без тоста. — Угадала? — Почти. — Я хорошая ученица. Поленья трещали в камине, как и прошлым вечером в Бертраме. Там всё начиналось брутальней. Сейчас что-то изменилось. Закусывать не хотелось. С такой душой приготовленные угощения наверняка останутся не притронутыми. Эгемен отодвинул столик в сторону, поднялся и протянул ей руку. — Потанцуем? — Без музыки? Когда пальцы утонули в мякоти его ладони, молодой человек уверенно потянул её на себя. Слишком близко, деля один воздух… они легко прислонились к друг другу, подбородком до виска, и неспешно зашагали. Хазан закрыла глаза, сложив руки на крепких предплечьях. Она на его территории — что было крайне опасно. Она в его объятиях — что было прекрасно. Ведь есть ещё один день… последний… завтра! — Ты хотела вчера меня соблазнить? — тихо заговорил Ягыз. — И сегодня хочу. — не видя, но чувствуя тело, внимая голос, девушка млела. — Я уже соблазнён. И ты тоже. Стоит ли всё портить? — Я хочу. — прошептала она, будто в бреду. Губы потянулись до колючей шеи, краешка уха, опаляя горячим дыханием и поцелуями. Он вдавил хрупкую фигуру в себя и впитывал на ощупь шоколадные волосы. Чамкыран уже готова была застонать от предвкушения, как вдруг услышала: — Как тебя зовут на самом деле? Ресницы распахнулись… Она отшатнулась, чтобы встретиться с ним во взгляде. — Хазан. — еле слышно прозвучало. Он стоял словно статуя, по-мужски похотливо, еле заметно растягиваясь в улыбке. Хазан стало не по себе. Сумочка всё ещё висела у неё на плече и она почувствовала как Эгемен прикоснулся к её сейфу, убивая молчанием и всепонимающими синими глазами. Испуг исказил красивое личико. Она сделала шаг назад. — Ты меня боишься? Ты же хотела этого. Мужчина как и прежде держался непробиваемо. Но выглядел холодно, устрашающе, враждебно! Он грубо обездвижил огорошенную жертву. — Довольно. Зачем ты сюда приехала? Говори.