***
Поначалу казалось, что жизнь в Чёрных водах остановилась вовсе. Не танцевали перед штормами, поднимая в воздух фонтаны воды, костяные драконы, мирно свернувшись огромными калачиками на мелководье. Не покусывали ласково опущенную в воду ладонь белые рыбки. Да и штормы будто бы совершенно покинули это место: за все те три дня, что он провёл у постели заснувшего демона, не было ни одного. Ши Уду начал беспокоиться. Как-то, ещё будучи ребёнком, Ши Цинсюань проникся его рассказами о медведях и на всю жизнь запомнил, что зимой эти огромные величественные звери впадают в спячку, чтобы пережить холода и голод. А потом, познакомившись с Хэ Сюанем, называл его только так — по ночам демона было совершенно не добудиться, даже если греметь у него над ухом всеми колоколами Небесной Столицы вместе взятыми. Они не проверяли, просто однажды ночью вознёсся какой-то новый бог и все, кто уже мирно лёг спать в своих дворцах, вскочили в пару секунд. А тогдашний «Повелитель Земли» только поморщился и перевернулся на другой бок. С тех пор его здоровому сну завидовали все без исключения. А вот нынешний сон здоровым уж никак не назовёшь. Демон — Ши Уду уже попробовал — не реагировал ни на что, будто и в самом деле распрощавшись с остатками своей жизни, какими-то крохотными искрами ещё теплящейся где-то у него внутри. Ни соблазнительный запах свинины в кисло-сладком соусе, ни рассыпчатый белый рис, даже порезанные и аккуратно разложенные на том самом многострадальном блюде фрукты — и те не помогли! Потом Повелитель Вод понемногу опомнился. Нормальный сон или нет — в любом случае, это время лучше проводить не в неудобной позе, кое-как держась на стуле, а всё-таки в мягкой и тёплой кровати. Тело Хэ Сюаня было неестественно лёгким, а ещё — очень холодным. Ши Уду показалось, будто он несёт, баюкая в своих объятиях, ледяную фигурку, пустую изнутри. Ладони, разве что, морозными узорами не покрывались — всего-то отличий. Но Повелитель Вод всё равно как-то иррационально встревожился: не растает ли непревзойдённый в его руках? Он-то сам горячий, как печка, и по ночам часто просыпался, чувствуя, как ищущий тепла демон облеплял его всеми конечностями, будто огромный осьминог. Тревожился он зря. Черновод таять не собирался, как и просыпаться. Ши Уду даже позавидовал ему, невольно залюбовавшись прекрасным спокойным лицом. Во сне у Хэ Сюаня всегда разглаживалась эта вечная морщинка между бровями и расслаблялись поджатые губы, не щурились глаза. Он выглядел умиротворённым и… Беззащитным каким-то. Паника постепенно поднималась в небожителе гигантской волной. А что, если это проклятие? А что, если Хэ Сюань заблудился в лабиринтах сна и ему нужна помощь? А что, если… — Стоп! — не выдержал Ши Уду, обрывая нескончаемый поток тревожных мыслей и поразился эху, мгновенно разлетевшемуся в тишине по всем углам Чёрного дворца, — Чего разнылся! — упрекнул он себя, ещё и ущипнув на всякий случай за руку, чтобы закрепить отрезвляющий эффект. Помогло, — Даже если это проклятие, его надо как-то снять, а не кудахтать наседкой. Много ли пользы от тебя, когда ты сидишь, изводясь почём зря и ровным счётом ничего не делаешь! Повелитель Вод решительно поднялся из-за стола, у которого обосновался три дня назад, на ходу оправил одежды и, выходя из дворца, активировал защитные печати. Его этому сам Черновод научил, в первую же неделю, как Ши Уду обосновался на постоянное место жительства у него во дворце. Говорил: ему будет спокойнее знать, что Ши Уду будет в безопасности даже во время его отлучек. О том, что сам Уду мог расшвырять свору голодных демонов тройкой взмахов веера, они не вспоминали, наслаждаясь той идиллией, которую создали друг для друга. И вот, пожалуйста. Ши Уду запечатывает дворец, чтобы никто не посмел навредить его хозяину, пока Повелитель Вод ищет способ этого самого хозяина разбудить. Небожитель вздохнул. — Линвэнь? — пронеслось во духовным каналам связи, — Ты не слишком занята? Богиня ответила мгновенно: — Что случилось? Я разгребаю документы, но ты же знаешь, это моё обычное состояние. — Да, собственно… Не волнуйся, мне просто нужен доступ к твоему архиву. — Уду, — если бы она была здесь, небожитель может поклясться, богиня одарила бы его самым тяжёлым взглядом из своего арсенала, — Через десять минут у меня перерыв. Жду подробностей и, желательно, в моём дворце. — Линвэнь, ты просто солнце! — Ши Уду выдохнул с облегчением и мгновенно исчез из Чёрных вод.***
Во дворцах богов литературы всегда пахло сандалом, чернилами, изредка пылью и всегда — свежей бумагой. Линвэнь — не исключение — носила с собой саше со стружкой сандалового дерева, постоянно теребя его в руках. Приятный запах успокаивал. Это признавали даже Пэй Мин с Ши Уду. — Что у тебя стряслось? — подняла глаза от ровного ряда иероглифов богиня, — В прошлый раз, когда ты попросил меня пустить тебя в архив, появился непревзойдённый князь демонов. Тебе одного мало, я правильно понимаю? Повелитель Вод только фыркнул, прикрыв губы веером. — Нет, драгоценная сестрица, одного мне как раз достаточно. Но он спит. Дворец на мгновение замолк. — Чего? — отмерла Линвэнь. — Спит. И не просыпается уже четвёртые сутки. Поэтому мне надо в твой архив, вдруг это проклятие какое-то или ещё чего. Хоть буду знать, что делать. Богиня посмотрела на него сложным взглядом, позвала ключника. Отсчитала нужную связку, выудив из неё неприметный, похожий больше на странную отмычку, инструмент, и протянула Повелителю Вод. — Двенадцатый коридор, пятая секция справа, там четыре стеллажа. Всё что есть о проклятиях — только там. Удачи. Перерывы у богини литературы, на которую свалили абсолютно всю небесную бюрократию, были на редкость короткими.***
В бесконечных коридорах дворца Линвэнь Ши Уду, ожидаемо, потерялся. Пришлось вернуться обратно и, вспоминая все инструкции драгоценной сестрицы, попробовать снова отыскать нужное место. В конце концов богиня, изрядно этим развлечённая, всё-таки заставила одного из своих младших помощников проводить Уду к той самой загадочной «пятой секции справа». Когда Повелитель Вод увидел высоту тех самых четырёх стеллажей, он мысленно распрощался со своим, только-только наладившимся сном, прогулками на свежем воздухе, катаниями на костяных драконах… Но всё же храбро бросился на штурм старинных свитков о проклятиях. Обнадёживало то, что первые две громадины, уходящие под самый потолок, подписывались как: «Действующие исключительно на людей», а третья табличка заменяла слово «людей» на «небожителей». Ну, с этим уже можно было работать. Паника, видимо испуганная монотонной бумажной работой, понемногу начала отступать. Но к ожидаемым результатам не привела: буквально каждый из документов считал своим первостепенным долгом напомнить Ши Уду, что именно это проклятие — совершенно смертельное и неизлечимое. И даже прах рассыплется, как только демон, какой бы силы он не был, попадёт под его действие. Небожитель только фыркал и искоса поглядывал в карманное зеркало на коронку, удерживающую его сложную причёску, чтобы убедиться, что с дымчатым камнем, венчающим композицию, всё в полном порядке. На то, чтобы полностью просмотреть этот огромный стеллаж, у него ушло два дня. За это время он полностью пропитался запахом сандала, впервые в жизни почувствовал, как на самом деле неприятна боль в затёкшей шее и куда как лучше стал понимать Линвэнь, отпуск по которой уже не плакал, а рыдал в три ручья, бившись в конвульсиях. И всё равно это ничего ему не дало. Ни одного упоминания о волшебном сне, никаких подсказок о том, как из этого сна можно вывести. Народная фантазия годилась только на придумывание изощрённых способов умереть, сойти с ума, превратиться в бесплотного призрака или статую, вынужденную отвечать на любой вопрос в течение полувека… Ши Уду передёрнул плечами, поёжившись. Нет, это определённо ему не подходило.***
Следующим ему на ум пришёл, как ни странно, брат. Ши Цинсюань, помимо того, что профессионально рассказывал истории, очень любил их слушать и знал очень много интересного практически о любом существе в мире. По большей части, конечно, сказочного. Надежды это не убило. — Гэ! — Цинсюань обрадованно вскочил из-за стола, едва не пролив в очередной раз персиковое вино на свои одежды, — Что с тобой случилось? Проблеск мысли в потерянном от чтения свитков в течение двух суток взгляде подсказал младшему Ши, что случилось что-то действительно из ряда вон выходящее. Но рассказать об этом Уду ему при всём желании сейчас не сможет. Поэтому, оперативно заставив помощников натащить тёплой воды в купальни, Цинсюань сопроводил брата к ним и благополучно принялся за подготовку обеда. Решение оказалось верным: Уду немного ожил, перестав выглядеть мёртвой рыбиной, проявил кое-какой интерес к еде и наконец начал отвечать на задаваемые ему вопросы. — Так что стряслось? — подливая брату вина, повторил Цинсюань. — Я не могу разбудить Хэ Сюаня, — пожаловался, чуть не плача от количества выпитого, Повелитель Вод, — Он… Он усну-ул! А я за него волнуюсь! Сбегал к Линвэнь на пару дней, о проклятиях читать, так ведь не помогло-о-о! — Тяжёлый случай, — пробормотал себе под нос Цинсюань. Здесь его знания как по волшебству заканчивались, потому что после каждой попойки с Хэ-сюном он ровным счётом ничего не помнил из их разговоров. А если что-то и задерживалось в его светлой голове, то ненадолго: похмелье — вещь страшная даже для небожителей. — Цинсюань! — снова посмотрел на него брат, — Ну что мне делать? — М… — замялся тот, — Я не знаю! — Как не знаешь?! А кто знает?! — Может быть, Градоначальник Хуа? Они, вроде, с Хэ-сюном давно были знакомы… Наверняка он помнит, что делать в таких случаях. Ши Уду расцвёл. — Ты просто солнышко, Цинсюань! И исчез.***
К тому моменту, как Повелитель Вод добрался до ворот Призрачного города, он окончательно протрезвел и даже решил, что может пройти через рынок, чтобы присмотреть подарки своему демону. Ну так. На годовщину. Вполне ожидаемо, подарки оказались дорогими и очень красивыми, поэтому до резиденции Хуа Чэна он добрался нескоро и с весьма полегчавшим кошельком. Проблемой это, конечно не было. Да и везением можно было считать то, что у Градоначальника Хуа не оказалось совершенно никаких срочных дел, когда пришёл Ши Уду. Наверное, связано это было с тем, что проценты, оставшиеся непогашенными после выплаты долга Хэ Сюаня, в казну Призрачного города он внёс до конца сразу после незабываемого пира в честь Нового года. И с тех пор считался дорогим гостем. — Повелитель Вод, — жутковато, но любезно, улыбнулся ему Хуа Чэн. Его, судя по болезненно изломившимся бровям, мучили ужасные мигрени. И не один день. — Градоначальник, — в ответ улыбнулся Уду, — Не стану отнимать ваше драгоценное время, у меня есть важный вопрос. — С вашей стороны это милосердно, — вновь скривился тот, прикрывая единственный глаз, — Излагайте. — Я не могу разбудить Хэ Сюаня уже около недели. Это проклятие? Если и да, то как его снять? Хуа Чэн в изумлении забыл про головную боль. А потом вспомнил про способ, которым Черновод всегда справлялся с пагубным влиянием Тунлу и про себя усмехнулся. Развлечений у него, в эту неделю, было немного. — Ах, да… Он не сказал вам? Когда-то его умудрилась достать одна заклинательница, у которой были в роду морские чародеи. Ну и прокляла она его, обрекая на мгновенную смерть. Его сил, конечно, хватило на то, чтобы приостановить действие заклятия и заменить его на сон, но… Сами понимаете, случаются рецидивы, — Хуа Чэн нёс откровенную околесицу с самым вдохновенным видом и так старался, что Уду всё-таки не выдержал и поверил ему. А демон между тем продолжал, — И снять это проклятие окончательно, насколько мне известно, способен лишь поцелуй истинной любви. Вы не пробовали, случайно, этот способ? Ши Уду покраснел до корней волос, скомкано поблагодарил демона и исчез. Хуа Чэн долго смеялся. Ещё одним поводом для радости послужило то, что мигрени, вызванные открытием горы, стали сходить на нет.***
— Ну… Я конечно знаю, что это выглядит глупо… — откашлявшись, произнёс в тишине Повелитель Вод, — Но если только так можно снять это проклятие, я обязан попробовать, верно? Он осторожно склонился над всё ещё не подающим признаков жизни Черноводом, бережно обхватил ладонями бледные щёки и, будто боясь потревожить дикого зверя, поцеловал его, даже не заметив поначалу, что демон начал отвечать ему. Что уж тут сказать, для Хэ Сюаня, вышедшего из спячки, такое пробуждение стало весьма приятной неожиданностью.