жена главы «бонтен»

      Он выделялся среди неуклюже двигающейся толпы, как яркое Солнце в окружении безликих планет. Мягкий неоновый свет падал на его стройное тело, что изящно изгибалось в такт музыке. Хрупкие руки скользили по груди, облаченной в полупрозрачную рубашку, и бёдрам, что соблазнительно покачивались из стороны в сторону. Томный взгляд завлекал и восхищал, блестящие в розовом свете глаза были изумительно волшебны. Он смотрел дерзко и уверенно, ни капли не стесняясь и не сомневаясь в своей красоте и великолепии. Не было никого, кто смог бы сравниться с ним, все остальные меркли на его фоне. И он знал об этом; все знали. На пухлых губах, что хотелось бесконечно целовать, расцветала самодовольная ухмылка, стоило ему вновь поймать на себе взгляд, но не очередной чуждый ему — завистливый или похотливый, — а любящий и гордящийся.       Майки неотрывно наблюдал со стороны и запоминал каждое элегантное движение, наслаждаясь танцем своей омеги, что был прекраснее всех остальных — серых и неуклюжих. Желания присоединиться не было совсем, хотелось лишь расслабиться в компании стакана виски и побыть зрителем, вальяжно раскинувшись на диване. — Правда красив настолько, что взгляд оторвать невозможно? — раздражающий с первых секунд голос прозвучал совсем рядом, — Самый симпатичный здесь.       Нарисовавшийся «самоубийца» — мужчина альфа лет тридцати, в нём Майки узнал одного из руководителей мелкой отрасли, что совсем недавно присоединился к его организации, — нагло сел рядом, закинув ногу на ногу, и глянул туда же, куда смотрел Майки, чьё выражение лица осталось неизменным: предстоящий монолог его мало чем интересовал. — Возможно, — безразлично ответил, позволяя «самоубийце» вести разговор дальше. — А Вы не сговорчивы, — усмехнулся тот и продолжил дальше, желая построить диалог, — Тем не менее, этот омежка даже вас, вечно спокойного и холодного, равнодушным не оставил, да? — по-дурацки улыбнулся и сделал глоток напитка, что держал в руках, — Я бы провел с ним одну ночь, такие, как он, на большее и не нужны…       Мужчина мгновенно увлёкся рассказами о том, что думает об этом омеге и что бы сделал с ним. Майки лишь незаинтересованно слушал вполуха, ради забавы позволяя немного помечтать. Говорил он много и грязно, совсем не стесняясь своих фантазий, замолчал лишь тогда, когда обсуждаемый омега не спеша двинулся в их сторону. За пару секунд на лице «самоубийцы» отразилось столько эмоций, сколько Майки не показывал за всю свою жизнь: радость быстро сменилась предвкушением, предвкушение — непониманием, непонимание — удивлением, удивление — осознанием и страхом. — Такемучи, — нежно обратился Майки к омеге, что уверенно сел на его колени, и смазано поцеловал в щеку, пальцами нежно касаясь шрама от метки на шее, — Устал? — Немного, — ответил тот и, увидев побледневшего мужчину рядом, что нервно тёр ладони друг о друга, спросил: — А это кто? — Да так, — рука Майки собственнически коснулась бедра Такемичи и слегка погладила, — Мусор, который мне нужно научить манерам и правилам. Мечтает переспать с тобой. — Какая мерзость...       Такемичи недовольно фыркнул, но ничего более не сказал, удобнее устраиваясь на руках своего альфы и успокаивая его своим запахом. Он уже давно привык к собственничеству Майки, который превращался в обезумевшего зверя всякий раз, когда кто-то претендовал на то, что принадлежит ему.       Сегодня вновь прольётся кровь: абсолютно каждый должен уяснить, что жена главы «бонтен» — неприкосновенна.