Первые касания

      В жизни человека очень многое заключается в прикосновениях. Но говорят, будто бы именно первые касания — самые запоминающиеся, самые важные. Якобы память о них не затрётся с годами, не исчезнет в череде иных событий. Но на самом деле, какие же они — первые касания?       Наруто когда-то услышал это от своего учителя по литературе. И был уверен, что навряд ли это чья-то цитата, скорее просто небольшое поучение. Но с течением временем пытался вспомнить, каковы же были для него эти самые «первые»? Или — для них?       Считалось ли первым прикосновением, когда они запутались ногами ещё на детской площадке, будучи совсем крохами, и передрались из-за уверенности, что второй поставил нарочную подножку? Наруто не вспомнил, каким же образом они умудрились зацепиться друг за друга, но из головы точно не выходило то румяное лицо Саске с ещё по-детски округлыми щёчками. Даже спустя столько лет.       Было ли первым касанием, когда они случайно столкнулись плечами в школьном коридоре из-за волочащей их толпы первоклашек? Ведь тогда это стало новой провокацией к их последующим регулярным стычками, не проходящими до начала старшей школы. Каждый взгляд в сторону одного, у второго вызывал ершистую ярость и желание на него ответить. Наруто был уверен, даже Саске сейчас не вспомнит, с чего они так заводились в своей злости. Всё же со школы прошёл уже не один десяток лет.       Можно было ли счесть первым тот раз, когда их неудачно зажали в метро? Тогда они возвращались домой после школы, будучи уже старшеклассниками. Наруто был уверен, этот момент он не потеряет из памяти никогда: Саске стоял прижатым спиной к стене вагона, а Наруто придавило массовкой людей к нему настолько близко, что при первом движении поезда их носы соприкоснулись. Наруто не запомнил, что у Саске тогда тоже перехватило дыхание, ведь они никогда не были настолько близки, не считая драк – да там и не задумывались о подобном. Но Наруто до сих пор мог вспомнить, как его прошило разрядом, подобно электрическому – у Саске оказался мягкий нос, ровный, и с такой нежной кожей, как и на его щеке — Наруто пришлось притиснуться ближе из-за давления на спину, почти дыша Саске в губы, и от неизведанного смущения повернул голову чуть в сторону, задевая кончиком носа точёную скулу и слегка прижавшись к прядке чёрных волос, показавшимися ему удивительно мягкими.       Наруто знал — тот момент стал для них переломным. Саске ему признался в этом только уже после окончания университета. Саске в принципе по жизни был немногословен, скорее человеком дела и действий. И если Наруто после момента в метро смог распознать то, что ему выстукивало сердце, и примириться с этим осознанием чувств примерно за месяц, то с Саске было иначе. Он куда быстрее осознал то, что чувствует, но не смирился, нет, просто не смог так сразу. Его злил образ Наруто, который появлялся под его закрытыми веками, его выводило то, что он терял контроль, застывая взглядом, завидев Наруто даже в дали. Саске огрызался ещё больше, непривычно фонтанировал эмоциями и сбивал Наруто с толку, да и с любой надежды.       Возможно, первые прикосновения действительно имеют какую-то силу воздействия. Наруто, правда, не успел подумать об этом, как и о чем-то ещё, в тот летний погожий день. Он прослушал звонок на урок, засидевшись на крыше во время большой перемены. А Саске, как старосту, отправили искать этого негодника и срочно вернуть на контрольную. Даже сам Саске не понимал, отчего он точно знал, где найдёт это белокурое недоразумение. Он как можно строже окликнул Наруто, настоятельно требуя ему вернуться. А Наруто и не противился. Он вроде бы и не планировал что-либо прогуливать. Просто вот так случилось.       Лишь проходя мимо Саске, который стоял в проёме двери, Наруто запечатлел своим взглядом то, как солнце падало на чистую, немного бледную кожу. Как тень от длинных тёмных ресниц касалась этого лица, как чёрные паутинки волос чуть колыхались из-за лёгкого ветра. Саске не прекращал ворчать в своей неизменной манере, какой же Наруто балбес, спускаясь по лестнице. А Наруто почти не слышал ничего, перед его глазами стояла эта картина, увиденная некоторыми минутами ранее. Он шёл впереди Саске, ведь тот настоял, чтобы Наруто был под его присмотром.       — И как ты собираешься вообще в универ поступать, если даже звонок на урок прослушал, — недовольно цокнул Саске, поглядывая на растормошённую светловолосую макушку, маячившую перед ним. — Ты хоть немного думаешь о будущем, Наруто? Или вообще тебе это не дано?       — Иногда надо жить моментом, — весело отозвался Наруто, внезапно разворачиваясь на нижней ступеньке лестницы. Замер на мгновение со своей неизменной самодовольной улыбкой, которая вечно бесила Саске, потому что он ни на что другое не мог посмотреть, когда замечал её. И вот даже теперь, отвлёкшись на этот вид, Саске как-то допустил то, что Наруто резво преодолел расстояние в четыре ступеньки вверх, которые их разделяли, и неимоверно бесцеремонно притащил Саске к себе, вцепившись своими ручищами за выглаженную форменную рубашку, не беспокоясь о том, что мог её порвать. Собственно, Саске тоже было как-то не до этой мысли.       Наверное, это первое касание губ к губам длилось не дольше нескольких секунд. Только на это время у Наруто отрубился инстинкт самосохранения, а Саске пребывал в опешившем состоянии. Наруто до сих пор не знал, что Саске тогда потерял способность мыслить — впервые в жизни. Но Саске никогда не скажет ему об этом. А то даст слишком много власти над собой.       Как внезапно это прикосновение началось, так и прервалось. Наруто отвернулся настолько быстро, что Саске моргнуть не успел. А после лишь охватил взглядом, как Наруто несётся вниз по лестнице. Наверное, он таким темпом успел добраться до кабинета, где проходил их урок, пока Саске лишь поднял руку, прикасаясь пальцами к своим губам. Он был один, оттого позволил себе улыбнуться, а после закрыл лицо ладонями. Саске не знал, сколько он не двигался с места, но вернулся в класс под недовольный взгляд учителя уже с абсолютно спокойным выражением. И пытался не смотреть на Наруто. Хотя бы не на уроке.       С того дня все прикосновения снова стали первыми. И задеть друг друга плечом в коридоре уже стало не поводом к драке, а к краснеющим смущением лицам и неловким взглядам. И каждый раз кожа под рубашкой и пиджаком горела, словно объятая непрекращающимся пламенем. Спустя неделю, когда они классом ездили на экскурсию после уроков, на обратном пути их застал дождь. Саске, как староста, первым делом проследил, чтобы все сели в свои автобусы и отправились по домам. В конце концов они с Наруто остались одни, стоящими под остановкой, с уже мокрыми штанинами, потому что ветер заставлял дождь пробираться даже в их укрытие и они делали шаги всё ближе к друг другу. Им пришлось ждать один автобус, ведь жили рядом. В какой-то момент Саске почувствовал случайное прикосновение своей ладони к ладони Наруто. Они стояли почти плечом к плечу. Боковым зрением Саске видел, что Наруто тоже головы не поворачивал, смотрел как-то слишком прямо вперёд. Даже не на дорогу, высматривая автобус. А рука уже горела. В очередной холодный порыв ветра Саске вздрогнул, вздохнул как-то слишком шумно, и вдруг пальцы Наруто сжались на его ладони.       Саске так и не повернул голову в сторону Наруто, пока не пришёл их автобус. Но и руку не отдёрнул. И Наруто не отпустил. Саске смог лишь подумать о том, что, наверное, именно такое ощущение испытывает человек, сунувший пальцы в розетку. Ладонь просто пылала, даже после того, как им пришлось сесть на разные места, чтобы не мешаться в проходе. Лицо удавалось просто держать отвёрнутым. Губы дрожали точно из-за мокрых штанин. И все остальное внутри переворачивалось — тоже.       Наруто не всегда был единственно инициативным. Саске дома ещё не совсем признавался себе, из-за чего у него сердце стало настолько тяжелым, но в школе принимал иные решения. Возможно, потому что они снова соприкоснулись в школьной столовой — Наруто больше смотрел на свой поднос, нежели на то, куда он идёт. Саске пришлось перехватить его за руки прямо перед собой, чтобы избежать хотя бы обливания супом. Но едкого комментария, вроде «смотри, куда идёшь», так и не выскользнуло. Они посмотрели друг на друга, не в силах спрятать тот румянец, который заливал их щёки, а после Саске сделал шаг в сторону. Он не хотел замечать сторонние взгляды, лишь заставлял себя не оборачиваться. Но так продолжаться тоже не могло.       — Наруто, у тебя опять самый низкий балл! — нервно предъявил ему Саске на перемене перед последним уроком, с размаху укладывая распечатку результатов на парту Наруто.       — А тебе-то что? — обиженно фыркнул Наруто. На деле, он был очень разочарован, ведь готовился к этому предмету не один день. Но не давалась ему высшая математика при самостоятельном изучении, чтобы он сам не делал.       — Тебя могут оставить на второй год с такими оценками, — Саске был непривычно эмоционален. Но одноклассникам было проще списать это на то, что Наруто тянул репутацию класса вниз такими отметками. Потому никто не вмешивался.       —Будто кому-то есть до этого дело… — Наруто отвёл взгляд, отчего-то не в силах смотреть Саске в глаза. Ему было стыдно. Ладно бы от других, но слышать от Саске такое было чрезвычайно горько.       Саске хотел ещё взъерепениться, но отмечая отсутствие активного ответа от Наруто, вдруг затих. В какой-то шебутной мысли он осознал — ему важно, чтобы Наруто выпустился вместе с ним. Некая тихая, потаённая надежда беспокоила его.       — Если тебе не плевать на своё будущее, — Саске старался звучать как можно строже, — то я буду после уроков ждать тебя в библиотеке.       Развернуться и сесть на своё место — было самым правильным решением. Потому что лишь на своей первой парте, отвернувшись к окну и скрывая за длинной чёлкой лицо — Саске смог отдышаться и собраться с мыслями. Странное чувство не покидало его. Такое тёплое, затапливающее и живот, и грудь, пробегающееся по венам, заставляющее бурлить кровь и волновать сердце.       Он больше не разговаривал с Наруто в течение уроков, и даже после крайнего звонка ушёл в библиотеку, не дожидаясь его в классе. Потому что это должно было быть решение Наруто. Если он захочет — Саске поможет ему.       Но Саске никогда бы не смог догадаться, насколько он в действительности помог Наруто. Не только поднять успеваемость, устанавливая за обыденность их ежедневные встречи в библиотеке и помощь с учёбой. Но и собственным открывающимся сердцем.       Любое прикосновение тогда — поправить ошибку, укладывая свою ладонь поверх пальцев Наруто, которые как-то слишком сильно сжимали карандаш; склониться ближе, прижавшись плечом к плечу и показывая своим длинным тонким пальцем конкретную строку в учебнике; даже слегка толкнуть ботинком по ноге Наруто, когда тот вдруг отвлекался. Каждое такое действие распаляло едва-едва признаваемое чувство в Саске.       Они занимались лишь учебой, не пересекая какую-то черту, вплотную до промежуточных зимних экзаменов, ведь Саске не давал Наруто спуску. Саске никогда не скажет Наруто о том, что тогда он даже забыл посмотреть собственные результаты. В тот момент, когда он затаил дыхание, видя одни из самых высоких отметок в их классе напротив фамилии Узумаки, не заметил, как Наруто подошёл тоже, чрезвычайно взволнованный, со сжатыми ладонями в кулаки, чтобы скрыть беспокойство. Но бегло пробежавшись по списку и увидев свои баллы, с бушующей радостью Наруто не совладал, а рядом с ним был только Саске.       Оказаться впервые в таких объятиях, заполненных необузданной энергией восторга и счастья, для Саске было в новинку. Он в общем и целом никогда не видел, чтобы кто-то так радовался хорошим оценкам. Чаще всего такие учащиеся лишь облегчённо выдыхали, а не сжимали тех, кто рядом, в объятиях, грозящих переломать все рёбра от мощи. Саске знал, что Наруто сильный, всё же столько лет с ним кулаками махался. Но в этот раз он даже немного восхитился.       Лишь только когда Наруто отпустило от эйфории и он наконец-то перестал беспрестанно повторять спасибо-спасибо-спасибо, его вдруг озарило, что он делает. И то, что Саске не сопротивляется. И ещё на них смотрит как минимум половина класса.       Заметив эту перемену, Саске позволил себе не удержаться от улыбки.       — Меньшего я от тебя не ожидал. Ты хорошо постарался, Наруто.       Наверное, восторженный визг, пронёсшийся в голове Наруто, можно было бы услышать и снаружи, на какой-нибудь ультравысокой частоте. Возможно, Саске как-то это понял. Потому признал Наруто по-своему — на мгновение обнял в ответ. Хотя где-то глубоко в душе, он просто хотел ещё всего разочек ощутить стук этого взбалмошного сердца рядом. Может, тогда, в едином ритме они тоже соприкоснулись?       Наруто не мог припомнить, в каком же темпе развивались их отношения после того момента. Совместная учеба позволяла им узнавать друг друга ещё больше, знакомиться с той стороны, в которой раньше они не предполагали открыться хоть кому-то. Дни пошли одни за другим, зима не могла унять жара двух тянущихся к друг другу душ. Да и прикосновения тогда тоже стали новее.       Зато Саске их общение, перерастающее из встреч в библиотеке в домашние посиделки, походы в кино или в кафе, были растапливающими его беспокойство. Иногда Саске думал, что забывал какие-то моменты из юности, но каждый новый день с Наруто в любую секунду мог всколохнуть воспоминания и сделать их хоть на мгновение ярче.       Он помнил их третий поход в кино более отчётливо, чем первые два: ужастик, выбранный Наруто, был каким-то слишком идиотским. Саске недоверчиво поглядывал на экран и всё не мог собраться с мыслями, зачем Наруто позвал его на это безобразие, ещё и на последний ряд. Просидев от силы минут тридцать и уже наплевав на стоимость билетов, Саске хотел оповестить Наруто, что он уходит. Но, повернувшись к нему, вдруг понял — Наруто же совсем не смотрел фильм. Только и делал, что переминал пальцы на руках, то вскидывал голову, якобы смотря на экран, но слишком шустро опускал её снова, разглядывая свои ладони. Он нервничал так явно, что Саске не смог это списать даже на испуг от сюжета.       В какой-то таинственный момент в фильме в зале стало слишком темно, тревожная музыка полилась из колонок, всё нагнетая и нагнетая обстановку. Но Саске было плевать. Он поднял подлокотник у кресла, который отделял его от Наруто, придвинулся чуть ближе и положил свою ладонь на его беспокойные пальцы. Сейчас было не самое подходящее время для разговоров, но Саске не нравилось, когда с Наруто происходило что-то, о чём он не знал. Та новоявленная дружба, которая то и дело прерывалась на слишком долгие взгляды друг на друга или случайно-специальные прикосновения в школе или даже у кого-то дома, пока всё же оставалась в рамках сдерживающих границ. Они никуда не торопились, пока разбирались в самих себе. Но и скрывали всё меньше и меньше друг от друга.       Наруто замер, ощутив то прикосновение в едва различимом мраке. Ему пришлось набраться храбрости, чтобы повернуться к Саске — он был слишком близко. Наруто видел в глазах Саске отблеск от экранных бликов, словно августовские звездопады, Саске же видел это так, будто у Наруто от сторонних вспышек света глубокая синева подсвечивается где-то изнутри. И всё же импульсивной смелости в Наруто было куда больше, а потому, он раньше подался вперёд.       Этот поцелуй Саске считал таким же первым, как и тот, что был на лестнице, несколько месяцев назад. Он не предполагал, сколько по жизни Наруто сможет подарить ещё подобных первых поцелуев. Но не отвернулся ни разу, ни от одного. Тем же вечером, когда Наруто провожал его домой, Саске тоже решился. В паре метров от яркого уличного фонаря, когда их засыпало хлопьями белоснежного сверкающего снега, чуть-чуть не доходя до ограждения собственного дома, Саске сделал свой шаг навстречу. Навстречу Наруто, даря ему ответ — тоже поцелуем — своим первым. Навстречу тому чувству, которое так и не улеглось, не превратилось лишь в дружеское. Навстречу теплым рукам Наруто, которые впервые обнимали так крепко, но трепетно. Навстречу будущему, в которое он готов вкладываться, ведь Наруто всеми своими силами неизменно доказывал, что он может и будет стараться ради них.       После того случая Саске не позволял Наруто выбирать фильмы в одиночку. Но даже спустя столько лет, едва он натыкался на название того дурацкого ужастика — всё равно улыбался, совсем тихонько, едва-едва.       Несмотря на то, что Наруто слегка расслабился после зимних экзаменов, Саске не разочаровывался в нём. В то время, что отводилось на помощь Наруто в учёбе, он не отвлекался и держался до последнего сделанного упражнения. Только когда Саске проверял за ним и наконец-то хвалил — немного скупо, чтобы не зазнавался, Наруто отпускало. Он был чрезмерно тактильным, Саске же наоборот, не стремился обниматься при каждом удобном случае. Тем не менее, спустя пару месяцев именно он довёл Наруто до следующего первого прикосновения: то кофта у него колючая, то майка слишком магнитится, то джинсы из неприятно грубой ткани и мешаются. Наруто до сих пор не мог распознать того, как Саске им манипулировал. Он искренне верил, что инициативность всегда была его сильной стороной, но посчитать, сколько раз подталкивающим к этой инициативе был Саске — не смог бы, даже если и догадывался.       Саске совсем уже не помнил, как случилось так, что однажды он оказался лежащим на спине, придавленный горячим телом Наруто у себя дома. Лишь его глаза горели чем-то, что им обоим было незнакомо. И касания — каждое будто бы становилось неизвестным, испытывающим — новым. И вроде бы Саске уже знал, какого это, когда Наруто поцелует его под челюстью, проведёт носом по шее и оставит ещё один поцелуй на плече — тогда было в новинку.       Наруто тоже это ощущал — словно память отшибло, и его уже такой знакомый, такой близкий Саске, вдруг стал чем-то удивительным, какой-то раскрывающейся тайной. Узнавать друг друга так было не просто волнительно, а едва ли не до сердечных приступов. Наруто однажды рассказывал Саске, что ему казалось тогда, будто он вот-вот умрёт от эмоций. Но Саске не признался, что он чувствовал себя если не точно так же, то значит ещё хуже, воспринимая всё острее, ближе, глубже.       Но Саске не мог забыть каждой чувственной детали того момента, его сознание тогда спасалось в этой концентрации: руки Наруто по всему телу казались незнакомыми, плавящими прямо до кости. Кожа совсем не унималась — мурашки делали её ещё чувствительнее, и ушедшее касание даже с его руки, обжигало вновь, едва стоило прикосновению вернуться. Саске никогда не верил Наруто, что тогда он знатно шумел и издавал какие-то непристойные звуки — просто сам он их не слышал за грохочущим пульсом в своих ушах. Лишь шёпот Наруто, который успокаивал его, и каждое соприкосновение — вот это осталось в памяти.       Когда-то Саске слышал, что первая близость с любимым человеком навсегда останется самой уникальной. Но учитывая, сколько времени прошло, он не мог с этим согласиться. Для него и следующий раз с Наруто показался будто бы первым. И последующий. И сколько бы раз они не ложились в одну постель и не просыпались вместе — каждое утро было новым, каждый поцелуй — первым, каждое объятие — самым близким. Любое прикосновение, подаренное в текущем дне, отличалось от вчерашнего, потому что происходило оно здесь и сейчас.       Что Саске, что Наруто, всё ещё густо заливались румянцем, едва слышали слово выпускной. У них был очень хороший выпускной в школе. Они сбежали от класса на пустующий ночной пляж, искупались в тёплом море прямо в своих форменных костюмах и были слегка, но достаточно пьяны, чтобы не бояться быть шумными и погрузиться в обоюдную любовь. Учитель нашёл их сидящими на песке лишь в мокрых штанах, в теплых объятиях друг друга, с уже зацветшими отметинами на теле, что заливались краснотой, как и подступивший рассвет. Им пришлось тогда выслушать красноречивый выговор, но в тайне оба ни о чём не сожалели.       Эмоции, что совпадали с какими-то событиями, тоже делали многое новым: волнение из-за ожидания ответа от университетов довели Наруто до пугливости и дёрганности. Лишь в ночь, когда ему поступила информация, что они поступили в одном городе — Наруто расчувствовался и поделился, что наверное не смог бы пережить того, если бы им пришлось разлучиться из-за учёбы. Тогда Наруто впервые признался Саске в любви прямым текстом. Когда Саске ответил ему тем же, то смог пережить новое касание — если у Наруто в глазах стояли слёзы счастья, то оказывается, такой поцелуй станет непривычно влажным. Саске уже тогда сбился со счёта, сколько таких первых моментов он пережил. А перед ними простилалась ещё такая долгая, необъятная жизнь.       Совместная жизнь, которую, к облегчению Наруто и шокированности Саске, одобрили обе их семьи, включая даже отцов — всё равно была непроста. Особенно в первое время, когда приходилось притираться с бытовыми привычками и ритмами жизни. После первой ссоры, когда Наруто на эмоциях выскочил из дома под дождь, чтобы остыть — сердце болело. Не то, чтобы они никогда не ворчали друг на друга прежде, но это было всегда в таком ритме, что после объятия и извиняющегося поцелуя всё забывалось. Здесь же Наруто не знал, что делать, и впервые подумал, что лучше бы его молния прибила здесь и сейчас, чем согласиться на то, что они всю жизнь будут так ругаться. Тем более, что причина была пустячной.       Он сидел под дождем на лавочке возле дома, промокая насквозь, совсем потеряв счёт времени. Но не знал, как вернуться. Впервые он не предполагал, как его сейчас примет Саске, да и примет ли вообще? Он наговорил лишнего, как и услышал в ответ.       Наруто не сразу понял, что на него перестал капать дождь. А открыв глаза — увидел Саске, который держал над ним зонт. Держал и молчал. Похоже, ему тоже было непросто. Жить душа в душу — оказалось делом времени и опыта, о котором они ещё не знали. Но жить без Саске Наруто не смог бы. А мокнущий под дождем Саске, потому что, закрывая себя зонтом, он не смог бы закрыть им Наруто — был красноречивее многих слов. Наруто пришлось научиться понимать эти действия Саске задолго до этого момента. И тогда он поторопился встать рядом, чтобы Саске тоже не промок. Они вернулись вместе.       Лишь дома, когда они сняли мокрую одежду и Саске хотел было уйти в ванну — Наруто перехватил его за руку. Шаг ближе и те объятия, которые были подарены и приняты — тоже стали первыми. Первыми в этом новом этапе, как чувств, так и взросления.       Сказать, что дальше жизнь пошла кувырком — можно, но не точно. Ведь наполненность событиями, которых не ждёшь, но где-то глубоко в душе надеешься — сбываются достаточно своеобразно. Саске гордился тем, что Наруто оказался среди лучших учеников своего университета, хотя и знал, чего Наруто это стоило. А ещё то, что не для себя Наруто так впахивался в эту учёбу. Потому что, принеся домой свой диплом, Наруто сделал то, чего Саске не ожидал.       Хотя может быть в какой-то своей отдалённой мечте Саске и вырисовывал себе эту картинку, но реальность была немного иной: даже не сняв с себя выпускную мантию и нелепую шапочку, Наруто умудрился в ней запутаться и сначала рухнуть на Саске, завалив их на пол. Спустя пару минут смеха и странного смущения, немного развалившись на коленях Саске и смотря в его глаза снизу вверх, Наруто сделал ему предложение. Саске согласился, не замечая, что он кивал головой, как заводная игрушка, которую заклинило. В последствии Наруто подшучивал над ним, что Саске наверняка кивнул столько раз, сколько мечтал об этом моменте. Это воспоминание до сих пор вызывало у них улыбку и непременное ворчание Саске. Совсем небольшое. То, которое любящее, с капелькой своенравной вредноты.       И тогда тоже все касания вдруг стали какими-то ещё. Год за годом они наполнялись новыми чувствами, новыми смыслами — первыми. Объятия, что были подарены впервые в пятнадцать лет, и в день тридцатилетия — отличались достаточно сильно. Как и поцелуи, как случайно задеть друг друга дома или на улице, как и лечь в одну постель, желая быть как можно ближе — всё это отличалось в каждом периоде жизни.       Совсем недавно, когда Наруто исполнилось тридцать пять, Саске вдруг заметил, что волосы его становились местами чуточку светлее — белыми. Что-то ёкнуло в его сердце от осознания, что они стали не просто старше, что они не просто подарили друг другу свою молодость, отдавая дыхание каждого дня. Саске позволил себе считать, что они уже сейчас прожили действительно хорошую жизнь. Но кто сказал, что на этом всё закончится? Их ждало ещё так много впереди. А судя по тому, как Наруто потянулся к нему, беря за руку и переплетая пальцы вместе — он тоже знал это. И разделял каждую мысль. Ведь со временем все касания — неповторимо первые — учат не хуже слов чувствовать своего возлюбленного. Стоит лишь прислушаться к теплу этих ладоней, и различишь шёпот, идущий прямо из сердца.