Меж двух огней

Тесное пространство запутанных коридоров заполнилось режущим глаза красным светом. Всё вертелось и кружилось. Её больше ничего не сдерживало, чтобы побежать. Эва оглядывалась из стороны в сторону, иногда ухватившись за каменные стены. Цитадель сводила с ума. Исфет. Она бросилась в ближайший прилегающий коридор, словно знала, куда бежать. Всё бежала и бежала дальше, в уме понимая, что бездействовать нельзя. На пути встречались туманные тени павших под пытками в этих стенах шезму, что расступались перед ней, показывали нужный путь. Где-то там, вдалеке, затаилась тень громадного неподвижно лежащего рыжего зверя, который держал в своей пасти всё её прошлое, настоящее и будущее. Она же видела только части этого огромного чудовища. Вот-вот, и этот спящий зверь явится перед ней полностью. − Продолжай идти, Ме-рен-сет… − сиплый голос зверя слышался повсюду. − Но… − Или они убьют тебя. Внезапно, будто позволив ей понять себя настоящего, Эва почувствовала то, что испытывал этот загадочный зверь. Он воспринимал всё одновременно. Со всех сторон. Он − часть миллиардов частиц, окруживших его. Он – хаос. Он − существовал во всём живом, и всё живое существовало в нём. Он воспринимал всю человеческую историю, всё прошлое и настоящее как единый момент. Всё зло Вселенной было сосредоточено в его жаждущем голодном теле. Эвтида слышала, как Он дышал. Она не могла это описать даже сама себе, но в тот момент она явно ощутила Его дыхание на своём лице. Ей нужно было найти выход из этого лабиринта коридоров. Красное пространство всё ещё раздражало глаза. Иероглифы «дикий, злой, свирепый» на стенах приковывали мимолётные взгляды. Здесь были и изречения из Книги мёртвых и что-то о дуалистичной борьбе добра и зла, но больше всего повторялся иероглиф «зверь». Эва прижимала руки к груди, старалась двигаться быстро и бесшумно. Пробегала одну развилку коридоров, ныряла за ближайший поворот, находила лестницу, спускалась вниз, а затем ещё ниже, спохватывалась, резко разворачивалась и бежала наверх. Но всё же Он чувствовал её приближение. А она – Его. Равно как она пробуждала в нём великий космический, пока что непонятный для неё, голод. Но голод по чему? Скорее, ему нужно было то чистое, что теплилось в ней за время её существования от действия светлых и ничем не запятнанных сил. Теперь, ощутив то, что ощущал он, Эва поняла − он не в буквальном смысле зло. Он стоял вне зла и добра, как люди понимали эти слова. Он − то, что в самом начале отвернулось от вечной чистоты. И после сотворения мира он стал телом войны, смерти вместилищем ярости, разрушения и хаоса. Но Он не зло в людском понимании этого слова, потому что в том пространстве, где он и подобные ему существовали, не было ни правых, ни неправых, ни света, ни тьмы. Там была только гармония и хаос. Теперь Эва понимала это в буквальном смысле. − Они захотят тебя убить, − вкрадчиво говорил голос зверя. − Нет! Наконец, тишина. Эва выскочила из очередной двери, посчитав, что покинула нескончаемые коридоры. Она оглянулась, но мир вокруг неё до сих пор оставался красным, словно утопавший в кровавых песках. Это не конец. Её легонько похлопали по щекам. Эва резко заморгала, сосредоточившись и увидев перед собой лицо Тизиана. Сподручный эпистата задумчиво осмотрел её, но стоило им встретиться взглядами, как он довольно усмехнулся. В её голове всё ещё бушевали и пенились, словно морская волна, мысли. Что-то было вымыслом, но с какого момента? Или по-настоящему? Эва судорожно раздумывала, но не могла найти ответы наверняка. Даже если не физически, то в душе она перенесла всё на себе. − Что? − она переспросила, попытавшись справиться с собственным голосом. − Ты о чём-то задумалась, − Тизиан выглядел заинтересованным. Он наклонился чуть вперёд, чтобы рассмотреть её в свете жёлтых факелов и убедиться, в порядке ли она. Отвечал головой перед эпистатом за её сохранность. Эва только сейчас ощутила, как изумрудное платье прилипало, обрисовывало контуры тела, ничего не скрывая. Её мысли до сих пор не связывались между собой, как и окружавшее пространство не желало превращаться в целостную картину. Она как-то настороженно посмотрела на Тизиана, не до конца понимая, что именно от неё хотел. − Как Амен тебе уже сказал, – продолжил он. – Для тебя есть интересное поручение. – Да. – Чуть больше полутора недель, под самым основанием, у нас содержится… некий пленник. Амен считает, что он шезму. Один из Старших. Абсолютно непроницаем, слишком умудрён и его невозможно запугать. В какой-то степени… Амен здорово придумал – послать к нему тебя. – Что ты этим хочешь сказать? – Эва опять насторожилась. – Может, хотя бы одним своим присутствием ты сможешь завести его с пол-оборота, – Тизиан подмигнул. – Заодно и разговорить. Мы считаем, что он как-то причастен к смерти визиря. Однако доказать пока что очень сложно. Практически невозможно. – Да, господин сказал мне, он едва смог различить одну и ту же энергию, что была в ибу,в ночь  когда на вас напали, что в поместье визиря. Но не уверен. – Именно, твоя задача сопоставить энергии. Возможно, получится. − Но меня не было той ночью в ибу, где Исман… − Не хитри, Эвтида… − Где сам эпистат? − Уехал на встречу с нашей гетерой. − Это по поводу моего бывшего наставника? Всё ещё в бегах? − В бегах, - подтвердил Тизиан. Он продолжал вести её коридорами вниз, в подземелье. После некоторой паузы вновь заговорил: −  На всякий случай, ещё раз предупрежу. Усвой элементарные правила: не протягивай ничего к нему, даже руки; не касайся иероглифов; не давай ему никаких ответов на его вопросы. Никаких исключений и отступлений от правил. Он очень опасен. У него сильная магия, которую сдерживает не менее сильное заклинание, но с каждым днём всё труднее обуздывать его силы. Ты поняла меня? – Я поняла. Они миновали ещё два извилистых коридора и лестницу. Казалось, они спустились в само небытие. – И ещё, – добавил Тизиан. – Как мы с эпистатом подумали, он не станет общаться пока кто-то из охотников будет находиться с тобой рядом. Поэтому я вынужден буду дожидаться тебя здесь. Амен строго на строго указал, чтобы ты не отклонялась от правил, иначе тебя сложно будет защитить. Практически невозможно. Почему это необходимо. Он вёл себя совершенно безупречно первые дни заключения после поимки. Нам нужно было его допросить. Решили отвести в… комнату для допросов. Ёрану было поручено вызволить его из ловушки, чтобы сопроводить с конвоем. Для этого нужно было ослабить защитные иероглифы. И когда это было сделано… он сделал с Ёраном вот это… – Тизиан неопределённо резко взмахнул ладонью перед собой. – Ливию удалось спасти зрение Ёрана – правда, только один глаз. Помимо этого, пленник сломал Ёрану челюсть, добравшись до языка. И всё делал это с таким спокойствием, даже когда вырвал его... − Язык, - прошептала Эва. – Как шезму… − Именно. Хорошо, что тогда Верховный эпистат находился рядом. Поэтому защитные иероглифы вновь сдерживают пленника. Он так и остался загадкой для нас. Никогда не поймешь, то ли он говорит всё, что думает, то ли что-то скрывает, но что именно − никто не знает из нас. Даже эпистат. Эвы перевела дух перед тем, как ступить в последний коридор, ведущий прямо к пленнику.

***

За ней закрылась тяжёлая дверь. Эва бросила взгляд в глубь коридора. С того места, где она стояла, разобрать, что происходило в камере пленника, было невозможно. Она лишь видела, что темница едва освещена каким-то странным бледным светом, будто исходившим из земли. Она постояла некоторое время, попыталась собраться с духом. Такой знакомый трепет перед неизвестностью… с толикой какого-то предвкушения вновь столкнуться с древним могущественным существом. Конечно же, она сразу узнала эти энергии. Энергии страсти, хаоса, бури. У неё не оставалось никаких сомнений, Кого она встретит.  Если ей передалась бы хотя бы частица безумия этого самого загадочного и противоречивого бога, он ухватилась бы за неё, как за спасительную соломинку. К Сету нужен был особый подход. Интересно, знали ли охотники, Кого на самом деле изловили? Скорее всего, нет. И как бог-воин смог угодить в ловушку Верховного эпистата, то есть человека? Или Амен всё же… Дойдя до середины коридора, Эвтида остановилась. Невидимый барьер вместо стальных прутьев отделял камеру от коридора. Сильнейшая древняя магия исходила от этого барьера. Позади барьера все стены от пола до потолка были исписаны иероглифами, символизирующими бога Гора и связанными с ним заклинаниями. Всё пространство камеры занимал…. Оазис. Самый настоящий. На миг Эва задержала дыхание, а всё её тело встрепенулось. Сет полулежал на стоявшем посреди оазиса троне. Его локоть правой руки небрежно опирался на подлокотник, а голова была откинута на спинку. В левой – между большим и указательным пальцами была зажата самодельная скрутка. Эвтида остановилась на некотором расстоянии от невидимого барьера, точно посередине коридора. Сет сделал глубокую затяжку. Дым от его выдоха растёкся над ним и дробился в лучах исходившего будто из-под земли света. – Ме-рен-сет… Я ждал тебя, - начал Сет, так и не опустив голову и глядя в потолок. Тот самый сиплый голос зверя опять взбудоражил её. Он сделал ещё одну затяжку, вокруг его лица заструился дым, стоило ему его выдохнуть через нос. Судя по запаху это был опийный мак. Наконец, Сэт посмотрел на неё. При виде его у неё что-то словно оборвалось в груди. На какое-то головокружительное мгновение ей показалось: от его пристального взгляда красных глаз исходило странное жужжание. Но это от волнения шумело у неё в ушах. Было в этом Красном Боге нечто обезоруживающее. Неестественное. Призрачное. Так выглядело бы эбеновое дерево, растущее в одиночке посреди красной пустыни. Исключительное, редкое явление – но вот же, оно существовало. Подобный вид будто говорил невольным путникам: что бы ни было – он несокрушим. Непреклонен. Смотреть на него было тяжело, но отвезти глаза – ещё сложнее. Сет слишком красив. Слишком похож на сон. Может быть, Эва уже сошла с ума. А если и так, то ей всё равно, что было бы дальше. – Вестник… - почти шёпотом выговорила она. – Рыжий зверь… Ша – это Аш… Это ты. Это всё время был ты. Её тон, поза, расстояние, на котором она остановилась, – всё было как воплощенная учтивость. Сет размышлял, прижав палец к плотно сжатым губам. Затем не торопясь поднялся на ноги и легко прошёл вперёд по темнице, встав у самого края невидимого барьера, но не замечая его, будто это он сам, по своей воле, выбрал расстояние, на котором следовало остановиться. Он был пластичен. Как и прежде при редких встречах с ним, в его руках, в движениях плеч всё также чувствовалась гибкая сила. – Рыжий зверь всего лишь один из моих ватаров, – он произнёс это так, словно только что отворил ей дверь и пригласил войти, как приглашал её всякий раз при появлении на пороге дома. Эти глаза с красноватым оттенком, почти вишнёвого цвета, точь-в-точь были такими же, как у рыжего волка, а, когда отражался в них свет, в них загорались красные огоньки. Создавалось впечатление, что эти огоньки слетались к зрачкам. Казалось, эти глаза вбирали в себя всю сущность Эвы целиком. Эвтида подошла чуть ближе к невидимому барьеру и почувствовала, как по коже снова побежали мурашки. – Как им удалось изловить тебя, господин? – Как-то я сказал тебе, Нефтида, боги не всесильны. – Да. – Тебя сложно обнаружить, можно не всегда даже почувствовать. Поэтому после твоего побега, я решил дождаться тебя в Цитадели. Не тратить попусту время. Эва этого совершенно не ожидала. – Ты нарочно… оказался в Цитадели. Позволил им схватить себя. – Представь их удивление, когда незнакомец неожиданно объявился в логове охотников. – Да… – Я знал, что ты здесь окажешься. Поэтому решил дождаться тебя. Однако, стоит отдать должное, знания Верховного эпистата в древней, едва кому-то известной магии поразительны. Заслуживают уважения хотя бы эти заклинания. Пусть я и не могу воспользоваться всеми своими силами из-за этих иероглифов, как и дотронуться до них, но иллюзии всё ещё мне подвластны. Он обвёл широким жестом пространство вокруг себя, говоря о том, что всё, что в темнице – иллюзия. Даже скрутка из опийного мака, которая исчезла из его пальцев, стоило ему вздёрнуть бровью. – Зачем я тебе? – Ты нужна мне. Как и своему Верховному эпистату. − Что именно я могу? Эвтида завороженно опустилась на пол, уселась перед барьером. – Ну-у, – произнес Сет, тоже усаживаясь перед барьером, чтобы быть лицом к лицу с ней, – моя просьба остаётся в силе. Проникни в сон эпистата. – Он едва меня не убил, а ты предлагаешь… – Не убьёт. Пока что. Поэтому проникни. Ты – моя, Нефтида. Не забывай. Поэтому послушайся меня и выполни мой наказ. – Как мне это сделать, если он чувствует магию? Если говоришь, что он может почувствовать тебя… − Знание правды может оказаться очень горьким и неприятным. − Кто такой? Неужели… не человек? Сет легко рассмеялся, а его ровные белоснежные зубы блеснули не свету. − Твой эпистат – человек, - ответил по-простому, без всяких таинств. − Однако он потомок самого бога Гора в пятом колене по материнской линии. Урождённый в редком союзе. И даже не подозревает об этом. Вот почему он обладает… некоторыми божественными способностями. И может чувствовать не только магию, но и энергию таких – как я. Эва замерла, словно изваяние, услышав одну из разгадок тайн. – Он и правда почувствовал тебя. Тогда… в ибу. И… у визиря? Ты и правда как-то с этим связан. – О нет, нет. Это глупо и неправильно. Никогда не пытайтесь ответить откровением на откровение. Ведь успех беседы зависит от настроения, от той атмосферы, в которой она протекает. Начала ты прекрасно.  А затем ни с того ни с сего грубо перешла к сути твоего появления здесь. Так у тебя ничего не выйдет… – Это не так. Я всего лишь поинтересовалась. Потому что из видений меня вытолкнул ты. Точнее твой аватар. – Я помог тебе тогда. Как помогал не раз. – Помог? Мне нужно было выяснить, что произошло! Это сделка с эпистатом. − Да-да, на твою жизнь. И ты согласилась на неё, потому что я подсказал. Твоя упрямость привела бы тебя к концу. К концу всему. – Ну, это… – Должно быть Верховный эпистат занят по горло, раз вынужден был отправить тебя ко мне. – Он действительно занят и хочет… – Найти твоего наставника? – Да. А также убийц визиря. – Значит, исподволь пытаешься подобраться к сути своего визита? – Нет, я пришла потому, что нам очень нужна твоя… – Помощь? А что тебе самой стало известно из видений в поместье? – Не очень много. Только то, что визирь умел пользоваться магией. – Не просто магией, верно? А древней магией. – Думаю, да. Я всего лишь… – Сколько теней тебе показалось в видении? – Минимум двое. – Возможно трое? И все тени были туманны? Будто подобие человека. – Да, они… шезму. – Всё-таки шезму? – Твои последователи. – Расскажи. – Расскажу, если… – О, нет, не в твоём положении называть мне условие. – Вовсе нет. Я хотела спросить, мог бы ты поделиться со мной своими идеями и, как бог проницательный и знающий, помочь в этом. – И что, по-твоему, могло бы подвигнуть меня на это? – Любопытство. – По поводу чего? – По поводу меня. – Ответь, я – зло? Я ведь приоткрыл перед тобой завесу своей сущности как есть. Пора бы тебе больше понять меня. – Я думаю, разрушитель. Эти два понятия для меня не равнозначны. Ведь хаос разрушает порядок. – Разрушитель? Тогда ветер – зло, если все так просто, и огонь, да еще и песчаные бури к тому же. – Сознательно совершаемое… – Я – для собственного удовольствия – не делаю ничего. – Я не могу найти тебе объяснение… Он прервал её, подняв ладонь. Когда он заговорил снова, его тон был всё же мягок: – Ты преисполнена уверенностью в себе. А всё потому… что тебе было уготовано родиться одной из самых красивых женщин в Та-кемет… Увидь тебя фараон, и он бы не удержался. Стал бы рабом твоим… Такое благородное лицо. Глаза у тебя – как драгоценные изумруды, что дарят только фараонам: глубина, неколебимый блеск, так и загораются, когда тебе удается получить хоть крошечные, да ответы на свои вопросы. За всей этой непозволительной в какой-то степени красотой кроется хитрый ум. Ты из кожи вон лезешь, только чтобы добиться своих целей любым способом. Это так захватывающе. Зах-вааа-тыыы-вааа-ющеее. Поэтому эпистат подумал, что я, как и любой другой, поведусь на тебя. Но он не понимает, что ты и так уготована мне. Ты моя, Нефтида Меренсет, невеста. Ты была рождена стать ею. И кем бы ты не была увлечена, ты будешь возвращаться и желать меня. Любить. Это лишь вопрос времени. Разве я не прав? – закончил Сет тоном, добрее которого и представить себе было бы невозможно. Эвтида подняла голову, ахнув, и посмотрела ему прямо в глаза. – Ты видишь многое. Я не стану отрицать ничего из того, что сказал. – Неужели? Тебе очень нравится думать, что ты – не такая как все, правда? Это тебя закаляет. Ещё бы! Но на самом деле, ты боишься быть такой. А теперь извини. Всего хорошего, шезмочка. Твой проводник заждался тебя. Чувствую, нервничает. – А как же смерть визиря? – Сначала проникни в сон эпистата и расскажи, что увидишь. Это очень важно. После – получишь ответ на свой вопрос. А пока что скажи им, а главное ему, что жрецы здесь не при чём. С их стороны фараон вне опасности, пока разделяет взгляды служителей. Сет, вежливый до самого последнего слова, поднялся и отступил назад от невидимого барьера. Он лёг на мягкую траву, среди ярких цветов, бесстрастный и отрешённый, словно рустованное каменные изваяние на саркофаге. Эвтида вдруг почувствовала себя опустошённой, будто все силы из неё вытянулись. Не смотря на трепетные ощущения, дикие чувства и страсть, отвратительное чувство провала, досады на себя также овладели ею. Она зашагала назад по коридору к двери. – Я сделаю так, чтобы ты не жалела, что приходила сюда. Но вернись сюда ко мне только после того, как проникнешь в сон эпистата. – Но как я смогу?! Ты так и не ответил! – Эвтида резко обернулась. – Пусть эпистат хорошенько расслабится. Тебе нужно, чтобы он оказался максимально не сосредоточенным. Когда это произойдёт, загляни ему прямо в глаза, и произнеси одними губами моё имя. Моё полное имя. Тогда он не поймёт, что с ним случится позже. – Если бы она видела его сейчас, то поняла бы, что улыбка, обнажившая его белоснежные зубы, могла быть вызвана чем угодно. Сет говорил это так тихо, что Эвтида с трудом смогла расслышать его слова. – Ты слышишь? Слышишь. А теперь уходи. Иначе твой страж ворвётся сюда. А нам этого не нужно, как полагаешь, а, шезмочка?.. Последним прозвучал задорный смех в тот момент, когда Тизиан распахнул перед ней тяжёлую дверь. Эвтида переступила порог в ещё больше смешанных чувствах. Казалось, она совсем запуталась в них и своих мыслях. Почему-то совсем некстати она вспомнила, как в тусклом свете неестественно посверкивали красные волосы Сета, придавая ещё больше таинства его образу.