Другая история Стивена ДеМайо

Кимберли Брукс четыре, и она боится. Боится отца-алкоголика, который бьет ее и мамочку. Боится маму, которая кричит на нее громко. Боится взрослых с бутылками и белым порошком, которые смотрят на нее страшно и улыбаются мерзко-мерзко. Боится за себя. А еще боится, что дети не будут с ней дружить. … Кимберли Брукс семь, и она боится. Боится отца-алкоголика, который бьет ее и маму. Боится маму, которая кричит и дает оплеух. Боится собутыльников папы, ведь у них тяжелые бутылки, вонючие порошки, острые шприцы. А еще смотрят на нее они страшно, мерзко и неприятно. Брукс младшая еще боится, что дети не будут с ней дружить. Иногда она слышит за спиной от взрослых: «Не водись с ней», и это до слез обидно. … Кимберли Брукс десять, она боится и злится. Боится отца-алкоголика, его дружков мерзких, маму, санитаров, что могут забрать ее стариков. И злится до сжатия кулаков на них. Злится за все. За детство, которого не было и не будет, за отсутствие друзей, за крики, унижения, гематомы, боль, слезы, за сестренку, которую выбросили почти сразу после появления на свет, за свое рождение. С другими детьми не общается почти, только тогда, когда агрессию на них свою выпускает. А еще Брукс испытывает к ним черную зависть. Зависть, которая тоже вызывает злость и слезы. … Кимберли Брукс тринадцать, и она почти не боится. Ни отца-придурка-алкоголика, ни бесхребетную-дуру-мать, ни собутыльников отца. А санитаров и подавно. Они все равно не заберут предков, даже когда она захочет. А она этого хочет. Девочка знает отвратительную правду. Всем вокруг похуй на нее и ее страдания. Помочь себе может она и только она. Ее били, обижали, заставляли чувствовать себя куском вселенского дерьма, когда она была слабой. Теперь Брукс почти сильная, еще немного, и она отплатит всем. Родителям, тем мразям-собутыльникам-отца, окружающим, что не помогали, ровесникам, которые жили лучше нее. Кимберли Брукс всем покажет свою силу и ненависть. … Кимберли Брукс шестнадцать, она никого не боится. Теперь это ее боятся. Отец, которого она недавно избила. Он не пойдет в полицию, Кимберли это знает. Иначе его заберут за хранение. Мать, которая, увидев отца, стала тише воды, ниже травы. Собутыльники, одному из которых она сломала руку. А нехуй было руки распускать. Ровесники ее боятся и слова вякнуть не могут. Взрослые на улицах перестают пилить ее, стоит показать им татуировки, шрамы и объемные мускулы. Недавно ее перевели в школу Пляжный город. Там ребята бойкие, да хилые. Она почти сразу сделала школу своей. Если бы не эти трое родственничков, что мешаются под ногами. Хотя, честно говоря, они даже уважение вызывают. Высокая и хрупкая, что ее одноклассница, круто фехтует. Коротышка с длинными пепельными волосами бегает быстро и бьет ощутимо. А малец, братик их упорен и навязчив, точно имеет стальные яйца. Но все равно, они слабые. А такие должны быть под сильными. Кимберли так думала, пока не прибыла Гранат. Сильная, немногословная и жесткая, идеальный союзник. Была бы им, если бы не отказала… и это бесит сильно и заставляет задуматься. Почему? Брукс понять это не может. А когда узнает, что сестра это тех слабаков, то запутывается еще больше. Как, черт возьми, стала эта дура такой сильной с такой семьей. Ведь сильные приходят с самых низов. Брукс чувствует, как зависть становится больше. Она тоже так хочет. Поэтому собирает банду из схожих на нее мировоззрением. Да только не помогает это, и больше злится девушка. Когда Кимберли узнает, что Гранат – это типа кличка, то меняет свое имя на Яшму, полностью отрекаясь от той слабой, маленькой и напуганной малышки. Брукс часто вызывает Гранат на потасовки, спарринги и тому подобное, каждый раз предлагает присоединиться. И каждый раз отказ получает. Это из себя выводит, заставляя выпускать всю ярость на торчков по темным переулкам. Яшма могла бы заставить ее силой, шантажом, пригрозить кому-нибудь из ее семейки, да не хочет этого. Любому другому она так бы и сделала, да только Кристальные самоцветы – это не любые другие. У них всех поголовно, даже у недавно присоединившейся Висмут с добряком Стивеном, – выражение глаз какое-то неправильное. И это выглядит до ярости знакомо. Ну и похуй, как-нибудь потом разберется. Когда самоцветы разделились, Яшма зажала в переулке саму идеальную-черт-возьми-сильную-Гранат. Не ожидала она смешка от нее, а потому, растерявшись, получила кулаком по ребрам. Выпустив девушку, инстинктивно держится за пострадавший участок и смеется тихо. Похоже, не такой реакции ожидала оппонентка, хмурится да спрашивает холодно, какого хера задерживает. После блокирует предплечьями быстрый удар и уворачивается от сильных пинков. Ее боевой стиль завораживает, надо будет спросить, что это за движения, похожие на танец. Блять! Снова отвлекается, и лицо Яшмы встречается с коленом Гранат. Кажется, появится фингал, но Брукс похуй. Отец-недомерок бил сильнее. Яшма проводит обманный прием с подсечкой и бьет логтем под дых. Соперница выдыхает болезненно да, ухмыльнувшись, ударяет правым кулаком по лицу. А после столкновения их лбов, в ходе которого очки девушки ломаются, неловко падает и больно бьется затылком о стену бетонную. Яшма не сильно за нее волнуется, ведь не думает в тот момент ни о чем, кроме о чудесной драке. Дожидается, пока встанет соперница. И она встает, покачиваясь как после трех стаканов водки, и блокирует сильный апперкот слева предплечьем, не слышит хруст в лучевой кости. Яшма начинает смеяться безумно, ведь побеждает. Но не успела она толком обрадоваться, как получает два молниеносных удара кулаками, которые успешно блокирует, и в лицо врезается чужая пятка. Брукс медленно оседает на Землю, рассеянно смотрит на Гранат, покачивается и падает. Просыпается она от того, что ДеМайо с беспокойством смотрит на нее и несильно бьет по лицу. Сразу видно, когда паникует, теряет голову. Голова Яшмы раскалывается, все тело болит. На лице наверняка останется синяк в виде пятки. Гранат помогает ей встать и провожает домой, придерживая. И идут они вдвоем, оперевшись друг на друга как те собутыльники, да улыбаются по-дурацки. После Брукс видит, как соперница ковыляет в сторону своего дома, и усмехается весело. Как ни странно, после этого общение их пошло в гору. Естественно, в тайне от всех. Младшая учила Яшму своему стилю «вакинг», а та в свою очередь наставляла ее в уличных драках. Оказывается, что было у них довольно-таки много общего. Говнюки-родители, желание умереть или стать сильной. Девушки рассказывали о себе, увлечениях и проблемах, а после помогали. Брукс сказала бы, что они стали хорошими друзьями. Она оставила в покое ДеМайо. А еще поняла, почему их выражение глаз было знакомым: у нее такие же, усталые. Яшма на это хмыкает и ощущает странное чувство – умиротворение. … Яшме Брукс семнадцать, и она больше не та девочка, что была раньше. Она не боится, злится часто и пугает всех подряд. Скорее по привычке, чем по надобности. Ее раньше часто обижали, сейчас она им отвечает. Раньше не было у нее друзей и близких. Теперь есть Гранат, Перидот и, возможно Аметист, младшая сестра Гранат. С последними общаться стала совсем недавно, по наводке очкарика. Старшая ДеМайо побьет за такую кличку, но зато это будет честно. А нехуй в очках солнечный везде и всегда ходить, даже по ночам. Яшме Брукс семнадцать, и она больше не тот озлобленный на мир ребенок, кем была еще несколько месяцев назад. Теперь она не одинока. Теперь ей есть куда стремиться. Меняться никогда не поздно. … Вот только представьте себе такую картину: идет человек спокойно, никого не трогает, не задевает, как вдруг слышит из переулка темного и страшного (плевать, что ходит по нему сама часто и пугает прохожих) хриплый, злой голос: «Блять, где я?» Яшма принимает это за оскорбление себя любимой, хватает незнакомца и бросает на асфальт. В ответ слышит трехэтажный мат, ойканье и плевок. Брукс наклоняется над худой девушкой с каре, смотрит изучающе и спрашивает: - Какого хуя людей обзываешь, а, малявка?! – приглядывается внимательно, и в голове ее щелкает. – Погодь, разве ты не новенькая в Пляжном городе? - Иди нахуй, я дорогу домой спросить хотела! – произносит злобно девчонка, кряхтя поднимается и бьет ошалевшую от такого отношения Яшму по лицу. А после морщится и рукой перебинтованной трясет, встает в боксерскую стойку и смотрит сосредоточенно. Брукс поглаживает большим пальцем щеку, насмешливо смотрит на это чудо да пинает место, в котором только что стояла забияка. «Не поняла» выдыхает прежде чем получить удар в бок. Поворачивается и бьет, девчонка уворачивается и дает по глазу. Яшма теперь спокойная. Бьет только тогда, когда нарываются. А малявка точно нарвалась. Черт, шустрая, удары от нее крепкие, уверенные. Видимо, это правда, что она сидела в колонии. Брукс не запоминает, на котором взмахе рукой попадает в девчонку. А после не помнит, как оказалась сидящей сверху и бьющей уже не движущуюся соперницу. Обеспокоенно смотрит на девушку, собирается спросить про состояние как вдруг слышит: «Гранат!» Яшма озирается, приподнимается и ищет подругу глазами, чтобы позвать на помощь, как понимает, что нет ее, что голос был братишки Гранат и что под ее ногами пропала мелкая забияка. А когда замечает убегающего мальца с девчонкой, то припускается за ними, крича что-то. Она даже сама не уверена, что именно вырывается из ее горла. А после останавливается и дышит тяжело. Усмехается, быстрый же парнишка, правду говорила подруга. Вдруг паршиво на душе становится, стыдно. Не перед Стивеном или той дурой. Нет, она первая начала. Перед Гранат. Она не знает, почему именно перед ней, но легче от этого не становится. Еще немного повздыхав, девушка начинает медленно идти в сторону своего дома, по пути потирая ушибы и новые синяки да ухмыляясь. Надо будет позависать с ней. Неплохая вроде. … Пробуждение начинается с жалобного: «Ай, моя голова-а». Дженнифер медленно открывает глаза. Хмыкает удрученно. Давно она в лазарет после потасовок не попадала. Теперь еще камеру ее обыщут. Опять придется терпеть обиженный взгляд сокамерницы. Примерно секунд через десять рывком поднимается от осознания, что не в колонии она, что не знает где находится. А после смеяться начинает, держится за разболевшуюся голову ложится заново. Расслабляется. И в этот самый момент слышит чей-то голос: - О, ты очнулась. Это просто супер. А то я уже волноваться начал, нет ли у тебя сотрясения. – Дженнифер шокировано смотрит на мальчика, а после вспоминает, как нечеткий силуэт спас ее от той верзилы. – Мда, нехило Яшма тебя отделала. Но это еще ничего. Вот в прошлом году она подралась с моей сестрой. Так они неделю с гематомами и сломанными костями ходили. Хотя, будет правильней сказать лежали. У обеих было нешуточное сотрясение. Гранат, моя сестра, ударилась затылком об стену, а Брукс, это фамилия Яшмы, упала на асфальт. Я это еще о состоянии их рук не говорю! Это был полный кошмар! Костяшки сбиты почти до костей, извини за тавтологию, у сестры сломана рука, а у задиры на лице след от ботинка остался! Это было нечто! – Лазурит морщилась каждый раз, как он начинал очень эмоционально рассказывать о том, как бедная Гранат, которая незнакома ей, пострадала с этой Яшмой. – Прости, я отвлекся… Меня зовут Стивен. А тебя? Парень протягивает свою ладонь в дружелюбном жесте. - Меня зовут Дженнифер. Не смей звать меня Дженни, Джи-Джи и как-либо еще. – Ну, он спас ее, помог, привел домой, так что не говорить имени было бы грубостью. И пофиг, что грубит прямо сейчас. Парень смеется по-доброму, хватает ее ладонь и пожимает. – Спасибо, что спас и это… ну того… короче, помог. – Смущение проявляется румянцем на щеках. Ну не привыкла она к заботе, особенно такой искренней. - Да ладно тебе, подумаешь… я же не помог, когда она только начала тебя мутузить. – Смотрит грустно, взглядом одним только извиняясь. - Все равно спасибо. Классная хата. – Дженнифер переводит тему, надеясь избавиться от этой неловкости. – Офигеть, она двухэтажная? - Ну, да. Родители купили сразу две квартиры, нижнюю и верхнюю, сделали ремонт, а потом соединили. Моя комната находиться наверху, сестер тоже, а отца здесь. – объясняет, практически разжевывает для нее план квартиры. Как мама-птица глупому птенцу. Что за тупое сравнение?! И откуда оно вообще взялось?! У Дженнифер определенно сотрясение. Ооо, а вот и тошнота пришла. – Я отведу тебя в ванную. – На удивление он спокоен. Слишком спокоен. Ахуенное знакомство, Лазурит, потеряла сознание после того, как сказала, что может ходить, очнулась, грубит, плевать, что это ее манера речи с незнакомцами, так еще блевануть на эту милую квартиру собирается. Дженнифер уверена, если бы была номинация «Лучший в мире гость», то непременно оказалась бы в числе последних. – У тебя голова болит? Хотя, чего это я? Конечно же болит. Особенно после колотиловки Яшмы. Шум в ушах есть? Головокружение? Слабость во всем теле? – Дженнифер на все его вопросы отвечала одинаково: «Буе-е-е». А еще кивала как болванчик, призывая еще больше рвоты. Когда она только-только прибыла в колонию, ее назвали принцессой-белоручкой. Да-а-а, увидев ее сейчас, они бы забрали свои слова обратно. Судя по бормотанию Стивена за спиной, он молится кому-то, чтобы она прекратила блевать. Ну или парень ее проклинает, чтоб сдохла поскорей. На это Дженнифер вздыхает, сплевывает кислую противную-противную слюну и, покачиваясь, идет обратно. На диване сидел Стивен и, походу, ждал ее. Объяснил он это тем, что не хотел смущать ее, стоя над душой, пока она освобождает заключенных своего желудка. Лазурит села рядом с ним и прикрыла глаза. Только сейчас девушка заметила, что спать хочется ужасно. Но уснуть не дает вопрос парня: - А ты же новенькая, да? Просто у вас имена одинаковые, плюс у обеих волосы синие и пострижены в каре. – Девушка лениво кивает головой, угукает. – Так, ты сегодня пропустила все уроки… Почему? Сразу скажу, я не осуждаю. - Я потерялась. – Открывает глаза, подавляет зевоту и смотрит на собеседника. Выглядит он растерянным. – У меня с детства топографический кретинизм. Так еще утром самоуверенность сыграла. Целый день блуждала по городу, потом встретила ту, как ее там, Яшму. Так я злая была, матюкнулась перед ней. А она, кажись, это на свой счет приняла. Сбила с ног, малявкой назвала. Ну так мне захотелось резко подраться. Подралась… результат сам видишь… Стивен уже было открыл рот, как дверь открылась, пропуская вперед трех девушек разного роста. Дженнифер лениво обвела всех взглядом, посмотрела на самую крепкую и решила, что это и есть Гранат. Остальных она не знает, знать не собирается. Встает с дивана, потягивается, медленно, покачиваясь, идет к двери. Все это сопровождается гнетущим молчанием. Сестры выпучившись смотрят на нее, похожую на избитую пьяницу, что наполовину правда, и молчат. Похоже, растеряны. Стивен тоже молчит. Провожает ее взглядом, негромко прощается, в ответ получает ленивый мах рукой. Дверь открывается и закрывается. Девушка идет вниз по лестнице, держась за крепкий поручень, и молится не грохнуться и кубарем полететь вниз. Когда достигает самого низа, то дышит глубоко и медленно. Помогает это не очень. Чертыхается. Выходит на улицу, достигает до автобусной стоянки и застывает. Блин, ну и похожие же у них улицы. У нее точно такая же скамейка. Дженнифер фыркает, держится за голову и садится на скамейку. Смотрит спокойно на дом, из которого только что вышла. Пять минут. Столько времени ей понадобилось для того, чтобы понять, что это – БЛЯТЬ, ЕЕ ДОМ!!! И ей придется заново ходить по ступенькам, на этот раз дольше. Вздыхает мучительно и тоскливо, поднимается и идет к дому. Заходит в подъезд, грустно смотрит на лестницу, будто та может ее поднять наверх. Дженнифер могла бы воспользоваться лифтом, но тошнота подступает к горлу, мешая здраво мыслить. Первый шаг. Второй. Третий. Вздох. Лазурит поднимется на свой этаж только через долгих полчаса. По пути успеет похныкать, повсхлипывать и даже покурит, что не очень хорошо подействовало на нее. Когда добралась-таки до квартиры, до комнаты, то плюхнулась на кровать и захрапела. Захрапела так, что ее услышали ДеМайо и ужаснулись новому соседу. А что Лазурит? А Лазурит сейчас пофиг на все. Лазурит сейчас спит.