***
Если бы два месяца назад кто-то сказал Ируке, что он будет жить в удивительно уютном доме с тремя спальнями вместе с Хатаке Какаши для того, чтобы вырастить джинчуурики девятихвостого, он бы предположил, что этот человек стал жертвой отравленного сенбона — вероятно, по вине Генмы — и что, очевидно, галлюцинации, вызванные ядом — побочный эффект. Если бы кто-то заключал пари на то, что Какаши будет регулярно готовить для них завтраки и упаковывать бенто для Наруто каждый раз, когда Копирующий ниндзя в деревне, а не на миссии… ну, Ирука бы потерял деньги. Много денег. Какаши даже придавал рисовым шарикам форму маленьких собачьих мордочек, и они были сделаны так тщательно, что Ирука был почти уверен, что Какаши использовал шаринган. Для готовки еды. Просто ещё один из ста способов, с помощью которых Какаши доказывает, что он совсем не такой, каким его представлял Ирука. Не то чтобы Ирука раньше думал, что вообще хоть немного знает Какаши, но… существовали определенные представления, кое-какие вещи, в которых Ирука был совершенно уверен, но которые оказались ложными. Например, небрежные отчеты о миссиях, по мнению Ируки, свидетельствовали о том, что Какаши невнимателен к деталям и не имеет ни капли терпения или аккуратности. Вот только Какаши, как оказалось, трижды проверяет свой рюкзак перед тем, как отправиться на миссию. Он также внимательно слушал бесконечные рассуждения Наруто о школе и белках, которых они видели по дороге домой, и о том, почему рамэн — лучшая еда в мире. А однажды Ирука застал его за уборкой собачьей шерсти ручным пылесосом, когда никого не должно было быть дома. А ещё есть тот факт, что Хатаке Какаши должен быть отстраненным, неприкасаемым: «Мощным и Крутым», по мнению Гая, и «ужасно смертоносным» по мнению всех остальных в деревне (и за её пределами). Последнее определённо правда, у Какаши было достаточно успешно завершенных миссий, чтобы это доказать — наряду с сильно отредактированными записями АНБУ, о которых Ирука совершенно точно не должен ничего знать, но которые Сандайме-сама «случайно оставил» на своем столе во время одного из их чаепитий. Гражданские шептались о нём, как о каком-то мифологическом существе. Ниндзя более низкого ранга боготворили и боялись его в равной степени, и даже другие джонины были склонны полагаться на опыт Какаши. Трудно совместить всё это с человеком, у которого есть пижама с маленькими собачками и косточками; с человеком, который притворялся спящим, пока Наруто красил его брови, чтобы «они с Гаем были близнецами»; с человеком, который однажды — после двухнедельной миссии и с явными признаками истощения чакры — нежно поцеловал Ируку в висок, прежде чем тут же рухнуть на пол и уснуть. Хатаке Какаши — человек, понял Ирука. Опасное осознание, потому что, хотя Ирука и ненавидит Какаши-С-Ужасным-Почерком, Какаши-Читающего-Порно-На-Публике и Какаши-Опоздывающего-На-Три-Часа, Ирука начал понимать, что он не ненавидит Какаши в целом.***
Рецепт должен был быть простым. Для новичков, даже для чайников. Хороший, простой яки-онигири, потому что, несмотря на то, что Ирука и обещал, что они не будут питаться исключительно едой, которую можно заказать, пока Какаши ушёл из деревни на неделю с миссией, он также остро осознавал свой уровень навыков готовки. По сути, Ирука может приготовить всё, что Наруто захочет. Главным образом потому, что Наруто всегда хочет рамэн быстрого приготовления. Но яки-онигири, как его заверили, настолько просты в приготовлении, что даже рецепт не нужен. И всё же почему-то сковорода горит. Вместе с плитой, кухонными полотенцами и краями штор, свисающих над раковиной. И это не просто небольшой пожар. Скорее уровня Техники Великого Огненного Шара. — БЛЯДЬ. Он быстро захлопнул крышку сковороды, где готовились онигири — смесь огня с маслом и водой просто огромное НЕТ — прежде чем потушить остальное пламя с помощью базового суитон дзюцу. И только потом он осмотрел повреждения. Положительным моментом является то, что всё, что горело, больше не горит. На этом положительные моменты закончились: половина кухни сгорела дотла. Шторы и кухонные полотенца мокрой золой рассыпались на полу. Стена была цела, но сильно подпалена — её, по крайней мере, придётся перекрасить, если им повезёт и структурных повреждений не будет, — и существовала большая (слишком большая) вероятность, что плита полностью уничтожена. Учитывая, что даже металл деформировался под действием огня, Ирука быстро прикинул, стоит ли вообще пытаться её ремонтировать. — Бл… — Ирука заметил широко раскрытые глаза Наруто, выглядывающие из-за угла, и быстро исправился, — …инчики. — Ужин не удался? — тихо спросил Наруто. Поначалу это удивляло Ируку. Наруто мог быть громким — громкий смех после шалостей, громкие крики «ИРУКА-НИИ» после школы, громкие споры с другими детьми — но дома он просто… не был громким. Вначале Ирука думал, что, возможно, Наруто просто стесняется двух странных взрослых, которые его приютили, нервничал по поводу переезда в новый дом к новым людям. Возможно, он не был уверен рады ли ему — и от этого у Ируки болело сердце, потому что в течение первых двух, трех недель Наруто продолжал напрягаться в самые неожиданные моменты, наблюдая за Ирукой и Какаши настороженными глазами, как будто он ждал, что его прогонят. Но затем, уже после того первого месяца, когда Наруто достаточно обосновался, чтобы распаковать остальные свои старые вещи в своей комнате, Ирука начал замечать закономерность. Наруто был тихим по утрам, когда только только просыпался, был столь же тихим во время завтрака. Как только они выходили из дома, голос Наруто повышался, когда он громко и красочно указывал на различные растения и облака странных форм, когда он, казалось, всему миру хочет рассказать обо всём, что он собирается делать сегодня в школе. А затем он громко прощался с Ирукой у ворот академии. Дорога домой была такой же, но как только они оказывались внутри, всё снова было как утром. О, крошечный пятилетний ребенок всё ещё был постоянно взбудоражен: едва мог усидеть на месте, прыгал по всем комнатам, едва на стены не залезая, говорил со скоростью тысяча слов в минуту, задавая миллиард вопросов. Но… Что ж, Ирука, возможно, и не был гением, как Какаши, но ему потребовалось не больше двух дней наблюдения, чтобы пазл сложился. Наруто был громким везде, кроме дома, потому что везде, кроме дома, люди в лучшем случае игнорировали существование Наруто, а в худшем — кричали на него, насмехались над ним и плевались в его сторону. В школе большинство детей сторонились его, отказывались играть с ним, разговаривать с ним или даже сидеть рядом с ним. Большинство учителей игнорировали его поднятую руку в классе, игнорировали, когда он задавал вопросы или просил о помощи. Это приводило Ируку в ярость — почти такую же ярость, как когда он узнал о прежних условиях жизни Наруто — но он ничего не мог поделать. Ему ничего не разрешено сделать. (— Ты не можешь быть учителем Наруто, Ирука, — устало сказал Сандайме. — Это было бы предвзято. — Все остальные предвзяты против него, — утверждал Ирука. Это, конечно же, не имело значения.) Всё, что он может сделать, это убедиться, что дома всё обстоит иначе, лучше. Ирука уставился на кремированные останки рисовых шариков: на сковороде остался лишь чёрный пепел. — Да, — согласился он. — Ужин не удался. Какое преуменьшение. Наруто на мгновение закусил губу. — Тогда можем ли мы поесть сегодня рамэн, Ирука-нии? Ирука вздохнул. На самом деле у них нет другого варианта, разве что ворваться к Генме, который только посмеётся над ним, а затем расскажет всем, что Ирука взорвал собственную кухню, готовя яки-онигири, — а это не должно случиться. — Ага. Сегодня на ужин рамэн.***
Какаши уставился на остатки кухни, его единственный видимый глаз сумел передать смесь беспокойства, растерянности и недоверия. Ирука не собирался говорить ему, что три дня назад всё выглядело намного, намного хуже — он и Наруто пошли поесть рамэна, а затем покрасили стены, купили новые шторы и кухонные полотенца, и в целом получилось очень даже неплохо, они проделали отличную работу. Наруто даже получил небольшую надбавку к карманным деньгам в виде стандартной платы за миссию D-ранга за старания. — На вас напали? — наконец спросил Какаши. Наруто и Ирука быстро переглянулись. — Можно сказать и так… — медленно проговорил Наруто. Однако, увидев расширившиеся глаза Какаши, Ирука решил, что ему лучше объясниться. — Ну, я готовил… — Пытался готовить, — пробормотал Наруто. — …и плита напала на нас. — Огнём! — Наруто вытянул руки так широко, как только мог. — Ты бы видел это, Каши-нии! Пламя было огромным. Плечи Копирующего ниндзя слегка расслабились. — Ах. Понятно. — его темно-серый глаз искрился юмором, что вообще-то было большим облегчением; Ирука боялся, что Какаши рассердится. — Были ли жертвы? Может быть, шторы? Ирука почувствовал, как румянец разливается по его лицу, и автоматически закрыл глаза, как будто это каким-то образом мешало всем остальным увидеть его смущение. — И кухонные полотенца. И, вероятно, плита с духовкой. — И стена тоже, — сказал Наруто, дёргая Какаши за рукав. — Но мы с Ирукой-нии её очень хорошо покрасили. — Выглядит замечательно. — Какаши погладил Наруто по голове, как щенка, и улыбнулся. На лице Наруто засияла улыбка.***
Было ещё раннее утро, когда Ирука почувствовал легчайшее колебание незнакомой чакры, сигнализировавшее о прибытии АНБУ к окну спальни Какаши, и даже в полусне Ирука нахмурился. Не то чтобы он думал, что Какаши должен быть дома всё время — это, собственно, и было одной из причин их женитьбы и совместного воспитания Наруто, потому что Какаши не мог быть дома достаточно часто, чтобы делать это самостоятельно — но ради Шодая, не прошло и двух суток с момента его последней миссии. Ирука сломал себе мозг. Последняя миссия Какаши была короче обычной, но предыдущая длилась две недели, и между ними практически не было перерыва. Не говоря уже о том, что он вернулся домой с травмой, хотя и не настолько серьезной, чтобы отлежаться в больнице. Такими темпами они его угробят. «Что, если он берет себе столько миссий, потому что не хочет здесь находиться», — шальная мысль пронеслась в голове Ируки уже не в первый раз. Он знал, что это было несправедливо по отношению к Какаши по многим причинам, но сколько бы раз он ни пытался отмахнуться от неё, эта мысль всё возвращалась. (— У меня есть к тебе предложение. Альянс, — сказал Какаши. Не более того. Никогда не было и никогда не будет. Ирука должен быть умнее.) Какаши ничего не должен ему, кроме того, что он уже давал. Он предложил Наруто дом, комфортную жизнь, двух наставников/опекунов, которые будут любить его, учить его и заботиться о нем. Он дал им обоим стабильность, определенный уровень защиты. И они хорошо ладили, даже если не были обычной семьей. Жить с Какаши было легко. (И если иногда Ируке было грустно, что он никогда не влюбится в кого-то, кто тоже желал бы его, если он хотел бы, чтобы тот единственный момент, когда из-за истощения чакры Какаши провел губами по виску Ируки, продлился немного дольше, если он задавался вопросом, на что было бы похоже, если бы их договоренность была чем-то большим, чем просто совместное воспитание ребёнка — ну, он держит эти мысли при себе.) Он рассеянно осознавал движение чакры Какаши, пока тот готовился к миссии. Это не заняло много времени — Какаши всегда имел наготове сумку на случай экстренной ситуации, если ему нужно было немедленно уйти, поэтому добавление нескольких дополнительных вещей никогда не занимали у него больше нескольких минут — и вскоре он исчез из дома. Вот только… Менее чем через пятнадцать минут чакра Какаши вернулась домой — не через окно его спальни, а через входную дверь. Внизу. Это было необычно, а это означало, что ради этого стоило встать с постели даже в пол третьего утра. — Какаши, что… Ирука замер. Какаши тоже замер. Они уставились друг на друга. Какаши, одетый в экипировку АНБУ, включая маску Ину — о которой Ирука не должен ничего знать, но о которой он конечно же уже знает — стоял у кухонной стойки с большой коробкой в руках, выглядя так, будто его поймали с рукой в банке с печеньем, несмотря на то, что ни одной части его лица не было видно. А потом Ирука увидел картинку и надпись на коробке и нахмурился, склонив голову набок. — Мультиварка? Долгий момент молчания, а затем рука Какаши почесала затылок знакомым жестом. — Ах, она… менее огнеопасна, чем плита? — Ой. — лицо Ируки было таким же горячим, как огонь, который по его вине сжёг кухню. Еще одно долгое молчание. — Я… меня не будет некоторое время, — сказал Какаши низким и серьезным голосом, с той настоящей серьёзностью, которая редко появлялась в его тоне. Некоторое время. Это может означать что угодно. Конечно, может быть дольше, чем любая миссия, которую он выполнял с тех пор, как они поженились. Месяц? Даже дольше? Желудок Ируки скрутило, когда Мысль снова дала о себе знать, хотя на этот раз он с удвоенной силой оттолкнул её. — Будь осторожен, — сказал он вместо этого. — Возвращайся домой поскорее. Какаши заметно замер, и на долю секунды Ирука забеспокоился, что сказал что-то не так. Забеспокоился, что сказал слишком много. — Постарайся сохранить этот дом для меня в целости и сохранности, а? — в голосе Какаши снова появилась дразнящая нотка, легкая и ритмичная, а лицо Ируки ещё больше покраснело. Он закрыл лицо руками, пусть и немного посмеялся. А затем пальцы обхватили его запястья (так мягко и нежно), и его руки осторожно отдернули от лица. — Маа, сенсей, ты такой милый, когда краснеешь. Ирука что-то забормотал, жар на его щеках только усилился, и хотел было уже ответить — он не знал, что сказать, не знал, шутит ли Какаши или говорит серьёзно, просто не знал — но Какаши уже ушёл. (Ирука не собирался думать о том, как нелепо-хорошо выглядел Какаши в своей униформе. Обнажённое бледное плечо, мускулистая рука, ярко-красная татуировка, то, как ткань прилегала к его туловищу, как вторая кожа, подчеркивая лишь насколько он… Но лучше или хуже было вместо этого думать о том, как Какаши купил ему мультиварку? Купил её специально потому, что Ирука не умеет готовить, и Какаши это знает. Купил, потому что Какаши не сможет готовить для них еду. Купил её, чтобы заботиться о них, даже когда его нет рядом… «Нет, ты надумываешь», сказал себе Ирука, но это не изгнало теплое чувство из его груди.)***
Ину едва не споткнулся, когда бежал по верхушкам деревьев, заслужив обеспокоенные взгляды членов своего отряда. Он пытался сосредоточиться на миссии — правда пытался — но впервые за долгое время другие мысли продолжали приходить ему в голову, когда он меньше всего этого ожидал. Например, как выглядел Ирука этим утром: его волосы распущены и мягко огибают его лицо, глаза полусонные, но взгляд такой тёплый. Его юката для сна измята и не завязана до конца, и Какаши мог сосредоточиться только на мелькающей прекрасной коричневой коже. На нем была маска АНБУ, поэтому ему потребовалась всего секунда, чтобы открыть глаз и запечатлеть воспоминания с помощью шарингана. В то время это казалось очень хорошей идеей — на самом деле лучшей идеей, потому что кто знает, позволит ли Ирука когда-нибудь снова увидеть его таким, Ками, он надеется, что да, но не уверен, что заслуживает это, — но сейчас это ужасно отвлекает. — Тайчо? Верно. Миссия. Сосредоточься на миссии, заверши миссию и вернись домой. (— Будь осторожен, — сказал Ирука мягко и мило, даже не стараясь быть соблазнительным. Какаши никогда так не хотел бросить миссию и просто остаться. — Возвращайся домой поскорее.) Потому что наконец-то появился дом, куда можно вернуться.