«Хочу открыть тебе один секрет. Сегодня я узнал, как выглядят настоящие ангелы. Ты можешь себе представить? Это девочка ростом не выше моего плеча. У неё искрящиеся волшебством зелёные глаза и длинные волосы рыжего цвета, а ещё веснушки разбросаны по лицу так беспорядочно, будто она случайно угодила в цветочную пыльцу. Её зовут Лили. Красивое имя, правда? Лили… Она сама заговорила со мной, и даже голос её звучал ангельски. Если хоть кто-то однажды усомнится в существовании ангелов, я покажу им Лили, и заставлю этих глупцов забрать свои слова обратно…»
— Северус, — прокричала Эйлин с кухни, — подойди ко мне!
Он оборвал своё повествование на самом интересном месте, а ему так хотелось запечатлеть в дневнике каждую деталь их разговора.
Эйлин встретила сына не в самом лучшем расположении духа. По её строгому взгляду Северус уловил недовольство и готовность к скандалу. Он встал напротив матери, ожидая очередной выговор.
— Мазь от прыщей в твоём исполнении совершенно не удалась, — заявила она, махнув головой в сторону стола, где находилась небольшая каменная миска. — Ты загубил весь процесс уже на втором этапе приготовления мази! В последнее время я совсем не узнаю тебя, Северус! До поступления в Хогвартс остался год, а ты начинаешь сдавать позиции.
Ему сложно было найти подходящее оправдание, чтобы немного смягчить строгий взгляд матери, ведь с недавнего времени он действительно был занят далеко не учёбой. Мысли о рыжеволосой незнакомке сбивали его с толку всякий раз, как нужно было сосредоточиться на приготовлении зелья.
— Я переделаю, — виновато ответил Северус.
— Да что с тобой происходит в последнее время? Ни свет ни заря мчишь на улицу, позабыв обо всём, — Эйлин всем своим видом показывала недовольство. — Может быть ты хочешь, чтобы я добавила тебе новых заданий?
— Не хочу, — ответил Северус, устало взглянув на мать.
— В таком случае, не выйдешь из дома, пока твоя мазь от прыщей не начнёт правильно действовать! — эти слова, сказанные властным тоном Эйлин, звучали для мальчика, как приговор судьи о пожизненном заключении.
Северус уже готов был сорваться с места, чтобы приступить к изготовлению мази, ведь у него в запасе было не больше суток. Он не мог даже допустить мысль о том, что Лили будет завтра ждать его у дуба, а он так и не придёт. Он всю ночь провозился с учебниками, выискивая идеальный рецепт приготовления мази. С третьей попытки ему удалось добиться нужной консистенции, но побочных эффектов у мази оказалось куда больше, чем лечебных, поэтому пришлось ещё дважды полностью всё переделывать.
Когда маленькая стрелка часов переместилась на цифру пять, Северус закончил приготовление идеальной мази от прыщей, и даже несмотря на то, что ещё, как минимум, час он потратил на уборку рабочей зоны, его настроение было на высоте. Мазь действовала по всем показаниям в списке, а значит Эйлин не воспротивится его прогулке. В шесть утра Северус уже был в своей постели, надеясь выспаться за несколько часов перед долгожданной встречей с Лили.
— Северус, ты справился со своей задачей, — сквозь сон он услышал довольный голос матери, — мазь получилась выше всяких похвал!
Он промычал ей в ответ что-то невнятное и зарылся под одеяло с головой.
— Ты планируешь проспать до вечера? — Эйлин подняла уголок одеяла и обратилась к сыну. — Твой завтрак мне пришлось выбросить, а обед на столе уже давно остыл!
Услышав эти слова, Северус мгновенно сбросил с себя одеяло и едва открыв глаза, выпрыгнул из кровати.
— Который сейчас час? — спросил он, потерянно озираясь по сторонам.
— Почти два часа дня, — ответила Эйлин, с изумлением наблюдая за быстрым перемещением сына по комнате. — Ты куда-то опаздываешь?
— Я сегодня пропущу обед, — буркнул Северус, натягивая на себя брюки.
— Что происходит? Куда ты ввязался?
Он оставил мать без ответа, выбегая из своей комнаты на всей возможной скорости. Никогда в жизни ему не приходилось передвигать ногами так быстро, как в тот волнующий момент. В голове были только мысли о Лили и о её прекрасных зелёных глазах, которые теперь будут смотреть на него с разочарованием и презрением. Северус был уверен, что она тысячу раз прокляла его за опоздание, и наверняка давно оттуда сбежала, сделав о нём самые ужасные выводы. Всю дорогу он ругал себя за безрассудство, глупость и безответственность, но больше всего за то, что упустил единственный шанс стать для кого-то настоящим другом.
Когда Северус преодолел весь путь через паучий тупик до зелёной поляны в Коукворте, ему почудился образ Лили вдалеке у дуба. Он тут же убедил себя в том, что перегрелся на солнце, но приблизившись к месту встречи ещё на десять метров, он обомлел и замер на месте. Она действительно ждала его всё это время, комфортно расположившись на траве и безмятежно разглядывая что-то в небе. Заметив приближающуюся к ней тень, Лили приподнялась на локтях, и с улыбкой встретила Северуса.
— Привет, — сказала она радостным голосом. — Облака сегодня принимают самые необычные формы, посмотри!
Она его ждала. В голове Северуса никак не укладывалось, за какие заслуги она была к нему так снисходительна и добра, и почему не обложила его с ног до головы ругательствами за опоздание.
— Ну же, садись рядом, — она похлопала ладонью по траве в полуметре от себя.
Он вышел из остолбенения и опустился на место рядом с Лили.
— Что ты видишь? — она указала пальцем на огромное облако в небе.
— Похоже на собаку, бегущую за мячом, — не подумав ответил Северус, — а ещё за собакой будто летит четырёхкрылая птица.
— И я её заметила! — восторженно пролепетала Лили.
Они увлечённо разглядывали облака, позабыв о времени. Чаще всего их видение совпадало, но случалось и так, что проплывающие образы в небе вызывали у них шуточные споры.
— Однажды, с помощью магии, ты сможешь наколдовать своё собственное облако, — сказал Северус, — какое захочешь.
— Я… — Лили повернула голову в сторону Северуса и с грустью взглянула на него. — Не хочу расстраивать тебя, но я не волшебница. Родители сказали мне вчера, что я слишком много фантазирую и выдумываю всякую чепуху.
— Это не чепуха, Лили! — возмутился он. — У маглов могут рождаться дети с магическими способностями.
— А твои родители тоже маглы?
— Моя мать волшебница, а отец магл. Благодаря матери я знаю всё о магическом мире. Хочешь, расскажу тебе?
— Ты ещё спрашиваешь? — Лили оживилась на глазах. — Очень хочу!
Северус никогда не разговаривал так долго с одним человеком, да и в целом болтливость не была ему свойственна, но в тот момент он не мог остановиться, потому что Лили слушала его с упоением и интересом, потому что смотрела на него горящими глазами, и не отвлекалась ни на минуту. Впервые Северусу хотелось рассказать кому-то обо всём, что было ему известно. Он поведал ей о волшебных палочках, благодаря которым можно управлять своей магической силой, и о том, на что они способны, если знать правильные заклинания и руны.
— Всему этому обучают в школах чародейства и волшебства. Их существует не меньше пяти, насколько мне известно. Хогвартс, — Северус загнул один палец на руке, — Дурмстранг, Американская школа Ильверморни, Махотокоро где-то в Японии, — пояснил он скорее для себя, — Академия магии Шармбатон, и ещё несколько институтов, о которых мне мало известно.
— В Коукворте даже нет такого количества школ, — удивилась Лили.
— Мир магии куда больше Коукворта, Лили.
— А здесь, точнее, в Англии, есть волшебная школа? — она глядела на него с надеждой.
— Одна из самых лучших школ всего магического мира, — сказал он с гордостью, — Хогвартс! Скоро ты обязательно будешь там учиться.
— Что ты, Северус, кому я буду там нужна со своими фокусами и ромашками? — зелёные глаза Лили заметно потускнела от досады. — Я самая обычная.
— Тебе уже исполнилось одиннадцать?
— Только исполнится тридцатого января.
— Я старше тебя всего на двадцать один день, — с восторгом произнёс Северус, быстро посчитав в уме разницу между днями их рождения. — Это значит, что в следующем году мы получим письма одновременно и вместе отправимся в Хогвартс!
— Нам придут письма?
— Вот увидишь, Лили, ты обязательно получишь письмо из школы, когда твой возраст достигнет одиннадцати.
— Но моя сестра Петунья так и не получила письмо, хотя ей уже исполнилось тринадцать… — с нотой отчаяния прозвучал голос Лили.
— Мне жаль тебя расстраивать, но твоя сестра не волшебница.
— Вот почему ей никак не удаётся повторить мои фокусы, — заметно расстроившись озвучила она вслух свои мысли, склонив при этом голову вниз, как увядающий цветок. — Может быть в Хогвартсе её смогут обучить магии?
— Это дар, Лили. Ему невозможно научиться.
— Как жаль…
До самого вечера они просидели у дуба, не чувствуя голода, жажды и холода. Разговоры их кормили и грели, как и мечты о письмах из Хогвартса. Северус успел рассказать о полётах на метле, о волшебных зельях и оборотнях. Ему не хотелось, чтобы этот восхитительный день подходил к концу, поэтому он говорил и говорил, наслаждаясь моментом.
— Я обещала родителям вернуться домой до заката, — с горечью сказала Лили, — и Петунья ждёт моего возвращения. Ты ведь не против, что я рассказала ей о тебе?
Северус в ответ только пожал плечами.
— Увидимся завтра? — спросила Лили, разглаживая руками помятое платье.
— Да, — коротко ответил Северус, внутри ликуя от радости.
— Буду ждать тебя у дуба, — сказала она на прощание, — до завтра.
«Если бы я знал, что однажды обязательно повстречаю Лили на своём пути, то с гордостью стерпел бы отвержение и оскорбления от всех невежд, кто с ней никогда не сравнится.
С ней я не чувствую себя изгоем, оборванцем и сумасшедшим, ведь она смотрит на меня совсем не так, как остальные. Лили не боится сидеть со мной рядом и касаться моего плеча своим маленьким и хрупким. Она так внимательно слушает меня, будто я пою задушевную песню, а не рассказываю ей заученные факты о магической Англии. Знаешь, дневник, она удивительная. Она, как солнце, которое раньше никогда не светило на моей улице».
Северус писал о Лили в дневнике только возвышенным языком, используя все словари, что были в доме. Там, где значилось её имя, не было места низменным вещам. Он рассказывал о ней неспешно, задумываясь над каждым словом, что навсегда будет запечатлено пером на пергаменте.
«Сегодня Лили задавала мне множество вопросов, записывая иногда что-то себе в блокнот. Она подвязала свои волнистые волосы голубой атласной лентой, но некоторые пряди всё равно выбивались из причёски, отчего ей приходилось отвлекаться от письма и убирать их за уши. Ничего красивее я в жизни не видел. Если бы я был художником, то изобразил бы её на холсте с голубой лентой в волосах и этими непослушными рыжими прядями, падающими на её прекрасное лицо в самый неподходящий момент. Я бы нарисовал её искрящиеся глаза в моменты наших бесед. Ты можешь мне не верить, но она вся будто светится изнутри, когда мы говорим о волшебстве. Я готов болтать о магии бесконечно, если это делает её такой счастливой».
Северус привык прятать свои чувства на страницах дневника, а внешне всегда оставался непроницаем. Чувственность своей натуры он прятал за угрюмостью и замкнутостью, считая свою восприимчивость проявлением слабости. Он зачитывался литературой девятнадцатого века, мечтая оказаться в том времени, когда галантность, хорошие манеры и воспитанность были для юношей в приоритете. Северус считал себя старомодным, сравнивая разговоры своих сверстников с тем, что он писал в своём дневнике, и о чём думал. Его мысли не ограничивались обыденностью, вмещая в себя целые миры.
— Северус, о чём ты задумался? — отвлекла его Лили от глубоких размышлений.
Они сидели на ветке дуба, занимаясь каждый своим делом. Лили плела венок из ромашек, тихо напевая весёлую песенку, а Северус читал книгу.
— Да так, ни о чём, — соврал он, захлопнув книгу на самом трогательном моменте.
— Как твой отец относится к магическим способностям вашей семьи? Ты говорил, что он магл, как и мои родители.
— Негативно, — ответил Северус отрешённо. — Ему ненавистно всё, что связано с магией.
— Извини за любопытство, но почему тогда он женился на волшебнице, если…
— Он не знал, — прервал её Северус на полуслове. — Моя мать скрывала от него свои способности до тех пор, пока мои первые всплески невербальной магии уже невозможно было скрыть.
— Как он отреагировал?
— Водил меня в церковь каждые выходные, а иногда, — Северус сделал паузу, — закрывал в тёмном подвале, чтобы страх выбил из меня всю дурь.
Лили ахнула, прикрыв рот ладошкой.
— А мама?
— Позже она во всём ему призналась. Я не слышал тогда их разговора, но с того дня отец перестал изгонять из меня несуществующих демонов.
— Мне так жаль, Северус…
Он пригладил свои волосы на затылке, почувствовав некоторую неловкость после её слов.
— А почему ты спросила?
— Я решила больше не рассказывать Петунье о магии, — призналась Лили с грустью в голосе. — Вчера за ужином она сказала родителям, что я выдумщица, а часом ранее восхищалась историей о Хогвартсе и других магических школах.
— Я думаю, твоя сестра просто завидует тебе.
— Но почему, Северус? Разве сёстры не должны радоваться друг за друга? Я была бы счастлива за Петунью, окажись она на моём месте.
— Ты другая, Лили, — ответил он скромно, — особенная во всём.
Её лицо вдруг озарилось солнечной улыбкой; тепла и света которой, хватило бы на сотню морозных зим.
***
Возвращаясь домой под вечер, Северус игнорировал подозрительные взгляды матери за ужином, а на её обыденные вопросы отвечал коротко и сухо. Он также беспрекословно выполнял задания Эйлин по списку и не перечил её наставлениям, но материнское сердце чуяло неладное. Что-то изменилось во взгляде мальчишки, который раньше она всегда могла прочесть. Интересы Эйлин были ограничены домом и семьёй, поэтому любое неконтролируемое изменение в окружающем пространстве могло надолго выбить её из колеи. Прежде Тобиас вносил смуту в привычный уклад жизни Эйлин, а теперь и Северус наводил там беспорядок.
В один из самых обычных дней, ничем не отличающихся от других, она зашла в комнату Северуса с одной единственной целью: разузнать обо всём, что он скрывает. Сначала Эйлин осторожничала с содержимым выдвижных ящиков, возвращая личные вещи сына ровно в то место, откуда брала, но после часа бесполезных поисков она разбрасывала по комнате всё, что попадалось под руку. Невротический характер Эйлин являлся главным зачинщиком её необдуманных поступков. Эмоции брали верх над разумом всякий раз, когда что-то выходило из-под её тотального контроля.
— Мама? — Северус застал Эйлин в своей комнате в самый неподходящий для неё момент. — Что ты делаешь?
На его лице застыла маска полного шока и ужаса, пока он пытался осмыслить происходящее. Первым делом Северус направил свой взгляд на кровать, где под матрасом скрывалось его главное сокровище. Как только он понял, что мать перевернула вверх дном только шкаф и пару ящиков, он выдохнул.
— Затеяла уборку, — ответила Эйлин невозмутимо. — Развёл бардак в комнате! Посмотри, пыль повсюду!
— Но я убирался…
— Не перечь матери! — прервала она его резко и грубо. — Давай приберись тут как следует, а потом спускайся к ужину.
Северус молча кивнул, незамедлительно приступив к уборке. Пусть первые минуты его и обуревали некоторые сомнения насчёт истинных причин её нахождения в комнате, он всё равно поверил матери, неожиданно обнаружив пыль возле шкафа и беспорядок на своём столе.
К тому времени, как он спустился на кухню, за столом сидела только Эйлин, а Тобиас уже давно отужинал и перекочевал на диван вместе с газетой. В полной тишине Северус проследовал к своему обычному месту за столом и приступил к поеданию куриных котлет с рисом.
— Ты что-то скрываешь от меня, — вдруг заговорила Эйлин, пристально разглядывая сына. — Связался с отпрысками Джонсов из соседнего дома?
— Я ничего не скрываю, — растерянно пробормотал Северус с набитым ртом.
— Что-то мне подсказывает, что ты мне врёшь, — не отступала Эйлин, словно разыгрывая сцену допроса. — Ты стал проводить на улице в два раза больше времени, чем обычно. Возвращаешься домой под вечер, а на обед приходишь через раз.
— Ты не говорила, что нельзя…
— Снова начинаешь перечить? — возмутилась она. — Если я вдруг узнаю, что ты водишься с этими Джонсонами или ещё с кем-то из их шайки лоботрясов, будешь безвылазно сидеть в комнате! Ты меня понял, Северус?
— Понял, — ответил он с обидой в голосе.
Ему было невдомёк, с чего вдруг мать взъелась на него. Он всегда приходил домой примерно в одно и то же время и никогда раньше не слышал от неё подобных ультиматумов.
— Что случилось, Северус? — спросила его Лили на следующий день.
— Ничего, — отмахнулся он, пряча от неё свой грустный взгляд.
— Это из-за родителей? Они снова поругались?
Однажды он поделился с ней сокровенным, как на духу выдав подробности постыдных семейных разборок. С тех пор Лили могла по одному его взгляду определить, сколько раз на неделе родители Северуса ругались при сыне. Она слушала его внимательно и участливо, ни разу не вмешиваясь в монолог, а когда он умолкал, она дружески поглаживала его по плечу, смотря на Северуса самым искренним и тёплым на свете взглядом. Ему хотелось вывернуть всю душу наизнанку, лишь бы она всегда так на него смотрела. Родители Лили были полной противоположностью семейства Снейпов, но она каким-то удивительным образом понимала его и всегда находила нужные слова поддержки.
— Скоро ты уедешь в Хогвартс, Северус, — говорила она, — нужно только немного потерпеть.
— Мы уедем, — поправлял он её, делая акцент на слове «мы».
***
Миновал первый месяц осени. Пока Лили проводила большую часть времени в магловской школе, Северус обучался на дому, и несмотря на их редкие встречи, дружба между ними только крепчала. Дубовые листья стремительно опадали наземь. Осень вступала в свои полноправные владения, окрашивая летнюю зелень в жёлто-оранжевые оттенки. Прятаться от людей за редеющей листвой дуба становилось всё сложнее, поэтому Северус и Лили каждый день находили для себя новые места для встреч. Северус выбирал малолюдные районы и тихие улочки, а Лили тянула его в местный парк, где всегда было уйма народа. Ему совсем не хотелось ловить на себе осуждающие взгляды прохожих и слышать шёпот за спиной, а Лили в свою очередь даже не догадывалась о том, сколько усилий над собой совершал Северус, чтобы просто прогуляться с ней в парке.
Последний субботний день сентября обещал быть потрясающим, ведь в выходные они проводили с Лили куда больше времени, чем в любой будний день. Им нравилось издавать шуршащие звуки, утопая ногами в куче сухой листвы, нравилось лежать на пожухлой траве и долго-долго смотреть в небо.
— Лили Эванс и Снейп? — вдруг окликнул их чей-то презрительный голос. — Серьёзно?
Для Северуса эта насмешка звучала, как начало конца. Они одновременно повернули головы на звук его голоса, но вместо одного дерзкого подростка, обнаружили целую компанию малолетних дебоширов за своей спиной. Северус знал в лицо каждого из них, впрочем, как и Лили. Проклятие маленьких городов состояло в нежелательных, но вынужденных знакомствах. Все они учились в одной школе с Лили, а двое из них были её одноклассниками.
— Лили, ты выбрала себе не ту компанию, — дерзнул белобрысый мальчишка.
— А я не спрашивала твоего совета, Гилберт! — грубо ответила ему Лили, уверенно шагая вперёд.
— Он же сын Снейпов, — сказал ей один из одноклассников, — и это его мать называют ведьмой. Не боишься получить от них бородавки по всему телу?
— Ты бы лучше в математике разбирался также хорошо, как в сплетнях! — ответила Лили с ухмылкой.
Северус безмолвно наблюдал за тем, как Лили воинственно отражает каждый словесный удар в их сторону. Он не успевал реагировать на оскорбления, как Лили уже давала отпор.
— Всем в классе расскажу, с кем ты теперь водишься, — буркнул обидчивый одноклассник. — Посмотрим, как ты потом заговоришь.
— А ты не угрожай ей, — прорезался голос Северуса, — а то проснёшься завтра не только с бородавками на лице, но и гнойными прыщами по всему телу!
Северус всегда отмалчивался, когда оскорбления задевали лично его, предпочитая быть умнее невоспитанных задир, но угроза в сторону Лили пробудила внутри него неконтролируемый выплеск невербальной магии. На носу у одного из мальчиков тут же вылез огромный фурункул.
— Что это у тебя на носу? — завопил другой её одноклассник.
Мальчик коснулся носа и тут же заверещал, как девчонка, указывая взглядом на Северуса:
— Это он сделал со мной!
Лили сжала губы в тонкую линию, сдерживая себя от смешка. По взволнованным лицам мальчишек пробежала тень осознания. Каждый по очереди схватился за свой нос, ощупывая его с разных сторон пальцами. Не обнаружив на себе признаков гнойного проклятия, они рванули прочь, сверкая пятками. Только один мальчишка, с незамысловатым именем Пол, остался стоять на месте, умоляя Северуса снять проклятие с его носа.
— Давай простим его, Северус, — шепнула ему Лили.
— Я бы с радостью, но я не знаю, как снять проклятие, — также тихо ответил он.
Полу нельзя было слышать их разговор, иначе его крик услышали бы все в радиусе ста метров.
— Твоя мама сможет ему помочь?
— Да, разумеется, но… — Северус представил в голове лицо своей матери, — она будет в гневе.
— Тогда я пойду с тобой.
— Извини, Лили, но это только ухудшит наше положение, — с сожалением ответил Северус, ссутулившись от неловкости перед ней за эти слова. — Я справлюсь.
Лили одобрительно кивнула.
Эйлин не ждала возвращения сына с прогулки так рано. Совсем недавно он только вышел из дома, а спустя полчаса уже стоит на пороге с виноватым выражением лица рядом с каким-то напуганным мальчишкой.
— Мам, ты только не ругайся, — мягко и осторожно подготавливал её Северус. — Это был выброс магии, я бы сам такое с ним не сделал.
— Что ты натворил? — шокированный взгляд Эйлин дал ему понять, что Пол пренебрёг их договорённостью, демонстрируя гнойный фурункул раньше времени.
— Я не хотел, чтобы так вышло, — оправдывался Северус, презрительно поглядывая на задиру. — Я не успел опомниться, как у него на носу появилась эта блямба.
— Отведи его в свою комнату, пока отец не увидел, — наказала Эйлин, подталкивая их к лестнице.
В свой долгожданный выходной Тобиас отсыпался на старом и любимом диване в гостиной, переворачиваясь с одного бока на другой, пока не становилось тошно от безделья. Если хоть кто-то мешал его заслуженному отдыху, тот непременно получал от него выговор в виде трёхэтажного мата. Во избежание новых проблем, Северус на цыпочках прошёл мимо гостиной, попросив мальчика сделать то же самое.
Через пару минут в комнату вошла Эйлин, держа в руках коробку со снадобьями и зельями собственного производства.
— Принеси мою волшебную палочку из комнаты, — сказала она сыну, впавшему в ступор. — Быстрее!
Пока Северус искал палочку в спальне родителей, Эйлин проводила исцеляющие манипуляции над пострадавшим мальчиком. Он без конца хныкал и дрожал, но совсем не от боли, а от страха перед женщиной, которая, благодаря городским сплетням, наводила на него ужас одним своим пристальным взглядом. Когда Северус вернулся в комнату с найденной волшебной палочкой, нос мальчика принял свой первозданный вид, потому что в зельеварении Эйлин не было равных. Взяв в руки древко, она направила кончик палочки на мальчишку.
— Прошу, не убивайте меня, — взмолился он, испугавшись не на шутку. — Я никому не расскажу.
— Тише, — шикнула Эйлин, — обливиэйт!
Магия, выпущенная из её палочки, обвила голову мальчика зелёной дымкой. На несколько долгих секунд он застыл с перекошенной гримасой ужаса на лице, будто бы самый страшный его кошмар воплотился в жизнь. Эйлин сосредоточилась на заклинании, и уже через пару мгновений плечи мальчишки стали плавно опускаться вниз, морщинки на лбу разгладились, на губах появилась блаженная улыбка, а его взгляд перестал казаться безумным.
— Уведи его подальше от нашего дома, — устало произнесла она. — Завтра мальчик ничего не вспомнит.
Северус покорно выполнил задание. Пока Эйлин отвлекала мужа внезапным разговором о новом чайнике, он вывел Пола из дома, держа его за руки, как немощного старика. То ли от редкого использования магии, то ли от незнания, Эйлин не сразу удалось избавить мальчика от воспоминаний. Какое-то время побочные эффекты проявлялись в виде дезориентации в пространстве, поэтому Северус решил следить за перемещениями Пола, сопровождая его так до самого дома.
— Птичка в клетке, — сказал он сам себе, когда мальчик зашёл к себе домой целым и невредимым.
