Я хочу быть с вами

Однажды Марат, еще пытающийся усердно учиться и быть примерным сыном, прочитал в книжке, что у кого-то может быть настолько большое сердце, чтобы любить несколько человек одновременно. Тогда он подумал, что все это бред, что так быть не может — Марат видел на картинках в учебнике биологии, что сердце на самом деле маленькое, почти идентичное размеру сжатого кулака взрослого человека, и как такая мышца могла вместить столько любви? Как такое было возможно? По всем правилам мальчишеской жизни ему нужно было любить хорошенькую девочку раз и навсегда — лебеблядиная верность. А потом Марат встретил Айгуль. Или еще раньше Андрея. Ничто из этого не привело Марата к осознанию факта невероятной вместимости своего сердца — а вот момент, когда они остались втроем в видеосалоне, организованном Универсамом, привел. Марат смотрел на Айгуль, которая с сосредоточенным видом рисовала робота и на Андрея, что сидел рядом и пытался ей помочь. Он тянул в сторону ее рисунка кисточку с измазанным в красной краске кончиком. И как Айгуль — мягко и не с целью обидеть — оттолкнула его, как сказала, что Андрей и так уже очень помог, что пришлось все рисовать с чистого листа, как при этом уголки ее губ полезли вверх, выдавая хорошее настроение, и как Андрей усмехнулся, убирая руку с кисточкой в сторону, но даже не думая отодвинуться. Марат обязан был чувствовать ярость, обиду или ревность — Турбо сказал бы, что Марат должен действовать, а не позволять уводить девчонку, которую так долго и усердно добивался, — но Марат чувствовал только нежность: ему было так хорошо от зрелища улыбающихся друг другу Айгуль и Андрея, что, казалось, это его и душило. В груди стало нечем дышать — настолько там было горячо — ноги приклеились к полу. Марат и шагу сделать не мог, только смотреть. Вот они, люди, ради которых он был готов горы свернуть, с ума сойти, даже человека убить. Андрей поднял голову. — Марат, ты там долго стоять будешь? Подойди лучше, посмотри, как Айгуль хорошо нарисовала афишу. Андрей даже гласные в имени Айгуль тянул по-другому — Марат всегда смягчал ее имя, потому что он не мог не быть мягким рядом с ней — и Марату это нравилось. Как и то, что Андрей позвал его к ним — значит, не забыл, не оставил позади. Марат почувствовал, как жизнь вновь наполняла его доселе каменное тело, и быстрым шагом направился к людям, поселившимся в его сердце. Не по-пацански это было — к парню что-то чувствовать, особенно к такому же пацану, как и он. Неправильно и все тут. Марат всегда — впитал, проживая день за днем на улицах Казани — это знал. А еще он помнил, что любовь была самой правильной и прекрасной вещью на свете. Так ему говорила мама, и в таких вещах она разбиралась лучше всех. Пусть Марат и делал вид, что он уже не ребенок и мог самостоятельно разобраться в собственных чувствах, маму все равно слушал. Молчал, конечно, о правде, таился, потому что все эти годы до судьбоносной встречи с Андреем никого еще не любил той самой любовью, о которой рассказывала мама. Но на дискотеке — до смерти Ералаша и всего ужаса, что им пришлось пережить — Марат танцевал медляк с Айгуль. Она, несмотря на показательно равнодушное выражение лица, то и дело бросала на него сверкающие весельем глаза, и Марат чувствовал себя жутко довольным: и красивую девчонку смог украсть от бдительного ока родителей, и представить пацанам. А потом он оглянулся через плечо Айгуль и поймал взгляд Андрея. Андрей смотрел на них, и глаза у него были горящие, затуманенные, почти пьяные. Марата будто обожгло изнутри — точно в облитые бензином поленья подкинули горящую спичку. Марат чувствовал себя счастливым, танцуя с Айгуль. Но Андрей смотрел так, что выворачивало изнутри, и Марат чувствовал себя несчастным тоже — потому что Андрей был там, а они здесь. Говорили, что любовь приносит счастье. Шептались, что она состоит из боли, что любовь ломает и убивает. Марат помнил, как его одноклассница на уроке литературы пересказывала «Бедную Лизу», где эта самая бедная Лиза утопилась в пруду от любви. «Глупая», — подумал Марат. Не знал тогда Марат ничего, и глупым оказался он. Теперь вот знал, что любовь просто была — а какая уже, неважно. Андрей познакомился с Айгуль когда они обустраивали видеосалон. Телевизор пришлось вести аж с дачи, и уставший от долгой поездки Турбо спихнул на Андрея муторную работу с проводами. И в этот момент Марат появился с Айгуль. — Андрей, это Айгуль, — представил ее Марат, почувствовав редкую для себя неловкость. Он не понимал тогда своих чувств. Почему так волновался, знакомя лучшего друга со своей девушкой? Да и Андрей смотрел на Айгуль так, точно препарировал взглядом, вот только она не повелась на холод его глаз — храбрая она была у Марата, — первой протянула руку. — Приятно познакомиться, — голос Айгуль был наполнен сладостью, и Марат догадывался, что старалась она вести себя так приветливо из-за него. — Мне тоже, — пожал ее руку Андрей. Он оттаял только когда Марат вызвался помочь с проводами и чуть не уронил телевизор. Андрей и Айгуль. Айгуль и Андрей. У них даже имена начинались на одну букву, первую в алфавите — и в сердце Марата. Они играли на музыкальных инструментах и потому обладали красивыми, изящными пальцами. А еще сила у них обоих была скрытая: Айгуль всегда знала себе цену и не поддавалась на его подначки, Андрей дерзил, даже когда был чушпаном. И смотрели на Марата они одинаково — с нежностью. Работая в видеосалоне — Вова был вечно занят «важными делами, в которые скорлупа лезть не должна», а Турбо попеременно с Зимой дежурили на улице — они медленно, но верно теплели друг к другу. Пока Марат таскал им пирожки, жвачки и конфеты, Айгуль и Андрей находили общие темы для разговора. — Ты не думал вернуться в музыкальную школу? — спросила в один из зимних вечеров Айгуль, пока Андрей подметал пол, а Марат убирал стулья. Видеосалон как раз закрывался. — Зачем? — спросил Андрей. Марат, честно говоря, тоже хотел предложить ему вернуться, но не знал, как правильно сказать: пацаны ведь музыкантами быть не могут. Но по игре друга он скучал. — Ты хорошо играл, незачем было бросать, — ответила Айгуль. Она достала спрятанные в скрытом кармане белого передника деньги. — Диплом об окончании музыкальной школы может помочь тебе в будущем. Андрей терпеливо молчал, пока Айгуль считала деньги, писала на листочке сумму и аккуратно перевязывала резинкой. Марату было приятно только от одной мысли, что Универсам — и в первую очередь, Вова — доверяли ей настолько, что позволяли даже их казну считать. Какая же Айгуль у него была прекрасная. — Ты откуда знаешь, как я играю? — спросил Андрей, когда она закончила. Метлу он отнес в подсобку, но сам не спешил собираться — значит, сегодня они провожали Айгуль вместе. Так у них было заведено, если только Андрею не нужно было уйти пораньше посидеть с Юлей или срочно явиться домой по просьбе вечно тревожащейся матери. А один раз Марату нужно было уйти до закрытия видеосалона, и Айгуль в тот день провожал Андрей. Марат был спокоен — Андрею он доверял как самому себе. — На отчетном концерте слышала, — пояснила Айгуль. Марат галантно помог ей надеть пальто — Вова рассказывал, что девчонкам такие жесты нравятся. — А я твою игру на скрипке не слышал, — задумчиво проговорил Андрей. Марат и ему пальто подал, прежде чем накинуть на свои плечи синюю куртку. — Айгуль зачетно играет! — уверенно сказал Марат, который как раз на ее последнем отчетнике был. Он и чушпанов, сидящих на концерте, заставил ей хлопать. Они вышли на мороз и попрощались с Зимой — тот кивнул им, докуривая сигарету. В голову Марата пришла замечательная идея: — Слушайте, вы должны сыграть вместе! У меня дома как раз есть пианино, а ты, Айгуленька, принесешь скрипку. Марат представил, как они вдвоем будут играть у него дома — на душе сразу стало хорошо. Хотелось ему увидеть их концерт вживую, побыть единственным зрителем. Андрей только вздохнул. Догадывался наверняка, что Марат в эту идею впился подобно пиявке и расставаться с ней не собирался. Да и против Андрей не будет — Марат это точно знал. — Нужно тогда день выбрать, — спокойно ответила Айгуль. Она его азарт и предвкушение не разделяла, но тоже не отказалась, и Марат расплылся в улыбке. — Айгуль, тебе придется научиться играть «Седую ночь», — голос Андрея был наполнен весельем. — Марат другие песни не воспринимает. Марат думал ударить его портфелем Айгуль, который он галантно нес в руке, но передумал — не хватало еще испортить портфель из-за этого придурка — так что он просто несильно пихнул Андрея плечом. В один из дней им это удалось. Отец был на работе, мама ушла в гости до позднего вечера, и Марат остался один в квартире. Даже от работы в видеосалоне Вова их освободил. Все складывалось как нельзя удачно. Айгуль аккуратно держала в руках скрипку — даже до квартиры Марата несла сама, пропуская мимо ушей его галантные просьбы облегчить ее ношу — пока Андрей сидел на банкетке и задумчиво перебирал клавиши. Марат смотрел на них, и сердце само по себе сжималось то от радости, то от щемящей нежности. Он не задумывался, почему ему было так хорошо — просто чувствовал, что так правильно. С первого раза у Айгуль и Андрея не получилось подстроиться друг под друга, и они предприняли не одну попытку — Марат удивлялся их терпению, он бы на третьей уже все бросил — прежде чем вышло «сносно», как сказала сосредоточенная Айгуль. Так что они начали играть, и Марат присоединился к ним, во весь голос распевая нужные слова. Ему казалось, что он находился во сне, что ему снился и их импровизированный концерт, и улыбка Айгуль, и голос Андрея, тихо подпевающий ему. — Это была чума! Ахуительно! — воскликнул Марат, когда все закончилось. От переизбытка чувств он крепко обнял Андрея со спины, мазнул носом по его виску, прежде чем оторвался, поднял и закружил Айгуль. Она рассмеялась и попросила поставить себя на пол, но при этом держала Марата руками за шею и даже не пыталась отодвинуться. Мама говорила, что им с Андреем стоило бы организовать группу — Марат умел бренчать на гитаре, но сейчас понял, что Айгуль с Андреем это предложение подошло бы намного больше. — Давайте еще раз! — предложил увлеченно. Марат праздновал юбилей отца. Сидя за столом и наевшись до отвала, он откровенно скучал, думал об Андрее и Айгуль, которые остались работать в видеосалоне. Вот бы они были здесь или лучше он там… Вова как раз говорил, что смог раздобыть новые кассеты. Раздался телефонный звонок, и мама поспешила к аппарату. Марат не стал прислушиваться — наверное, одна из ее подружек позвонила поболтать. Но тут мама позвала: — Вова, это тебя! Марат мигом насторожился. Вовины друзья просто так не звонили — и он тут же сорвался со своего места, следуя за братом. — Да, да, — кивал все больше мрачнеющий с каждой секундой Вова, пока Марат стоял рядом и силился разобрать хоть слово, доносившееся из трубки, — скоро буду. Положил трубку — взгляд у Вовы стал тяжелым. И не скажешь, что недавно песни за столом распевал. — Турбо из магазина звонил. Домбыт видик украли. Надо съездить разобраться. — Как украли? Там же Турбо на стреме был… — Марата прошила нервная дрожь. — Погоди! Что с Айгуль и Андреем? — Андрея задели, а с твоей Айгуль все хорошо, — Вова подошел к входной двери, снял с крючка куртку и крикнул. — Пап! Нужно отойти ненадолго! — Я с тобой, — упрямо заявил Марат, уже накидывая на плечи свою куртку. — Что там с Андреем? Хоть об Айгуль волноваться не надо. — Никуда ты не пойдешь! — категорично заявил Вова, но Марат ответил ему таким же тоном: — Я хоть из окна выпрыгну, но до видеосалона доберусь, так что идем вместе! Лучше скажи, что с Андреем? Вове пришлось с его доводом согласиться. Спускаясь по лестнице, он быстро объяснил: Андрея ударили домбытовские, когда забирали видик. Марат представил Андрея с кровью, хлещущей из головы, — сердце зашлось в бешеном ритме, — и еле уговорил Вову поехать на отцовской машине до видеосалона. Андрея, может быть, придется срочно в больницу везти! Марат себя сильно накрутил, пока они ехали. Представлял в голове один сценарий хуже другого, что аж самому плохо становилось. В видеосалоне все оказалось разгромленным: стулья перевернуты, даже розетка выдрана, и видика не оказалось на привычном месте. Встретивший их Валера с засохшей кровью под носом и наливающимся фингалом под левым глазом начал сразу что-то объяснять Вове — Марат их почти не слушал. Он забежал в подсобку и увидел наконец Андрея с Айгуль. Марат обнял Айгуль так крепко, как смог — она ойкнула, но не сказала ни слова против — и повернулся в сторону Андрея. Худшие образы из головы не оправдались: крови у Андрея видно не было, но взгляд был ошалелый и рассеянный, будто Андрей пытался силой воли сконцентрироваться на Марате и удержать себя в сознании. — Пальто! — в подсобку зашел Вова. — Ты как? — Нормально. — Ничего не нормально, — опровергла Айгуль, и она говорила сегодня быстрее обычного, проглатывая окончания слов, — какие-то гопн… парни пришли и попытались забрать видеомагнитофон. Я схватила его, но они потащили меня вместе с ним. Если бы не Андрей, так бы и забрали. — Видика все равно нет, — буркнул Турбо, стоявший у двери. — Андрея по голове ударили, когда он меня спасал, — закончила свои объяснения Айгуль. — Все нормально, — повторил Андрей. Рядом лежала окровавленная тряпка — ей, наверное, кровь и вытирали. — Надо решить ситуацию с видиком, Вов, — привлек внимание Турбо. — Позвонить Домбыту, забить стрелку и расхуярить за такие поступки! — Да плевать на видик, Андрею в больницу надо! — взорвался Марат. И как Турбо вообще мог думать о каком-то там видике, когда их пацана ранили? — Не надо в больницу, — слабо возразил Андрей. — Мама будет волноваться… — Так, — прервал их начинающуюся перепалку Вова, потому что видел, как Марат открыл рот, чтобы сказать пару ласковых сначала твердолобому Андрею, а затем скорому до драки Турбо. — В больницу поедем утром, там как раз моя знакомая медсестра на смену выйдет, она ничьих матерей оповещать не будет. Сейчас я отвезу Андрея отлеживаться в гараж, Турбо в качалку, чтобы сообщить пацанам о произошедшем, а сам поеду договариваться с Желтым. Вопросы есть? — Айгуль куда? — спросил Марат. — Айгуль родителям отвезу, — и, предугадав следующий вопрос Марата, ответил: — позвоню маме Пальто, предупрежу, что он у нас на ночевку останется. Голос у Вовы был уверенный и спокойный, и следовать его приказам было привычным делом — вот только Марату ни капельки легче не стало. — Со мной все нормально, — повторил раз в двадцать пятый Андрей, когда они привезли его в гараж и совместными усилиями довели до дивана. — Все в порядке. — Ничего не в порядке, — вдруг рявкнула скромная девочка-пионерка Айгуль. — Ложись и молчи! Она была напряжена подобно гитарной струне и также напугана; пока в машине ехала, руки сжимала в кулаки. Марат не знал, куда себя деть, разрывался: Айгуль надо утешить, но Андрею помощь была нужна не меньше. Андрей ее словам подчинился. Лег на диван и устало прикрыл глаза. Выглядел он не очень: болезненно-бледный с посеревшими, испещренными тонкими трещинками губами. «А ведь днем все было хорошо», — вспомнил Марат. Когда он уходил, они смеялись и желали ему хорошо отпраздновать. Айгуль даже, потупившись, тихо попросила передать привет его маме. А теперь вот что: она с волнением в глазах смотрела на Андрея и разве что ногти не грызла от беспокойства. — Айгуль, пойдем, — послышался голос Вовы за дверью. И так разрешил Айгуль уложить Андрея, а не уехать сразу к ее дому. «Вове еще с Желтым разбираться», — понял Марат. Времени было в обрез. — Иди, — сказал он, желая внутри совсем другого. С Айгуль перенести эту ночь было бы намного легче, чем одному. Она единственная в полной мере понимала беспокойство Марата за Андрея. — Только завтра я тебя перед школой встретить не смогу. — Тогда позвони мне утром, — попросила Айгуль срывающимся голосом. — Слово пацана. Айгуль кивнула — сжала его руки до боли, но Марат стерпел, смолчал, только ласково улыбнулся ей — и ушла. Послышался шум заведенного двигателя. Чуть погодя он утих — они остались одни. Андрей уснул, и Марат рассматривал его умиротворенное лицо. Страх все еще сковывал тело подобно льду, держал и не желал отпускать. А вдруг Андрей бы умер? Или Айгуль смогли бы утащить? Что случилось бы тогда? И как Вова решит проблему с видиком? Плохо было, что Айгуль ушла. Даже в таком состоянии она нашла бы нужные слова, сказала что-нибудь уверенным шепотом, и Марат бы успокоился. Марат коснулся ладони Андрея — теплой, с изящными пальцами и стертыми до крови костяшками — положил свою сверху. Стало чуть легче, но недостаточно — достаточно станет, когда Андрей откроет глаза и посмотрит на него. Марат наклонился и коснулся губами окровавленных костяшек пальцев Андрея. Почувствовал солоноватый вкус крови. «Это из-за меня произошло, — понял он. — Андрей пришился из-за меня, Айгуль сидела в видеосалоне из-за меня». И сегодня — когда было нужно — его не оказалось рядом. Глаза нещадно щипало, и Марат позволил себе заплакать. Рядом со спящим Андреем он мог позволить себе такую постыдную слабость — ведь чуть не потерял его сегодня. Марат неловко всхлипнул. Андрей пошевелился на диване. — Марь, ты чего? — сонно пробормотал он, щуря глаза. — Ничего, — Марат старался говорить спокойно, — спи. Он не хотел, чтобы Андрей видел его слезы, — наклонился и поцеловал в висок. Андрея это касание мгновенно вырубило, и Марат вздохнул с облегчением. Говорить сейчас он был не готов — вместо осмысленных слов выдаст невнятную ерунду — из-за неразберихи чувств, ураганом бушующих в его груди. И что за «Марь»? Кто вообще мог коверкать так его имя? Марат взглянул на вновь заснувшего Андрея и решил, что ему можно. Еще Айгуль. «Все будет хорошо», — повторил про себя на всякий случай, вспомнив, что мысли материальны. Утром Вова отвез Андрея к знакомой медсестре — ей оказалась та самая Наташа, что храбро оперировала его ногу, пока они отбивались от Хади Такташа. Марат отказался идти в школу, поругался с Адидасом и взволнованно поглядывал на притихшего Андрея. Он успел ранним утром даже позвонить Айгуль. Доложил ей, что все в порядке — Андрей выглядел также плохо, но он был жив и связно говорил — пообещал забрать ее после сборов. Наташа перевязала Андрею голову бинтом и сказала, что ничего серьезного нет. Оказывается, Андрей еще легко отделался, и ему прописали постельный режим и меньше стресса. Так что Вова отвез Андрея до дома и наврал Светлане Михайловне, что Андрей упал с лестницы, «но не беспокойтесь, у врача мы уже были». Удивительно, но тетя Света поверила — ох уж это обаяние Вовы. Уже после, сидя в машине, Марат поинтересовался: — А с видиком-то что? — На сборах узнаешь, — буркнул мрачный Вова и не сказал больше ни слова. Он довез Марата до дома и опять куда-то уехал. А дома Марата ждало «сердечное» приветствие от мамы — если так можно было назвать ее недовольное лицо и повышенный голос. Хорошо еще отец был на работе. — Здрасьте, теть Свет, — обворожительно улыбнулся Марат, когда Светлана Михайловна открыла входную дверь. — А мы Андрея навестить пришли. Стоящая рядом Айгуль кротко улыбнулась. — Проходи, Марат, рада тебя видеть, — распахнула шире дверь Светлана Михайловна, — а… — Я Айгуль, с Андреем в одну музыкальную школу ходила. — Хорошо, — кивнула тетя Света, видимо, довольная тем, что знакомства ее сына не ограничивались мальчишками из группировки. — Проходите. Айгуль ей понравилась сразу — Марат это отчетливо понял. Да и как она могла не понравиться, примерная пионерка с красивой улыбкой? Он и сам в нее, такую драгоценную, влюбился с первого взгляда. — Хотите чаю с медом? На улице так холодно, хоть согреетесь, — спросила Светлана Михайловна. — Андрей в комнате лежит, сил набирается. Тут выбежала Юля. — Марат! — радостно прокричала она, и Марат поймал ее на руки и закружил. Яркая и шумная Юлька ему всегда нравилась — потакать ей, носить сладости и смотреть вместе игрушки было одним удовольствием. — Нет, спасибо, — вежливо отказалась от предложения Светланы Михайловны Айгуль, — мы лучше сразу к Андрею. Прежде чем это сделать, Айгуль познакомилась с Юлей — она вела себя скованно, как в начале их знакомства, и Марат удивился той раскрепощенности, что она сейчас проявляла при нем и Андрее, — и наконец они пошли. Андрей выглядел лучше, чем утром, но глубокие тени под глазами и болезненная бледность никуда не исчезли. Переступив порог, Айгуль кинулась его обнимать — и это рассудительная Айгуль, что всегда первой прерывала поцелуи с Маратом и не одобряла нежности на публике! Марат немного ей завидовал — тоже хотел обнять Андрея, крепко сжать в своих объятиях, зарыться носом в темную кофту и вдохнуть ставший уже родным запах. Когда Айгуль отошла, он так и сделал. Андрей успокаивающе положил руки ему на лопатки. Он будто и не был удивлен его порыву — сказал однажды, что Марат для него как открытая книга. — Что там с видиком? — спросил после объятий. — Да все равно на видеомагнитофон, — отмахнулась Айгуль. — Как ты себя чувствуешь? Волновалась. — Все нормально, — пожал плечами Андрей, — отоспался и полегче стало. Только тошнит время от времени, но, наверное, оттого, что весь день сижу в четырех стенах. А с видиком-то что? Марат поморщился, потому что произошедшее на сборах ему совсем не понравилось. Не по-пацански это было. — Вова вчера не один с Домбытом разбираться поехал, — начал рассказывать Марат. — Он, оказывается, все это время с Кащеем что-то мутил, даже помирился после того, как сам и отшил. Помнишь, Вова говорил, что кассеты новые для видеосалона достал? Это Кащей ему подогнал. А вчера вместе с Кащеем и поехал с Домбытом разбираться. Марат помнил свой шок, когда увидел на сборах Кащея с ехидной улыбкой и хитрой ебанцой в глазах. Знал, мразь, что нагнул и обыграл их всех. А Вова стоял рядом такой уверенный и спокойный, только глаза у него были злющие, как у бойцовской собаки — казалось, попробуй кто из пацанов вякнуть в сторону Кащея, и он тут же бросится в атаку. — Теперь Кащей снова главный, только в этот раз вместе с Вовой. Дуэт у них, — Марат едва сдержал желание сплюнуть на пол. — С Домбытом они переговорили и решили, что вместе бизнес будут вести, только Универсаму сначала придется отработать, потому что Домбыт деда, у которого ты спиздил видик, крышевал. Вова уверил их, что отрабатывать придется недолго, что они все равно выйдут в плюс и очень даже скоро. Кащей ничего не говорил и смотрел победителем — будто знал с самого начала, что его отшивание долго не продлится, и что Вова, как самая последняя шавка, приползет вымаливать у него помощь. Мерзко было. Андрей нахмурился — тоже понимал, насколько не по-пацански это. Только Айгуль произнесла: — Так лучше будет. Сам мне говорил, что при Кащее конфликтов не было. — Потому что он за своих пацанов не впрягался. Ералаша убили, а ему все равно было, — и отомстили они по указу Вовы. — Если впрягаться по твоему мнению — это устроить кровавую бойню и попасть в больницу, то хорошо, что не стал. Марат тяжело вздохнул. На Айгуль за такие слова он не злился — не понимала она пацанских законов, вот так и говорила. Правду в ее словах он разглядеть, впрочем, не желал — но образ идеального Вовы в это утро у него потускнел. Андрей в этот момент устало прислонился к стене. — Точно все хорошо? — заметила его состояние Айгуль. — Ты не должен был рисковать своим здоровьем из-за меня. Она нахмурилась, и Марату тут же захотелось разгладить складку на ее лбу. — Тогда тебя бы забрали, — возразил Андрей. Он выглядел таким беззащитным, что Марат захотел лечь рядом и прижать его к себе. — Это я виноват, — признался Марат. — Надо было с вами остаться. — Нет, ты не виноват, — тут же ответил Андрей, привычно не видя его проебов. — Тебя не было, так что какая уже разница? — спросила Айгуль, которая не так беспечно относилась к его промахам. В этом и была их главная разница. Марат вздохнул, нервно дернул ногами. Чувствовал он себя клубком туго переплетенных между собой нервов, и от этого ощущения легче не стало. Наоборот. Как и при виде усталого Андрея с синяками под глазами. — Марат, иди сюда, — позвала Айгуль. Она передвинулась, освобождая место между ней и Андреем. Заметила его нервозность, заметила и не прогнала, напротив, приблизила к себе и пригрела. Айгуленька его прекрасная. Марат подскочил и сел между ними. Ему мгновенно стало легче, будто кто-то набросил на плечи тяжелый пушистый плед. — Все хорошо, — сказал Андрей на ухо. Его горячее дыхание опалило шею. — Мы живы и почти здоровы. — Почти, — подчеркнул Марат. Ему хотелось вновь поцеловать Андрея в висок, как ночью, схватить за руку и найти пульс, убедиться, что он жив, что он в порядке, что все хорошо. — Скоро будет без «почти», — сказала Айгуль. Ее дыхание тоже опаляло шею Марата. Он сидел между ними, как меж двух огней — только опасность ему не грозила. Наоборот даже — давно Марат не чувствовал себя так спокойно и безмятежно. — Он тебе нравится, — сказала Айгуль, когда они подошли к ее квартире. Вместо того, чтобы разойтись, они сели на ступеньках и тянули время, насмотреться друг на друга не могли. Марату такие разговоры с ней в подъезде, честные и сокровенные, очень нравились. — Конечно, Андрей мой лучший друг. — Нет, — качнула головой Айгуль. — Андрей тебе нравится-нравится, — призналась тут же, прежде чем Марат бы закружил ее в ворохе пустых оправданий. — И мне тоже. — Чего? — тупо спросил Марат. Чувствовал себя, как в фильме, в комедии, где все должны были смеяться, вот только никому смешно не было. И так еле признался самому себе, что Андрей ему дорог. — Это неправильно, — повторил чьи-то слова. — Да у нас с самого начала все неправильно было, Марат, — возразила Айгуль язвительно, благо, что глаза не закатила. — Вместо того, чтобы нормально познакомиться, ты меня сначала в музыкальной школе донимал, а потом домой напросился. Или ты хочешь вспомнить о первом свидании, когда я сбежала с тобой на дискотеку, а домой меня отвезла милиция? — Тебя все устраивало, — ворчливо подметил Марат. — Меня до сих пор все устраивает, — таким же тоном ответила ему Айгуль. — Я с самого начала знала, на что иду, когда согласилась с тобой встречаться. Просто… с появлением Андрея все стало намного сложнее. Может, и не стоило им постоянно проводить время втроем. Может, Турбо был прав, и Андрею стоило разок прописать в фанеру, чтобы он не терся так часто и так близко с Айгуль. Но его чувства к Андрею все равно бы не изменились. — Представь, что я целуюсь с Валерой, — вдруг сказала Айгуль. — Что ты почувствуешь? От этой картины — и зачем Айгуль попросила это представить? — стало тошно и мерзко. Захотелось Турбо ударить, избить до потери пульса. — Морду ему надо начистить, чтобы не повадно было. Или убить!.. — А если я с Андреем? Марат умолк. Он представил: вот они, два дорогих его сердцу человека, касаются губ друг друга, сплетаются, как пазлы единой картины. Тошно и мерзко не стало, даже желания прописать Андрею в фанеру не возникло — в груди была тишь да гладь. И совсем слабое, еще не сформировавшееся желание эту картину вживую увидеть. — Пиздец, — пришел к выводу Марат. — У меня так было, когда я тебя с Андреем представила, — поделилась Айгуль, прекрасно понимая, что скрывалось за его емким «пиздец», — знаю, что это неправильно, слышала от отца всякие гадости о пидорах, но… — Я не пидор, — возразил Марат, решив не вспоминать, как ночью поцеловал Андрея в висок или как щемило сердце от его спящего лица. — Марат, — серьезно сказала Айгуль, и Марат повернулся к ней. Глаза у Айгуль не были полны ни осуждения, ни разочарования, ни презрения. — Любовь не может быть неправильной. Даже такая, как у нас. А потом она поцеловала его. Айгуль редко когда проявляла инициативу и целовала первой — и такие моменты Марат безумно любил. Он поцеловал ее в ответ, обнял за талию и притянул к себе. Заканчивала их поцелуи всегда тоже она — Марат, наверное, никогда бы не смог остановиться, так сильно любил ее губы. Айгуль отодвинулась и посмотрела со знакомой нежностью во взгляде. — Это все пиздец сложно признать, Гуль. — Я знаю, — согласилась Айгуль. Она склонила голову, и они соприкоснулись лбами. — Я сама об этом долго думала. Марат, в отличие от нее, предпочитал не рефлексировать — и потому осознание подобных чувств всегда заставало его врасплох. — Поговори с Андреем, — попросила Айгуль на прощание. Марат принял решение прийти к Андрею завтра, но нетерпение жгло в груди огнем, бурлило в крови, и, наплевав на позднее время, Марат устремился к квартире Васильевых. Ему нужно было знать. — Ты сдурел? — спросил ошалевший Андрей. — Зачем так стучать? Юля только уснула! Да и чего так поздно приходишь? — Нужно поговорить, — выпалил Марат. Андрей гнев на милость не сменил, но смотрел теперь изучающе — будто препарировал. Марат к таким его взглядам привык, так что он просто сделал шаг назад, давая Андрею пространство — тот вышел из квартиры и прикрыл за собой дверь. Под желтым освещением подъезда все цвета искажались, и Андрей выглядел еще болезненнее. Но глаза у него были все такие же бездонные, ресницы густые, почти девчачьи, но над этим Марату никогда смеяться не хотелось — хотелось смотреть и смотреть. — Мы с Айгуль поговорили, — попытался объяснить Марат, который никогда нормально ничего объяснять не умел. И как только Айгуль решилась попросить его это сделать? — О нас. — О вас? — переспросил находящийся в блаженном неведении Андрей. — Да, — подтвердил Марат. — О нас троих, — он не сразу нашел в себе храбрость продолжить этот разговор. Вот вроде бы пацан, всегда играючи влезал в драку и не боялся боли, но говорить о чувствах, особенно таких, все равно не мог! — Айгуль попросила представить, как ты целуешься с ней, потом призналась, что представляла, как я лижусь с тобой, и нас с ней от таких картинок в голове не стошнило и даже, знаешь, было интересно, — по степени охуевания на лице Андрея Марат понял, что сказал что-то не то, поэтому он решил сделать то, что всегда делал в таких тупиковых ситуациях: начал действовать. Марат Андрея поцеловал. Не сравнивать с Гулей не получалось — губы у Андрея были пухлее, да и притянув его к себе, Марат почувствовал не мягкую грудь и плавные очертания талии, а жесткий пресс и крепкие литые мышцы. И пахло от Андрея не сладкими духами, а табаком и немного потом — но это было также ахуенно. У Марата от удовольствия мысли из головы испарились. Лизались они долго. В какой-то момент Андрей перехватил инициативу — любитель контролировать все и вся — и Марату это неожиданно понравилось. А потом они наконец оторвались друг от друга. Глаза у Андрея были привычно бездонные, только зрачок расширен, как у наркомана — того и гляди, заполонит своей чернотой безмятежно-синее небо — и Марату хотелось смотреть в них время, равное вечности. — Мы поняли, что ты нам нравишься-нравишься, — закончил свои нелепые объяснения он, — и мы тебе тоже. Андрей уткнулся носом ему в ключицы. Его вдруг начало трясти. — Эй, ты плачешь что ли? — Да я рыдать должен, — ответил Андрей, и Марат понял, что он смеялся. Придурок. — Марат, ты пришел ко мне поздно вечером, поцеловал и признался, что я нравлюсь тебе и Айгуль. Как я блять на такое должен реагировать? — Не пизди, что об этом не думал, — возразил Марат, который знал Андрея, как облупленного. — Думал, конечно, — согласился Андрей, — что я третий лишний. — А оказался третьим нужным. — Все у тебя просто, — вздохнул Андрей. Злым или недовольным он, впрочем, не выглядел, и Марат успокоился окончательно. — Айгуль объяснила, и все стало просто. — Она может, — согласился Андрей, и в его голосе прорезалась нежность, с которой Марат был прекрасно знаком: сам так об Айгуленьке говорил. Это было странно — знать, что есть человек, который чувствует к ней то же самое, что и он, и при этом не ревновать. И к этому человеку тоже чувствовать что-то похожее. — Андрей, ты что там делаешь? — раздался голос Светланы Михайловны. — Иду, мам! — ответил ей Андрей, мигом подобравшись. — Ладно, мне пора. — Завтра как всегда? — Да, — кивнул Андрей, приоткрывая дверь. — Только нужно будет в музыкалку сходить, я восстановиться хотел. Значит, слова Айгуль не прошли мимо его ушей. Марат не выдержал и коснулся его губ перед прощанием — поцелуй вышел мимолетным, как крылья бабочки, но ему понравилось. Андрей его не отпихнул и не смотрел недовольно, наоборот, взглянул ласково, и Марату показалось, что он был готов в этой его ласковости раствориться и пропасть окончательно. На следующее утро Айгуль все поняла по выражению его лица. Иногда Марату очень хотелось научиться скрывать чувства, а не быть открытой книгой. — И как? — спросила, пока Марат забирал ее портфель. — Ахуенно, — честно ответил он. Всю ночь думал о пухлых губах Андрея и его поддернутых поволокой глазах. — Догадалась уже по твоему лицу. — Тебе тоже стоит попробовать, — посоветовал Марат. — Учту, — загадочно улыбнулась она. На всякий случай Марат бросил на нее изучающий взгляд, пытаясь понять: злится или нет? Весь их разговор был похож на сон душевнобольного: идут и обсуждают, как Марат поцеловал своего лучшего друга и что Айгуль тоже стоило поцеловать его! — Я не злюсь, — догадалась о его сомнениях проницательная Айгуль. — Наоборот, рада, что все разрешилось. — Я тоже. Марат поймал свободной рукой ее руку и переплел их пальцы — так они до школы и шли. День прошел как обычно — не считая домбытовских, которых они встретили в видеосалоне. Новые партнеры сменили телевизор на современный навороченный и принесли парочку кассет, разнообразив кино-программу — Айгуль пришлось рисовать новую афишу. Хорошо еще, что Кащея здесь не было, иначе Марат не удержался и высказал Вове парочку ласковых. Справедливо бы за это получил — зато стало бы легче. Остаться с Андреем и Айгуль втроем удалось только под вечер. Они вели себя как обычно, только Марат все мазал глазами по губам Андрея. Айгуль он сегодня уже целовал долго и основательно за воротами школы — а вот Андрея еще нет! Да и Айгуль хотела поцеловать его тоже, вот как смотрела, когда думала, что ее никто не видит. Марата она своим напускным равнодушием обмануть не могла. Он ее желание, впрочем, прекрасно понимал. Марат вышел покурить. В видеосалоне сегодня было душно, а на улице свежо. Мороз кусал щеки, но Марат даже внимания на это не обращал, наслаждаясь теплом сигареты — Зима, как старший, милостиво разрешил ему покурить и не получить за это в фанеру. Он успел познакомиться с новым охранником от домбытовских — пацан оказался хороший, назвался Цыганом — докурить сигарету и вернуться в видеосалон. Айгуль и Андрей стояли рядом — говорили, значит. Но тут Айгуль повернулась в его сторону и улыбнулась хитро, как лиса — на ее щеках расцветал слабый румянец — и Марат все понял. Целовались! Без него!.. Вспыхнувшее в груди возмущение Марат подавил — время на них насмотреть еще будет — подошел, руки на груди сложил и спросил: — И как, понравилось, Гуленька? — Как ты сказал сегодня утром, — ответила Айгуль, — ахуенно. Слышать от нее мат было непривычно — Андрей даже воздухом подавился — но взгляд Айгуль полнился самодовольством, и Марат всем этим странным образом наслаждался. Интересно, мог ли он после этого называть себя извращенцем? Айгуль прошла мимо него, и Марат подметил, что локоны ее волос выбились из прически. Это Андрей что ли сделал, который вчера так невинно, почти целомудренно отвечал на его поцелуи в подъезде? А, может, Марат тоже хотел: и волосы растрепанные, и губы искусанные! Он перевел взгляд на Андрея. Того и спрашивать, понравилось ли ему целоваться с Айгуль, не нужно было, — по лицу было видно, что понравилось. Даже ямочки на щеках показались от широкой улыбки. — Врежешь для профилактики? — спросил Андрей, будто позабыв, что Марат ему вчера сказал. Что все у них было взаимно. — Лучше, — ответил Марат. Он схватил руками его щеки, притянул к себе и коснулся губ. Андрей с готовностью ответил, положил руки ему на спину — жадный и теплый, он был сильнее Айгуль, и Марата от этого повело. Да его просто вело от осознания того, что это Андрей — от него Марат всегда плыл, как бумажный кораблик по бурному течению. Правду сказала Айгуль — было ахуенно. Андрей оторвался первым, и Марат посмотрел ему в глаза. Зрачки у него, как и вчера, были расширены, пелена заволокла синий цвет, и это оказалось чертовски красивым. — Не подглядывай, — весело сказал он Айгуль. — Я не подглядывала, — поправила его она, кладя ногу на ногу. — Я наслаждалась. Умная пионерка, слова какие знала и смотрела так раскрепощенно. И не скажешь, что несколько месяцев назад морозилась и отказывала в общении. Вот как людей меняло общение с Маратом. — Извращение какое-то, — сказал немного смущенный всей этой ситуацией Андрей. — Да мы все трое самые настоящие извращенцы, Андрюш, — подхватил Марат, но не всерьез. Ему, на самом деле, нравилось это «извращение», и Марат не хотел, чтобы оно заканчивалось. Вот только на свиданку им бы сходить. Развеяться. На свидание они решили пойти утром в воскресенье — никто из их знакомых так рано в выходные не вставал, а, значит, и объяснять бы не пришлось, что они втроем забыли в кинотеатре. Удобнее было бы собраться в видеосалоне, но они там и так проводили почти все свое свободное время. Самой большой проблемой стали расходы. Марат хотел заплатить за всех — раз он и пригласил — но Андрей именно в этот момент решил проявить свое знаменитое упрямство. Начинающийся спор между ними разрешила Айгуль: так Марат купил билеты, а Андрей всем по мороженому. — Может, я тоже хочу за что-то заплатить, — сказала Айгуль, когда они садились в кинотеатре. Марат подметил, что она надела новую кофту, которую он на ней еще не видел, и на губы нанесла полупрозрачный блеск. Прихорошилась. Он сам утром долго пялился на олимпийки в шкафу и думал, какая будет смотреться на нем лучше. — Неправильно девчонке за пацана платить, — наставительно произнес Марат. Его бы свои засмеяли, если бы узнали. А если бы они узнали, в какой компании Марат в кинотеатр пошел… Андрей сел на соседнее сидение, и вышло, что Марат оказался между ними. — Я так могу сказать про другие неправильные вещи, которые мы делаем, — зло сверкнула глазами Айгуль. Правила пацанские она жуть как не любила, и Марат с этим ее недовольством мирился — любил ведь. — Можешь после фильма что-нибудь попить купить, — предложил компромисс Андрей. Он, в отличие от них, молчал и напряженно смотрел на большой экран. «Волновался», — понял Марат. Айгуль уже хотела ответить, но тут погас свет. Марат тут же, в темноте, следуя своим внутренним ориентирам, нашел ладонь Андрея и переплел их пальцы — понадеялся, что успокоит хотя бы так. Айгуль в это время положила голову на его плечо, сглаживая все разногласия, и Марат замер, оглушенный нахлынувшими чувствами. Он и не думал, что могло быть так приятно чувствовать одновременно и тепло Андрея и мягкость Айгуль. Так по-настоящему правильно. На дискотеке Марат привычно пригласил Айгуль на танец — играла как раз надсадно-грустная песня, под которую можно было танцевать, только прижавшись друг к другу. Айгуль положила голову ему на грудь, и пусть Марату было не слишком удобно — он ни за что не заставил бы ее поменять позу. Нет уж, будут топтаться так. Глаза сами по себе нашли Андрея. Он стоял в одиночестве, спрятавшись в тени — но даже так Марат привычно погряз в его горящем взгляде. Знал — Айгуль тоже на него смотрела. «Я хочу быть с тобой» — слышалось из колонок. Гадство. Марат бы переделал на «Я хочу быть с вами», но что с ними сделали бы пацаны, реши они покружиться втроем по залу? — Можешь с ним потанцевать на следующем медляке, — тихо сказал он, зная, что Айгуль услышит. Жаль было только, что им придется спрятаться, чтобы станцевать, что он и посмотреть на это не сможет. — Тебе бы тоже с ним потанцевать, — также тихо ответила Айгуль, — хочешь же. Конечно, Марат хотел! Он представлял не раз, как прижимается к Андрею и смотрит ему в глаза. Это должно быть так же хорошо, как с Айгуль. Это будет так же хорошо. Когда песня закончилась, Марат еще несколько долгих секунд держал Айгуль в своих объятиях — он бы навечно к ней приклеился, если бы мог — прежде чем отпустить. Предупредил, что уходит покурить, и наказал, чтобы Айгуленька веселилась без него. На улице было холодно. Марат едко поежился, подумав, что выйти без куртки зимним вечером было плохой идеей. Стараясь не обращать внимания на холод, он затянулся сигаретой. От табачного дыма стало чуть теплее. Марата бесило, что целуйся он с Айгуль на медляке, никто бы и слова не сказал. Максимум, посвистели бы в спины. Но если он коснулся бы руки Андрея или притянул их обоих к себе, то это мгновенно стало бы чем-то позорным. И даже сейчас Айгуль и Андрей ютились в темных углах, чтобы потанцевать, прятались, как преступники. Марат прислонился к стене и в очередной раз затянулся, размышляя обо всем этом дерьме. Черт его знает, сколько времени прошло. Вечность, наверное, — зимой любой вечер казался тоскливой вечностью. — Вот ты где, — послышался до боли знакомый голос. Марат даже не обернулся — знал, что это Андрей, — почувствовал, как на плечи опустилась куртка. — Дебил на морозе стоять раздетым? — Андрей его и в шарф заботливо укутал, как курица-наседка. Марат бы заворчал, но он и правда замерз. — Пацаны не мерзнут, — сказал из вредности. — Ага, а руки у тебя ледяные с рождения, — фыркнул Андрей. Он взял его ладони в свои и начал растирать. Марат тут же выдернул их из чужой хватки и сунул Андрею под кофту, коснулся горячей кожи живота. Андрей ойкнул и зашипел, как кот, но даже вырываться не стал. Так они и оказались друг напротив друга, между носами расстояние — сантиметр или два, Марат измерять так и не научился. Зато смотреть в глаза Андрея и тонуть — умел делать в совершенстве. — Хочешь курить? — спросил невпопад. На самом деле, хотел спросить о танце с Айгуль, но тут и ежу было понятно, что все прошло отлично: подошедший к нему Андрей выглядел оживленным и радостным, в отличие от того Андрея, что наблюдал за ними из тени. Андрей его руки из-под своей кофты вынул — уже согрелись, пальцы только слегка покалывало — смотрел знакомо-ласково. — Музыку слышишь? — спросил. Марат прислушался — на дискотеке начинала играть, если он правильно угадал, «Как быть?» Серова. — Станцуем? — предложил Андрей. Он всегда ждал его разрешения, будто все еще не верил, что Марат ему не откажет. И это Марату в Андрее всегда нравилось. Если честно, ему в нем все нравилось — даже недостатки не раздражали. Как Марат и представлял, танцевать с Андреем было не так, как танцевать с Айгуль. Андрей был выше, и Марат, не раздумывая, передал роль ведущего в танце ему — знал, как он любил контролировать все и вся. Сам Марат ощущал себя в плену теплых рук и думал, что это было приятно — почувствовать себя в безопасности с тем, кому доверяешь. — Глаза у тебя такие, — решил сказать Марат, почувствовав себя пьяным. Может, не стоило на голодный желудок курить. Или смотреть Андрею в глаза так долго. — Красивые пиздец. Андрей улыбнулся. Он был полон неизведанной силы, состоял из стали и железа, и Марат это в нем чувствовал, Марат это в нем любил. Иногда ему казалось, что и полюбил он Андрея с первой встречи, с момента, когда тот на обидное «чушпан», возразил, что он человек. — А ты весь красивый, — признался Андрей, и Марат подумал, что они как две девчонки говорили друг другу слащавые комплименты. Мерзко должно было стать по пацанским правилам, но не стало. Только тепло разливалось по телу, и внутри все сладко тянуло, как когда он наелся сгущенки до отвала. «Блядство», — думал Марат. Как же он попал — даже выбираться из этой трясины чувств не хотел. — Что у вас происходит? — спросил Вова. Смотрел он испытующе, и Марат привычно подобрался под пристальным взглядом брата. — С кем ходит Айгуль: с тобой или с Пальто? «Не твое дело», — хотел сказать Марат. «Конечно, со мной», — должен был ответить он. «А тебя ебет?» — чуть не сорвалось с языка. Вова на такие слова отвесил бы ему подзатыльник. — А чо, тебя волнует? — вопросом на вопрос ответил Марат. Он глядел исподлобья, готовясь, если что, защитить честь Айгуль и репутацию Андрея. — Всегда вместе третесь, — пояснил Вова. — Могут слухи разные пойти… — Как про тебя с Кащеем? — едко спросил Марат. Он понимал, что наглел, но по-другому было нельзя: если тебя атакуют, то нужно было нападать в ответ. Одно из правил улицы. — Что, думаешь, я не понимаю, что за мутки у вас происходят? Вов, то, что я младше тебя, еще не означает, что я тупой. Догадался, когда понял, что на загадочные «важные дела» Вова уходил в сторону местоположения квартиры Кащея. А помощь с видиком все его догадки подтвердила. Марату было бы мерзко, что его брат педик — идеальный Вова! — но он сам оказался таким же. Не педиком, то есть — просто нашел тех, кого будет любить вне зависимости от пола. Кащей, конечно, был наихудшим вариантом из всех, но любовь есть любовь. Марат иногда гадал, если бы между ним и Андреем случилось что-то подобное, остались ли они вместе? Если бы он предал Андрея и был отшит из группировки, любил ли Андрей его после этого? Или набил бы морду и ушел, забивая последний гвоздь в крышку гроба их воспоминаний и чувств? — И ты… — Да насрать мне, Вов, — признался Марат. — Мерзко, конечно, что ты с этой гнидой тюремной связался, мог и кого-то получше выбрать, ту же Наташу, но делай что хочешь, главное, ко мне с этим не лезь, — он помолчал и все-таки признался. — А ходим мы вместе. Втроем. Вова ему все-таки был братом. Кому раскрыться, как не ему? Марат прекрасно знал, что Вова не растреплет, даже если не одобрит. — Как это втроем? — озадаченно спросил Адидас. — Ну вот так, втроем, — язвительно ответил Марат. Он нервничал, а потому и бросался едкими словами. — Представь, что у тебя два Кащея, вот и ситуация сложится. Только в твоем случае она пиздецовой будет. — До слов таких ты еще не дорос, — тут же среагировал Вова. — И неправильно это, невозможно. — Нам отец так же про пидоров говорил, — тут же отозвался Марат. Помнил еще те тошные разговоры, когда батя со стопкой водки в руке учил их жизни. — И вот смотри, где ты. — И где ты, — резко ответил Вова. Марат подумал, а въебет он ему сегодня за такие слова или сдержится? Наверное, сдержится — Вова теперь пытался научиться Кащеевскому красноречию, а Суворовские кулаки оставлял на крайний случай. — Я не пидор. У меня Айгуль есть, — пидорам ведь нравились мальчики, а Марату нравился только Андрей. Это другое было. Может, он был Андреефилом. Вова покачал головой, похлопал по карманам, ища сигареты, но вспомнил, что в соседней комнате Диляра ужин готовит, и передумал. — Пиздец, — резюмировал он. — К таким словам, Маратик, я точно готов не был. Марат ничего не ответил, только сглотнул ком горечи. Он был готов к такой реакции, но от Вовы автоматически, как щенок, наученный с детства универсальному набору команд, ждал поддержку. — Чо, теперь пацанам расскажешь? Здороваться со мной перестанешь, из одного стакана пить? — Хуйню не неси. Конечно, это был Вова — он бы его никогда не бросил. — И я не перестану, Вов. Не смог бы Марат отвернуться от него, отказаться — братская любовь была вшита в подкорку мозга, в кровь влита, в альвеолах легких пылью осела. — И я не перестану. Только, Марат, прошу тебя, меньше отсвечивайте, — Вова вздохнул. — Иначе пиздец будет не только тебе. Марат понимал — не глупый. Это задело бы и Андрея, и Айгуль — а он этого допустить не мог. И так уже были повязаны крепкой невидимой нитью, стянувшей их руки; Марат не позволил бы, чтобы дно утянуло их всех, назло и упрямо выплыл бы, и им утонуть не дозволил. Родители уехали на неделю к тетке в другой город, Вова загадочно сказал, что ушел по делам — Марат сделал вид, что он не догадывался, как звали эти загадочные кудрявые дела, пропахшие табачным дымом и алкогольными испарениями. Айгуль принесла пластинки — у Марата были только отцовские, унылые и тоскливые, а у Андрея детские, купленные для Юльки, — идеально подходящие для медляка. Сегодня она надела черный сарафан поверх кофты, и у Марата все комплименты комом застряли в горле. Не знал он, как не возносить ей похвалы, но не умел говорить красиво. Андрей убрал выбившийся локон Айгуль за ухо и прошептал ей что-то. Марат, которого в этот момент впрягли передвинуть диван, чтобы у них было место, где танцевать, притворно-недовольно зыркнул в их сторону. Наверняка комплименты делал, вот как Айгуль улыбнулась! Андрей это умел — он и ему говорил постоянно приторно-приятные слова, от чего Марат терялся, как самый настоящий чушпан. Теряться и смущаться Марат не любил, но Андрею благородно разрешал и дальше говорить приятности. Айгуль закончила возиться с магнитофоном, и послышалась приятная музыка. Под такую не стыдно было и танцевать. — Товарищи, — ну как их еще назвать то? — Станцуем? Айгуль закатила глаза и приняла его руку, сцепила другую ладонь с ладонью Андрея — тот на слова Марата даже внимания не обратил, привык видно к чуши, что он так часто произносил. Андрей просто по-хозяйски притянул его ближе, и Марат ему это позволил. Так и начали танцевать под музыку: топтались и покачивались. Из-за того, что Андрей был выше них, привалились к нему. Марат больше не возмущался даже мысленно по поводу того, что он был ростом ниже Андрея, — так хорошо ему стало, что и возмущаться расхотелось. Хотелось глупости всякие говорить. — Хорошо, — протянул. «Пиздец» так и не произнес — Айгуль мат не любила, а ради нее можно было фильтровать свой базар. — Конечно, хорошо, ты на Андрее почти лежишь, — сказала Айгуль, которая как будто не делала то же самое. Глаза у нее сверкали хитро, как у лисы. Только наедине с ними она и вела себя так открыто — и от этого внутри Марата внутренности плавились, как патока. — Я не против, — произнес задумчивый Андрей. Опять что-то там себе надумывал, а говорить не решался. — Я рад, — он замолк, и, прежде чем Марат решил уточнить, сказал сам: — Рад, что все так обернулось. Что мы сейчас здесь вместе. Сопливо так сказал — и как приятно стало. Пиздец как приятно. Марат подумал, что им наверняка слышно, как у него быстро бьется сердце — или это у Андрея было? Или у Айгуль? Может, и сердце у них билось одно на троих? — Мы тоже, Андрюш, — ласково произнесла Айгуль, окончательно положив голову ему на грудь. Марат ничего не произнес — только крепче сжал руки. Подумал: «Люблю их обоих пиздец». Знал, что однажды даже скажет это вслух. Однажды Марат, еще пытающийся усердно учиться и быть примерным сыном, прочитал в книжке, что у кого-то может быть настолько большое сердце, чтобы любить несколько человек одновременно. Тогда он подумал, что все это бред, что так быть не могло — Марат видел на картинках в учебнике биологии, что сердце на самом деле маленькое, почти идентичное размеру сжатого кулака взрослого человека, и как такая мышца могла вместить столько любви? Как такое было возможно? Оказывается, возможно. Оказывается, это могло быть так хорошо, что и словами невозможно было описать — главное, с правильными людьми.