Рог из слоновой кости

— Оксфорд, — задумчиво протянула Мэри. — И почему я не удивлена? Разумеется, ты решил поступать сюда. Выпускные экзамены ты сдал неплохо, тут не поспоришь. Полагаю, Кирджаве тоже есть что сказать на этот счет? — Она считает это блестящей идеей, — учтиво ответил Уилл, пытаясь ослабить жесткий белый воротничок. — Доктор Малоун, скажите, мне ведь не придется так одеваться каждый день? — Вот как значит, теперь я доктор Малоун? Ну извини, я не могу выдать тебе карт-бланш, позволив одеваться как хулигану с улицы. Хочешь посещать лучшее высшее учебное заведение Англии — будь добр, соответствуй. — Я бы предпочел просто сдать экзамен. Так у вас нет связей с донами, которые могли бы мне чем-то помочь? — Боюсь, что нет. Придется тебе положиться на природное обаяние. Просто сядь перед донами и подумай, как тебе хочется от них избавиться; уверена, ты сумеешь запугать их настолько, чтобы тебя приняли без вопросов. Жаль, что Кирджава давно обрела свою форму, но, думаю, угрожающе рычать она сможет и так. Чаю? * * * Лира все еще снилась ему почти каждую ночь. Иногда она представала перед ним, как в миг прощания — глаза лучились любовью и болью, рыжеватые волосы развевались вокруг заостренного личика, губы приоткрылись, словно она хотела сказать что-то важное, но уже не успевала, никак не успевала. Но годы шли, и иногда ему чудилось, что Лира из снов взрослеет вместе с ним, а лицо ее утрачивает последние нежные следы детскости. Черты ее, заостряясь в юности, постепенно складывались в более зрелый, но оттого еще более чудный образ молодой женщины. Как и большинство девочек-подростков, она упивалась своей красотой, но не так откровенно; ей все еще была присуща легкая беспечность, хотя теперь ее золотисто-каштановые волосы, невероятно мягкие, вились до плеч, а лиф платья плотно облегал зрелые изгибы. Иногда Уилл задавался вопросом, не мог ли образ Лиры из снов быть тайным окном между их мирами, проблеском истины, свободно пересекавшим бездонную пропасть между ними. Во сне он обнимал Лиру и вдыхал сладкий запах ее тонкой кожи. Он все еще ощущал на ее губах острый привкус маленьких красных фруктов. И каждое утро она исчезала, будто ее никогда и не было; но рядом, свернувшись клубком, лежала Кирджава и нежно впивалась когтями в плечо, изливая любовь и разделяя печаль, и Уиллу нельзя было даже притвориться, будто все это лишь плод его воображения. * * * — Так почему вы хотите учиться в Эксетер-колледже? — спросил его старый угрюмый дон. Потому что в этом Оксфорде нет Иордан-колледжа, а Эксетер казался лучшей заменой. Кирджава предупреждающе хлопнула его по ноге, и Уилл проглотил уже готовый сорваться с языка развязный ответ. Вопрос казался ему совершенно бессмысленным. Почему он захотел здесь учиться? Потому что это Оксфорд, черт возьми. Чего еще они ожидали? В конце концов Уилл подобрал достаточно лестный и вежливый ответ. Он опустил руку и погладил невидимого деймона. — Неплохо, — мурлыкнула Кирджава. — Это они и хотели услышать. Только будь добр, не перегни палку. Уилл едва заметно кивнул и почесал ее за ухом. Собеседование продолжалось еще добрых полчаса в том же духе: два хрупких старичка-профессора — доктор Йоханссон и доктор Галланд, если Уилл правильно запомнил их имена, — по очереди задавали скучные, безобидные вопросы. Уилл предположил, что они давно приняли решение, исходя из его экзаменационных оценок, потому что выудить из такой беседы что-либо полезное было просто невозможно. Третий дон, доктор Бейкер, старомодно одетая женщина лет семидесяти с поразительно длинной полуседой косой, спускавшейся по спине, первое время не вмешивалась. Она просто наблюдала за Уиллом, и ее пристальный испытующий взгляд выбивал его из колеи. Он лишь однажды встретился с ней глазами и быстро отвернулся; слишком уж проницательной она казалась. — Она умна, — согласилась Кирджава. — Осторожнее, Уилл. Он не нуждался в предупреждениях; любое выражение интереса к его персоне неизменно настораживало Уилла. — Что ж, — произнес наконец доктор Галланд. — Полагаю, мы… — Минуточку, — вмешалась доктор Бейкер. Голос ее с годами огрубел, но некогда наверняка был очень мелодичным. Даже сейчас он звучал почти успокаивающе, хотя взгляд ее пронизывал Уилла насквозь. — Мистер Парри, вы, кажется, упомянули, что являетесь протеже доктора Мэри Малоун. — Не знаю, можно ли меня назвать ее протеже, — осторожно ответил Уилл и с некоторым беспокойством отметил, что Кирджава замерла, устремив взгляд своих золотистых глаз на доктора Бейкер. — Но она учила меня в частном порядке несколько лет вне школы. — Как же так вышло, что физик-теоретик с ее репутацией проявил такой интерес к школьнику? Задай такой вопрос один из других донов, в нем прозвучала бы издевка, однако доктор Бейкер лучилась искренним любопытством. Конечно, о правде не могло быть и речи; к счастью, Уилл и Мэри давно придумали правдоподобную историю. — В детстве она дружила с моей школьной учительницей по физике и однажды посетила наш класс, чтобы рассказать о своей работе. Мне очень понравилась ее лекция, и я остался, чтобы задать ей несколько вопросов. Так все и началось. — Так значит, вас особенно интересует темная материя? — просияла доктор Бейкер. — Доктор Малоун обсуждала с вами свою последнюю работу? Применение ее теории темной материи к многомировой интерпретации? Уилл тайком посмотрел на Кирджаву. Та кивнула. — На самом деле, я решил изучать физику здесь именно из-за этого. Полагаю, при более глубоком изучении можно будет доказать, что другие миры… — Благодарю вас, мистер Парри, — прервал его доктор Йоханссон, бросив на коллегу испепеляющий взгляд. — Боюсь, ваше время подошло к концу, а нам нужно побеседовать с еще несколькими кандидатами. Доктор Бейкер откинулась на спинку кресла, нетерпеливо вздохнув. Занемевший в неудобном положении Уилл с трудом поднялся, с вежливой улыбкой снова пожал руки донам и повернулся к выходу. — Мистер Парри! — окликнула его доктор Бейкер. Уилл обернулся, остановившись у самой двери. Она одарила его странной хитрой полуулыбкой. — Когда в следующий раз увидите Мэри, попросите ее перезвонить мне. Мы давно не виделись, а у меня, пожалуй, появилась парочка вопросов. * * * — Бейкер? — изумленно переспросила Мэри. — Сью Бейкер? Бог ты мой, так она теперь преподает в Оксфорде? — Она просила вас позвонить ей, — добавил Уилл. Он взял кусочек тоста, обильно намазав его джемом. — Кто она? Не припомню, чтобы вы о ней говорили. — Да я и сама о ней много лет не вспоминала, —призналась Мэри. — Кстати, кто съедает весь джем, тот его и покупает. Я не могу через день ходить в магазин с такими огромными сумками. И вообще, я в твоем возрасте родителей не объедала, ты же меня скоро по миру пустишь! — Да вы в моем возрасте вообще монашкой были! Мэри шлепнула его по руке газетой, но, похоже, ничуть не обиделась. — Так значит, Бейкер теперь оксфордский дон. Интересно, как она добилась места. Этим скучным старым тюфякам никогда не нравились ни она, ни ее убеждения. — Убеждения? — с любопытством переспросил Уилл. — Она очень интересовалась вашей работой. — Вот именно. Впрочем, сама она теоретической физикой не занималась; как ни странно, начала она с теологии. — Теолог-экспериментатор, — протянул Уилл. — Похоже, в мире Лиры она куда скорее построила бы карьеру. — Даже не сомневаюсь, хотя, полагаю, в том Оксфорде ее судили бы за ересь еще много лет назад. Сама она не особенно религиозна. Я впервые встретила ее на конференции еще в бытность монахиней. Честно говоря, ее теории и очаровывали, и пугали меня. — На той самой конференции, где вы сами разочаровались во Властителе? — Да, на той самой, хотя доктор Бейкер никак не повлияла на мое решение, — Мэри задумчиво помешала чай; судя по его виду, он давно остыл. Внезапно Кирджава вскочила на стол, расшвыряв бумаги и испугав маленького деймона Мэри, Натаниэля. Он заполошно взлетел, ругаясь на чем свет стоит — Уилл и не подозревал, что Мэри знает такие выражения. Кирджава невозмутимо принялась умываться. Мэри успокоила своего деймона и вопросительно посмотрела на Уилла. Тот только пожал плечами. — Ох уж эти кошки. — Однако он был рад, что снова привлек ее внимание. — Так какие же теории были у доктора Бейкер? — Помимо всего прочего, она была одной из первых и очень активных сторонников многомировой интерпретации — еще в шестидесятых, когда эта теория казалась красивой сказкой. Разумеется, математические выкладки выглядели достаточно здраво, но Бейкер одна из первых предположила, что эта теория может иметь и практическое приложение — что во вселенной действительно могут существовать другие миры, параллельные нашему. Кирджава изумленно дернула хвостом, и Уилл мысленно согласился, хотя на лице его ничего не отразилось. — Интересные убеждения, — с напускным спокойствием заметил он. — Я мог бы познакомиться с ней поближе, если меня и в самом деле примут в Эксетер-колледж. Мэри проницательно посмотрела на него, но ничего не сказала. * * * Иванов день выдался облачным и теплым. С утра на улицы Оксфорда опустилась мутная, влажная завеса, но к полудню воздух несколько прояснился, хотя тучи все еще грузно нависали над городом в обещании дождя. В Ботаническом саду было тихо и спокойно, и Уилл добрался до скамейки, не встретив ни души. Его собственный мир выглядел тусклым и хрупким, как миражи из земли мертвых. Казалось, стоит ему протянуть руку, и он пробьет эту слабую преграду, а его ладонь скользнет в ладонь Лиры так же легко, как скользило между мирами лезвие чудесного ножа. Уилл не стал пробовать. — Меня приняли в Эксетер-колледж, — он подвинулся к краю скамейки, оставив рядом место для Лиры. — В Оксфордский университет, как у тебя. Не в Иордан-колледж, конечно, но и так сойдет. Его рука нежно легла на теплое дерево скамьи. Если не смотреть, если расслабить разум, как при работе с ножом, можно почувствовать — почти, — как ладонь Лиры мягко накрывает его собственную. — Я собираюсь изучать физику. Точнее, я хочу углубиться в теоретическую физику, как Мэри. Темная материя. Экспериментальная теология. Знаешь, Мэри работает над тем, как применить ее к многомировой интерпретации квантовой механики. А в Оксфорде преподает еще одна женщина, которая, думается, могла бы нам помочь. Мне все время кажется, что найди я только верную точку зрения, то сумел бы отыскать способ... Уилл тяжело сглотнул. Он не говорил о своей надежде никому: ни Мэри, ни даже Кирджаве, которая теперь закрыла глаза и свернулась калачиком у его ног, оглушительно мурлыкая. Разумеется, ему и не нужно было говорить об этом своему деймону — Кирджава понимала его сердце лучше, чем он сам. — Есть и другие способы путешествовать между мирами, — хрипло прошептал Уилл. — Как у ангелов. И если только на свете существует другой способ, способ, который никак не повредил бы равновесию Пыли, не пробудил бы Призраков и другие кошмары, если есть другой способ, мы могли бы... — Они знают, — спокойно сказала Кирджава. — Лира и Пан знают, что если только мы сумеем отыскать такой способ, то непременно вернемся к ним. — Мы вернемся, — твердо ответил Уилл. — Клянусь, Лира, мы вернемся. * * * На этот раз лето тянулось невыносимо долго — гораздо дольше, чем имело на то право. Когда его матери перестала угрожать явная опасность, Уилл сумел усмирить свою застарелую паранойю, но даже после этого не стал душой компании и школьными друзьями так и не обзавелся. Мать его тихо скончалась прошлой осенью, поэтому часы, которые он некогда проводил, присматривая за ней, внезапно опустели. Конечно, Мэри давала ему уроки, а сам он пытался помочь ей с исследованиями, но пока что его знания были слишком ограничены, и он улавливал едва ли больше половины того, чем она занималась. Работа продавцом на полставки отчасти заполняла бездну свободного времени, но мысли его постоянно блуждали. В основном он думал о Лире и несправедливости вселенной. Прямо сказать, не самые веселые мысли. — Если бы только мы могли вернуться, — шепнул он однажды Кирджаве, оторвавшись от последнего листа уравнений, которые задала ему Мэри, — и снова принять решение, зная на этот раз, как тяжело нам будет без нее и Пана... — Мы и тогда это знали, — напомнила ему Кирджава. — У нас не было выбора. — Я думал, будет легче. Я думал, что в конце концов мы свыкнемся. Но с каждым годом становится только больнее. — Такова юность, знакомься, — язвительно отозвалась с кухни Мэри. Уилл скорчил недовольную гримасу. — Она права, — сказала Кирджава, запуская когти в коврик. — Но это не значит, что мы ошибаемся. — Ну что ж, теперь мы знаем наверняка, — сказал Уилл. Он мрачно посмотрел на список уравнений и с новой решимостью вернулся к расчетам. * * * Жизнь в Эксетер-колледже оказалась одновременно и совершенно другой, и точно такой же, как жизнь до колледжа. Залы и классные комнаты были куда грандиознее, чем в школах, где он учился, но почти все казалось ему странно знакомым: и широкие коридоры, и беспечно зеленые внутренние дворы. Уилл предполагал, что этим странным ощущением узнавания его одарили истории Лиры об Оксфорде, которые проникли в его плоть и кровь. Временами он даже непочтительно гадал, как проще всего забраться на крышу. Дела учебные тоже не слишком отличались от привычной ему рутины. Разумеется, о простых школьных заданиях уже и речи не шло, но лекции оказались ничуть не более изнурительными, чем занятия с Мэри, а некоторые задачи были даже проще. Однажды в середине октября Уилл так глубоко задумался, сидя над учебником по алгебре, что, сам того не сознавая, начал что-то зарисовывать на полях тетради. Математика казалась ему самой скучной частью физики — он понимал, что она нужна, но рассматривал вычисления лишь как средство достижения цели, не пытаясь оценить их прелесть. — Что там у тебя? — спросила Кирджава. Уилл вздрогнул, чиркнув карандашом по странице. Кирджава с любопытством уткнула нос в тетрадь, поводя усами над последним рисунком. Уилл всмотрелся в свои каракули. Он даже не осознавал, что изображает что-то конкретное, но на полях тетради раскинулся тщательно прорисованный замок с множеством миниатюрных арок, лестниц и павильонов, громоздившихся друг на друга. Крошечные вымпелы вились на легком ветерке, а белые мраморные стены спускались к берегу моря. Не особенно впечатляющая работа — у Уилла была легкая рука, но ему не хватало подготовки и воображения. — А это еще откуда взялось? — пробормотал он как можно тише, чтобы не привлекать внимание преподавателя и других студентов. — Я такого никогда не встречала, ни в одном из миров, — призналась Кирджава. — Я тоже. Но вышло неплохо. Кирджава дернула хвостом — раз, другой. Глаза ее сияли. * * * Когда он наконец набрался храбрости отыскать доктора Бейкер, на носу был уже ноябрь. Но доктор оказалась слишком важной персоной, чтобы тратить свое время на лекции первокурсникам, а Уилл никак не мог придумать предлог для встречи с ней. К счастью, его случайно подкинула Мэри. — Бейкер хочет, чтобы я взглянула на один трактат, — объяснила она Уиллу. Древний телефонный аппарат искажал ее голос, так что тот казался выше и чуть дребезжал. — Сегодня я зайти в университет не успею, но мы с тобой все равно собирались встретиться в эти выходные, верно? Я сказала, что ты зайдешь к ней и заберешь документы. — Ну конечно, мне же делать нечего, — притворно вздохнул Уилл. — Ладно, ладно, зайду. — Умница. Пусть расскажет о своих последних теориях, полагаю, тебе они понравятся. А будешь слушать внимательно — глядишь, понравишься ей, найдешь спонсора для будущих исследований. — Какое интриганство. — Все мы через это проходили. Бейкер хотя бы интересная. Я рада, что ты столкнулся с ней прошлой весной; иногда ее идеи кажутся бредовыми, но в моей работе она оказала неоценимую помощь. Увидимся в субботу. Уилл повесил трубку. * * * — Мистер Парри, верно? Внезапно раздавшийся за спиной голос доктора Бейкер застал его врасплох. Уилл как раз стоял напротив двери ее кабинета, размышляя, стоит ли ждать ответа или следует смириться с ее отсутствием. — Вас не было, — брякнул он первое, что пришло на ум. Умница, Уилл, а то она не знает, съязвила воображаемая Кирджава. Сама она прийти отказалась; Уилл не видел на то особой причины, но объясняться Кирджава не стала. — Верно подмечено, — иронично заметила доктор Бейкер. — Я стараюсь по возможности избегать этого кабинета. Тут то и дело вьются чужие: то студенты хотят произвести впечатление, то коллеги пытаются вывести из себя. Ненамеренно, конечно, что не мешает им успешно с этим справляться. Проходите же; Мэри передала мне, что сегодня вы будете мальчиком на побегушках. — Готов служить, — ответил Уилл, следуя за ней. Ему тут же бросилась в глаза еще одна возможная причина, по которой доктор Бейкер избегала своего кабинета — страшный беспорядок. Доктор Бейкер посмотрела на него с затаенной усмешкой, словно точно знала, о чем он думает. — Я больше забочусь о поддержании порядка в голове. Чем-то приходится жертвовать. К тому же я-то здесь прекрасно ориентируюсь — ну хорошо, более-менее, — и если моим любопытным коллегам этот навык неподвластен, тем лучше. Уилл осмотрелся. По крайней мере, здесь царил чистый беспорядок, подумал он; всюду лежали бумаги, книги и фотографии, но особой пыли или грязи не было. Его спальня в квартире Мэри видала куда худшие дни. — Присаживайся, — предложила доктор Бейкер. — Просто убери со стула эти бумаги, вот так, умница. Положи их поверх той кипы на столе. В конце концов я их рассортирую. Так, подожди-ка, я уверена, что нужная книга лежала в этой стопке... Уилл завороженно наблюдал, как она разбирает старый книжный шкаф, который, казалось, готов был в любой момент рухнуть под тяжестью громоздкой и довольно бессистемной коллекции. На указанном ему стуле громоздилась кипа разнообразных бумаг, и Уиллу пришлось приложить немало усилий, чтобы собрать их в стопку и перенести на стол, маневрируя между грудами книг и тетрадей. Ему почти удалось справиться с этим заданием, когда он неосторожно повел рукой и смахнул со стола фоторамку. Она громко зазвенела, ударившись об пол. — Простите! — пролепетал он. — Простите, мне так жаль, я просто... — Да не волнуйтесь вы так! Ничего с ним не будет, что бы вы там ни уронили, — бросила через плечо доктор Бейкер. — Я давно взяла себе за правило не хранить ничего, что не смогло бы пережить войну. Я и сама парочку пережила. Поверьте, в этой комнате немало удивительно крепких вещей... Она продолжала успокаивающе болтать, пока Уилл поднимал упавшую фоторамку. Несмотря на заверения доктора Бейкер, он хотел удостовериться, что не разбил стекло. На первый взгляд все было в порядке. Уилл с любопытством всмотрелся в фотографию. Снимок оказался очень старым, полувыцветшим и пожелтевшим по краям. На фото были запечатлены четверо детей — почти подростков — в серой школьной форме. Они обнимали друг друга и вежливо улыбались в камеру. По-настоящему радовалась только самая младшая девочка — она смотрела куда-то за границу кадра с озорной усмешкой, а ее непослушные волосы развевались на ветру. Лицо ее излучало столь горячую, почти свирепую любовь, что она проникала сквозь десятилетия и тусклую пленку, заставляя сердце Уилла биться чаще. Нет, это была не Лира — слишком круглое лицо, слишком темные волосы, да и фигура не та, — но что-то в ее глазах, в изгибе губ... — Мои братья и сестра, — пояснила доктор Бейкер, внезапно возникшая за его спиной. — И я. Тогда мы еще учились в школе — должно быть, то было в Средневековье или Темные века. Уилл вздрогнул, едва не уронив фотографию еще раз. — Я не хотел... Я просто... — он торопливо вернул снимок на стол, но девочка с улыбкой Лиры словно отпечаталась на его сетчатке. Неужели профессор и была той девочкой много лет назад? — Все в порядке, — отмахнулась доктор Бейкер. — Мне ли не знать, какой это шок — обнаружить, что твой дряхлый профессор когда-то тоже был ребенком. Честно говоря, я и сама уже начала забывать об этом. Итак, вот исследование, которое я хотела показать Мэри. Надеюсь, я не ошиблась. Уилл с интересом принял из ее рук тонкую книжицу, по-видимому, опубликованную совсем недавно. — Спасибо. Я отдам его Мэри на выходных. Извините, что побеспокоил вас... — Не тревожьтесь, — отмахнулась доктор Бейкер и вдруг распахнула глаза: — Боже ты мой! Простите, я только что заметила. Уилл недоуменно посмотрел на нее и лишь через мгновение понял: он взял книгу левой рукой. Доктор Бейкер заметила обрубки пальцев. — Что с вами случилось? Ну конечно, не хватало ему только раскрывать свои самые важные, самые мрачные тайны полузнакомому профессору. Да она бы и половине не поверила. Хватит с него незнакомцев, сующих нос в его личную жизнь, спасибо. — Да так, несчастный случай, — пробормотал он, положив книжку в карман. — Уже много лет прошло. Склонив голову, доктор Бейкер смерила его долгим, проницательным взглядом. Уилл порадовался, что Кирджава отказалась пойти с ним; у него появилось странное чувство, что эта женщина способна видеть деймонов. — Преподаватели говорят, что вам часто становится скучно на занятиях, — вдруг сказала доктор Бейкер. Уилл удивленно посмотрел на нее. — Я никогда не жаловался... — Нет, разумеется нет, для этого вы слишком вежливы. Но что же вам так наскучило, позвольте спросить? Довольно глупо изучать физику в Оксфорде, если на самом деле она вам неинтересна. — Дело не в этом, — поспешил объяснить Уилл. — Все из-за алгебры — понимаете, я уже проходил эти темы. С доктором Малоун. — Ах вот оно что, — кивнула доктор Бэйкер. — Верно-верно, она ведь учила вас несколько лет. Да, полагаю, некоторые темы для первокурсников должны казаться вам излишними. В конце концов, у большинства наших студентов не было возможности заниматься в частном порядке с выдающимся физиком. — Уверен, скоро мне станет интереснее, — заверил ее Уилл. — Я не хотел раздражать преподавателей, если дело в этом. Теперь я буду внимательнее на занятиях, обещаю. — Он нахмурился. — Но я не понимаю... Они пожаловались вам? Почему? Доктор Бейкер улыбнулась. — Я давно присматриваюсь к вам, мистер Парри. Во время собеседования мы затронули очень интересные темы. И, разумеется, я приглядываю за вами ради Мэри. Уилл покраснел. — Я не ребенок, за мной не нужно приглядывать. — Нет, конечно же нет. Вы мне просто интересны, — доктор Бейкер оперлась о стол, все еще пристально глядя на Уилла. — Так значит, вы решили посвятить свою жизнь исследованию многомировой интерпретации — решили доказать, что параллельные вселенные действительно существуют. — Вроде того, — осторожно сказал Уилл. — Вы верите, что это возможно? Доктор Бейкер едва заметно усмехнулась. — Верю ли я в другие миры? Мальчик мой, да вы и половины не знаете. Несколько секунд он смотрел на нее, не решаясь спросить, что она имела в виду, но доктор Бейкер вдруг резко отвернулась и принялась перебирать бумаги на столе. — Полагаю, лучше всего ваш потенциал раскроется здесь, в Эксетер-колледже, под руководством частного преподавателя, — заявила она, вытащив из очередной папки листок, напоминавший обычное расписание.— Допустим, каждый вторник и четверг с четырех до шести? Для начала будем встречаться здесь. — Хорошо, — ошеломленно выдавил Уилл. * * * В Оксфорде Уилл вел довольно одинокую жизнь. У него было мало общего с другими студентами, которых он встречал — все они были умны, но за пределами классной комнаты их интересовали только пабы, фильмы и свидания. Уиллу не хватало терпения для таких развлечений. Несмотря на неизменную вежливость, он не пытался участвовать в общих беседах, и вскоре другие студенты перестали тревожить его. Однажды в пятницу вечером девушка из его общежития (Мэри настояла, чтобы он жил с остальными студентами, сославшись на то, что это не менее важная часть жизни в колледже, чем сама учеба, хотя сам Уилл считал ее ненужной тратой денег) застенчиво пригласила его в бар, выпить пинту пива; Уилл вежливо отказался, и на этом все закончилось. Зато он усердно учился, особое внимание уделяя передовым статьям, которые ему давала доктор Бейкер. К середине осеннего семестра он уже стал задаваться вопросом, сможет ли получить степень бакалавра через два года вместо трех. Такая нагрузка наверняка сказалась бы на нем, но чем раньше он сумеет приступить к дипломному проекту и получить докторскую степень, тем скорее выберется из этого проклятого мира. Кирджава однажды заметила, что такие мысли отдают маниакальностью. Наверное, она была права, но Уиллу было уже все равно. Пускай у него нет друзей его возраста; зато у него есть Мэри, с которой он может общаться, доктор Бейкер, которая помогает ему в исследованиях, и Лира из снов, которую он может любить. И конечно же Кирджава. Он никогда не был по-настоящему одинок. * * * Доктор Бейкер пыталась объяснить ему коллапс волновой функции, но мысли его то и дело возвращались к Лире. Неудивительно, что в конце концов доктор Бейкер укоризненно замолчала. Уилл поднял глаза. — Уилл, я надеялась, что хотя бы мои лекции не станут тебя усыплять, раз уж обычные тебе наскучили — в этом и был весь смысл частных занятий, — упрекнула она его. Уилл сосредоточился. — Простите. Вы очень интересно рассказываете, просто... Я отвлекся. Простите меня, пожалуйста, этого больше не повторится. Доктор Бейкер откинулась на спинку стула. — Опять смотришь на это старое фото? Я понимаю, что такие снимки тебе в новинку, но качество того не стоит. Он и правда смотрел на старую фотографию. Эта девочка с полными свирепой любви глазами... — Извините, я не хотел показаться невежливым. Просто эта девочка, самая младшая, напоминает одного знакомого мне человека. Это вы? — Новый предмет, введение в семейную историю? — улыбнулась доктор Бейкер. — Полагаю, он более увлекателен, чем квантовая механика. Нет, ты строишь глазки моей младшей сестре. А вот это я. Она указала на старшую девочку, которую с двух сторон сдавили братья. Девушка, которой суждено было стать доктором Бейкер, оказалась миловидной юной леди, куда более привлекательной, чем ее братья и сестра, однако в ее глазах не было и следа свирепой радости. — Вы здесь выглядите... грустной, — не подумав заметил Уилл и покраснел. — То есть... Это ведь очень старое фото. Не то чтобы я хотел назвать вас старой... Доктор Бейкер рассмеялась. — Помолчи-ка лучше, Уилл, пока сам не запутался. И да, ты прав, я выгляжу не очень-то счастливой, верно? Полагаю, у меня был довольно... сложный подростковый период. К счастью, я из него выросла. — Я вас понимаю, — горячо заверил ее Уилл. Конечно, доктору Бейкер не приходилось убивать врагов, сражаться с монстрами или терять любовь всей своей жизни в двенадцать лет, но все же он чувствовал в ней родственную душу. — Моя сестра была особенной девочкой, — сказала доктор Бейкер, нежно касаясь фотографии. На мгновение лицо ее стало бесконечно печальным, и Уилл увидел тень былой девушки с фотографии. — Милое дитя, упрямая, точно коза. Я то и дело с ней ссорилась — таковы уж сестры. Я была привлекательнее и в те времена невыносимо гордилась этим. Какая глупость! Взрослые так суетятся над миловидными детьми — а посмотрите на меня сейчас! Обычная вредная старушенция, в точности как любая экономка, — она невесело рассмеялась. — Пусть это будет тебе уроком, Уилл — ты красивый молодой человек, но вряд ли это поможет тебе в жизни. Значение имеет лишь то, что внутри. А улучшить твое внутреннее состояние поможет только добрая доза квантовой механики. Ты ведь ради нее сюда сегодня пришел, верно? Давай же выясним, сколько теории в тебя влезет, прежде чем ты опять начнешь витать в облаках. И они вернулись к уроку. Уилл гадал, что же случилось с младшей сестрой доктора Бейкер, если та смотрела на нее с такой болью. Он гадал, что случилось с Лирой за прошедшие шесть лет. * * * В один не по сезону теплый день в конце ноября он выбрался во двор колледжа с книгами, чтобы сменить обстановку. Нескольких студентов явно осенила та же идея; на восточной половине лужайки даже разыгрался импровизированный футбольный матч. Устроившись на скамейке, Уилл несколько минут наблюдал, как Кирджава радостно носится среди футболистов, а потом вернулся к работе. Вчера он допоздна сидел над задачами и теперь едва не задремал над очередной книгой — особенно тяжелым философским текстом, который, как предполагала доктор Бейкер, мог иметь отношение к его исследованиям. Теплый воздух, мягкий шум игры на фоне и крошечные печатные слова, марширующие по страницам, привели его в состояние транса. Словно тот, в котором Лира работала с алетиометром, подумал он сонно. Вот она, сосредоточенно смотрит на загадочные символы, ловко управляя механизмом, рыжеватые волосы, золотистые в свете вечернего солнца, падают на лицо... Краем глаза он заметил вспышку золота и рывком очнулся. Неужели это была Лира? Нет, не Лира. Мощное и могущественное создание, вовсе не похожее на человека, с косматой золотистой гривой... Но видение уже исчезло. — Уилл? — мяукнула Кирджава и потерлась спиной о его ногу. — Что-то не так? Ты словно застыл — я почувствовала, как наши сердца на мгновение остановились... — Все в порядке, — отозвался Уилл. — Я просто задремал, и мне что-то приснилось. Или я на секунду увидел чужого деймона. — Да, наверное, — согласилась Кирджава. — Может, мне осмотреться, проверить на всякий случай? Как выглядел тот деймон? Я могла бы узнать, кому он принадлежит. — Я тоже мог бы это узнать, если б захотел, — напомнил ей Уилл чуть более резко, чем намеревался. Кирджава всего лишь хотела подбодрить его. Да и ерунда это, не стоит беспокойства. Ткань между мирами казалась тонкой, полупрозрачной. Холодный ветер взъерошил волосы Уилла, и он передернул плечами. Может, в Оксфорд Лиры зима пришла раньше? Хотя нет, на дворе ноябрь. Наверняка это просто первые заморозки. Ничего странного в этом нет. — Пойдем, Кирджава, — позвал Уилл. — Я хочу вернуться в комнату. * * * — Кот Шрёдингера, — сказала доктор Бейкер. — Классический парадокс. Уилл застонал. — Да сколько можно! Жива ли кошка? Мертва? А может, просто чертовски устала от этой дурацкой коробки, куда ее вечно засовывают? Жаль, что здесь нет Кирджавы; она бы уже изобразила бедную жертву мысленного эксперимента. Но Кирджава до сих пор избегала встречи с доктором Бейкер. Рано или поздно он добьется от нее, в чем дело, решил Уилл. — И то, и другое, и третье, маленький ты нахал, а также миллион других возможностей, которые мы, простые смертные, даже не могли бы себе представить, — обрезала доктор Бейкер. — Вот что поражает в этой теории: мир не просто разделяется надвое, порождая две вселенные, нет — внезапно возникают сотни миров. Тысячи. Миллиарды. Бог знает сколько. — Ну да, конечно, только Бога в этом уравнении не хватало, — Уилл потянулся, затрещав суставами. Даже удивительно, как быстро он оказался на короткой ноге с этим проницательным, старомодным профессором. Возможно, дело было в том, что она ужасно напоминала ему постаревшую и более капризную версию Мэри Малоун. — Бога нелегко игнорировать, — сухо отозвалась доктор Бейкер. — Уж поверь мне. Не лучший момент для рассказа о том, что Властителя свергли шесть лет назад. — Мэри как-то упомянула, что вы начинали с изучения теологии, — не без опаски заметил Уилл. Интересоваться личной жизнью профессора пока не вошло у него в привычку; ему до сих пор казалось странным, что она вообще существовала где-то там, за пределами колледжа и учебников. — Просто интересно — каким образом вы оказались здесь, стали физиком? — Эверетт сформулировал теорию, которая позже станет известна как многомировая интерпретация в 1957 году, — сказала доктор Бейкер. Она неторопливо листала учебник, который они обсуждали минуту назад, но смотрела в страницы пустым отрешенным взглядом. — Эта теория подсказала мне возможное решение проблемы, над которой я билась много лет. Когда-то я думала, что у Бога есть все ответы. Но внезапно поняла, что искала не в том месте. — Как Мэри, — сказал Уилл. — Знаете, доктор Малоун рассказывала, что прошла через нечто подобное. Доктор Бейкер улыбнулась. — Подобное, да не совсем, — заметила она. — Я никогда не ощущала призвания свыше, как Мэри — уж кем-кем, а монахиней я точно не была. Я пришла в церковь другим путем. Тогда я была примерно твоего возраста, чуть старше. Я только что перенесла огромную утрату, вся моя жизнь пошла прахом, так что я обратилась к Богу. В то время я изучала математику, но переключилась на теологию. Так что, обратившись к физике десять лет спустя, я всего лишь вернулась к первоначальному плану, пусть и в несколько другом проявлении. — Жива, мертва или изучает физику, — невозмутимо заметил Уилл. — Учтем все возможности. Доктор Бейкер даже не повернула головы, и его дерзкое замечание осталось без ответа. — На курсе метафизики я встретила будущего мужа, так что не все десять лет прошли впустую, — словно мимоходом отметила она. — К тому же в конце 40-х девушка, занимающаяся теологией, выглядела куда привычнее, чем изучающая математику. Я и сама не могу объяснить, откуда все пошло; мои родители считали, что я сошла с ума. Я никогда не засиживалась над учебниками. Должно быть, мне просто казалось, что математика — это голые, сухие факты, а тогда мне только с ними и хотелось иметь дело. — Не очень-то у вас богатое воображение было, да? — буркнул Уилл. Он вспоминал Лиру, ее дикие выдумки и фантастические истории; она на одном дыхании способна была создать больше новых миров, чем любой кот Шрёдингера. Или взять младшую сестру доктора Бейкер со старой фотографии — казалось, разного рода истории готовы бить из нее ключом. Уилл поднял взгляд и вдруг осознал, что доктор Бейкер застыла, глядя в пустоту. — Весьма богатое, — коротко сказала она. — Даже слишком. Прочистив горло, она подвинула к нему учебник. — А теперь вернемся к физике. Парадокс кота Шрёдингера... Все, больше никаких вопросов о личной жизни, пообещал себе Уилл. В конце концов, ему самому не слишком-то нравилось, когда другие любопытствовали о его прошлом. Так будет только честно. * * * Пытаясь вникнуть в задание, он снова задумался и стал неосознанно набрасывать случайные фигуры на полях тетради. С небес на землю Уилла вернула Кирджава, внезапно запрыгнув ему на колени. — Опять зарисовки? — сказала она, похлопав его лапой по руке. — Когда это ты решил стать художником? Тот замок мне понравился. И этот рисунок тоже. Что это? — Кирджава подтолкнула лапой один из эскизов. — Не знаю, — ответил Уилл и осознал, что говорит правду. Он присмотрелся к рисунку. — Похоже на старинный охотничий рог — видала такие? Средневековый или вроде того. Из историй Толкина или из Камелота. — Красивый, — одобрительно заметила Кирджава. — Ты всегда так хорошо рисуешь или только в трансе? — Да не был я ни в каком трансе! — возмутился Уилл. — Не смеши меня. Кирджава смерила его оценивающим взглядом. — Я помню, как мы читали однажды в школе на каком-то уроке, что сны, проходящие к нам воротами из кости слоновой, лживы и несбыточны; те же, которые в мир роговыми воротами входят, верны. Это видения. Уилл рассмеялся. — Так что же, выходит, когда я начинаю витать в облаках и рисую рог — это и есть истинный сон? А разве эти штуки раньше делали не из слоновой кости? — Ты веришь в видения, Уилл? — спросила Кирджава будто не своим голосом. Уилл посмотрел на свои записи и нахмурился. — Не в этом мире. — Да, — произнесла Кирджава так тихо, что он едва расслышал ее слова. — Я боюсь того же. * * * — Мальчик отлично продвигается в учебе, — сообщила доктор Бейкер Мэри за чаем. — Он весьма умен. К тому же у него явно есть какая-то цель, хотя я так и не смогла ее разгадать. Так или иначе, она безусловно помогает ему в занятиях. — Да, он всегда был толковым парнем, — согласилась Мэри. Она осторожно поставила свою чашку, поморщившись от резкого звука, с которым та соприкоснулась с блюдцем. Этот чайный набор был необыкновенно красив, но дышал на ладан. — Знаешь, я чувствую себя довольно глупо, спрашивая об этом, но... Есть ли у него друзья в Оксфорде? Доктор Бейкер задумчиво кивнула, точно ожидала этого вопроса. — Я не слышала, чтобы он упоминал кого-нибудь, и никогда не видела его со сверстниками. Преподаватели говорят, что он держится в стороне от других студентов. — Вот черт, — пробормотала Мэри. — А я надеялась... — Мальчик не особенно любит чужое общество, верно? — Но так не должно быть, — возмутилась Мэри. — Это же просто смешно. Он умный, симпатичный, вежливый парень... — Он пугает их, — оборвала ее доктор Бейкер. — Потому что он умный. Да еще и довольно крупный, сильный молодой человек. Видела, как он смотрит из-под нависающих бровей? Я бы не хотела встретить такого в темной аллее поздно вечером. Но Мэри только отмахнулась. — Да, у него довольно специфическая внешность, и да, он постоянно хмурится, как любой подросток, но он и мухи не обидит. Если у него не будет на то очень веской причины, добавила она про себя. Но все это осталось в прошлом. — Не может быть, чтобы он отпугивал других студентов! — А он и не отпугивает. Они были бы рады сдружиться с ним. Но другие студенты его просто не заботят, поэтому они оставили его в покое. Мэри неосознанно постучала ложкой по краю своей чашки. — Я волнуюсь, что... Он когда-нибудь упоминал при тебе имя Лиры? — Странное имя. Нет, не припомню. Кто это? — Девочка, которую он некогда знал, много лет назад. Они были... очень близки. Он потерял ее. Боюсь, ее утрата сильно сказалась на нем — и до сих пор сказывается. Доктор Бейкер проницательно прищурилась. — И ты решила, что я могла бы понять его? Разговорить? — Я беспокоюсь, — тихо призналась Мэри. — Теперь он редко упоминает при мне ее имя, но я слышала, как он разговаривал с... сам с собой. Он ужасно скучает по ней. И ужасно злится на судьбу — разумеется, он скрывает это, но я-то вижу. Конечно, он еще подросток, и такие реакции совершенно естественны, но ему пришлось через многое пройти — его мать умерла в прошлом году, а она и прежде была нездорова. И он потерял Лиру. Я просто... беспокоюсь. — Теоретическая физика, — пробормотала доктор Бейкер. — Темная материя. Множественные миры. Разумеется, это все объясняет. А я-то думала. Мэри пристально посмотрела на нее. — О чем это ты? — Он ищет обратную дорогу к ней, — непринужденно отозвалась доктор Бейкер. — К этой потерянной девочке. И для него любые средства хороши. Учитывая, что он идет по тем же дорогам, что и я, меня все устраивает. А ведь только подумать — к своим солидным годам я почти потеряла надежду! — Так ты... — Дорогая моя, — чуть улыбнулась доктор Бейкер, — ты же не думала, что вы с твоим умницей-протеже единственные, кто побывал в других мирах? * * * Что-то было не так. Сам воздух на вкус казался странным, незнакомым. Кирджава беспокойно мерила шагами общежитскую спальню, отмахиваясь от невидимой угрозы, впиваясь когтями в ковер. Уилл то и дело нервно поглядывал на нее, не в силах сосредоточиться на учебе. — Ты знаешь, в чем дело? — В неправильности, — прошипела она. — Что-то грядет, что-то противоестественное. Или прорывается между мирами. — Словно кто-то... Словно кто-то пытается пробиться не в тот мир, — попытался сформулировать свои ощущения Уилл. — Такой резонанс я ощущал каждый раз, когда прощупывал ткань миров ножом — иногда все было хорошо, и я знал, что мир совпадает с тем, где находились мы; но иногда это ощущение было неправильным, а значит, в другом мире на нашем пути была гора, или там мы бы оказались под водой. Сейчас я чувствую почти то же самое. Но есть и что-то еще... Каждый мир ощущался по-разному — я знал, где найду мир Лиры, знал, где мой дом, но встречались и такие миры, как... Читтагацце. Вот на что это похоже — Читтагацце. Снаружи все очень мило, но внутри прогнило до самой сердцевины. — Призраки, — согласилась Кирджава. — Да, как Призраки. Но не совсем. — Нет, не совсем, — кивнул Уилл. — Это что-то новенькое. — Что бы то ни было, до этого мира оно еще не добралось. Но это ненадолго. Тогда-то им и позвонила Мэри. — Бейкер знает больше о параллельных вселенных, чем говорит, — затараторила Мэри так быстро, что Уилл едва разбирал ее слова поверх телефонных помех. — Она была одним из консультантов сэра Чарльза Латрома, еще когда он руководил моей лабораторией, когда я впервые повстречала Лиру. Да, сейчас она отзывается обо всем этом пренебрежительно, говорит, что ужасно ошибалась, когда доверяла ему, извиняется за этот гадкий инцидент. Справедливости ради, полагаю, она и правда спасла меня от неприятностей с полицией, задействовав свои связи, как только сэр Чарльз исчез из поля зрения. Но она по шейку увязла в этих делишках, уж поверь мне. — Но она ведь не из мира Лиры, в отличие сэра Чарльза, — Уилл не столько спрашивал, сколько утверждал. — Иначе я бы увидел ее деймона — я хочу сказать, как обычно, не приглядываясь. — Она и не может быть из другого мира, — сказала Мэри. — Ее послужной список абсолютно правдив, насколько я могу судить, вплоть до получения стипендии в конце 40-х годов. Она не смогла бы прожить так долго в чужом мире. — Сэр Чарльз часто возвращался в родной мир, чтобы поддержать здоровье... — Да... Возможно, тем и объясняется ее странная настойчивость — ведь все окна закрыты уже шесть лет. И если она подделала парочку ранних документов... — Нет, нет, она не могла! — оборвал ее Уилл, ударив по столу так сильно, что рассадил кулак. — У нее в кабинете стоит фотография. Ее с братьями и сестрой сняли сразу после войны, когда они еще были детьми. Я смотрю на нее уже несколько недель подряд, она наверняка подлинная! — Фотография еще ничего не доказывает, но ты прав, это уж слишком, — отозвалась Мэри. — Однако ее связь с сэром Чарльзом очень беспокоит меня, Уилл. К тому же она сказала кое-что... — Она бывала в других мирах, — тихо сказала Кирджава, свернувшаяся калачом на постели. — Как мы. Уилл с изумлением посмотрел на нее. — Откуда ты знаешь? Простите, — снова обратился он к Мэри. — Киржава высказала интересное предположение, подождите минуточку. Кирджава подогнула лапы, спрятав их под пушистой грудкой, и закрыла глаза. — Я прошла через множество миров, Уилл. Я видела гораздо больше вселенных, чем ты. Мы с Паном проходили через все окна, что встречались на нашем пути. А деймон той ведьмы рассказал нам о многих других. Твоя доктор Бейкер из этого мира, не спорю, но она бывала и в других. Мне кажется, она даже жила в одном из них какое-то время. Я давно ощущала это. Словно она... — Кирджава на на мгновение притихла, принюхавшись к воздуху. — Словно она Призрак, — тихо завершила она. — Но это не так. — О боже, — выдохнул Уилл. — Уилл? — голос Мэри звучал пронзительнее, чем обычно, но, возможно, во всем была виновата неисправная телефонная связь. — Что сказала Кирджава? Уилл объяснил, насколько мог понятно. — Она готова порвать ткань миров, — упавшим голосом сказала Мэри. — Она хочет вернуться в свой другой мир, и ей плевать, чего это будет стоить ей и остальным. Бейкер посвятила этому всю свою жизнь, а теперь готова втянуть и тебя. Пожалуйста, Уилл, будь осторожен. Но Уилл внезапно осознал, что по чистой случайности встретил единственного человека во всем этом мире, который не меньше его самого мечтал выбраться отсюда. И черт побери, он не видел в этом ничего плохого. * * * Кирджава шипела и царапалась, но Уилл все равно отправился на очередной урок с доктором Бейкер. В конце концов, у них была общая цель; он просто не понимал этого до сегодняшнего дня. Разумеется, он не мог просто так спросить ее, в каких мирах она побывала и что потеряла там. Как бы то ни было, он не мог предать доверие Мэри, не говоря уже о том, что такой вопрос мог прозвучать очень грубо. Однако он мог бы выяснить правду окольным путем. Он выжидал нужный момент весь урок — они вновь вернулись к вычислениям, но уже гораздо более сложным, чем те, что ему приходилось решать на обычных занятиях. И все-таки математика оставалась математикой. Уилл понятия не имел, каким образом перейти от обсуждения фракталов к людям, которых они любили и оставили в других мирах. Отчасти он надеялся, что доктор Бейкер сама поднимет эту тему — в конце концов, она недавно обсуждала ее с Мэри, — но ему не повезло. Наконец часы пробили шесть, и доктор Бейкер закрыла учебник. — Прорешай эти уравнения к следующему вторнику, и не выдумывай доказательств на пустом месте, как в прошлый раз, я все равно узнаю. — Не всем из нас втайне хочется преподавать математику, — проворчал Уилл. Решив поймать удачу за хвост, он спросил как можно небрежнее: — Ваши братья и сестра — они все тоже стали математиками? Доктор Бейкер грубо фыркнула. — Старшему братцу это понравилось бы — он и без того воображал себя профессором! Но нет, — добавила она, помрачнев. — Все они скончались много лет назад. Железнодорожная катастрофа. Наши родители тоже погибли в ней. — Простите, — несколько пристыженно сказал Уилл. Он не ожидал, что найдет искомую трагедию так скоро — если это и правда то, что он искал. Железнодорожные катастрофы, конечно, ужасны, но вряд ли имеют потустороннее происхождение. — Мне очень жаль. — Все в порядке, — отозвалась доктор Бейкер. — Как я уже говорила, это произошло много лет назад. Но пойми меня правильно, Уилл, — она приблизилась к нему, глядя прямо в глаза, — я хочу, чтобы ты осознал: ты не единственный, кому пришлось столкнуться с огромной утратой в слишком юном возрасте. Да, я не знаю подробностей, но Мэри сказала, что тебе пришлось многое пережить. И если тебе когда-нибудь захочется поговорить об этом, я хочу, чтоб ты знал — я рядом. Уилл инстинктивно отступил. Огромная утрата, вот значит как? А что еще успела ей выложить Мэри? Неделю назад он был бы в ярости. Но неделю назад он многое не знал о докторе Бейкер. — Хорошо, — сказал он и улыбнулся насколько мог вежливо. — Спасибо. Еще вопрос, кто из них двоих пытается использовать другого. Как неловко вышло. Уилл попытался вытряхнуть эти мысли из головы. Но на улице, уже направляясь обратно к себе, он вдруг вспомнил ту ужасающую неправильность, которую ощутил утром, признак приближения какой-то противоестественной сущности. Быть может, ему нужно было сказать об этом доктору Бейкер. А может, ему вообще не стоило возвращаться в этот кабинет. Ему хотелось посоветоваться с Кирджавой, но ее нигде не было видно. Тем вечером явились ангелы. * * * — Уилл Парри, — произнесла ангел Ксафания, зависнув над его постелью. Она была не одна, но ее дух оказался сильнейшим. — А ведь казалось, мы говорили лишь вчера. — Зато мне показалось, что прошло куда больше времени, — резко ответил Уилл. — Но честно говоря, я и не ожидал увидеть вас снова. Он заметил, что Кирджава вернулась; как обычно, она свернулась калачом у изножья его кровати. Хоть какое-то утешение, подумалось ему. Уилл потянулся к ней, и Кирджава грациозно перетекла ему на руки. Так значит, его прежнее упрямство пока что было прощено. Хорошо. Ангелы ему нравились, но их внезапное возвращение через шесть лет показалось ему плохим предзнаменованием. Ксафания тем временем продолжала: — Будь все хорошо, мы не встретились бы больше. Мы, ангелы, больше не хотим вмешиваться в дела человеческие; те времена остались в прошлом вместе с Метатроном. Но мы обнаружили еще одну угрозу для Пыли, а значит, и для хрупкого равновесия между мирами. — Еще один нож? — спросил Уилл. — Или еще один Властитель? — Нет, то не чудесный нож, хотя и мало отличим от него по своей сути. Это не бог-разрушитель; его сила куда меньше, и потому он ускользнул от нашего внимания во время Восстания. Но даже с такою слабой силой он способен нанести ущерб многим мирам. Ангелы расправили крылья, и лунный свет, струившийся сквозь окно, словно подернулся рябью. — Что же это? — спросил Уилл. — И зачем вам я? Если вы хотите уничтожить эту вещь, то, конечно, я мог бы иссечь ее ножом, но вы же знаете, нож сломан. Навсегда. — Ты бы не смог оцарапать его даже чудесным ножом, — покачала головой Ксафания. — Подобно ножу, он подчиняется любому и в неразумных руках может принести много вреда, но лишь его истинный носитель способен овладеть им или уничтожить его. — Так зачем же вы пришли ко мне? — снова спросил Уилл. — И что это за вещь, в конце-то концов? — Рог из слоновой кости, — сказала Ксафания. Кирджава, лежавшая в его руках, обратилась в камень. — Знаю, — шепнул он ей. Ты веришь в видения, Уилл? Не в этом мире. — Мир, откуда появился этот рог, весьма странен, — продолжала Ксафания. — Время там движется иначе, чем в этом мире. Здесь пройдет всего час, а там могут минуть века, минута способна растянуться на пятьдесят лет. Но рог не связан временем, пространством или миром, — Ксафания замолчала, словно пытаясь собраться с мыслями — или изложить их в форме, понятной обычному человеку. — Чудесный нож резал ткань бытия точно и чисто, как скальпель, рог же из слоновой кости рвет ее безо всякой осторожности и элегантности. Он вырывает клочья из ткани вселенной, прорываясь из одного мира в другой. Он призывает душу человека и вытаскивает ее к владельцу рога. Если носитель одарен, он переносит к себе лишь то существо, которое намеревался призвать, сохранив его тело и душу. Если же нет... — Ксафания пожала плечами, престранно искривив свои благородные формы. — Он может разрушить все. Уилл понимающе кивнул, поглаживая Кирджаву. Что могла бы сделать миссис Коултер, окажись в ее руках такая вещь? А Магистериум? — Именно так, — согласилась Ксафания, легко читая его мысли по выражению лица. — Опасность настолько велика, что страшно даже подумать об этом. Я могу призвать кого только захочу. Уилла объяла дрожь от одной только мысли. Кирджава удивленно вскинула голову, и он постарался выкинуть эту идею из головы. — Так что вы хотите от меня? — Мир, которому изначально принадлежал рог, был… практически уничтожен полвека назад, — произнесла ангел с бесконечной печалью. — Как или почему, нам знать не дано. Знаем лишь, что все живое там было стерто с лица земли. Пожары, наводнения, падающие метеориты... — Библейский Апокалипсис, да и только, — пробормотал Уилл. Ксафания склонила голову в некоем подобии согласия. — Агенты Властителя желали обрести контроль над всеми сторонами жизни во всех мирах. В этом мире они вполне могли преуспеть, что и привело их к гибели. Мы не знаем, использовал ли кто-то рог. Однако он пережил катастрофу. И только последний живой носитель рога способен уничтожить его. — Но если в том мире все погибли... — Единственный выживший носитель рога из слоновой кости живет в твоем мире, Уилл, — сказала Ксафания. — Ты должен помочь нам найти ее и направить к выполнению этой задачи. Вполне вероятно, что она не захочет уничтожить рог; ты должен убедить ее и показать ей, как это сделать. Некогда ты был носителем ножа и уничтожил разрушителя богов. Ей понадобится твоя помощь. Уилл посмотрел на своего деймона и вновь поднял взгляд на собравшихся ангелов, упрямо выпятив подбородок. — Я помогу вам. При одном условии. Крылья затрепетали, и звездный свет замерцал в не-совсем-пустом воздухе. — Лира, — сказал Уилл. — Вы расскажете мне о Лире. Вы же можете свободно путешествовать между мирами. Что случилось с Лирой? — Мы расскажем тебе, когда ты поможешь нам — и только тогда, — решила Ксафания. — Мы расскажем тебе все, что знаем. * * * Ночь тянулась невыносимо долго. Приближался конец семестра и середина зимы, а потому тьма растянулась на многие часы. Уилл не знал, как готовиться к поиску и уничтожению рога в другом мире. Но в прошлый раз ему никакой подготовки не понадобилось; если повезет, и на этот раз все закончится легко и быстро. — Ради Лиры, — прошептал он. — Я сделаю это ради Лиры. Кирджава беспокойно вилась вокруг его ног, но ничего не говорила. — Пойдем же, — позвала его Ксафания. — Рассвет уже близок. Тебе пора. — Как мне отыскать этого истинного носителя? — спросил Уилл. — Вы приведете меня к ней или как? — Ты узнаешь ее по имени, — убежденно заверила его Ксафания. — Некогда она стала легендой в том мире, много лет назад — по их счету прошло много веков. Ее имя — и имена других, давно умерших, а теперь тающих в памяти живущих — выгравировано на самой ткани мира. И ангелы хором прошептали ее имя, так что оно прокатилось в тишине комнаты многоголосым нежным эхом. — Сьюзен. На мгновение Уилла охватило отчаяние; понимали ли эти ангелы, сколько Сьюзен живет в одной только Англии? Как ему найти эту девушку? И тут он понял. — Сью Бейкер. Ну конечно. * * * Ангелы были слабее людей; хотя они могли легко путешествовать между мирами, они не могли коснуться рога из слоновой кости. Однако теперь, когда все окна были закрыты, а чудесный нож сломан, Уилл не мог просто так отправиться в умирающий мир, а ангелы не могли перенести его. — Выходит, я не могу добраться до этого рога, вы не можете принести его мне, а доктор Бейкер должна каким-то образом решить эту проблему... Но как именно? — отчаянно спрашивал Уилл. Утро выдалось ясным и холодным; трава во дворе колледжа подернулась инеем. Уилл медленно шагал к зданию, где находился кабинет доктора Бейкер. — Как и твой нож, рог обладает собственными желаниями. Его давно никто не касался. Он жаждет найти своего носителя. Он звал ее, звал все громче в течение пятидесяти долгих лет. Скоро, очень скоро его зов достигнет критической точки, и тогда рог прорвет для нее окно в свой мир. Когда она последует за его зовом, ты должен пойти с ней. — А если она откажется идти? — Часть ее души осталась в том мире, — объяснила Ксафания. — Если перед ней откроется путь, она не сможет отступить. Она даже не будет рассматривать альтернативу. Кирджава ободряюще ткнулась носом в ногу Уилла, и он присел, чтобы погрузить пальцы в ее гладкий мех. — Часть души? Вы хотите сказать... — Ты бы назвал ее деймоном, — подтвердила его опасения Ксафания. — Но тогда она бы превратилась в куклу, — внезапно охрипнув, возразил Уилл. — Я видел, что случается с людьми, на которых нападают Призраки, они умирают изнутри, они... — Призраки пожирают деймонов, душу. Они питаются ими. Этот мир другой. Душа — деймон — просто остается там. У Сьюзен есть душа, она просто была отделена от тела. В ее случае очень давно. — Разве такое возможно? Ксафания, должно быть, вновь пожала плечами. — Похоже на то. Не буду притворяться, будто способна понять это. Тот мир кажется нам омерзительным. Уилл посмотрел на своего деймона — свою душу, свое сердце. — Так ты поэтому отказывалась подходить к ней, Кирджава? Она потерлась о его ногу головой, жалобно мяукая. Уилл наклонился, чтобы снова погладить ее блестящий мех, и поднял на Ксафанию серьезный взгляд. — Не забывайте о нашей сделке, — холодно напомнил он. — Лира, — кивнула Ксафания. — Как только ты завершишь задание. Воздух вдруг подернулся рябью, и мир на мгновение раздвоился. Уилл споткнулся. — Начинается, — коротко объявила Ксафания. — Давай, Уилл! Он повернулся и побежал, чувствуя неправильность, растекающуюся в воздухе, ощущая, как граница между погибшим миром и его собственным растягивается и трещит, словно что-то пытается пробиться сквозь нее. Ботинки Уилла стучали по каменным коридорам колледжа, когда он пробегал мимо удивленных студентов и преподавателей; но в то же время он чувствовал, как бежит по огромному дворцу у моря, вот только мраморные стены вокруг него рушились и рассыпались в пыль. Он добежал до умирающего моря, его бурлящих и кипящих вод; он подбежал к кабинету доктора Бейкер и распахнул дверь. Она скорчилась на полу, прижав руку к груди, с искаженным от боли лицом. А на столе, подбрасывая в воздух книги и газеты, со звоном скинув на пол фотографию четырех братьев и сестер, открывалось окно между мирами. * * * В пятницу, в восемь часов утра Мэри поднял с постели громоподобный трезвон стоявшего на тумбочке телефона. Она потянулась снять трубку, мысленно проклиная звонившего; легла она вчера далеко за полночь, не заметив наступления ночи за расчетами. Ее деймон что-то сонно прощебетал. — Алло? — Это Уилл, — донеслось из трубки, и что-то в его тоне заставило Мэри сесть в постели и потянуться за очками. — Я в колледже, приходите сейчас же. Доктор Бейкер без сознания. — Боже мой! — ахнула Мэри. — Что ты там вообще делал в этот час... А впрочем, не бери в голову. Ты вызвал скорую? — Да, конечно, я же не полный идиот, — буркнул Уилл. — Но вы должны поехать в больницу, проследить за ней... — Уилл, успокойся, — сказала Мэри, вслепую нащупывая одежду. Джинсы? Да какая разница, сойдет. Где кардиган? — Поезжай с ней и позвони мне, как только окажешься в больнице, скажешь, в какое отделение... — Я не могу. Я должен… Мне нужно попасть в другое место и кое-что сделать. Прямо сейчас, и я клянусь, это крайне важно. Но Сьюзен, доктор Бейкер — она тоже важна для меня. Пожалуйста, Мэри, я никогда больше ни о чем вас не попрошу... — Да, разумеется, если это так необходимо. Но Уилл... Однако он уже нажал отбой. Мэри медленно положила трубку на место. — Что ж, Натаниэль, — тихо сказала она деймону. — Похоже, нам пора. — Нельзя терять ни минуты, — согласился Натаниэль, и они поспешно стали собираться в больницу. * * * Окно казалось зияющей дырой с рваными краями, сквозь которую наружу рвался прохладный воздух. Уилл оглянулся лишь однажды, чтобы запомнить его точное расположение; впрочем, его сложно было не заметить. В отличие от окон, прорезанных ножом, в этом не было ничего чудесного или хитроумного. Перед Уиллом раскинулись руины давно погибшей цивилизации. Холмы покрывали глубокие рубцы, лишенные растительности; горы вдалеке резко врезались в ржаво-красное небо. Расстилавшаяся внизу долина казалась мрачной, точно зона военных действий, и совершенно истощенной. Уилл шагнул вперед, и земля чуть подалась под ногами; песчано-гравийная, засушливая почва была размыта до неузнаваемости. Идти по такому полю было тяжело и утомительно, но Уилл упрямо двинулся вперед, оставляя за собой скорбные глубокие следы. Кирджава осторожно попробовала ступить на землю, но тут же отдернула лапу; Уиллу пришлось нести ее. Он не возражал. Мягкое тельце, прижавшееся к его груди, было единственным источником тепла во всем этом мертвом мире. Впереди, примерно в километре от них, у подножия холмов виднелось старое шаткое строение; единственное свидетельство существовавшей здесь разумной жизни. Строение напоминало какую-то хижину, но когда Уилл приблизился, то понял, что это всего-навсего конюшня. Дверь из грубо сколоченных досок свисала под странным углом, цепляясь за петли исключительно из упрямства. Уилл отворил ее. Внутри конюшни было темно и пусто; ни плесени, ни паутины, ничего даже отдаленно живого. Уилл был бы рад даже противным мокрицам, лишь бы развеять это гнетущее ощущение, что он — единственное живое существо во всем этом мире. И там, посреди конюшни, в сухом, пыльном ложе из мертвой соломы, лежал неестественно белый рог из слоновой кости, призрачно мерцавший в тусклом красном свете, который просачивался сквозь открытую дверь. * * * — Доктор Мэри Малоун, — повторила Мэри в пятнадцатый раз. — Я коллега доктора Сьюзан Бейкер. Да может мне кто-нибудь сказать наконец, что с ней? — Прошу вас, успокойтесь, — вмешался вдруг новый голос. Обернувшись, Мэри увидела добродушного доктора с седыми усами, который успокаивающе улыбался ей. Она всерьез подумала, не отправить ли его в нокаут за наглость. — Доктор Бейкер перенесла инсульт. Мы надеемся, что осложнений не возникнет, но учитывая ее возраст, стараемся обращаться с ней крайне аккуратно.. — Ее госпитализировали почти семь часов назад! — возмутилась Мэри. — Семь часов, и никто ничего не мог мне сообщить? — Вы ее родственница? — Нет, просто друг и коллега, — Мэри вздохнула и устало пригладила свои короткие взъерошенные волосы. — У доктора Бейкер нет близких родственников. Ее муж умер несколько лет назад, ни детей, ни другой родни нет, насколько известно колледжу. Что паршивее всего, ее адвокат сейчас в отпуске и уехал за границу, а доктору Бейкер сейчас, черт возьми, нельзя оставаться одной! Доктор Эллиот, как гласил бейдж на его груди, просто кивнул. — Понимаю вас, но правила есть правила. Надеюсь, к завтрашнему дню ее состояние уже не будет критическим, так что вы вполне сможете посетить ее в отведенные для этого часы. Мэри потерла виски. Доктор Эллиот лишь повторил то, что она успела сегодня услышать сорок девять раз. И где только носит Уилла? Он куда лучше нее справлялся с такого рода ситуациями, наплевав на правила, препятствия и прочие неблагоприятные обстоятельства. Он так настойчиво просил ее остаться с Сью, но зачем? Особенно после того, что они недавно обнаружили... Что еще он узнал? И куда пропал? * * * — Я думал, придется сложнее, — пробормотал Уилл, глядя на рог из слоновой кости. — Через охрану пройти или еще что. — Здесь больше некому его охранять, — так же тихо ответила Кирджава. — Пойдем же, Уилл, прошу тебя. Он наклонился и поднял рог. На ощупь тот оказался гладким, как шелк, а инкрустированная серебром слоновая кость словно излучала тепло. Уилл медленно переворачивал его, осматривая со всех сторон. — Он прекрасен. — Он ужасен! — с отвращением сказала Кирджава. — Он отрывает душу от тела... — Весь этот мир, — тихо сказал Уилл. — Разрушенный. Пустой. Но ее душа все еще где-то здесь. — Но не такая, как мы с тобой, — напомнила Кирджава. — Ее душа никогда не была в мире деймонов. Она не знала, как обрести форму, сознание. — И все же доктор Бейкер страдает без нее. — Однажды меня разлучили с тобой, — мягко сказала Кирджава. — Мы знаем, что она чувствует. Уилл все еще смотрел на рог. — Что говорила Ксафания? Рог может вызвать любого, кого только пожелает увидеть его носитель. Где бы тот ни был. Неважно, в каком мире. Ветер ударил по хрупким стенам конюшни, которые заскрипели и застонали под его мощными порывами. — Нет, Уилл, — произнесла Кирджава, не отрывая от него напряженного взгляда. — Не надо. — И все же, мы могли бы воспользоваться им, — настаивал на своем Уилл. Он уже не видел ничего, кроме рога и раскинувшейся впереди пустоты. — Владеть им может кто угодно. Я носил нож, я знаю, как он работает. Я был бы осторожен. Я сумел бы. — Нет, не сумел бы! — прошипела Кирджава. —Ты бы разрушил... Ты даже не знаешь... Этот рог — мерзость, Уилл, злобная вещь с собственной волей! — Я думал, что в конце концов свыкнусь с этой болью, но она только становилась все хуже и хуже… — А если ты совершишь ошибку? Если разорвешь ее душу? — Но я не могу тосковать по ней всю свою жизнь, я люблю ее.... — Ты уничтожишь все, все, ради чего мы столько пережили, любую надежду на создание небесной республики, все, что ей дорого, из упрямого эгоизма... — Я знаю, она чувствует то же самое... — Прошло шесть лет, Уилл, мы понятия не имеем, что она теперь чувствует, у нее своя жизнь, ты не можешь... — Ангелы бы ничего нам не сказали, я уверен, они даже не знают... — Уилл! — Лира!.. * * * Рваные края окна, которое открывалось в погибший мир, трепетали на ураганном ветру над кипящим морем. * * * — Мэри? Задремавшая в неудобном кресле Мэри вздрогнула, едва не выронив книгу из рук. — Ох и напугала ты меня, Сью Бейкер! — с улыбкой проворчала Мэри. — Решила наконец очнуться? Сьюзен с удивлением осмотрелась. — Я в больнице? — прохрипела она. — И как ты только догадалась? — Мэри взяла стакан с водой и поднесла соломинку к губам Сьюзен. Та с благодарностью принялась пить. Левая рука ее не слушалась; как странно, подумалось Сьюзен. — Что случилось? — У тебя микроинсульт, — успокаивающе пояснила Мэри. — Слева моторные функции немного нарушены, но врачи говорят, что со временем они полностью восстановятся. Вздохнув, Сьюзен закрыла глаза. — Рано или поздно это должно было произойти, не одно, так другое. Видит Бог, пожила я достаточно. Долго я была без сознания? — Тебя привезли сюда вчера утром. Сейчас суббота, почти три часа дня, — Мэри пристально всмотрелась в лицо Сьюзен. — Что ты помнишь последним? — Я пришла на работу рано, чтобы успеть кое-что доделать, прежде чем дети понабегут, — едва заметно улыбнулась Сьюзен. — Уезжая в четверг вечером, я забыла закрыть жалюзи, поэтому оказалось, что солнце бьет мне прямо в глаза. У нас в кабинете окна выходят на восток, наказание божие по утрам, да и только. Вот я и встала, чтобы закрыть жалюзи... Она резко оборвала себя, плотно сжав губы. Глаза ее, казалось, устремились в нездешнюю даль. — Зов, — прошептала она. — После стольких лет я все еще помню это чувство. Я пробовала добраться туда сама, но слишком плохо разбиралась в физике. И все же я не могла ответить на этот зов. — Какой зов, Сьюзен? — мягко спросила Мэри, но ничего не услышала. — Сьюзен, тебя нашел Уилл. Он вызвал скорую. Ты помнишь его? Он пропал, от него ничего не слышно уже больше суток... — Время там движется иначе, — ответила Сьюзен. Голос ее казался далеким и безжизненным. — Я не смогла пойти, и тогда он занял мое место. Разумеется. Он пытался выбраться из этого мира с того самого момента, как вернулся сюда. Руки Мэри задрожали, и она плотно сжала ладони. — В каком из миров ты побывала, Сьюзен? Сьюзен не то вздохнула, не то коротко рассмеялась. — Побывала? — повторила она. — Мэри, когда-то я была там королевой. Ставший однажды королем или королевой, всегда останется... Во всем была виновата моя сестренка. Это она нашла окно... Она закрыла глаза и принялась за рассказ, в первый и последний раз за свою слишком долгую жизнь. * * * Последнее окно — за исключением того, что вело в мир мертвых — было медленно, тщательно и полностью закрыто. * * * Врачи говорили, что она поправлялась медленнее, чем хотелось бы, но поводов для тревоги не было. Однако Мэри не нравилось бескровное лицо и вялость Сьюзен. Последняя сказка Шахерезады наконец рассказана, и что теперь будет с нею самой? — Прошло три дня, — с тревогой сказал Натаниэль, усевшись на плечо Мэри. — Неужели мы и его потеряли? — Он вернется, — тихо заверила Мэри своего деймона. — И узнает, что должен сделать для Сьюзен. Натаниэль склонил голову набок и пристально посмотрел на нее. Кому и знать, как не ему, что на самом деле Мэри ни в чем не уверена. — Мэри, — сонно пробормотала Сьюзен, чуть пошевелившись на больничной койке. — Не хочу тебя пугать, но у тебя на плече сидит говорящая птица. — Ты его видишь? — изумилась Мэри, но решила не беспокоиться о причинах. — Он часть меня, — пояснила она. — Та часть... Полагаю, ты можешь назвать ее душой. — Вот что бывает, когда путешествуешь по незнакомым мирам, — пожурила ее Сьюзен, хотя мысли ее явно блуждали где-то далеко. — Того и гляди, подцепишь какой-нибудь странный местный обычай! — Это Натаниэль, его называют деймоном, — продолжила Мэри. Натаниэль оказался первой темой, к которой Сьюзен проявила хотя бы малейший интерес с тех пор, как рассказала свою историю; Мэри приняла ее оживление за добрый знак. — Деймон есть у каждого, вот только в большинстве миров мы не осознаем их присутствия. — Нет-нет, я знаю о них, просто никогда не слышала такого названия, — равнодушно отозвалась Сьюзен. — Своего я оставила в другом мире много лет тому назад. Мэри нахмурилась. — О чем это ты... Но мысли Сьюзен блуждали. — Так вот что потерял Уилл? Лира была его деймоном, а он оставил ее, частичку своей души... — Нет, — ответил возникший на пороге Уилл. — Я лишь оставил с ней частичку сердца. Но я принес вам то, что оставили в другом мире вы, доктор Бейкер. Мэри вскочила с кресла. — Уильям Парри, не вздумай больше никогда меня так пугать! Где тебя носило?.. — По другим мирам, — спокойно ответил Уилл. Мэри присмотрелась к нему. Он выглядел иначе, словно внезапно повзрослел. И очень устал. Но в то же время он казался... умиротворенным. Мэри заметила, что он держит в руках некий предмет, обернутый в куртку. Это был рог из слоновой кости. — Боже мой, — выдохнула Сьюзен, широко открыв глаза впервые за несколько дней. — Я думала, что никогда больше его не увижу. Уилл осторожно положил рог на колени Сьюзен и подвинул кресло поближе к постели. Кирджава бесшумно подошла к нему и вскочила на руки. Он прижал ее к себе, но глаза его не отрывались от лица Сьюзен. — Что это, Уилл? — наконец спросила Мэри. — Ее последняя связь с умирающим миром, — ответил Уилл. — Мне очень жаль, доктор Бейкер, но больше ничего не осталось. Сьюзен судорожно сжала рог правой рукой. — Нет. Это невозможно. — Мне очень жаль, — повторил Уилл тихо, но твердо. — Мои братья и сестра вернулись, они вернулись без меня... — Они погибли в железнодорожной катастрофе, — твердо сказал Уилл. — Пятьдесят лет назад. В тот самый момент, когда другой ваш мир был уничтожен. Так сказали ангелы. — Они вернулись в Рай и оставили меня здесь! — Нет никакого рая, — тихо сказал Уилл. — Я побывал в мире мертвых, доктор Бейкер. И туда, рано или поздно, стекаются все души умерших со всех миров. Другого пути нет. — Уравнения... — Уберите Бога из уравнений, — невесело улыбнулся Уилл. — Вот почему эти уравнения никак не могут нам помочь. Сьюзен прижала рог к груди. — Я не могу, — прошептала она. — Теперь все не так плохо, — Уилл успокаивающе положил ладонь поверх ее сомкнутых на роге рук. — Нет больше пустых обещаний райского блаженства. Мир мертвых... Он похож на темную, безграничную пещеру. Пещеру, полную забытых призраков, мертвецов... Левая рука Сьюзен затрепетала, и Мэри нежно сжала ее в своих ладонях. — Но теперь оттуда можно выбраться, — продолжал Уилл голосом низким, почти утешающим. Кирджава урчала, и ее мурлыканье отдавалось в них успокаивающим рокотом. — Там есть... стражи. Проводники. Они помогут вам найти путь к свободе в обмен на историю. Истинную историю вашей жизни. — Думаю, мне найдется, что рассказать, — пробормотала Сьюзен. Теперь она уже не так цеплялась за рог. — Куда же они поведут нас? — Переход долог — дорога идет все вверх и вверх, пока, наконец, не выходит на берег совсем юного мира, где царит безграничная летняя ночь. Сьюзен улыбнулась. — Выше и дальше, — прошептала она. — Да, пожалуй, я и в самом деле знаю эту дорогу... — Сьюзен, — мягко сказал Уилл. — Отпусти его. Она вздохнула, еще раз крепко прижала к себе рог и посмотрела на него с любовью, страхом и надеждой. А потом отпустила. Тихо, словно последний грохочущий вздох умирающего мира, рог из слоновой кости превратился в песок, рассыпавшись по белым простыням больничной койки. Сьюзен закрыла глаза. — Мэри, — прошептала она. — Как выглядит мой деймон? — Это лев, — тихо отозвалась Мэри. — Огромный и прекрасный, с великолепной золотистой гривой. — Так значит, он никогда не покидал меня, — выдохнула Сьюзен. — Я знала, что он никогда не оставит меня одну. Больше она ничего не сказала, но улыбка не покинула ее лица. * * * Уилл почти закончил собирать вещи, когда вошла Мэри. — Похоже, я всегда все узнаю последней,— сухо заметила она. — Когда ты собирался сказать мне, что бросаешь Оксфорд? — Вообще-то сегодня вечером, — дерзко улыбнулся Уилл. Засунув последнюю рубашку в рюкзак, он застегнул молнию. — Я думал, что смогу у вас переночевать. Поезд до Лондона отходит куда раньше, чем мне хотелось бы, но только так я успеваю к завтрашнему вылету из Хитроу. — Вот как? — удивленно приподняла бровь Мэри. — И куда же именно ты собрался? — Для начала на континент, — жизнерадостно ответил Уилл. — Я подумывал об Италии. Вы знали, что я никогда раньше не покидал Англию? По крайней мере, не в этом мире. А Кирджава давно мечтает о солнечной ванне, она ненавидит местную зиму. Деймон игриво шлепнула его по ноге лапой. — Италия. Восхитительно. Хотела бы я поехать с тобой, — Мэри смерила его задумчивым взглядом и серьезно спросила: — Что ты задумал, Уилл? Уилл прислонился к подоконнику, не поднимая глаз от пола. — Вы же знаете, я и правда хочу закончить колледж. Просто сначала мне нужно определиться, что же я хочу изучать на самом деле. — Выходит, с физикой покончено? Уилл усмехнулся. — Я никогда ей особенно не увлекался. Не в обиду вам будет сказано — вы замечательный преподаватель. Просто... Ненавижу математику. — После стольких лет... — Я занимался физикой не из любви к науке, — тихо сказал он. — Я хотел... Да вы и так знаете, чего я хотел. — Что случилось в другом мире, Уилл? Он залился краской. — Я едва не принял очень, очень плохое решение. Я думал, что смогу призвать Лиру с помощью рога. Я почти сделал это, но Кирджава остановила меня. — Ты мог разорвать душу Лиры! — Знаю, — по крайней мере, у него хватило совести устыдиться. — Но даже если бы этого не произошло, если бы я все проделал идеально... Лира сильнее меня, Мэри, во многих отношениях. Я все еще очень люблю ее. И, вероятно, всегда буду любить. Но она не стала бы тратить время впустую, обижаясь на судьбу и пытаясь вернуться ко мне. Уж я-то ее знаю. Она... Она строит небесную республику там, где оказалась. В воздухе замерцало сияние, почти незаметное в свете полуденного солнца. — Так и есть, — прошептала ангел Ксафания. — Я вернулась, чтобы исполнить свое обязательство во имя нашей сделки, Уилл, ибо ты преуспел в исполнении своего. — И правда, — согласился Уилл. — Спасибо. Но я уже... вроде как сам все узнал. — Да, — кивнула Ксафания. Глаза ее сияли. — Полагаю, так и есть. И она исчезла. Мэри с любопытством посмотрела на него. — О чем это вы? — Да так, — смущенно отозвался Уилл. — Просто... Я думал, что мне это необходимо. Но Лира... Она живет своей жизнью. Пора и мне начать жить своей. Мэри скептически приподняла бровь. — В Италии? Уилл широко улыбнулся. — Для начала. А потом, глядишь, в Китае, Австралии или Америке. Или где-нибудь еще. Разберусь по дороге. — А как же деньги? — Отец оставил мне достаточно, да и я кое-что откладывал. К тому же, если потребуется, я всегда смогу немного подзаработать. — Навсегда покончив с физикой. — Да, — твердо отозвался Уилл. — Но я что-нибудь придумаю. Понимаете... Это мир, в котором я проведу всю оставшуюся жизнь. И я хочу увидеть его по-настоящему. Но я вернусь к Иванову дню, — добавил он. — К нему я всегда буду возвращаться. — Некоторые воспоминания слишком важны, — согласилась Мэри. — Ладно, давай-ка перевезем ко мне твои вещи. Уилл кивнул, перебросил рюкзак через плечо и поднял второй рукой чемодан. Даже удивительно, как мало вещей у него осталось после того, как он распродал все учебники по физике. Еще часть останется у Мэри; он планировал путешествовать налегке. — Ты ведь понимаешь, что пропустишь похороны Сьюзен Бейкер, — тихо заметила Мэри у выхода из общежития. — Да, — ответил Уилл. — И мне жаль. Но... Думаю, мне пора двигаться дальше. Он бросил на Мэри быстрый взгляд. — Я давно хотел вас спросить. Почему вы солгали ей, когда она спросила о своем деймоне? Я тоже увидел его, когда она отпустила рог. И это был не лев. — Ее мир превратился в руины, — просто ответила Мэри. — Ей больше незачем было жить. Поэтому я дала ей то утешение, что было в моих силах. В конце концов, она умерла счастливой, а что может быть важнее? Несколько минут они шли молча. — На ее месте мог быть я, — наконец сказал Уилл. — Знаю, — отозвалась Мэри и чуть сжала его плечо. — Но это был не ты.