Между сценами

– Непостижимо, – ворчишь ты, практически топая на кухню, и Джейсон бросает на тебя обеспокоенный взгляд, когда приносит тарелку с чересчур набитым сэндвичем и чересчур большой кучей картофельных чипсов, а затем чересчур большой стакан молока и слишком, слишком много печенья. Он стал готовить тебе обед каждый рабочий день, и это самое приятное, что когда-либо для тебя делали, даже если иногда он немного перебарщивает с количеством еды. – Работа заставляет меня ехать на конференцию за город на целые выходные! – жалуешься ты, усаживаясь за кухонный стол с раздражением, как капризный ребенок, когда Джейсон садится рядом с тобой со своей тарелкой обеда, которая не так уж и полна. Хотя ему нравится есть вместе с тобой, он потребляет не так много, как ты, потому что не хочет тратить слишком много еды, учитывая, что она ему на самом деле не нужна. – И не просто за городом, я имею в виду, действительно за городом. Например, я должна лететь на самолете за город. Джейсону грустно слышать, что ты уезжаешь так далеко, но в то же время он не может не испытывать легкой зависти. При жизни он никогда не летал на самолете, а в детстве часто представлял себе, каково это – летать, видеть землю с такой высоты облаков. Затем, словно прочитав его мысли, ты спрашиваешь: – Ты когда-нибудь летал на самолете? – Джейсон качает головой и выглядит немного опечаленным, поэтому ты пытаешься его утешить. – Поверь, ты не так уж много потеряешь. Наверное, иногда виды бывают очень красивыми, но аэропорт всегда длится вечность, а сам самолет тесный и неудобный, люди грубые, а еда дрянь – если они вообще удосуживаются тебя накормить. – Ты вдруг задаешься вопросом, есть ли в продаже видео, на котором можно посмотреть, как выглядит Земля сверху, и решаешь выяснить это, вдруг Джейсону понравится смотреть на то, чего он никогда не увидит. Ты быстро меняешь тему, пока он не начал выглядеть слишком обескураженным. – Что, черт возьми, может быть настолько важным, чтобы требовать этого на моей дурацкой работе? Уф. Ненавижу путешествовать. – Ты сердито откусываешь от своего переполненного сэндвича, и половина нарезанной индейки вываливается на твою тарелку. Джейсон успокаивающе похлопывает тебя по руке, хотя внутри он, наверное, расстроен еще больше, чем ты. Единственный раз, когда вы разлучаетесь дольше, чем на день – это когда он ввязывается в особенно трудоемкую охоту, но тогда у него хотя бы есть отвлекающий маневр, чтобы не скучать по тебе слишком сильно. Но как ему занять себя на этот раз, учитывая, что охотничий сезон до конца года затихает? Он полагает, что просто впадет в состояние, похожее на спячку, и будет просыпаться только для того, чтобы сделать работу по дому и обход, провести время с животными и навестить мамину могилу. – Я должна уехать в первый четверг следующего месяца и вернусь только в воскресенье вечером, – продолжаешь ты, и Джейсон уже не в первый раз жалеет, что не знает, сколько дней осталось до этого момента. Ему придется просто держаться рядом с тобой, как всегда, пока не наступит этот страшный день. У него не очень хорошо получается скрывать свое несчастье, поэтому ты берешь его руку в свою и слегка сжимаешь. – Я буду очень скучать по тебе, милый, – вздыхаешь ты. – Но мы справимся с этим. Я вернусь, как только смогу, и все это время буду думать о тебе. – Джейсон кивает и тоже сжимает твою руку – он тоже будет думать о тебе все это время. *** Вы задерживаетесь так долго, как только можете, прежде чем отправиться в аэропорт, и целуете друг друга до тех пор, пока не закроете дверь машины. Джейсон машет тебе рукой, когда ты выезжаешь на дорогу, а потом просто тоскливо стоит, пока ты уезжаешь. Через некоторое время он недовольно вздыхает, а затем направляется в сарай, чтобы провести немного времени с козами, уже чувствуя себя одиноким. Остаток дня он занимается своими делами, а когда вечерние дела закончены, сразу же отправляется в спальню – он не ужинал, поскольку тебя не было рядом, и у него нет настроения смотреть телевизор сегодня вечером. Вместо этого он стягивает с себя свитер, снимает маску и ополаскивает лицо, затем чистит зубы, после чего ложится на свою сторону кровати, поверх одеяла. Он вздыхает и смотрит в потолок, стараясь не обращать внимания на ноющее чувство, которое зародилось во всем теле – особенно ниже пояса – как только он вошел в спальню. Он так давно привык к тому, что каждую ночь с тобой происходит какая-то близость, и ему кажется, что его тело не понимает, что его мозг знает: тебя здесь нет, поэтому сегодня такой близости не будет. Он переворачивается на бок и закрывает глаза, но это оказывается ошибкой, потому что он лишь утыкается носом в подушку, где должна быть твоя голова, и вдыхает твой запах, представляя, что ты здесь, с ним. Он снова вздыхает и переворачивается на спину, чтобы снова уставиться в потолок, чувствуя беспокойство, тревогу и растущее напряжение. Его руки судорожно шарят по животу и бедрам, пощипывая пояс брюк и стремясь спуститься ниже. Он никогда не делал этого раньше, никогда не прикасался к себе таким образом в одиночестве. У него никогда не возникало желания сделать это, пока он не встретил тебя, и с тех пор вы всегда делали это вдвоем. Но напряжение в животе и паху становится невыносимым, и хотя стыд жжет его лицо, потому что мама запретила ему прикасаться к себе, если только он не моется, он просто не может ничего с собой поделать... к тому же он теперь мужчина, напомнил он себе, а не мальчик. Так что, конечно, это нормально, если он думает о тебе, о женщине, которую любит и с которой занимается сексом? Он уже наполовину тверд, и Джейсон легонько поглаживает ладонью выпуклость под брюками, глаза его закрываются, когда он делает медленный, дрожащий вдох... но тут он вскакивает и отдергивает руку, когда звонит телефон. Он боится ответить – а вдруг это не ты? Но ты сказала, что позвонишь, и перед уходом убрали телефон на тумбочку именно по этой причине. И если это не ты, он может просто повесить трубку, так что он рискнет и медленно поднимет трубку. – Привет, милый, это я, – раздается в трубке твой голос, немного искаженный расстоянием, но все равно знакомый. Это кажется глупым – кто еще может звонить ему? Но Джейсон в восторге и пытается издать в трубку тихий хрюкающий звук, чтобы вы знали, что он вас услышал. – Я скучаю по тебе, надеюсь, у тебя все хорошо, – продолжаешь ты, откидываясь на спинку слишком жесткой гостиничной кровати и прижимаясь к слишком плоским подушкам. Ты рассказываешь ему о своей поездке, в том числе жалуешься на аэропорт и перелет, чтобы он не слишком завидовал. – А теперь я застряла в этом дрянном гостиничном номере совсем одна, без тебя, который лежит со мной в постели. Без моего милашки... моего хорошего мальчика. – У Джейсона перехватывает дыхание от твоих слов, и это именно то, на что ты рассчитывала. Назвать его хорошим мальчиком – это, по сути, приглашение к сексу, ведь ты используешь это ласковое имя только в спальне. Хотя раньше ты была достаточно отвлечена поездкой и регистрацией на конференции, с тех пор как ты вернулась в свой гостиничный номер, он не выходит у тебя из головы. Секс по телефону – это то, что ты никогда не представляла, что когда-нибудь будешь делать – особенно учитывая, что твой партнер не говорит – но ты в отчаянии. Одно осознание того, что он с тобой на линии, сделает мастурбацию гораздо менее одинокой, чем это было бы в противном случае, и ты надеешься, что он не против этой идеи. Ему нравится, когда ты разговариваешь с ним во время секса, так что это вполне вероятно. С тех пор как он взял трубку, ты уже рассеянно теребила себя за пижамные штаны, и одной этой небольшой заминки в его дыхании достаточно, чтобы твоя рука скользнула под пояс. Ты делаешь немного дрожащий вдох и говоришь: – Я просто думаю о том, как бы это было, если бы ты был здесь, со мной... что бы мы делали вместе. Ты тоже об этом думаешь? Джейсон кивает, и только тогда понимает, что его свободная рука снова у него в промежности. Затем он вспоминает, что ты его не видишь, и пытается еще раз хмыкнуть в знак признания твоих слов. Да, он очень много думает о том, что бы вы делали вместе, если бы были здесь, с ним, и он становится еще тверже, зная, что ты тоже об этом думаешь. – Вообще-то я не только об этом думаю, – смеёшься ты, проводя пальцами по уже скользким складочкам. – Я здесь, в постели, и трогаю себя так, как мне бы хотелось, чтобы ты трогал меня прямо сейчас. Но если ты не хочешь об этом слышать, ничего страшного, можешь просто повесить трубку, милый. – Ты хочешь дать ему выход на случай, если ему это не понравится, и, закрыв глаза, ждешь его реакции, щелчка отключающегося телефона или любого сигнала о том, что он согласен с тем, что ты пытаешься сделать. Джейсон почти смеется, а ты думаешь, что он не захочет об этом слышать, но он не хочет, чтобы ты подумала неправильно, поэтому вместо этого он издает еще один мягкий звук и непроизвольно кивает. Он определенно хочет услышать об этом, а то, что ты трогаешь себя, думая о нем, дает ему разрешение сделать это. Он расстегивает ширинку и облегченно вздыхает, когда его член высвобождается, и ты узнаешь этот звук – очевидно, он не против, так что ты соглашаешься: – У меня был такой длинный день в путешествии, и было бы так приятно просто немного поцеловаться, пока ты держишь меня в своих объятиях. Ты всегда так нежен со мной, так любящ и внимателен. Мне нравится, какой ты нежный. Ты так добр ко мне, Джейсон, – вздыхаешь ты, и он тоже вздыхает. Ничто так не согревает его сердце и не пробуждает тело, как слышать, что тебе нравится, как он с тобой обращается. Раньше он беспокоился, что делает это неправильно, потому что не знал, чего от него ждут в таких отношениях – да и вообще в любых отношениях – но, к счастью, ты всегда давала ему много советов и наставлений. И хотя теперь он знает, что хорошо справляется со своей работой, ему все равно нравится слышать, как ты это говоришь. Его рука медленно скользит по его длине, побуждая себя к полной твердости и представляя, насколько лучше было бы чувствовать себя, если бы это была твоя маленькая, мягкая, теплая рука, а не его большая, грубая и немного прохладная. Ты же, напротив, думаешь совершенно о противоположном, желая, чтобы его большие пальцы гладили твой клитор и скользили внутри тебя, а не твои маленькие, болезненные пальцы, и ты говоришь ему об этом. – Потом, после долгих поцелуев, мне бы очень хотелось, чтобы ты потрогал меня между ног рукой, а может, и ртом... погладил мой клитор, растянул и обработал пальцами мою киску, чтобы я могла принять твой огромный член. Ты всегда так заботишься о том, чтобы убедиться, что я вся мокрая и готова принять тебя внутрь. Ты такой хороший, заботливый мальчик. – Джейсон с трудом вдыхает неровный воздух, вспоминая образы, которые вызывают твои слова, и сжимает себя еще крепче. Несмотря на то что твои слова непристойны, они чрезвычайно возбуждают его, и капля спермы вытекает из его щели на живот. – Я уже такая мокрая для тебя, милый... ты тоже сейчас для меня твердый? – Джейсон кивает, хотя ты этого не видишь – это происходит рефлекторно – и издает тихий звук в трубку. Да, ему сейчас очень хочется тебя, и он поглаживает большим пальцем очередную каплю спермы по головке члена, представляя, что вместо тебя это делают твои пальцы или язык. – И я бы тоже прикоснулась к тебе, как ты любишь. Мне нравится текстура твоей кожи, по всему телу и особенно на члене... Твоя кожа такая мягкая, а под ней ты такой твердый... Боже, как же ты хорош, – стонешь ты, беспокойно перекатывая голову с боку на бок на жалкой подушке, и убираешь руку с пижамных штанов, чтобы пошарить по ним и стянуть – ты взяла только одну пару и не хотела бы намочить их своими соками, которые уже текут из твоей щели. Ты широко раздвигаешь ноги и делаешь мысленную пометку, что нужно дать горничным дополнительные чаевые, чтобы компенсировать беспорядок, который ты, несомненно, оставишь на простынях. Ты снова погружаешь пальцы в себя – они ужасно маленькие, но пока сойдет и так. – Это так потрясающе, когда ты впервые входишь в меня, твой толстый член медленно раздвигает меня, когда ты так осторожно проникаешь внутрь, прежде чем трахать меня быстрее... тебе тоже приятно? – Джейсон кивает, дразня чувствительную головку своего члена и пытаясь повторить ощущения, когда он впервые погружается внутрь твоего мягкого, влажного тепла. Он не произносит ни звука, но ты слышишь приглушенное трение о телефон и понимаешь, что он кивает. Ты закрываешь глаза и представляешь его лицо. – Мне нравится смотреть в твои глаза, когда мы занимаемся любовью. У тебя такие красивые лесные глаза... они были одной из первых вещей, которые я заметила в тебе, когда мы встретились. – Это немного стесняет его – он всегда стеснялся своих глаз из-за того, что один из них расположен не совсем правильно по сравнению с другим, и ему всегда не нравилось, что они – единственная часть его деформированного лица, которую не может скрыть маска. Он задается вопросом, что было самым первым, что ты заметила в нем... и тут ты отвечаешь на его невысказанный вопрос: – Но первое, что я заметила – это то, какой ты большой и высокий, каким сильным ты выглядишь. И ты сильный. Когда ты обнимаешь меня, я чувствую себя в такой безопасности, под такой защитой... Мне так повезло, что ты мой большой, сильный, красивый мужчина, мой хороший мальчик. – Джейсон счастливо вздыхает. Хотя ему все еще трудно поверить, что ты считаешь его красивым, даже он знает, что это правда – он большой и сильный, и ничто не делает его счастливее, чем использовать эти размеры и силу, чтобы защитить тебя... а также сделать так, чтобы тебе было хорошо. И, судя по тому, как участились твои вздохи, он определенно заставляет тебя чувствовать себя хорошо, несмотря на то, что находится за сотни миль от тебя. Ты крутишь свой клитор пальцами все быстрее и сильнее, время от времени погружаясь в свою киску, чтобы набрать побольше слизи и размазать ее по своему ноющему маленькому узлу. – Боже, Джейсон, это такое потрясающее ощущение, когда ты трахаешь меня, я бы хотела, чтобы ты делал это прямо сейчас, медленно и глубоко, а потом быстрее и мельче... ммм, ты всегда знаешь, как трахнуть меня правильно, как заставить меня кончить так сильно. И мне нравится чувствовать, как ты так сильно кончаешь внутри меня, мне нравится чувствовать, как ты заполняешь меня. – Джейсон ускоряет свои движения, направляя член к животу, готовясь к оргазму. Он уже так близок к этому, и его дыхание сбивается на быстрые, резкие позывы. Он слышит, как ты тоже хнычешь и пыхтишь, а когда ты начинаешь снова и снова произносить его имя между вздохами, он понимает, что ты тоже близка. Больше всего на свете ему хочется, чтобы именно он ласкал тебя, занимался с тобой любовью, доставлял тебе удовольствие... но пока одного осознания того, что ты думаешь о нем, пока доставляешь себе удовольствие, достаточно, чтобы он был на грани. Он гладит себя еще быстрее, а затем стонет, когда струи его спермы падают на сероватую кожу его живота и груди, а затем снова стонет, когда ты говоришь: – Ты только что кончил для меня, малыш? – Джейсон кивает – он все еще слишком далеко, чтобы думать о том, что ты не можешь этого видеть – но по звукам, которые он издает, можно понять, что он это сделал. – Хороший мальчик, Джейсон. Мне нравится слушать, как ты кончаешь, у тебя такой сексуальный голос. Ты такой хороший мальчик, такой большой, сильный, красивый мужчина. – Он вздыхает в блаженстве: твои ласковые имена и похвала в сочетании с эндорфинами после оргазма заставляют его мертвое сердце приятно вздыматься, и он легкими движениями опускает свой размягченный член обратно и расслабленно ложится на кровать. Если бы только ты была здесь, чтобы он мог одарить тебя ленивым поцелуем и заключить в свои объятия... Его мечтательные размышления прерываются, когда ты стонешь: – Я тоже сейчас кончу, просто думая о тебе, желая, чтобы ты был сейчас внутри меня, желая, чтобы это ты заставлял меня чувствовать себя так хорошо... – Джейсон неосознанно начинает кончиками пальцев размазывать собственную сперму по животу и груди, представляя, что это он ласкает твою слизистую, представляя, что ты на грани кульминации из-за его прикосновений. Еще через несколько секунд он слышит звуки твоего оргазма, и этого почти достаточно, чтобы он снова начал напрягаться. Через некоторое время твоё дыхание замедляется и затихает, и ты чувствуешь полное удовлетворение. Это был идеальный способ расслабиться после долгого, утомительного дня, и ты уже сдерживаешь зевоту. – Ммм, это было так приятно, милый. Надеюсь, тебе тоже понравилось, – пробормотала ты, и Джейсон утвердительно хмыкнул. О да, ему определенно понравилось. Это было не так хорошо, как заниматься с тобой любовью, но, учитывая, как далеко вы находитесь, это вполне приемлемая альтернатива. – Мне нужно поспать, утром рано вставать на конференцию. Я люблю тебя, Джейсон. Передай мою любовь козам и цыплятам тоже, и я скоро вернусь домой. – Он снова ворчит, и ты улыбаешься в трубку. Он так старается. – Хорошо, милый, увидимся еще через три дня. Спокойной ночи, любимый. – Он ворчит в последний раз, и ему хочется сказать тебе, что он любит тебя в ответ, но без возможности положить руку на сердце у него нет способа выразить это. Он держит телефон у уха, пока не услышит щелчок и монотонный звук, когда ты кладешь трубку, затем кладет ее на место и переворачивается на спину с мягким, расслабленным вздохом. Он хватает твою подушку, чтобы облокотиться на нее, пытаясь представить, что это ты, и закрывает глаза. Он гадает, позвонишь ли ты завтра снова, захочешь ли снова сыграть с ним в эту игру... и надеется, что да.