Записки проклятого места

      У нее была до ужаса обычная жизнь. Обычное имя. И обычные будни девушки старше двадцати пяти, но младше тридцати. Старый пикап, должность продавщицы на автозаправке и бесконечные бульварные романчики по скидке в книжном.       Сара курила легкие женские сигареты, носила майки и шорты. Любила копаться в своем пикапе, разбирая и собирая старую рухлядь. Она не была красавицей — просто обычной девушкой, которая застряла, словно муха в капле смолы, застывшей несколько тысяч лет назад.       У нее имелись небольшие сбережения, и она уже который год думала, не потратить ли их на учебу? Но куда поступать, так и не могла решить. И просто стояла за прилавком автозаправки и иногда помогала несчастным, у которых сломалась машина.       В Канзасе было тихо и спокойно. А еще достаточно солнечно, и поля зерновых культур радовали глаза в плодородный сезон.       Лениво ехать на работу и с работы, любуясь порой однообразной местностью, стало уже привычным и почти медитативным занятием.       Это мирная жизнь, которая для многих казалась скучной и унылой. Впрочем, Сару все устраивало, но…       Но эта жизнь, кажется, закончилась для нее двенадцать часов назад. И резко реальность напомнила, что прошлое, сука, не отпускает. А привычки очень сложно изжить, даже если сильно стараться.       Закуривая самокрутку, снятую с уха какого-то еще не успевшего начать разлагаться трупа, Сара Джонсон одной рукой придерживала сигарету, а другой — обломанное древко стрелы в своем бедре. Стрелы, блядь. И не современной, а старой, будто из музея, сразу из зала «Золотая Орда». Но что стрела? Так, мелочи жизни в свете последних событий.       Рядом с бедром у нее лежал пистолет, жопа леденела от холодной земли, а сверху нависала какая-то странная бабка, которую почему-то не сожрали дюже странные обитатели здешних краев.       Но старуха — это еще полбеды. Проблема была в том, что бабулька на полном серьезе говорила ей какую-то тарабарщину, игнорируя полыхающий дом позади них, который, собственно, спасаясь от местных тварей, подожгла Сара. Она вещала и под конец своей речи уставилась на нее с безумной улыбкой на сморщенных губах и ожиданием в глазах.       И Сара… нихрена не понимала из того, что ей втирала, видимо, местная сумасшедшая. Но драматичность оценить смогла.       Спизженная из пустых домов одежда, которая не приставала к коже из-за того, что была пропитана кровью, все равно херово грела. Выглядела Сара сейчас, наверное, как бомж… впрочем, весьма симпатичный бомж со смазливым личиком. Мужским. К сожалению, рассмотреть подробнее не получилось, но то, что блондин с голубыми глазами, — факт.       Дружок в штанах как бы намекал, что это не шутка. И то, что Сара очнулась, едва не вмерзшая в сугроб, в окровавленных мужских шмотках с подозрительно отсутствующим левым рукавом, уже не казалось сном. Боль была настоящая. Попытка схавать ее живьем странными порождениями фантазеров о зомби-апокалипсисе, оказалась весьма болезненной, приходилось от них бегать и спотыкаться, внезапно вспоминая, что тело-то чужое.       Еще и потолки были низкие, из-за чего получилось даже весьма комично, когда она в попытке выбежать из дома протаранила лбом притолоку. Будто ей и так мало бед на ее многострадальную голову.       Сара затянулась дымом, окинула бесстрашную и очень странную старуху взглядом снизу вверх и…       — Do you speak English?       Старуха продолжала на нее пялиться, но теперь, кажется, с удивлением.       — Вы кажаце па беларускі? Українська мова? Русский язык? — если Сара не ошибалась, то язык румынский, а соседи есть соседи. Кто там еще был? Венгрия, Молдавия, Сербия и Болгария. Но с этими языками как-то не задалось. А потому… вдруг кто до Украины гонял? И вдруг отголоски Советского Союза сыграют на руку? Но другие языки тоже не мешало перечислить. Европа все же. — Sprechen Sie Deutsch? Español? Italiano? Tu sais parler français?       Бабуля с каждой иностранной фразой смотрела на Сару с возрастающим подозрением. И никакого ответа, естественно, от нее не было.       Понятно, тут ловить нечего… Хотя. Международный жестовый язык?..       Сара затянулась в последний раз, отбросила окурок в сторону реки, медленно поднялась на ноги. Отряхнула испачканные брюки, после чего ворчливо буркнула себе под нос на английском:       — Китайский и Японский, думаю, вы тоже не знаете.       — Твое дитя там, — внезапно проскрипела старуха так же на английском и ткнула пальцем в сторону замка, возвышающегося над деревней. — И все ответы на твои вопросы тоже там…       После чего развернулась и пошла прочь, оставляя оторопевшую Сару смотреть ей вслед и…       — Дитя? Какое еще, нахрен, дитя?! А ну стой, у меня к тебе вопросы, бабуля!       Но бабка бесследно пропала.       Сара от злости сплюнула и пнула ближайший штакетник ногой. Тот жутковато хрустнул.       Блядь.       И самое хреновое — местные были крайне неразговорчивыми. А единственный встреченный мужичок едва сам ее не пристрелил, после чего сдох, сожранный тварью, так еще и ничего сказать не смог. Точнее, сказать-то сказал, но Сара нихрена не поняла. И даже если бы знала этот проклятый румынский, скорее всего тоже не поняла, так как паникующий мужик — такой себе источник информации.       Еще и утащили его быстро. Вместе с более-менее хорошей пушкой! А ей осталось отбиваться чем придется, так как пистолет этим тварям — что слону дробина. Поэтому ножик в глаз, и нечто, организовавшее себе обеденный зал под домом, загнулось. Но все же добивающие три выстрела в череп просто для спокойствия она добавила, почти истратив боезапас.       Дела обстояли не просто хреново, а невъебически хреново. Хотя эти твари боялись огня и…       Дом горел, а призванные неизвестным монстры возвращаться не спешили. Но Сару все равно немного потряхивало, и она по старой привычке потерла плечо.       Какие-то твари, мутанты, старухи… Что дальше? Зов Припяти? Тень Чернобыля? Зона отчуждения? Ну а что? Недалеко так-то…       Нет, все же зря. Очень зря она в свое время подсела на игры. Ну бред же, ну?       Подтянув сползающие с плоской жопы до сих пор безымянного тела штаны, найденные в одном из домов, Сара мрачно уставилась на висящие козьи головы и четкий сатанинский знак на заборе.       Странная загогулина ничего в памяти не вызвала… Но то, что дело пахнет если не сатанистами, так массовым убийством с возможным идеологическим и религиозным мотивом, было очевидно.       Недоцерковь с пятью портретами, недоикона с какой-то мадам. Один владыка и четыре архангела… хотя бородатый мужик в шляпе даже на блядского амура не тянул. Да и другие благодатью не отличались. Видимой точно; судя по интуиции, предсказывающей большие проблемы, невидимой там тоже не пахло.       Что-то абсолютно неадекватное происходило в этой деревеньке и с ней самой. На такое бы даже фирменной мозговой вертушки Маммона фантазии не хватило. Верде?.. Не его стиль. Если бы это было его рук дело, то скорее всего эти экземпляры не бегали на свободе и не махали молотами, а чинно-благородно лежали, расфасованные по колбам и лабораторным пакетам.       Что за херня тут происходит и у кого спросить?..       Из всех, всех самых популярных языков мира… почему, блядь, румынский?!       Сара сплевывает на землю.       И вообще, какого хуя она делает в этом теле?! И как? Как ее вообще угораздило и кого за это надо благодарить?!       Все же было хорошо! Даже замечательно! Канзас, автозаправка, старый пикап с начинкой почти как у Бамблби из Трансформеров в первой части… что еще было нужно для тихой спокойной старости, вашу ж мать?!       Черт! Она же дала себе слово, что больше никогда не ввяжется в какую-то херню!