Уткнуться и умереть

Мужская раздевалка при тренажерном зале отряда Альфы Страйка имела форму шахматного «коня», что было неудобно и не очень продумано. В маленьком закутке никто из бойцов раздеваться не хотел по ряду причин. Во-первых, за спиной остается не просматриваемой большая часть раздевалки. Во-вторых, лавки для сидения или чтобы сумку поставить, в закутке не было. В-третьих, входная дверь при полном открывании упиралась в крайний шкафчик для одежды. Сплошное неудобство и ад параноика. После хорошей тренировки, где каждый из бойцов выложился на все сто, не без зависти глядя как приписанный к отряду суперсолдат жмет от груди полтонны железа, раздевалка мигом заполнилась. Запахами пота и одеколона, толкотней и голосами. Особенно выделялся над всеми командирский голос лейтенанта Рамлоу. Сейчас, правда, не особо командирский, а скорее жалующийся. Командир Рамлоу был влюблен в капитана Роджерса. В отдельные его части — особенно. И готов был часами петь оды и делиться с ближним кругом. Его бойцы и были ближним кругом, так что выслушивали пошловатые любовные излияния уже привычно и смиренно. Вот и сейчас Рамлоу раздраженно стянул с пропотевшего торса мокрую футболку, в сердцах швырнул ее на лавку (чуть не угодив в севшего Таузига) и начал: — Он опять тренировался в тонкой обтягивающей майке! В белой! А когда вспотел, она вся стала прозрачной! Он меня как нарочно дразнит! Заместитель Рамлоу и его друг, Джек Роллинз только пожал широкими плечами и обошел того по дуге. Когда Брок впадал в раж, то почему-то начинал хлопать по плечам и грудным мышцам ближайших к нему парней — наверное, оценивал. И каждый раз не в их пользу. — А потом снова сделал это! Снял майку и тягал железо без нее. А его грудные мышцы так и ходили вверх и вниз. Словно бы порно, только без порно. А у меня на них встало все, что могло встать! Не закатывай мне тут глаза, Джек. Ты тоже пялился, я заметил. А кто бы не? Эти сис… грудные мышцы восхитительны. Такие соблазнительные: плотные и без единого волоска, в капельках пота. — Рамлоу облизнулся, — и соски такие… такие нежные и розовые. Как ванильные зефирины с каплей ягодного сиропа! — А где командир видел потный зефир? — очень тихо спросил Таузиг, но недостаточно и все-таки выхватил от Рамлоу майкой по голой спине. — Давно у дантиста не был?! — рявкнул Рамлоу: никому не дозволялось шутить в отношении его одержимости. — Если я не буду высказывать наболевшее, я буду очень напряженный и злой. А со злым мной вы не захотите оказаться ни на ринге, ни на полигоне. Бойцы забубнили, что они очень внимают и очень сочувствуют. — Такие роскошные сис… грудные мышцы — и не мои! — Рамлоу несколько раз сжал и разжал пальцы, тиская воздух, словно видел перед собой что-то манящее. — Нет, конечно, они же часть достояния нации, а я кто? Всего лишь какой-то командир лучшей группы огневой поддержки этого самого достояния! — Рамлоу снова вхолостую помял воздух и длинно выдохнул. Потряс головой и с его модной челки капнул трудовой пот. Джек хлопнул дверцей шкафчика и за этим резким звуком никто не расслышал деликатного скрипа, с которым открылась дверь в раздевалку. — О чем я?.. — О зефире, — подсказал Джек, благоразумно не высовываясь из-за неширокой дверцы своего шкафчика. В закутке кто-то запоздавший зашуршал снимаемой одеждой. — Зефирные половинки… — Это все еще о груди? — одними губами спросил Таузиг. На него беззвучно замахали мускулистыми руками: «завали жевало!». — … эти волнующие холмы плоти, курганы любви, холмы разврата… — Про «холмы» два раза сказал, — бесстрашно сказал Таузиг, будучи одной ногой в душевой. Он думал, тактическое отступление и смена дислокации его спасут и ошибся. Рамлоу метко пнул в его сторону кроссовок, попал точно в живот и все это, не сбиваясь с мысли. — Я не заслужил такой малости? Просыпаться рядом с ними, на них… Таузиг в душевой промолчал, собрав всю силу воли. Джек, напротив, решил, что в принципе, может и дома принять душ, так что на ходу пытаясь надеть свежую футболку, попытался обойти Брока и сбежать. Рамлоу в бессильном отчаянии вскинул к потолку смуглые, перевитые венами руки. В спаррингах он умело выкручивал ими суставы, в ближнем бою — ломал носы и кости, а то, что он действительно хотел в них ощутить, в эти руки как раз-таки не шло. Субординация, несовпадающие ориентации, разница в возрасте — неодолимые препятствия. — Да хоть бы раз! Я согласен и на один раз… Но почему, почему? — Что «почему»? — отчаянно выкрикнул Таузиг сквозь шум воды. Брок развернулся на пятках, собираясь совершенно по-дружески ухватить своего друга-натурала Джека за плечи и уткнуться ему в его волосатую (и довольно неплохо раскачанную) грудь небритым лицом. Но Джека на том месте уже не было. — Ну почему я не могу просто уткнуться в эти прекрасные сиськи и умереть?! Из закутка вышел совершенно голый Капитан и Брок, не заметив подвоха, уткнулся лицом в ложбинку между его выпуклых грудных мышц. Повисла тишина, не нарушаемая даже дыханием бойцов. Капитан Роджерс ошеломленно моргал, сбитый с толку как признанием, так и внезапным и очень тесным контактом. Потом посмотрел сверху вниз на лейтенанта, так и дышащего ему в грудь. Лейтенант не чуял беды, вероятно, так как не отпускал ухваченное. При разнице в росте и комплекции напоминало жадного хомяка, пытающегося унести сразу два персика. — Брок, — позвал Джек напряженно. Он так и не успел натянуть футболку, и она застряла у него на локтях. Если кэп сейчас решит двинуть Рамлоу промеж наглых глаз, он не успеет перехватить кулак, — отходи, живо. — Неа, — Брок не пошевелился, хотя и расслышал, что голос Джека звучит позади, а не перед ним. Да и грудь, в которую он так сладко уткнулся, была непривычно гладкой и знакомо пахла. — Еще минуту. Потом хоть увольняйте. — и для надежности вмял пальцы в неподатливые мышцы. Капитан глубоко вдохнул и выдохнул. Широкая грудная клетка поднялась и опустилась, и голова Рамлоу вместе с ней. — Вольно, парни. А вас, лейтенант Рамлоу, — он похлопал широкой ладонью по коротко стриженному затылку, привлекая внимание, — я жду через десять минут в своем кабинете. У меня есть отдельная ванная комната, там и помоетесь заодно. Рамлоу поднял голову и облизал тонкие губы. Капитан, помедлив секунду, убрал тяжелую ладонь с его затылка. — Десять минут, — напомнил он. Рамлоу насилу выпустил из рук грудные мышцы Капитана, который, вероятно, только по благородности своей еще не отчитал его за харрасмент. Роджерс скрылся в закутке, где судя по шуму, быстро оделся и вышел. Только дверь хлопнула. Без вида обнаженной груди Капитана, у Рамлоу заработали шестеренки в мозгу. — А если у него есть свой душ, чего он к нам-то пришел? Никто не ответил, так как никто и задумываться не хотел. Лейтенант в два счета сгреб вещи в охапку, рявкнул Джеку: «Меня не жди!» — и убежал. *** К вечеру на рабочие телефоны бойцам упали смс-сообщения о начислении премии в честь Рождества. И не важно, что Рождество прошло три недели назад, а капитан раньше никогда не пользовался служебным положением в личных целях. Облагодетельствованные, парни даже шутить не стали, кто покинул кабинет Роджерса более довольным — сам капитан или командир. Один Джек не радовался. Если у Рамлоу и Роджерса взаимное помешательство, то трудных миссий с кэпом станет еще больше. Умудренный жизненным опытом он, выйдя на парковку базы, поднял глаза к небу и спросил, впрочем, не ожидая ответа свыше: — Что с нами будет, когда Брок признается в любви еще и заднице капитана?