Порождение бездны

Каждый шаг громом переносился прямо мне в голову, это мелкое жадное существо принесло мне невообразимые страдания, но я не хотел задерживать наш поход. Кажется, Шестой старался идти медленнее, несмотря на мои отговорки. Солнце, уже успевшее высоко подняться над горизонтом, безжалостно палило зноем, обжигая лицо и руки. Нагретая трава пахла терпко, горячий воздух, казалось, обжигал всё вокруг, высушивая грязные лужи вчерашнего дождя. Пару раз мы останавливались, когда замечали тонкие ручьи, вытекающие из-под сырой земли. Вода весело била ключом и пропитывала почву насквозь, размывая застывшую глину. Эта влага была солёной на вкус и годилась только для того, чтобы смыть кровь, корками засохшую на ране. Мне было страшно смотреть на неё, поэтому я тотчас замотал прокус, чтобы не смотреть на разодранные клочья. Шестой тоже быстро отвёл взгляд от этого зрелища, и мы молча отправились дальше, изредка поглядывая на спасительную карту. С наступлением темноты здесь становилось прохладно, об этом говорили мурашки, которые не исчезали с моих рук. Каждый из нас жался поближе к огню, пытаясь хоть немного согреться, выставив ладони над тлеющими угольками. Вдалеке ничего не было видно, но звёзды немного разрежали темноту, нависшую над безжизненной равниной. И вдруг из этой темноты с оглушающим свистом к костру взметнулось существо размером с огромный булыжник. Перепончатые мохнатые крылья на миг прикрыли нас, словно навесом, и я успел разглядеть длинную омерзительную шею с красными прожилками. Свирепые, блеснувшие огоньком глаза уставились на нас, и тварь разинула свой разверстый клюв, усаженный мелкими серными зубами. Мгновение — и это существо унеслось прочь… вместе с нашим скромным ужином. Огромная тень взмыла к небу, чудовищные крылья на миг погасили звёзды и скрылись за сизыми тучами, громоздившимися над нами. Поражённые, мы молча сидели у костра, и Шестой первый нарушил молчание. — Что это было? — шёпотом спросил он. — Не знаю, но чем меньше мы будем шуметь, тем лучше! Почём знать, кто ещё здесь бродит поблизости? — А если это чудовище вернётся, чтобы позавтракать нами? — настороженно произнёс Шестой, осматриваясь по сторонам. — В любом случае, мы скоро уйдём отсюда, — сказал я, закончив перевязать ногу. Как оказалось, лекарства карликов не являлись плацебо, они помогли мне снять боль, и я уже смог разглядеть, как затягиваются края побагровевшей раны. Бессмысленно описывать, как мы настороженно дожидались кромешной темноты, чтобы подобраться к окраинам поселения. Даже было странно, что нас не встретили чужие разговоры или хоть малейшие звуки, нарушающие тишину. Друг за другом мы пробирались сквозь колючие заросли, трава била в лицо, немного царапая кожу. Пот рекой лился по спине рекой то ли от страха, то ли от внезапно тёплых порывов ветерка. Вдалеке красовались кучно стоящие дома, в окнах которых изредка можно было заметить движущиеся тусклые огни. Мы уже были готовы радостно бежать вперёд, как наше внимание привлекло то же устройство, что и в овраге около нашей деревни… Я удивлённо оглянулся на Шестого и не смог промолвить ни слова. Он полностью наклонился к мигающему прибору, но тотчас отдёрнул руку, потирая её. Машина оказалась горячей, даже находиться рядом с ней было невообразимо трудно, как будто рой насекомых трещал прямо под ухом. — Я просто не понимаю, что это такое, Четвёртый… Опять, как тогда, в деревне! Я много раз ходил к тому оврагу, помнишь? — Наверно, она очень важна, раз старейшина так следил за этим механизмом, — я помог Шестому встать и ободряюще похлопал его по плечу, — надо идти дальше, жители могут знать, — сказал я и вдруг почувствовал, что голос мой дрожит. Немного успокоившись, я пошёл вперёд, совершенно не подавая никакого виду, что мне не по себе. Вдруг из моей груди вырвался ужасный вопль, перед моими глазами возникло отвратительное зрелище. На земле с запрокинутой головой лежал человек, а вокруг него кружились блестящие насекомые, которые трещали крыльями и садились на открытые глаза мужчины. Табличка с надписью «Попытка к бегству» висела впившись на шее измождённого работой человека, крепко прижимаясь к израненной бичами груди. Эта зловонная картина произвела на меня сильнейшее впечатление, и я стоял с совершенно детским испугом на лице. Шестой беспокойно и неподвижно смотрел на пугающий предмет, отстраняясь назад. Едва себя сознавая и ощущая беспрерывную дрожь во всём теле, я закрыл руками лицо и склонил вниз голову, только бы не смотреть на обезображенное тело. Шестой вдруг побледнел, посмотрел на меня и, ничего не выговорив, машинально отвернулся. — Нужно уходить, — я начал дышать с трудом. Лицо становилось всё бледнее и бледнее, и вот мы уже неслись со всех ног в обратном направлении, оставляя за собой то, о чём нам никогда не хотелось бы вспоминать. Сложно говорить о том, что именно произошло той ночью, даже вспоминать это было противно, и на душе становилось очень тяжело и печально. Стоило только подумать, как прежнее, знакомое ощущение оледенило вдруг мою душу. Видимо, тот человек был похож на нас больше, чем все остальные в этом жестоком мире. — Почему за такое простое желание его наказали смертью, разве это не естественно рваться на свободу? — Шестой слушал меня в недоумении и изо всех сил старался что-то сообразить, — как думаешь, может, поймали только его, ведь по одному не сбегают… — Ну, что теперь делать, остаётся только обойти деревню и узнать, — ответил Шестой, — скорее всего, так оно и есть, и мы сможем всё разузнать у оставшихся, — продолжал он восторженно. С замиранием сердца мы решили обогнуть поселение и найти хоть один намёк на человеческую жизнь. Над равниной всё так же светили звёзды, складываясь в незаурядные узоры, как будто указывая нам путь. Мы были вымотаны, но всё же продолжали идти и идти, чтобы выведать всё, что нас так интересовало и не давало покоя. Однако мы были уверены в том, что найдём других беглецов, не успевших уйти далеко от деревни. — На их месте я бы захотел увести других из деревни. Всё-таки из этого места удобнее бежать, ночью практически ничего не видно. — Сейчас их спасти уже невозможно, я думаю, они видели, как этого человека… И теперь их ничто не заставит пойти с нами, тем более… — Шестой остановился и стал вглядываться в горизонт, — ты видел, как там что-то заблестело? — он начал щуриться ещё больше. — Нет, ты думаешь, это они? Но как, беглецы основались так близко к деревне? — я тоже стал усиленно смотреть вдаль, — вот, вижу! На горизонте мы заметили ритмично поблёскивающий огонёк, это выглядело так, словно нам пытались передать тайное сообщение. Мы отправились навстречу свету, стараясь не думать о том, что нас может там поджидать. Спустя некоторое время факел стал гореть непрерывно, и мы уже смогли различить некоторые силуэты. Судя по теням, люди впереди выглядели очень громоздко и даже неотёсанно, нам не на шутку стало страшно. Шестой посмотрел на меня, а потом и вовсе спрятался за моей спиной. — Наконец, Десятый, это ты? — громкий мужской голос донёсся до моих ушей, но я ничего не ответил. Остановившись, я стал пятиться назад и врезался в Шестого. Тот задержал меня руками. — Мы не можем сейчас уйти, Четвёртый, — прошептал он, выходя вперёд, — нужно поговорить с ними, наверно, они ждали своего товарища, чтобы уйти. Мы так ничего и не ответили на крик неизвестного нам человека и тихо встали, надеясь, что нас не заметят. Всё ближе и ближе к нам подходили тени людей. Силуэты встали перед нами, а один из них в своих руках крепко держал палку, обмотанную чёрной тканью. От горящего факела пахло смолой и чем-то горьким. Мы решили сразу представиться, чтобы избежать неловкой тишины. По лицам наших собеседников было видно, что они были встревожены. Беглецы быстро бросили взгляд друг на друга и отошли в сторону, с силой воткнув факел в землю. Мы с Шестым стали вслушиваться в их разговор, подходя ближе. Когда на нас грозно посмотрели беглецы, мы остановились, тут же замолчав… — Мы не можем им доверять, вдруг их подослали специально? — сказал щуплый мужчина в лохмотьях, закрывая рот ладонью, — вот ты видел их раньше в деревне? — Нет, — коротко ответил его собеседник, этот же человек был намного выше его ростом и больше походил на пугало, обмотанное тканью с заплатками, — Десятого нет уже несколько дней, мы больше не можем его ждать, — беглецы обернулись на нас и стали чего-то ждать. Ответа не последовало. Мы в ступоре уставились на них и не знали, что делать дальше. Немного подумав, Шестой начал говорить. — Мы тоже сбежали из деревни, но не из этой, — Шестой обернулся и указал туда, где примерно находилось наше поселение, — мы видели человека в поле, — он понизил голос и отвёл взгляд в сторону, — скажите, у Десятого был шрам на лице? — Понятно, — с горечью в голосе ответил один из них, — больше его не нужно ждать. Все вместе мы сели на землю около факела, который освещал лица наших новых знакомых. У того, кто сидел слева, были большие впадины на щеках. Он выглядел измождённо, а его стучащие от холода зубы говорили о том, что он ничего не употреблял в пищу в течение длительного времени. Мужчина перебирал в руках свою рваную грязную кофту, при свете факела даже казалось, что она была в засохшей крови. Другой же человек смотрелся чуть живее, он был немного тучнее. Всем видом показывая своё превосходство над нами, он выпятил грудь вперёд и уставился на нас своими глазами, скрывающимися за густыми бровями и отросшими кудрявыми, жёсткими волосами. Беглецы долго отвечали на наши вопросы. Было странно, что они ничего у нас не спрашивали, как будто их это совершенно не интересовало. Но от них мы узнали действительно невообразимые вещи… Мы с Шестым не могли в это поверить и долго сидели, пытаясь осмыслить их рассказ. — Как я слышал много раз, не все погибли после падения небесного тела на Землю, величайшие умы, по просьбе… — видимо, он не знал, кто их об этом попросил, и сделал небольшую паузу, — пытались воссоздать жизнь на планете, но сделали они это не совсем обычным путём. Некоторые из них бредили идеей изготовить идеальное общество, способное работать без остановки ради общего блага. — Но не все этого хотели, — перебил его собеседник, — сначала искусственные люди отказывались подчиняться. Тогда им пришлось пойти на отчаянные меры и использовать мигающую коробку, овладев их разумом, — человек в лохмотьях с большим энтузиазмом продолжал рассказывать нам свою историю. Он сжал в руке песок, а потом стремительно рассеял его по ветру. — Искусственные люди? — я переспросил его, нахмурив брови, и, ухмыляясь, посмотрел на Шестого. Тот тоже был близок к тому, чтобы засмеяться. Их доводы казались нам несуразными, но мы, по крайней мере, старались этого не показывать. Их бредовые идеи не могли оказаться правдивыми, мужчины выглядели очень уставшими, они постоянно повторяли одно и то же и словно разговаривали сами с собой. Шестой уже давно их не слушал, однако беглецы ещё долго пытались нам всё объяснить и громко спорили между собой, но я ещё в середине их разговора потерял всякое желание в него вникать. Я никак не хотел верить в то, что когда-то давно существовали искусственные люди, и с мыслью об этом пристроился на холодной земле, смотря уже на серое небо, заливающееся утренним светом. — Зря мы стали их искать, — тихо смеясь, сказал мне Шестой. Он повернулся ко мне лицом, и я увидел небольшую улыбку, — эти беглецы какие-то… ненормальные. — Особенно мне понравилась та часть, в которой они говорили про искусственных людей, — я закрыл лицо руками, а потом посмотрел на наших новых знакомых, — они ещё разговаривают, вообще не на шутку разошлись. Немного поговорив с Шестым, я почувствовал, как больше не могу сопротивляться сильному желанию поскорее уснуть. Хотелось напрочь забыть сегодняшний день, но все мои мысли забивал разговор беглецов. Я всё думал и думал про сверкающую коробочку, но не смог найти ни одного разумного объяснения этому. Я и сам не заметил, как заснул. К величайшей моей радости, кошмарных снов я не видел. На утро беглецов рядом с нами не оказалось, и я даже засомневался, встретили ли мы их на самом деле, или я обезумел, и это всё — плод моего разыгравшегося воображения. Шестой уже был на ногах и пытался развести костёр, свалив сухую траву и ветки в одну кучу. Я подошёл к нему и сел рядом, потирая глаза. Теперь нам надо было решить, куда отправиться дальше.