Прошедшая эпоха

Это было потрясающе — наблюдать, как звезды прокладывают свои неизменные пути по ночному небу. Зимний воздух, казалось, заморозил все вокруг на заснеженной поляне, живописное зрелище открывалось с ее места на верхних ветвях голого дуба. Луна зашла, скрываясь за темной кромкой деревьев, когда бледно-розовые пальцы Эос начали преследовать Селену, и две богини погрузились в свой ежедневный ритуал. Как бы сильно она ни наслаждалась безмятежностью и тишиной ночи, луной и звездами над головой, первые лучи рассвета всегда были желанным зрелищем. И Эос была намного лучше, чем ее собственного брата. Она прислонилась спиной к хрустящей коре, не пострадавшей от недавнего снегопада. Разговор с Афиной не выходил у нее из головы с того времени, как ушла сероглазая богиня, и ее прежнее намерение вернуться в свою палатку изменилось. Сон был роскошью, а не необходимостью для богов. Какая польза была от пребывания в царстве грез, когда у нее были реальные тревожащие проблемы, над которыми можно было поразмышлять ночью, а не плавать в собственной фантазии? Откровения снова хлынули в её сознание, пока она сидела, всегда настороженная и бдительно наблюдая за лагерем, который раскинулся на поляне перед ней. Дочь Зевса, освобожденная из заточения. Двое детей Аида, пропавших без вести, возможно, находились в штате Мэн. Офиотавр и важность найти его до солнцестояния. Внезапно последние полтора года показались намного длиннее, чем были раньше. Для Олимпийца не было ничего необычного в том, чтобы отдалиться от дел Совета, но, похоже, она выбрала для этого неподходящее время. Действительно, неподходящее время, чтобы ошибаться в своих суждениях. Неспособность быть тем человеком, которым её Персей хотел бы видеть. Это сильнее всего ударило Артемиду — вернуться в колею отчаяния и тоски. Тем не менее, в недавних размышлениях о себе она на мгновение отбросила эту мысль. Персею бы очень не понравилось ее отчаяние и боль. Размышляя об этом, она должна была понять, что время страха прошло. Неохотно ей пришлось признать, что Афина поступила правильно, придя к ней тогда вечером. Она провела ночь в размышлениях о том, стоит ли на пару столетий подставить плечо своей сводной сестре или о том, чтобы простить Афине ее махинации. Но, в конечном счете, не было никакого реального выбора между двумя вариантами. Она не понаслышке знала, на что похожи многовековые страдания. Независимо от ее слов или чувств, она не могла взвалить это на кого-то, кто был ей дорог. Она была обязана Афине, Персею, охоте и самой себе защищать этот мир. Защищая который погиб Персей. Артемида смотрела на лагерь своих охотниц, наслаждаясь тихим ветерком. Здесь царили спокойствие, безопасность и уют. Но миру нужна была охота, а охоте нужна была она. Пришло время вернуться к реальности, вооружиться к войне. — За всю свою жизнь я никогда не мечтала увидеть этот город, по крайней мере, не в таком виде, — вздохнула Артемида, и голос дрогнул от одного только зрелища перед глазами. Повсюду вокруг нее раздавались громовые, раскатистые приветствия, исходящие от золотых крепостных стен, возвышавшихся над ними и даже дальше, над городом позади них. Македонская экспедиция была выстроена в походном стиле под стенами, сложенными из золотых кирпичей и голубых бастионов, которые своими размерами заставляют посрамиться даже великий город Тир. Артемида могла видеть фигуры, машущие и приветствующие с зубчатых стен, затемненные ярким солнечным светом, каскадом падающий на стены. Сама дорога, которая вела к внушающим благоговейный трепет воротам Иштар, была завалена серебряными тканями и лозами цветов, сброшенных с крепостных стен. Воздух был полон ликования, как в городе, так и в походе. Никогда раньше экспедиция не входила в большой город. Без утомительной осады и сотен оборванных жизней. Артемида повернулась в седле, оглядываясь на тысячи македонцев, облаченных в боевое вооружение, размахивающих гиплонами и пиками. Это было впечатляющее зрелище, но когда она уловила около дюжины выражений лиц, увидела только облегчение и усталость за их покрытыми боевыми шрамами шлемами. — И я не могу поверить, — вмешался Персей, — что ты решила увидеть Вавилон, великий город, о котором ты говорила последние несколько недель, верхом на осле, которого мы нашли в Египте. Артемида резко повернула голову, при этом ей пришлось слегка поднять взгляд вверх, чтобы Персей увидеть его улыбающиеся лицо и игривые зеленые глаза. — По крайней мере, мой конь меня не кусает. Кроме того, это дает мне повод не видеть дерзкого выражения лица Александра. — Она закончила свою насмешку более низким тоном, велб окружающие их шесть или около того шеренг были личными спутниками Александра. Артемида узнала большинство лиц, но она знала, что в начале колоны, за пределами ее видимости, был Александр в сопровождении королевских агрианцев. Персей ухмыльнулся, его лицо исказилось так, что Артемида поняла, что он еле сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос: — Ну да, но я все равно не могу не почувствовать облегчения, учитывая, что губернаторы города Мазей и Багофан решили сдаться без кровопролития. Артемида мгновенно уловила страдальческую нотку в голосе Персея. Вдвоем подробно обсуждали пеллианцев. На самом деле, в последнее время Артемида поняла, что они почти ни о чем друг с другом не разговаривают. Это было не из-за неловкости или какой-то напряженности… просто сказать было нечего. Они так долго путешествовали вместе, жили друг с другом. Артемиде казалось, что она может читать мысли Персея, его намерения и его сердце. Он просто завязал с боями. Свет покинул его глаза на военных советах, патрулировании и охоте на монстров. Его глаза были полны энергии. По сравнению с днями, до битвы при Арбелах, с тех пор начался период восстановления и мира. Земля была суровой, а переходы монотонными, но опасности мира, казалось, растворились в песчаных дюнах. Симурги не появлялись со времен Гавгамелы и ухода Анахиты. Персидская армия была полностью разбита, и ее остатки бежали на восток, в бактрийские земли, за пределы Персии. Казалось, все закончилось. Тем не менее, Артемида все еще беспокоилась из-за битвы при Арбелах. Как бы она ни допытывалась, Персей отказался говорить с ней об этом. Она не была дурой. Было легко понять, что её ранение и смерть множества пеллианцев, потрясли Персея. Но он, казалось, отказывался давать волю своим эмоциям. — Согласна, — Артемида на мгновение замолчала, закончив собираться с мыслями из-за вопроса, месяцами тревожившего ее сны. — В любом случае, я буду довольна отдыхом здесь. Предполагая, что меня не узнают, ну то есть… Персей, должно быть, понял, что она имела в виду, поскольку он только промолчал в ответ. В некотором смысле Артемиде хотелось, чтобы Персей мог позволить себе роскошь предположить, что она имела в виду персов или даже жителей Вавилона. Но, во всем, они были связаны как своим опытом, так и знанием о неослабевающем стремлении Александра к божественности. — Есть ли здесь кто-нибудь, кто счел бы тебя нежеланной гостьей? — ответил Персей, отрывая взгляд от нее, чтобы посмотреть вперед, на процессию. Среди падающих цветов и знамен виднелась темно-синяя кирпичная кладка ворот Иштар, названных в честь одного из выдающихся божеств Вавилонского пантеона. — Это зависит от их взглядов на Олимпийский совет. Анахита была изгоем среди персидских богов. Я не могу ничего сказать об пантеоне, просто потому, что я никогда не была здесь раньше. До меня доходили слухи о персидских божествах. О Вавилонских я знаю только несколько легенд. — Значит, вместе, как всегда, — Персей взглянул на нее, в его глазах вспыхнули какие-то мальчишеские искорки, о которых Артемида впервые задумалась ещё в начале этой экспедиции. Ей было немного грустно, но приятно видеть их возвращение. — Значит, вместе. OOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOO Парадная процессия, казалось, растворилась, как вода под жарким солнцем пустыни, в считанные минуты после въезда в Вавилон через Ворота Иштар. Это было прекрасное проявление свободы и мира, которому Артемида могла только удивляться. Пройдя через ворота и проведя руками по кирпичным стенам, где провозглашали богатство и могущество великого города всем входящим, Артемида наблюдала, как уличные торговцы, вельможи и все остальные люди ними приходят поприветствовать экспедицию. Были группы людей, которые сразу же пошли искать дома развлечений или прибрежные доки, а также различных торговцев, которые расставляли вдоль улиц продукты, безделушки и поделки. Их подвели к группе изысканно одетых людей в шелковых халатах и головных уборах. Артемида уже видела многочисленные рукопожатия и жесты на ближайших улицах в направлении сверкающего сооружения, расположенного на вершине холма, который мог быть только великим дворцом Навуходоносора. Сверкающий под солнцем дворец был настоящим чудом, покрытый огромными свисающими лозами по бокам, как череда водопадов. Она не была удивлена, что Александр так зациклился на посещении этого древнего города и, вероятно, обосновался там для участия экспедиции в его пределах. Персей, конечно же, и близко не подходил к этой группе. Артемида с нежностью наблюдала за ним, переведя взгляд на реку, где Персей и несколько выживших пеллианцев, казалось, выгружали с корабля что-то похожее на сено. Однако она могла только улыбнуться, привязывая своего скакуна рядом с несколькими другими животными, Леонфал был его непосредственным соседом; она решила присоединиться к Персею и пеллианцам. — Ведите себя прилично, вы двое, — ухмыльнулась Артемида, похлопывая осла по шее. В ответ он только злобно закатил глаза. Артемида провела достаточно времени среди животных, чтобы распознать злой дразнящий дух, если судить по неловкой позе, которую Леонфал принял с нынешней близостью осла. — Думаю, я назову тебя Танталией. Хотя я не думаю, что ты разозлишь меня сегодня. Внезапно позади нее раздался звук резкого шлепка сандалии по булыжнику, и Артемида лениво обернулась, ожидая, что еще один македонец захочет познакомиться с ней после ее достижений в Тире и Гавгамеле. Это стало чрезвычайно утомительным, особенно с учетом того, что она путешествовала с экспедицией уже много лет. Вместо этого перед ней стояла, пожалуй, одна из самых красивых женщин, которых Артемида когда-либо видела. Высокая и стройная фигура перед ней была облачена в прозрачное платье из оранжевого шелка, ее гладкие волосы цвета оникса струились по спине темными ручейками и контрастировали с ярко-оранжевыми и желтыми шелковыми поясами. Ее кожа была темно-оливковой, безупречно чистой, и словно светилась в лучах солнца, заливающего Вавилон. Ее платье облегало только грудь и бедра, где блестящие драгоценные камни и золотые украшения обрамляли ее фигуру. Артемида на мгновение почувствовала себя немного очарованной, когда ее взгляд скользнул по фигуре женщины, следуя за оранжевым одеянием, пока оно не закончилось прямо над идеально ухоженными ногами, обутыми в вычурные кожаные сандалии. — Я должна сказать», — промурлыкала женщина, переводя взгляд Артемиды на свое лицо. Ее глаза были такими же темными, как ее волосы, и светились силой и целеустремленностью. — Ты совсем не такая, какой я тебя ожидала увидеть. А затем, подобно извивающейся змее, женщина шагнула вперед и начала обходить ее. Артемида замерла, очень похожая на зайца, загнанного в угол на скалистом утесе, что так часто происходило в Греции. Теперь она была добычей, а эта женщина охотником. Сразу же, Артемида попыталась создать дистанцию, но ноги стали ватными, горло пересохло и она была не в силе сказать слово. — Хм, так это твоя истинная форма, обнаженная передо мной. Прекрасные волосы… идеальная фигура… жаль, что ты никогда не бывала так далеко на востоке, как многие из наших равных до тебя. Артемида почувствовала, как ее руки дернулись, а кровь наполнилась адреналином, когда она почувствовала, как чья-то рука пробежалась по ее каштановым кудрям, прежде чем поднялась от спины к правому плечу. Даже ее разум дрогнул, пойманный пристальным взглядом женщины, неспособный воспринимать что-либо, кроме ее непосредственной картинки перед глазами и звуков вокруг. — Изысканные доспехи, но, на мой вкус, немного тускловаты. Трудно представить, что такая смертная, как ты, всего за несколько лет причинила столько неприятностей. Женщина повернулась спиной вперед, покачивая бедрами так, что золотые цепи и драгоценные камни заблестели на солнце, ее руки прошлись по нагруднику и волосам. И затем, внезапно, воздух вокруг нее вернулся в норму, Артемида почти почувствовала изменения в своем теле и разуме, и она восстановила контроль над своими движениями и голосом. Артемида инстинктивно отступила на шаг назад, одна рука уже потянулась к ножу на боку, когда она выпалила вопрос, ее дыхание на мгновение стало затрудненным, но она взяла себя в руки: — Кто ты, богиня? — Хм, я вижу, что ты действительно в некотором смысле бессильна, — невозмутимо размышляла темноволосая богиня, — Как иронично быть у тебя в долгу. Если ты хочешь спросить, Фиби Артемида, я Иштар, как бы ты сказала на своем языке. Позволь мне поприветствовать тебя в городе Вавилон, наконец-то свободном от персидского ига. — Ты… ты… — Артемида изо всех сил пыталась сформулировать мысли, но ее разум был словно окутан глубоким непроницаемым туманом. Она быстро прогнала часть тумана и вспомнила имя богини, стоявшей перед ней. Одно из первых божеств плодородия в ныне известные времена, с последователями и культами, простиравшимися даже до храмов Афродиты в Греции. Богиня несравненной красоты, хитрости и силы. Опасное влияние, которое, как предполагалось, было запечатано в глубинах преступного мира на востоке. — О, ты совершенно права. Мне нет равных в красоте, дева, — ухмыльнулась Иштар, — Тебе следует спросить свою греческую богиню любви, откуда взялись ее уловки. Но что касается моего опасного влияния, поскольку ты так красноречиво изложила свои мысли, я бы даже так не сказала. Но я тоже усвоила свой урок. Я оказалась в ловушке, когда моя семья не смогла остановить персидскую экспансию. Пойманная в ловушку, когда наши храмы и святыни были осквернены, оставленная превращаться в пыль под новым пантеоном, который раньше правил здесь. Голова Артемиды медленно начала соображать, и она, наконец, смогла увидеть богиню перед собой с ясным умом. И все же у нее кровь застыла в жилах от беззаботности богини перед ней, которая, казалось, могла слышать ее мысли без особых усилий. — Что ты имеешь в виду, когда-то здесь правили? — Артемида огляделась вокруг, на толпящихся горожан, солдат экспедиции и последователей. Никто не обратил на нее никакого внимания. Казалось, что она была камнем, а вокруг нее текла река, совершенно не обращая внимания на ее присутствие. — Смертные. Такие неосведомленные. Однако я не могу сердиться на свою семью за то, что она прислала меня, потому что от тебя захватывает дух даже без твоей божественности, — Иштар рассмеялась, и ее голос был похож на пение птицы, — Видишь ли, дева, пока ты и твоя глупая экспедиция бродили по Анатолии, Египту, а теперь и по некогда великим землям Двуречья, в небесах бушевала война. Ану обрушил молнии и пролил дожди в горах. Ea посеяла раздор в Персидском пантеоне, низвергнув Анахиту в Тигр. У вас свои бои, у нас свои. И теперь, благодаря тебе, моя семья освободила меня. Вавилон устоит, а его законные божества будут править на небесах. Артемида на мгновение потеряла дар речи от слов Иштар. Одна только мысль о том, что этой богиней перед ней была Иштар. Встреча с Афиной снова должна была сделать ее сводную сестру практически бесполезной на несколько дней из-за количества вопросов, которые будут заданы Артемиде. — Итак… экспедиция будет в безопасности в этих местах? — Артемида прищурилась, изучая Иштар. Хотя богиня могла читать ее мысли, Артемида заставила себя на время отмахнуться от этого. Она всегда хорошо разбиралась как в смертных, так и в бессмертных. — Я не контролировала наш путь через эти земли. Мой единственный вклад — это советы, которые я даю на сопутствующих военных собраниях о пантеонах и монстрах. — О, уверяю тебя, все в порядке, — ухмыльнулась Иштар, махнув рукой за спину. Артемиде пришлось признать, что ее прежние размышления о мире, казалось, оправдывались, даже когда все больше и больше солдат входило в древний город. — Что касается твоего… вклада… Я должна сказать, что ты действительно позволила себе поверить, что ты простая выжившая. Ты и этот довольно очаровательный смертный мужчина шли бок о бок, возглавляя эту экспедицию, а не следуя. Если бы я не была в таком долгу, думаю, я бы забрала его себе. Артемида на мгновение покраснела, забыв о том, что ее окружает: — Если ты дотронешься до него, я… — О, придержи свой гнев, дева, — Иштар закатила глаза. — Кроме того, мне больше нравится идея твоей клятвы. А в общем, всегда приятно находиться в объятиях прекрасного пола. — Моя клятва — это отказ от романтических отношений, — парировала Артемида. Однако ее собственные слова мгновенно преобразили ее яростную натуру… зависть сменилась хмуростью, когда она снова перевела взгляд на реку. Персей все еще был там, разговаривал с другим солдатом, они оба грузили тюки сена, среди них было несколько местных. — О, я вижу, у тебя еще не было с ним этого разговора. Тебе будет приятно узнать, что он действительно любит тебя. Я чувствую в его сердце столько обиды на силы, которые привели его к браку. Но, я верю, что твоя история одна на века, — Иштар улыбнулась, протянув вперед палец, и мягко повернула подбородок Артемиды к себе. Сначала она пыталась сопротивляться, но почувствовав напряжение на шее, смягчилась, костяшки пальцев побелели от напряжения. — Я с нетерпением жду возможности поговорить с вами обоими в ближайшее время. — Иштар говорила с улыбкой на лице, пока ее палец спускался по ключице Артемиды к краю кожаного нагрудника. И вдруг на ее глазах фигура Иштар превратилась в пыль, уносящуюся легким полуденным ветерком. Короткая прогулка обратно к центру охотничьего лагеря была полна трепета, казалось, что каждый ее шаг застывает, а время вокруг лагеря замедляется. Артемида обнаружила, что ее взгляд блуждает по охотницам. Фиби потягивалась возле своей палатки. Элизабет, Виктория и Кэтлин, увлеченные беседой, полной смеха и радостных улыбок. Мара тихо, но нежно опустилась на колени рядом с несколькими волками, почесывая их за ушами. Сара, деловито раскладывающая кусочки амброзии и маленькие бутылочки с нектаром в кожаной поясной сумке. Эмили, которая всегда рано вставала, чистила то, что, должно быть, было сковородкой для завтрака. Анджелина, отбывающая последние минуты своего утреннего дежурства на дальней стороне поляны, тихая и настороженная. Уиннифрид держала руку на зажившей ране, Артемида представила фигуру Дженнифер, сидящую рядом с ней у дымящихся остатков костра. Анна и Кристина рассеянно болтали, перекидывая через плечо две сумки с бельем. И Зои, ее верная подруга, уже смотрела в ее сторону, насторожившись и вытянувшись по стойке «смирно», разговаривала с Наоми, Селин, Оливией. Она посмотрела на их лица. И приготовилась к реальности, что многих девочек, которые сделали охоту местом, которое она любила всем сердцем, скоро уже не будет.