— Прошу.
Курьер отпустил коробку.
— Спасибо, всего доброго.
Ким Сокджин, не поднимая глаз, кивнул, затем скрывшись за дверью, которую закрыл, кажется, на два замка. Один Джу ничего сделать не сможет — только спугнуть, тем более, что скорее всего, Ким младший находился в обществе своего спасителя, от которого до сих потряхивало поджилки. Нет, он точно не полезет, но… Выйдя на улицу, молодой человек схватился за телефон, быстро найдя нужный номер, который ответил только со второй попытки и бесчисленное количество гудков.
—
Да.
— Господин Ан. Это… Джу. Вы наняли нас для того, чтобы…
—
Дальше. — В голосе мужчины слышалось что-то похожее на скуку и усталость, и, не расслышав раздражения, Джу воодушевился.
— Я знаю, где сейчас живет Ким Сокджин.
Молчание.
—
Дальше.
— Я подрабатываю курьером и только что доставил ему посылку.
—
Ты уверен, что это он?
Скуки в голосе явно поубавилась.
— Да, я уверен. — И Джу, как будто его собеседник мог это увидеть, кивнул, сев в машину и с необъяснимым облегчением откинувшись в кресле. — Это он.
—
Хорошо, мне нужен адрес. Молодец, что не полез геройствовать, хотя судя по рассказам очевидцев, из тебя такой себе герой.
Молодой человек замер. Наверное, о том, что в какой-то момент он просто струсил, было известно не только ему, но и более опытным подельникам, которые, пострадав, легко могли сделать его козлом отпущения.
— Я…
—
Отмажу тебя перед господином Кимом, гуляй. Спасибо за помощь. И да, больше не лезь в такие серьезные дела — яички мягковаты. Иначе гулять будешь уже в лучшем мире.
В голосе не было явной угрозы, но от того было страшнее. И убедительнее.
— Господин Ан, я… простите. Да, я больше ничего не испорчу.
—
Верю. Забудь всё как страшный сон и возвращайся к маме. Только дружеский совет. — Ан Бо вздохнул. —
Ким простит, я прощу, но вот твои друзья… Чаще смотри по сторонам. Жду адрес.
И в трубке раздались короткие гудки, пока немало напуганный этим предостережением Джу уже мыслями был у матери, за сто семьдесят километров отсюда. К черту всё.
Джин аккуратно раскрывал упаковочную пленку за кухонным столом, поглядывая на Юнги, который продолжал спать. Почему-то теперь это омегу раздражало. Не так, чтобы ему хотелось разбудить своего альфу и начать качать права, но всё равно обидно. И он даже попытался погреметь, чтобы как будто случайно заставить Юнги проснуться, но тот никак не отреагировал, только отвернувшись лицом к мягкой спинке. Ну и ладно. И пока мыл руки, Джин затосковал. Все эти перемены в настроении были связаны лишь с тем, что он слишком сильно надеялся еще немного… поласкаться с альфой. Ладно, он надеялся на полноценный секс, потому что Юнги смог убедить его в том, что это нестрашно, не больно и настолько приятно, что, даже не кончив, хотелось повторить. А может, поэтому и хотелось повторить? Омега совсем сник, когда в голову ему пришла мысль. Ужасная, но тем не менее, Джин, оставив коробку на столе, отправился в спальню.
Постель альфой почти не пахла — омега успел пропитать ее своим запахом, при том, что Юнги пока не пах. Взгляд сам собой упал на шкаф. Джин помнил о том, что запах альфы действовал на него умиротворяюще и теперь просто надеялся либо уснуть, либо ощутить внутри хотя бы подобие спокойствия, устав от постоянных скачков настроения. Вообще, Юнги был слишком чистоплотным для того, чтобы понадеяться найти на полке что-то давно не стиранное, но… Джин остановился. Обнюхивать чужие вещи, надеясь на то, что их успели хорошенько поносить. Это вообще было легально? Ладно, легально — так делали психически нормальные люди? Простые люди, наверное, нет, но он был еще и омегой, и альфу своего выбрал в том числе по запаху, по которому успел соскучиться. Довольный придуманным оправданием, Джин откатил в сторону створку шкафа и почти сразу наткнулся на стопку футболок и кофт, которые явно успели поносить, но не успели отправить в корзину для грязного белья.
Он взял первый попавшуюся водолазку, без стеснения ее обнюхав. И на губах появилась улыбка, пока под носом оказалась чашка крепкого кофе в соседстве с сахарным печеньем, до золотистой корочки обжаренного в масле. Ммм… Омега закатил глаза. Запах был достаточно резким и терпким (очевидно, альфа успел попотеть или поволноваться), но от этого был только приятнее. И Джин отправился на кровать. Спать. Он совершенно точно уснет, и уже Юнги придется томиться в ожидании, когда его милый омега проснется. Как же он скучал по этому запаху… Как же он скучал по этому запаху на Юнги, на его мягкой упругой коже, которая кофе делала горячее, а все десерты — слаще и насыщеннее, придавая кондитерским ароматам глубины… Самый вкусный… Не было на этом свете альфы вкуснее. Темпераментнее, сильнее, и в памяти, как по волшебству, сразу всплыл их самый первый поцелуй. Потом второй… Жадные ласки, не имеющие ничего общего с теми, которым они предавались до этого. Они не просто доставляли удовольствие — они им обжигали, усложняя, огрубляя наслаждение, делая его резким и несдержанным. И всё это ласковыми мягкими губами, бережными руками, которые даже силу применяли так, что хотелось еще…
Джин, не думая, стянул с себя футболку, натянув запах своего альфы. Лег на спину, закинул руку, прикрывшись предплечьем, чувствуя, как кофейная горечь, смягченная расплавленным ванильным сахаром, постепенно окутывала его. Вторая рука сама собой оказалась на животе, скользнув под мягкую хлопковую ткань. Кожа стала тонкой, чувствительной, какой обычно становилась в те моменты, когда Джин ощущал на своей шее судорожные вдохи Юнги, пытающегося поглубже втянуть в себя воздух, насыщенный феромонами омеги. Ммм… Искры рассыпались под его собственными пальцами, как будто это были не его пальцы вовсе. Осторожные, хитрые, игривой лаской спускающиеся все ниже… Как же хорошо…
Юнги проснулся и сразу перевернулся на спину. Голова не болела. Открыл глаза. Снова не болела, и на лице сама собой появилась самодовольная улыбка, пока руки вытянулись за голову. Альфа сладко потянулся, впервые за долгое время ощутив себя после сна полностью обновленным. Надеяться на то, что он оправился от своей черепно-мозговой травмы, было глупо, но чувствовал он себя намного лучше. Настолько, что поднявшись и сев, он сразу начал искать глазами Джина. Набрался сил и сразу вспомнил о своем обещании и о том, какой омега всё это время был поникший, бросая на него тоскливые взгляды из-под ресниц, в которых иногда поблескивало раздражение. Его омега тосковал. Ооо, это была самая подходящая работа для настоящего альфы, который уверенно поднялся, не увидев перед глазами темную пелену и даже не качнувшись.
Но где был Джин? В квартире было тихо, и Юнги сразу догадался, что если в гостиной омеги не было, значит, он был в его спальне. Вряд ли в спальне Тэтэ. Возможно, он теперь тоже спал на кровати, отчаявшись дождаться пробуждения альфы или же намеренно дав ему возможность хорошенько выспаться. Но стоило Юнги приблизиться к прикрытой двери, вероятность того, что Джин сладко сопел начала стремиться к нулю. Джин на самом деле… сладко подстанывал? Настолько сладко, что сердце альфы, как будто откликнувшись на этот чувственный призыв, стало биться чаще.
Юнги осторожно толкнул дверь и, войдя в комнату, в которой горели только ночники, замер. Наверное, он ожидал увидеть что угодно, но не… Омега лежал на кровати, на спине. На нем была водолазка, которая была задрана к подбородку, бесстыдно оголив торс и уже бессоветно демонстрируя твердые соски. Одной рукой с натянутым на пальцы рукавом Джин прикрывал лицо, пока вторая… Юнги сглотнул в тот момент, когда омега выгнул длинную шею, пытаясь запрокинуть голову, пока вторая рука… Твердый член поблескивал обилием смазки, по которой быстрее заскользили туго обхватывающие его тонкие пальцы. Штаны были приспущены ниже бедренных костей, которые в этом положении сильнее выпирали, подчеркивая соблазнительный провал упругого живота.
Блять. Этому омеге не нужен был запах, чтобы сводить с ума. Точнее, чтобы сводить с ума, ему просто нужен был запах его альфы, который стирал скромность, заменяя ее нетерпеливой, и при этом томящей жаждой ласки.
Блять. Юнги тут же захотелось схватиться за свой член. Или взять в рот член омеги, чтобы освободившейся рукой он мог уделить внимание теперь особенно чувствительным соскам. Его хотелось…
выебать. И альфа не испытывал чувства вины за эту грубость — он был честным с собой и знал, что Джин бы эту честность и, что главное, намерение оценил по достоинству. Нужно было что-то делать. Юнги, боясь спугнуть омегу, стал приближаться к кровати, не зная, с какой стороны ему лучше подступиться. Каким же он был…
вкусным. Хотелось съесть. И не хотелось его прерывать, но если оставить всё, как есть, Джин кончит самостоятельно, и помощь ему уже не понадобится. Для начала помощь нужно было предложить, и Юнги, осторожно поставив колено на кровать, потянулся к той руке, что прикрывала лицо и позволяла омеге чувствовать его запах на рукаве. Провел по предплечью, кончиками пальцев заскользив к плечу, и омегу откликнулся, что-то простонав. А потом (наверное, ему стало щекотно), опустил руку. Открыл глаза. И его подбросило над кроватью, как только он заметил…
Юнги! Джин не сразу сообразил, в каком виде теперь находился, всё еще пребывая под действием феромонов альфы.
Блять! Он резко сел, а затем засуетился, пытаясь быстрее слезть с кровати и натянуть штаны на этот блядский член, который цеплялся за резинки, требуя продолжения. Омега чувствовал, как весь, буквально весь горел теперь от стыда, и он судорожно стянул с себя водолазку, отбросив его на безопасное расстояние. Где его футболка?!
— Не суетись.
О, наверное, Юнги успел посмеяться, пока Джин был в отключке.
— Выйди.
В голосе омеги слышалось очень агрессивное раздражение, а альфа до сих пор спокойно наблюдал за тем, как Джин, не поворачиваясь, пытался найти футболку, которая была ближе к Юнги и которую тот поднял с покрывала.
— Ты это ищешь?
Даже со спины, альфа видел, что у омеги были красные уши и шея, и Джин быстро повернулся, вытянув руку. Злился. Совершенно точно, он теперь злился и очень убедительно поджимал губы, которые из чувственно раскрывшегося бутона превратились во что-то тонкое и острое.
— Только попробуй что-нибудь сказать. Мне всё равно, что ты болеешь — я тебя ударю.
Джин дернул из рук Юнги футболку, тут же натянув ее на себя.
— Что я могу сказать?
Альфа знал, чем это закончится, и сделал шаг к двери, потом еще один, пока Джин пытался пригладить всклокоченные волосы. Какой стыд. Какой… ебаный позор! Дрочить в чужой грязной одежде. На эту грязную одежду. Блять. Могло вообще быть хуже?.. Можно звонить папочке и сдаваться. И надеяться, что тот пришибет его из чувства жалости и сострадания.
— А то ты не понял ничего!
Омега зло, но лишь потому, что был слишком взволновал, огрызнулся, даже сжав руки в кулаки, как будто на самом деле был готов к исполнению своей угрозы.
— Что ты нашел в моем шкафу что-то ношеное и решил дать волю рукам? Я…
— Я не хочу это обсуждать. И всё еще могу тебя ударить.
Джин так сжал кулаки, что Юнги мог разглядеть, как побелели от напряжения его костяшки. Неужели он не понимал, что единственное, что теперь мог альфа — восхищаться и умолять о том, чтобы он позволил ему присоединиться?
— Я понимаю, я пока не пахну, но…
— Заткнись. — Джин сказал это, а потом только понял, как это звучало, сразу стушевавшись и опустив голову. — Пожалуйста. Извини за грубость, но тебе лучше не… трогать меня. Я… Всё.
Он одернул футболку, как будто надеясь, что она скроет его стояк и, не поднимая глаз, направился мимо альфы к двери. Которую альфа закрыл, для верности заслонив спиной.
— Пусти. Юнги, я не в том настроении, чтобы теперь…
— Ты обещал меня ударить — я готов. Только не в голову, если можно, иначе я точно останусь с припездью.
Разумеется, он издевался над ним. И будет издеваться еще, обязательно припоминая… Как вообще ему пришла в голову эта идея?! Он ведь хотел… поспать… А теперь хотел выбраться, и ради этого схватил Юнги за плечо двумя руками, пытаясь оторвать от двери, чтобы затем дернуть ручку, дернуть дверь и выбраться наружу. Закроется в ванной и не выйдет, пока Юнги не состарится и не потеряет память.
— Да пусти же!
Всё было бесполезно, и альфа вдруг превратился в огромный камень. Дать по яйцам? В живот? По лицу? Нет, это перебор, и вместо этого омега сильнее вдавил тонкие пальцы в плечо, добавив Юнги боли, а себе опоры. Потянул на себя, услышал матерное ворчание, а потом не успел одуматься, когда ощутил короткий, как вспышка, болезненный тычок где-то между ребер. Хватка сама ослабла, и, для надежности, альфа, ловко развернув его, прижал Джина спиной к двери. Придавил, уже для собственной безопасности зафиксировав руки, сомкнув пальцы на тонких запястьях. Джин попытался ударить его коленом по драгоценному, но Юнги вовремя подставил бедро.
— Хватит хуйню творить. — Альфа почти прорычал это омеге на ухо, дернув его руки на верх, когда омега слишком усердно начал пытаться выбраться. — Угомонись.
— Отпусти меня. Я по-хорошему прошу.
Джин сказал это, сжав зубы, теперь прямо смотря в глаза Юнги. И тот постарался максимально нежно улыбнуться, потому что это на самом деле становилось опасно, при том, что, по сути, ничего
такого не произошло. По крайней мере, пока альфа всё же не получит по яйцам.
— Что тебя так разозлило? Я даже сказать ничего не успел толком, а ты…
— Отпусти.
— И ты сбежишь? Потому что я увидел, как ты дрочишь, нюхая… Джинни, я бы поступил также, если бы не мог добиться от тебя…
— Ничего я не хочу от тебя добиться! Ничего мне не нужно! Отдохнул, выспался, а теперь… — Это была какая-то слишком отчаянная агрессия, которая вот-вот должна была замениться слезами.
— Я же обещал тебе, что…
— Ничего мне не надо. Отпусти!
Омега перестал вырываться, а внутри альфы было всё больше недоумения. Хотя… Если Джин до последнего момента считал секс чем-то грязным, то дрочку под запахом формально грязного белья… Он забыл, что они оба имели право полагаться на запах и что для них в этом не было ничего постыдного? Скорее, это было естественно.
— Можно я тебя для начала поцелую?
Его нужно было расслабить и отвлечь, потому что… Юнги подался вперед, сильнее вдавив отчаянно вырывающегося Джина в дверь, припечатав его руки, но постаравшись своими пальцами смягчить удар о дерево.
— Нельзя!
Целовать его теперь на самом деле было опасно — он точно попытается откусить ему язык. Мама бы одобрила, устав бороться с матом от старшего сына, но… Джин еще раз дернулся, и Юнги резко опустил его руки, наклонившись и вжавшись губами в красную напряженную шею. Не нежничал — втянул тонкую кожу между зубов, прикусив. Омега замер, пока альфа провел языком по укусу, затем прижавшись к влажному следу губами. Засос. Терпеть их не мог, но теперь готов был раскрасить Джина с головы и до ног, жадно испытывая чувствительную кожу на прочность, не нежничая. Сам виноват, но, кажется, это подействовало, и омега притих, вместо сопротивления попытавшись откинуть голову, задышав часто, прерывисто, шумно.
— Ты злишься, а я... Ничего сексуальнее не видел.
Низкий, урчащий шепот опалил ухо судорожным выдохом, и Джин начал стремительно терять решимость отстоять свое право на…
— Выебать бы тебя за это. Чтобы уже ты валялся без сознания. — Юнги прислонился к его лбу и теперь говорил в приоткрытые губы, которые вернули себе чувственную соблазнительность. По которым прошелся язык, пытаясь стереть сухость слишком горячего придыхания. — От удовольствия.
— Юнги…
Из голоса омеги вмиг исчезла вся агрессия, заменившись чем-то бессильным, умоляющим и на контрасте… срывающим крышу. Как если бы они теперь могли чувствовать запах друг друга, но так было даже лучше.
— Ты представлял меня, когда дрочил?
Альфа был хозяином положения, и омега с готовностью отдал ему инициативу, пытаясь при этом добраться до губ, которые ускользали от него, настаивая на ответе.
— Да. — Джин сглотнул, и как будто в качестве вознаграждения за честность, Юнги вновь присосался к его шее, влажно лаская кожу языком. — Я… Хотел тебя… А ты спал. — Омега, повинуясь инстинкту, повел бедрами, догадываясь, что где-то рядом с его членом был член альфы. Нашел, и чтобы эта встреча стала приятнее, Юнги убрал колено, больше не боясь за свое мужское достоинство. — Хочу… пожалуйста…
— Чего?
Альфа отпустил его руки, которые тут же сцепились на его затылке. Омега потянул его к себе, но Юнги ушел от поцелуя. Джин повторил попытку, прервавшись в тот момент, когда почувствовал как пальцы альфы почти болезненно сжались на его бедрах, дернув его на себя. Застонал, ощутив как твердый член Юнги терся о его собственный, вдавливаясь и чувствительно задевая головку. Не мог не застонать, готовый умолять. Думал об этом весь день. Хотел. Мечтал.
— Тебя. — Джин надрывно выдохнул, прикрыв глаза. Зная, что вновь не получит поцелуй, потерся носом о щеку Юнги, доверчиво, уязвимо и ласково, прижавшись к ней своей щекой.
— Как? — Альфа отстранился, чтобы смотреть омеге в глаза, и в этом прямом немигающем взгляде было больше нежности, чем можно было представить.
— Как… — Джин вдруг в этой нежности стал захлебываться, и она под действием его возбуждения, его желания, которое теперь обречено было исполниться, начала превращаться в страсть, распаляя кровь. — Хочешь.
— Доверяешь? — Юнги произнес это прямо в открытые губы Джина, в любой момент готовый превратить вопрос в поцелуй, на который омега так усердно напрашивался. Который заслужил. Который альфа обязан был ему отдать.
— Да.
Юнги догадывался о том, что омега сказал это лишь для того, чтобы быстрее пропихнуть свой язык ему в рот, и не имел ничего против, послушно раскрыв его. Казалось, для Джина это было жизненной необходимостью — попытаться... вплавиться в чужие губы и высосать из них всю жизнь, вместе с кислородом. Он был голодным и жадным и не собирался делиться инициативой, вцепившись в волосы альфы и направляя его голову так, как только ему было удобно. Чтобы сильнее, почти узлом завязать сладко переплетающиеся языки, чувствуя, как другие узлы затягивались внутри. Юнги понимал, что, уже находясь на взводе и просто не успев спустить курок, Джин кончит быстро. Его собственный оргазм волновал его в последнюю очередь — омеге нужны были острые ощущения. Ему нужно было забыть то, что до этого он чуть не сгорел от стыда.
И Юнги резко дернул его от двери, а затем, крепко схватив за талию, с силой (потому по-другому целующего Джина невозможно было прервать), развернул к себе спиной.
— Ты…
Дышать удавалось с трудом, как и говорить то, что с бешеной скоростью вертелось в голове. Омега просто уперся двумя ладонями в дверь, уперся в нее лбом, бесстыдно отставив зад, когда альфа, присев на корточки, стянул с него штаны вместе с бельем, почти сорвав. Двумя руками схватился за ягодицы и развел их в стороны, и уже от одного только чувства предвкушения, Джин сдавленно застонал, сразу же ощутив язык. Он закрыл глаза, полностью отдавшись сладким ощущениям, чувствуя, как голова кружилась в такт откровенной ласке, к которой присоединились не только губы. Омега что-то пытался возразить, но затем, стоило только Юнги поглубже втолкнуть палец, улучшая скольжение кружащим вокруг ануса языком, сорвался на стон. Второй палец, и альфе казалось теперь, что внутри омеги как будто стало… более тесно. Как будто то, что было внутри, распустилось, наполнившись кровью, и судя по тому, как сладко Джин стонал, когда Юнги его методично растягивал, так работала его естественная природа. Тело запомнило запах и дало реакцию.
Он был готов, и альфа выпрямился, быстро стянув штаны и схватившись за свой член. У него смазки было маловато, в отличие от Джина, и Юнги, побудив его шире расставить ноги, провел пальцами по мошонке и промежности, собрав… Он тек. Его член тек от возбуждения, следы которого альфа размазала по своему члену, а затем, приставив скользкую от смазки головку к анусу омеги, толкнулся внутри. Чувствовал, что болезненного сопротивления не будет, и пусть Джин простонал что-то сдавленно, попытавшись оттолкнуться от двери или оттолкнуть альфу, он намного мягче, чем до этого впустил член в себя. И сразу стало настолько хорошо, что омега запрокинул голову, подав назад бедра, пытаясь самостоятельно насадиться на всю длину, чувствуя, как сладко всё внутри распирало… И Юнги взял его за шею, дернув к себе в момент, когда совершил первый уверенный толчок.
Джин выгибался, упираясь ладонями в дверь, к которой альфа прижал его, войдя на всю длину и остановившись. Одной рукой повернул к себе его голову, сразу напоровшись на убийственно соблазнительный взгляд томно полуприкрытых глаз, а другой, задрав футболку, провел по позвоночнику, продавливая мышцы и усугубляя чувственный прогиб. Этот омега был создал для того, чтобы любить его без передышки, пока не зазвенят опустошенные яйца. Юнги прикусил его, вновь начав вбиваться в покорно горячее тело. И Джин совершенно перестал стесняться несдержанных стонов, пытаясь схватиться за свой член, но альфа опередил его. Оставалось немного. Омега напрягся в его руках, пытаясь удержать в себе, сдавливая член и сокращаясь на нем. Юнги потянул его к себе и впился в темные припухшие губы, успев взять руку Джина и закинуть себе за голову. Омега схватился за его затылок, отчаянно, почти болезненно отвечая на поцелуй. Задыхался. Тонул, свободной рукой сжав бедро Юнги. Терял бессильные стоны в губах альфы. Замер. А затем повалился на двери, хрипя и пытаясь отдышаться, пока его член короткими толчками разбрызгивал сперму. Альфе хватило пары резких, грубых толчков, чтобы кончить, в последний момент вытащив и спустив на покрывшуюся испариной спину.
Не упал, но ноги не слушались, и зажмурившись, как будто это могло задержать оргазм, Юнги прижался к Джину, упираясь рукой в дверь сбоку от его головы. Теперь можно было отдышаться.
— Надо прилечь.
Дышать лучше в горизонтальном положении, и Юнги обхватил Джина за плечи, потянув к себе. Омега двумя руками накрыл его предплечье, затем прижавшись к нему губами. Нежничал, и альфе оставалось только улыбаться, зарывшись носом в лохматую макушку.
— Как ты?
Джин повернулся, рассеянно смотря на Юнги, который стал улыбаться еще шире.
— Нормально.
— Повторим?
Услышав этот вопрос, альфа не успел скрыть свое удивление, пока омега, звонко рассмеявшись, ловко повернулся в его руках, крепко обняв.
— Потом. Спасибо. Я… Уже люблю секс.
— А секс любит тебя. Но больше так не делай.
Услышав это, Джин отстранился, уже намного более осознанным взглядом смотря на Юнги.
— Ты про…
— Нет, так делай. Сколько тебе захочется и даже при мне — это пиздец как… Горячо. Я бы легко мог спустить в ладошку, если бы не прервал тебя.
На лице омеги появилось сомнение.
— Я тоже могу как-нибудь подрочить при тебе, уткнувшись носом в твои ношеные трусишки — оценишь мою искренность.
— Юнги! — Джин нахмурился, а потом вновь прильнул к альфе. — Спасибо. Ты... Самый лучший.
— После тебя. — И он потянул омегу за собой, направляясь к кровати.
И похуй, что они оба были в смазке и сперме. Счастливые такое не замечают — потом просто стирают постельное белье, но кого вообще теперь это могло волновать…
***
Маленький засранец. Чон Хосок старательно вглядывался в цифры и буквы, повыше подняв распечатки, которые он пытался изучить. Вообще, он знал, что пострадавший финансовый директор обладал изрядным профессионализмом, поэтому искать в его отчетах и сводках ошибки было бы кощунством, тем более что наметанный на подобное глаз господина управляющего с первого взгляда ничего не обнаружил. А потом наметанный взгляд наткнулся на немного растерянного Намджуна, который вышел из комнаты Чонгука с влажными волосами и… полуголый. Потому что мелкий засранец, которого он ошибочно считал своим братом, оставил для него майку с огромными вырезами подмышками, в которые можно было бы запихнуть его бесстыжую задницу. Альфа и в одежде давно начал производить на Чон Хосока немного… неизгладимое впечатление, но теперь… Хорошо, он хотя бы был в штанах, хотя и те были слишком тонкими, чтобы… Чтобы дать сосредоточиться. Ему сперма на мозги давила.
И то, что Намджун теперь был в очках и сосредоточен, что превращало его в каменно застывший образец мужественности, совсем не помогало. Он как будто не замечал, что теперь Хосок легко мог разглядеть не только его мышцы, но и соски (он не смотрел, разумеется). И в распечатки альфа вчитывался с первозданным рвением. У него была красивая шея, и ключицы красиво торчали. Управляющий прикрыл глаза, пытаясь сосчитать до… шестидесяти девяти.
Блять. Нет, он надеялся на то, что немного альфу попровоцирует, чтобы ему жизнь в одиночестве медом не казалась, но он не надеялся на то, что хозяином этого положения станет… Чонгук, блять, который решил альфу не переодеть, а раздеть. Был единственный выход из сложившейся ситуации.
Хосок поднялся, и Намджун в последний момент успел заметить то, что он куда-то стремительно рванул. А потом вернулся с шелковым халатом в руках, из которого немного нервным движением вытянул пояс, прежде чем накрыть плечи альфы, который смотрел на него с явным недоумением.
— Надеру мелкому уши. Он явно решил над тобой постебаться.
Управляющий ухмыльнулся и вполне довольный собой вернулся на свое место, повесив шелковый пояс, на манер шарфа, на шею.
— Почему ты так решил? — Намджун смотрел на Хосока из-за линз очков, пока Хосок вернулся к изучению документации, которую завтра они должны были наглядно представить перед потенциальным инвестором. — Я в таком частенько тренируюсь. Вполне удобно.
— Но сейчас ты не тренируешься. — Хосок не поднимал глаза. — И будь, пожалуйста, серьезнее. Хватит смотреть по сторонам.
Он чувствовал на себе слишком прямой и почему-то чего-то испытующий взгляд альфы, который внезапно отложил распечатки, скрестив на груди руки. Вообще, Хосок не смотрел — у него было предательски развитое боковое зрение, которое успело запечатлеть напрягшиеся бицепсы даже под тонкой шелковой тканью. Надо было одеть его в шерстяное пальто.
— Зачем мне это?
— Чтобы исполинские плечики не мерзли. — Хосок схватился за конец шелкового пояса, пытаясь отвлечь мысли и при этом унять волнение, невесть откуда взявшееся.
— Я про эти документы. Разве я должен в этом разбираться? Разбираться так, чтобы научить разбираться в этом других.
— Это твой бизнес, ты должен…
— Вот именно, Хо. Это мой бизнес, на который трудятся компетентные люди, которым я безраздельно этот бизнес доверяю. Мой финансовый директор попал в аварию — да, озвучить цифры не сможет, но он изложил их письменно. И…
Хосок ухмыльнулся, подняв на Намджуна снисходительный взгляд и такую же улыбку.
— Джуни, ты первый заинтересован в этом сотрудничестве, потому что твой инвестор найдет, куда вложить деньги, а ты другого инвестора… Тоже найдешь, но с большими энергетическими затратами. И твоя обязанность — убедить его, а бизнесмена можно убедить только…
— Я смогу убедить его без цифр. Это мое дело, которое приносит прибыль и за которое я отвечаю своей головой и безупречной репутацией делового человека. Он также нихуя не смыслит в этих терминах, как и я, и поэтому приведет с собой своего финансового директора. Вот он и почитает. Может, даже вслух. Я не буду этим заниматься.
— Слишком крутой? — Хосок улыбался. — Если ты надеешься, что я займусь этим во время встречи, чтобы спасти твою гордую задницу — хуй там пел. Я буду там для красоты. Хватит, ты взрослый мальчик и должен нести за себя ответственность.
— И поэтому тебе тоже стоит отложить всё это. Потому что в этом деле главное уверенность. Я уверен в цифрах — мне скрывать нечего. Так же, как уверен в перспективах этого сотрудничества, которые моего инвестора уже успели заинтересовать. Бизнесмен для сотрудничества выбирает не только дело, но и человека, который им занимается. — Намджун снял очки, пока Хосок смотрел на него с сомнением. И очень старался смотреть только в глаза. — Я тоже директор, как и он. И не собираюсь отплясывать перед ним с презентацией своих успехов наперевес. Покажу, что заинтересован больше — нацеплю на себя поводок, и меня будут водить, хорошо, если не за нос. Единственное, что я должен — убедить в том, что мой инвестор заинтересован так же, как и я. — Альфа поднял подбородок, и теперь выглядел… немного властно и много уверенно. Самоуверенно. — Я знаю всё в общих чертах и мне не нужны эти профессиональные тонкости.
— Мы с тобой решили всем этим заняться, ты был согласен, а теперь вдруг понял, что тебе это не нужно. А знаешь, почему не нужно? Тебе просто лень. — Чон Хосок закатил глаза, пока Намджун сбросил с себя халат, как будто готов был драться.
— А чего ты так переживаешь, если это я могу лишиться инвестора, а не ты? Ты как получал больше меня, так и будешь.
— Ты смотри, как мы заговорили… И всё только для того, чтобы… — Хосок нахмурился, приняв тот самый убийственный вид, которого единственного боялся сильный и смелый альфы. Опасался, но не теперь. — Хочешь завоевать доверие — покажи компетентность. Увидят, что сечешь во всех документах — вряд ли захотят наебать. Всё просто.
— Они и так не захотят — я умею внушать уважение и страх, и для этого не нужна компетентность. — Альфа поджал челюсть, и теперь на самом деле внушал страх. Но Хосоку внушалось что-то другое.
— Тогда просто возьми с собой пистолет.
— Я возьму тебя — это страшнее.
— Если бы ты меня боялся, ты бы теперь не устроил этот демарш. И халат бы не снял. И вообще… Если не инвестор, то я нацеплю на тебя поводок. Чтобы не баловался. Заебал, Джун, правда. Я знал, что так будет, но не думал, что ты…
— Ты волнуешься не из-за завтрашней встречи.
— Ага.
Чон Хосок опустил глаза в бумаги, пытаясь скрыть, что его застали врасплох.
— Ты чего-то хочешь.
— Нацепить на тебя не только поводок, но и намордник. Живо за работу или вали.
— И злишься не просто так…
Не нужно было смотреть на альфу, чтобы по его голосу понять, какое у него было лицо. Но Чон Хосок не был прост, его так просто не взять. Он поднял на Намджуна полный уверенности взгляд, который не померк, даже когда управляющий заметил на лице своего босса то, что он в этот момент, возможно, видел его насквозь.
— Ты капризничаешь, как маленькая девочка.
— А выгляжу как мужчина твоей мечты, да?
— Скорее, это я выгляжу как мужчина твоей мечты, Ким Намджун. Несбыточной.
— Это правда. И я уже не раз это озвучивал. — Альфа был спокоен и невозмутим, придвинувшись к Хосоку чуть ближе. — Так что тебя беспокоит? Поделись со мной, как с другом.
— Могу поделиться только как с домашним питомцем, если ты пообещаешь в ответ махать хвостом и громко дышать, высунув язык. — Хосок угрожающе посмотрел на Намджуна поверх распечаток, которые теперь использовал как щит. — Отодвинься. Ты нарушаешь мое личное пространство. И возьмись за дело.
— У меня есть хвост, которым я могу помахать, но, боюсь, ты сразу выставишь меня за дверь.
Господин управляющий не собирался смеяться, но представив, как его дорогой босс, без портков, вываливается за порог с членом в руках и очень виноватым лицом…
— Заебал, Джун. Серьезно. Давай, быстрее начнем…
— Когда у тебя последний раз был секс?
Это было как в случае с акулами, которые, почувствовав запах крови, с помощью мощных челюстей оставляют от тебя только ремешок. Альфа был таким же и, несмотря на то, что послушно отодвинулся, всё равно оказывал давление. А Хосок, который растерялся лишь на мгновение, тоже был акулой. Как будто обреченно вздохнул, а потом стянул с себя шелковый пояс и, привстав, ловко затянув вокруг шеи альфы петлю. Он дернул Намджуна на себя, до этого сдвинувшись ближе к подлокотнику, и альфа оказался лицом к лицу с Хосоком, который дважды обернул концы шелкового пояса вокруг пальцев.
— Следующим будет намордник, Джун. Строгий. Для кобелей крупных пород. Я ответил на твой вопрос?
* * *
Несмотря на то, что дома Чан Банчан был игривым и даже без стеснения флиртовал — это было всё, что можно было отнести к свиданию. Чонгук не жаловался, особенно когда его кавалер переоделся в привычную для езды на байке кожу — они в любом случае проводили время вместе, только вот без романтики. Которая теперь, когда они оказались
в том самом заведении, окончательно умерла.
— Нас будут бить.
Чонгук еще раз с недоверием осмотрелся, пока Чан Банчан, устроившись рядом с ним, внимательно изучал меню. Буклет. Вообще, этот ресторан не производил впечатление какой-то совсем уж задрипанной забегаловки — вполне цивильный ремонт, не успевшая сильно потерять товарный вид мебель и даже деревянные столы. Но вот контингент… Возможно, потенциальные барыги, в приятной компании всех родов и семейств бывших заключенных.
— Это место стало более… злачным. — Банчан огляделся, сильно не поднимая головы и не привлекая к себе внимание. — Но ты со своими рисунками вписываешься.
— Надеешься мною прикрыться, если вдруг запахнет жареным?
Чонгук чуть наклонил голову, стараясь поймать взгляд мужчины, который поднял на него глаза.
— Я не думал об этом, но за идею спасибо.
— А ты романтик. — Чонгук ухмыльнулся, а затем дернулся, когда почувствовал на своем колене руку. Он смотрел на Банчана, который сохранял абсолютную невозмутимость, пока его ладонь от колена поднялась чуть выше по бедру. — С этого можно было начать.
— Если здесь его не встретим — закончим с работой, и на повестке останется только свидание.
— А если встретим?
Чонгук откинулся на мягкую спинку, как будто скучающе смотря по сторонам. На них обращали внимание, что значило, что здесь обычно собирались только завсегдатаи, однако во взглядах не было какого-то явного подозрения. Правда, и безобидным любопытством это назвать было сложно.
Банчан собирался что-то ответить, приняв ту же позу, что и Чонгук, а потом посмотрел в сторону барной стойки, к которой, невесть откуда (возможно, с кухни), направлялся высокий мужчина. Длинные ноги, длинные руки, длинная шея, на которой была коротко стриженная маленькая голова. Приметный незнакомец за руку поздоровался с какими-то сомнительными личностями.
— Это он. Ан Бо.
Ан Бо тем времени огляделся, и Чонгук смог получше разглядеть его лицо. Очень узкие, вытянутые глаза под прикрытием широких бровей, тонкий нос, тонкие губы и острый подбородок. У него были тонкие черты лица, но они были не вылеплены искусными руками, а заточены жестокими. Хотя, улыбка получилась вполне очаровательная. Когда он их заметил, направившись прямиком к их столику.
— Какая приятная встреча!
Он свободным движением распахнул пиджак, усевшись напротив Банчана. Это было неожиданно, и Чонгуку удивление удалось скрыть хуже.
— Случайно здесь?
Голос был скорее высоким, чем низким, но не дребезжал и не звенел, как будто доносясь из глубины, что немного его приглушало.
— Мы знакомы? — Так как он подошел первым, Банчан мог не изображать из себя его давно забытого друга.
— Вы — подручные господина Кима, с которым мой господин Ким ведет дела. Не знакомы, и это ужасно. — Он вдруг поднялся, склонив голову и вытянув руку. — Ан Бо. К вашим услугам.
Он был как будто искренним, и это не было похоже на обычную шутовскую проделку, поэтому Чан Банчан поднялся, пожав руку, и Чонгук последовал его примеру.
— Чан Банчан и Чон Чонгук. — Мужчина откинулся на спинку, расслабленно разложив руки на стол. — Так случайно здесь или вынюхиваете? Если вынюхиваете — готов ответить на любые вопросы. Я человек простой и мне скрывать нечего.
Судя по всему, он понятия не имел, что Банчан знал его, потому что в его взгляде, который на начальнике службы безопасности останавливался чуть дольше, чем на Чонгуке, не было подозрений или сомнений — любопытство, причем, из-за разреза глаз и резкой мимики немного агрессивное.
— Что здесь подают в чистых тарелках?
Чонгук быстро глянул в меню, затем уперев взгляд в Ан Бо, который широко улыбнулся.
— Это приличное заведение. И все тарелки чистые. В отличие от стаканов. Можно? — Он протянул руку к Банчану, и тот вложил в нее буклет с перечнем блюд. — Закажу на свой вкус. Я люблю здесь бывать и ради меня вам даже дадут чистые столовые приборы.
— Может, еще заплатишь? — Чонгук прищурился. — Давай, мы тебе похлопаем за отличную актерскую игру, и ты перестанешь изображать нашего лучшего друга. Мы тебя встретить не планировали, а вот ты как-то очень уверенно решил прервать наше… свидание.
Банчан улыбался, смотря на Ан Бо, который скорее всего такой прямоты не ожидал, но встретил ее с одобрением.
— Ну, тогда и вам двоим не стоит разыгрывать передо мной
катались и вдруг проголодались. — Мужчина кивнул в сторону окна, за которым виднелся одинокий байк.
— Справедливо. — Банчан придвинулся к столу. — Здесь заправляют твои друзья? Кто из них не сидел?
В вопросе не было издевки или намерения как-то поддеть собеседника — просто любопытство, на которое Ан Бо ответил добродушной улыбкой.
— Почти все. Я одно время смог уберечь от нар много задниц, и все они мне благодарны. Какие-то больше, какие-то меньше. Знаю, у Ким Намджуна тоже есть такие связи, так что… Вы вряд ли меня осудите за мои знакомства.
— Потенциальные барыги? Наркодиллеры? Менеджеры по продаже дури?
Услышав этот вопрос, который первым успел озвучить Чонгук, Ан Бо сосредоточенно огляделся.
— Кто-то, возможно. Но да — мы уже активно набираем персонал, потому что согласие Кима на совместный бизнес — вопрос времени, и обо всем остальном нужно позаботиться заранее.
— Я бы не был так уверен. — Банчан покачал головой. — Они предупреждены о рисках?
— Что их перебьют или пересажают, если застукают с метом в карманах? Конечно. — Ан Бо улыбнулся. — Понимаешь, государственная система преследования за уголовные преступления не совершенна. Она как будто ловит и перевоспитывает преступников, предлагая им для этого тюремные сроки, но вот перевоспитанные они… Обществу не нужны. Жить законопослушно не на что, и остается только вернуться к прежнему заработку. Приторговывать наркотой — не пыльно, особенно, приловчишься вовремя сбрасывать товар, чтобы перед блюстителями правопорядка предстать с чистыми руками. — И Ан Бо поднял свои, как будто для демонстрации. — Мой Ким такой же альтруист, как ваш. Но в отличие от вашего, у него высокие цели.
— Изменить мир. — Чонгук ухмыльнулся, пока улыбка на лице Ан Бо стала почти зловещей.
— Свобода — двигатель развития, эволюции и других очень полезных штук, которые определяют движение вперед. Что-то запрещая и постоянно от чего-то ограждая, невозможно добиться развития — только противодействия, которое в какой-то момент сведет все благие намерения и старания на нет. Естественный отбор — никого не принуждают и не подсаживают насильно. Кто сообразил, что нюхать и класть на язык — плохо, тот молодец. Кто смог сам слезть — молодец. А кто по тихой грусти сторчался — туда ему и дорога. Всё просто.
— Увлекательная риторика. Неоднозначная, злодейская и до края циничная, но при этом, разумеется, имеет место быть. Если бы только господин Ким, который хочет изменить общество, не пытался вместе с тем нажиться. И здесь высокие цели обрастают грязными и низкими мотивами. — Чан Банчан скрестил на груди руки.
— Ну, у вашего Кима тоже мотивы не рыцарские.
— У нашего Кима другие цели. И средства. И мотивация. И никаких наркотиков на улицах. У него другой естественный отбор, только для тех, у кого есть деньги. Те, у кого есть деньги, имеют власть, и вот отбирать среди них достойнейших, намного важнее, чем среди тех, кто живет от зарплаты и до зарплаты. — Чонгук ухмыльнулся.
— Верно. Ты чертовски прав. — Ан Бо покачал головой. — И я понимаю, что господин Ким Намджун теперь будет просто тянуть время, пытаясь подобраться к моему Киму с самой удобной стороны, чтобы в нужный момент схватить его за бочок.
— Мне кажется, сам Ким Намджун дал вам это понять. — Банчан заметил секундное замешательство Чонгука. — Однако… Он всё же сомневается. Потому что твой господин Ким умеет убедительно угрожать.
— Только не говорите, что потомственный
дракон испугался, не поверю. — Ан Бо недобро ухмыльнулся. — В любом случае, я ничего не решаю, а мой Ким… — Он вздохнул, поднявшись. — Может всё бросить в последний момент, и ничего я ему не сделаю. Как и он мне. Как и я вам. — Он задумчиво огляделся. — Я же вас сюда не приглашал, правильно? Значит, за вашу сохранность ответственности не несу, и, если что, к моему Киму, который гуманист, претензий не будет. Значит, могу откланяться. — И он на самом деле склонил голову. — Приятно было повидаться, господа.
Ан Бо развернулся и уже направился в сторону выхода, как вдруг остановился, как будто что-то вспомнив, и вернулся.
— Должен предостеречь, по дружбе — это единственное в городе заведение, где совсем не жалуют геев. Поэтому я не вожу сюда своих парней. Будьте бдительны и не говорите потом, что я вас не предупреждал.
Он улыбнулся, а потом всё же покинул заведение, в сопровождении двух крепких молодых людей. И вроде бы ничего не изменилось, только, кажется, дверь закрыли.
— Очень удобно получается: нас будут бить не за то, что мы работаем на конкурента, а потому что мы геи. — Банчан почему-то весело ухмыльнулся, затем посмотрев на Чонгука. — Что скажешь?
