Я не сказал "нет"

              Сэм сминает в руке прощальное письмо Дина. Оно прочитано уже столько раз, что пропитанные отчаянием и горечью строки врезались в память намертво. Сэм закрывает глаза. Он не успел. Это его вина, что Дин сдался Михаилу. В груди больно до обжигающего холода. Боль хозяйничает, рисует морозные узоры. Сердце бьется неровно, будто через раз. Сэм запрокидывает голову. Дин храбрится и обещает вернуться. Он клятвенно обещает, что не даст согласия Михаилу до тех пор, пока тот не пообещает отпустить его, когда дело будет сделано. Дин, наверное, даже добьется своего. Сэм все равно ощущает это прощанием. В письме написано много. Для Дина и вовсе рекордное количество строк, да еще и почти идеально ровных. О том, что он позаботится о безопасности близких. О том, что Сэму не нужно пытаться его спасать. О том, что Люцифер никогда не должен получить свой истинный сосуд, и тогда все будет кончено быстро. Сэм бьет кулаки по старому продавленному дивану. Он разрывается на две части. Одна требует выполнить волю Дина: не искать его, надежно спрятаться самому. Так, чтобы Люцифер действительно не нашел. Вторая жаждет сделать все, что угодно, и перевернуть мир, но вернуть брата. Минуты идут: пустые, бессчетные, неважные. Сэм знает, что больнее всего и дарит странный привкус отвращения. Дин не пошел на смерть. Он хочет спасти мир. Он может сделать это с Михаилом. Возможно, он даже выкрутится без потерь. Но принять это почти невозможно. Перед глазами будто бы наяву столп света. Он выпустил Люцифера. По незнанию или как-то еще, — это не имеет значения. Дин исправляет его ошибку, искупает его вину. Как и всегда. Скомканный лист бумаги выпадает из руки. Сэм дышит. И еще. Глубоко, размеренно, вдумчиво. Ему нужна холодная голова. Михаил не убьет Дина. Вероятно, он даже не причинит ему вред. Главный пострадавший в ситуации — гордость. С этим можно жить. Они умеют и не такое. Люцифер найдет его. Рано или поздно, так или иначе. Сэм думает. Есть заманчивая мысль прийти к Люциферу самому. Пообещать согласие, но взамен потребовать спасти брата. Только поступить так, значит предать Дина. Попрать его доверие. Снова. Безопасных мест, если ты нужен самому дьяволу, на Земле не существует. Сэм холодно и трезво принимает эту истину. Он должен найти. Лучшее, что он может сделать для Дина теперь, когда колесо Фортуны раскручено, это никогда не попасть в руки дьявола. Мысли скользят, но идей нет. Минуты, наверное, становятся часами. Сэму наплевать. У него есть задача. И раз уж он не справился со всеми, что были до нее, с этой справиться обязан любой ценой. Озарение приходит внезапно, когда силы уже на пределе, а терпение тихо и безнадежно воет в глубинах сознания. Сэм не понимает, почему не подумал об этом сразу. Он знает того, кто прятался от всех ангелов тысячелетиями. Успешно. Дело за малым. Сэм теряется в книгах. Найти ритуал призыва сложно. Но ничего невозможного нет, когда человек подчинен своей цели. Сэм уверен. За окном глубокая ночь, когда он заканчивает с приготовлениями. Заклинание на латыни совсем короткое. Несколько секунд Сэм боится, что ничего не выйдет. Он готов пытаться снова и снова, искать другие ритуалы и сделать абсолютно все, что придется. Габриэль появляется неожиданно, за его спиной. Сэм определяет это по едва заметному движению воздуха и круто оборачивается. Взгляд Габриэля искрится удивлением, но еще в нем есть интерес. Это хороший знак. — Помоги мне спрятаться так, чтобы Люцифер не нашел меня никогда. Тебя ведь так и не нашли. Нет смысла тянуть с просьбой или разводить ненужные словесные прелюдии. Они знакомы не близко, но Сэм уверен, что понимает про Габриэля достаточно. Для него развлечения заканчиваются после той черты, где на кону что-то по-настоящему серьезное. Например, судьба мира. — Привет, Сэм, — Габриэль немного протягивает слова. Явно выигрывает себе лишь пару секунд, чтобы сориентироваться. — Ты выпил? — Дин на Небесах. Он даст согласие Михаилу. Если Люцифер не доберется до меня, все закончится проще и быстрее. Земля пострадает меньше. — Думаешь, мне есть до этого дело? — Габриэль вскидывает подбородок, изображает равнодушие, но Сэм видит сквозь него острое, болезненное любопытство. — Уверен, — Сэм блефует, но так, что обманывает даже самого себя. — Не настолько, — парирует Габриэль, хотя блеф принимает. — Может, я бы и мог помочь тебе, Сэм. А может, нет. Но что мне с того? — Ты сможешь продолжать жить так, как живешь. Ты ведь всем доволен. Но если ты хочешь что-то от меня, мне нечего тебе предложить. Разве что себя, — Сэм жмет плечами. Здесь он не блефует. Ему все равно, что будет дальше с ним. Но подвести Дина он не может. — И что мне с тобой делать? Выдрессировать и отправить выступать в цирк? — Габриэль фыркает и закатывает глаза. Сэм не знает, почему глупая шутка так сильно задевает. Просто надежда стремительно тает и оставляет после себя сосущую, неприятную пустоту. — Ладно. Значит, нет, — Сэм говорит спокойно, но внутри закипает буря. — Тогда прими мои извинения за беспокойство. — Я не сказал «нет», Сэм, — Габриэль резко становится серьезным и буравит его взглядом, прежде чем взять за предплечье. — Давай-ка продолжим в более надежном месте.