Smother me with love

Сухие пёстрые листья деревьев кружат за окном, поднимаясь на очередном порыве ветра высоко в хмурое небо и царапая толстое стекло, в котором отражается залитая химически ярким светом аудитория, полная студентов. Йеджи находит в этом расплывчатом отражении своё уставшее лицо и тяжело вздыхает. Сосредоточиться на задании вовсе не получается. Девушка даже задумывается, это из-за осеннего урагана снаружи или из-за похожей бури внутри неё самой? Живот болит невыносимо сильно, стягивая мышцы внизу в один запутанный клубок. Хочется подорваться с места и покинуть ненавистное здание в эту же секунду, но Хван сдерживает себя, хмурясь от не самых приятных ощущений. Проснувшись сегодня рано утром, едва продрав сонные глаза с глубокими и тёмными синяками под ними, Йеджи почувствовала пронзительную боль во всём теле и характерный резкий запах, ударивший в нос. Что ж, привычные за столько лет симптомы течки, изученные до мелочей и возвращающиеся из раза в раз, сколько бы девушка их ни проклинала. Она измученно прикрыла глаза, корчась калачиком на влажном постельном белье, и глубоко вздохнула. Первые дни цикла обычно самые болезненные, и Йеджи всегда проводит их дома в родной мягкой кровати, в полной тишине и одиночестве. Каждый раз, стоит только этому периоду начаться, Йеджи мечтает о близком человеке рядом. Рядом — это не только с ней в одной постели, помогая избавиться от разъедающего изнутри желания и утолить почти животную жажду, но и ещё чуточку ближе, где-то там, в юном сердце, бьющемся в ожидании светлой любви. Йеджи думает о том, как сильно любила бы этого человека, отдавала бы себя целиком, ныряя в пучину романтических отношений с головой и захлебываясь, только бы нашёлся кто-нибудь, кто готов отдать ей хотя бы половину того, на что она готова. Разве она о многом просит? Она устала проводить своё худшее время одна. С другой стороны, одна лишь мысль привести домой незнакомого человека, чтобы тот помог ей с такой деликатной проблемой, приводила в ужас и бросала в холодный пот. Йеджи провела горячей ладонью по влажному лбу, пытаясь заодно разгладить глубокие складки боли на нежной коже. Реальность расплывалась прямо перед глазами, вызывая лёгкое головокружение, и Хван была больше не в силах терпеть это. Она дрожащей от слабости рукой потянулась к столику возле кровати, ощупывая его гладкую поверхность на наличие нужного предмета. Упаковка блокаторов нашлась довольно скоро, и девушка закинула себе в рот парочку безвкусных таблеток, запивая их водой из оставленного на ночь стакана, бережно прикрытого стопочкой салфеток. Йеджи чувствует, как прохладная жидкость щекочет внутри, растекаясь по телу незначительной долей спокойствия, и лекарство медленно начинает действовать на ослабевший организм. Всё должно быть хорошо. Желание наплевать на всё и остаться дома хищным шёпотом отзывается в подсознании, но девушка отбрасывает подобные мысли куда подальше. Эту ночь она почти полностью провела с открытыми глазами, сперва усердно заучивая весь пройденный материал со страниц помятой тетрадки, а после пытаясь погрузиться в тревожный сон. Она готовилась к сегодняшнему зачёту, поэтому было бы обидно, позволь она глупой природе повлиять на её триместровую оценку. Потратив на будничные сборы особенно много времени и едва ли не опоздав к началу занятия, Йеджи всë-таки оказывается на нужном месте в нужное время. Как только перед ней появляется бумажный листок, загроможденный напечатанным текстом заданий, девушка понимает, как плохо на самом деле чувствует себя за пределами своей квартиры, особенно в такие моменты, как течка. Всё вокруг во много раз обостряется, действуя на шаткую нервную систему студентки, и будто призывает её вернуться к себе, пытаясь выпроводить из стен учебного заведения. Погода снаружи отвратительна, задания старого преподавателя ещё более отвратительны, но что самое отвратительное, так это физиономия Рюджин впереди неё. Брюнетка то и дело оборачивается к ней, заставляя своё пышное каре колыхаться из стороны в сторону, и агрессивным шёпотом выпытывает из неё ответы на вопросы из теста. И плевать, что вопросы у них отличаются, что строгим голосом преподаватель уже не раз сделал ей замечание, угрожая вышвырнуть из аудитории, и что сама Хван старательно игнорирует её долгие пятнадцать минут. Ох, уже прошло пятнадцать минут! А Йеджи даже толком не смогла вникнуть в первое задание, в этот мелкий шрифт, расплывающиеся перед заспанными глазами. Интересно, что произойдет раньше: она уснёт, или же упадёт в обморок от головокружения? В любом случае, Йеджи чувствует себя так, что встречи её лица с деревянной поверхностью стола не избежать. Она устало закатывает глаза, пытаясь привести себя в порядок и не обращать внимание на все отвлекающие её факторы, и утыкается в листочек с решающими её дальнейший этап жизни задачками. Рюджин на фоне продолжает кричать на неё шёпотом, теперь, кажется, пуская в ход матерные слова и яростно размахивая руками, поэтому Йеджи, не поднимая на неё взгляд, показывает ей средний палец с новым маникюром кислотного цвета, получая в ответ придушенный крик и обещания мести. Брюнетку, к счастью, в итоге выставляют за высокую дубовую дверь теперь тихого помещения, и Йеджи с головой погружается в работу, чтобы попытаться сделать хотя бы что-то, стиснув зубы от нарастающей тяжести в животе. Время на зачёте пролетает вдвое быстрее, чем это занимает обычная лекция, и Йеджи вскоре выходит из душной аудитории в самом конце густого потока её одногруппников. Теперь, когда самое важное, из-за чего она пришла сегодня в университет, осталось позади, мучительна боль переходит от живота ещё и к голове, и Йеджи решает срочно ретироваться домой. Все утешительные мысли о тёплой постели и клюквенном морсе забываются, когда девушку неожиданно хватают за руку, утягивая куда-то в сторону. В толпе студентов Йеджи не различает лица потревожившего её человека, поэтому просто слепо следует за ним, наивно полагая, что в стенах образовательной организации ничего страшного с ней всё равно не случится. Через пару секунд она оказывается прижатой спиной к этой самой стене, неприятно отдающей леденящим холодом, проникающим глубоко под кожу. Когда Йеджи отчётливо видит перед собой знакомое выражение лица, все встаёт на свои места. Липкая тревога звучит отголоском внутри, и девушка не на шутку начинает переживать. Шин Рюджин напротив выглядит очень зло, оперевшись левой рукой на стену возле чужой головы и глубоко дыша, будто пытаясь успокоиться, что у неё выходит не очень-то хорошо. — Хван Йеджи, — начинает она, и Йеджи пронизывает разряд пугающего её саму страха, — неужели, после всего того, что ты позволила себе вытворять, и через что мне пришлось из-за тебя пройти, ты думала, что продолжишь спокойно существовать? Ты правда так плохо меня знаешь? Рюджин говорит это со всей серьёзностью, на которую только способна её натура местного клоуна, и Хван неосознанно поддаётся твёрдости её хриплого голоса. Почему-то сейчас она слышит каждую его тонкую мелочь, рассматривает чужое лицо не как привычную нахальную маску её заклятого врага, а как весьма привлекательные черты красивой девушки перед ней. Йеджи знает, что Шин является альфой, это ни для кого не секрет. Но сейчас, в этой странной (хотя и не новой для них ситуации), данный факт играет совсем другими красками, неизвестными девушке ранее. Она воспринимает Рюджин перед ней совсем иначе, чем делала это на протяжении всего курса. И это является главной причиной её нынешнего состояния, кричащего о том, как ей на самом деле страшно. — Чего не отвечаешь, язык проглотила, что ли? — Рюджин продолжает давить на неё своими грубыми словами, на которые в иной раз Хван обязательно съязвила бы, в ожидании хоть какой-то реакции со стороны. Но Йеджи будто и вправду проглотила язык, навсегда утратив способность к разговору, помимо этого, у неё, кажется, ещё и отказали ноги, мешая ей избежать происходящего. Коленки предательски дрожат, грозясь прямо сейчас согнуться пополам, но Йеджи не уверена, что, попытайся она сбежать от Рюджин, у неё вышло бы что-то дельное. — Хван! — Рюджин не на шутку разозлилась, что слышно по её тону, и теперь у Йеджи норовит остановиться сердце, попросту перестав работать после марафонной пробежки, которую устроила ей вся эта ситуация. Шин слегка краснеет от нахлынувшей злости, Йеджи боится, что девушка скоро взорвётся, выплескивая свою агрессию на неё, так кстати попавшуюся под руку. Однако, разве не она изначально и стала причиной чужого недовольства? Хван облизывает сухие губы, налитые кровью, в попытке смочить их и выдавить из себя хоть что-то. Но страх, смешанный с прежним желанием, прорывающимся сквозь действие утренних таблеток, давит на горло с новой силой, и Йеджи окончательно сдаётся, отдаваясь в лапы зверю. В дальнем уголке её сознания таится пугающая мысль о том, что она даже хотела бы, чтобы Рюджин растерзала её своими когтями. — Да ты совсем страх потеряла, Хван, — из брюнетки вырывается низкий гортанный рык, от которого голова начинает кружиться с новой скоростью. Йеджи не может ответить ничего, и это, кажется, только подливает масло в огонь. Рюджин больше не сдерживает себя и находит другой своей руке место на чужой тонкой шее. В глазах горит раздражение, даже ненависть в какой-то степени, но девушка следит за своими движениями, не позволяя себе перейти черту и по-настоящему навредить Йеджи. — Напомни мне, Хван, — о, как же ей нравится обращаться к рыжеволосой по фамилии, — не ты ли рискнула показать мне столь грубый и невоспитанный жест на глазах у переполненной аудитории и даже самого препода? Это тебя надо было выгнать, не меня. Так почему бы тебе не понести за своё поведение должное наказание? Йеджи чувствует, как концентрация кислорода в лёгких потихоньку убывает, окуная тело в состояние невесомости. Шин ослабляет хватку на мгновение, предоставляя возможность вдохнуть, чем девушка жадно пользуется. В тёмных глазах искрится веселье с ноткой осознания власти над другим человеком. — Я могла бы просто задушить тебя здесь, что думаешь? — она вновь сжимает основание её покрасневшей шеи, теперь склоняясь ближе и шепча в самое ухо. Йеджи плохо слышит, ей мешают глухие удары сердца, давящие на виски, и чужое горячее дыхание, желающее, кажется, расплавить остатки её мозга. Но она прилагает все усилия, чтобы вслушаться в обжигающие слова под ухом. — Ты такая непослушная, Хван, — Рюджин определённо знает, как влияет на старшую, раз с таким весельем играется с ней, нашептывая грязные словечки, — разве я не просила не бесить меня, детка? — Всё нормально, пытается убедить себя Йеджи, это нормальный для их общения наигранный флирт. Но нет, ничего не нормально. С Йеджи всё ненормально. Она понимает это, когда с её губ слетает позорный стон, пронизанный кипящим возбуждением. Блокаторы, которые Йеджи принимает почти всю свою осознанную жизнь, больше не кажутся такими уж надёжными. Йеджи ощущает, как критически близко она к своему пику. Давление на шее исчезает, но чужая тёплая рука всё ещё обхватывает её длинными пальцами. Рюджин молчит, застыв на месте, и Хван клянётся, чтобы она осталась незамеченной. Но, конечно, такое просто не возможно. — Хван, ты… — Хриплый голос Шин звучит ещё более сдавленно, посылая по телу мурашки и новую волну жара; почему-то Йеджи читает в нём обеспокоенность. — Припëрлась сюда в свою течку? Совсем сдурела, что ли? Ладонь на шее невольно сжимается от неконтролируемых эмоций, из-за чего Йеджи тихо всхлипывает, полностью растворяясь в чужих руках. Послать бы к чёрту эту природу. Хван так сильно хочется Рюджин. — Чëрт, — Рюджин едва слышно стонет в ответ, — ты вкусно пахнешь, детка… От сладкого аромата глаза застилает белесая пелена возбуждения. Йеджи пахнет сахарной ватой, всеми любимым лакомством, от которого, если попробуешь, не сможешь отказаться. Рюджин не хочет отказываться, она хочет упасть на пышное облако этой ваты и остаться там жить, купаясь в приторной сладости. — Йеджи, — начинает она шёпотом, постепенно набираясь уверенности и настойчивости в адрес девушки, — оттолкни меня сразу, если ты против, но не хочешь пойти со мной в общежитие? Рюджин звучит чётко и строго, но на удивление мягко, не оставляя Хван и шанса на отказ. Где там далёкая мысль про лапы зверя? Кажется, сейчас самое время ему отдаться.

***

Общежитие это явно не то, чего требует чувствительное тело Хван в период её слабости и незащищённости, но то, как бережно Рюджин ведёт её по коридорам оживлённого здания, огрызаясь в сторону каждой альфы, которая только посмела посмотреть в сторону рыжеволосой, есть своя магия, влиянию которой поддаётся Йеджи, полностью доверяя себя Шин. В комнате брюнетка не встречает своего соседа, поэтому торопливо закрывает дверь изнутри, чтобы никто не смог им помешать. Йеджи позволяет отдалённой мысли в её затуманенной голове промчаться на секунду, чтобы она закусила губу от понимания того, что Шин, кажется, готова была драться с бедным соседом по комнате, окажись он сейчас на своём месте. Это мило и горячо одновременно. Йеджи скулит от скребущей тяжести внизу живота и тянется к Рюджин, единственному её спасению сейчас. Та охотно позволяет чужим рукам вцепиться в её одежду, пытаясь стянуть её на пол, и, нежно обхватив ладонями щеки Хван, вовлекает её в поцелуй. Как бы ни старалась младшая придать ему больше трепета и робкой нежности, поцелуй почти мгновенно набирает обороты, сдаваясь под напором двух охваченных страстью девушек. Йеджи просит у неё большего, и Рюджин даёт ей это. Их языки сплетаются воедино, исследуя рот друг друга в замысловатом танце, и небольшая комната наполняется влажными звуками, отпечатывающимися глубоко в памяти. Чужие руки блуждают по телу, стараясь как можно скорее оставить его обнажённым, и Йеджи удаётся сделать это, стянув с брюнетки толстовку. Рюджин отрывается от девушки на долю секунды, выныривая из одежды и оставляя её валяться на бетонном полу, после возвращаясь к распахнутым губам Хван, призывно горящим алым цветом. Она обвивает тонкую талию рыжеволосой, восхищаясь хрупкостью девушки, и, отвлекая поцелуем, ведёт её к кровати. Узкая пружинная кровать с жёстким матрасом, опять же, не походит на идеал для первой интимной связи, но девушек сейчас мало что волнует, помимо чужого горячего дыхания, поэтому они даже не смеют останавливаться. — Чего ты хочешь, Йеджи? — завороженно спрашивает Шин, отлипая от губ той и мягко поглаживая её предплечья большими пальцами. Хван под ней, соблазнительно нависающей сверху, выглядит абсолютно разбитой, хотя к ней даже не прикасались так, как этого требует её тело, и Рюджин находит это до крайности восхитительным, вглядываясь в чужие прикрытые глаза, полные желания. Йеджи достойна собственного слуги, беспрекословно выполняющего каждую её прихоть. Рюджин отчаянно хочет быть этим слугой. — Тебя, — едва слышно лепечет старшая, — хочу тебя, Рюджин, срочно… Пожалуйста, Рюджин… Шин борется с дурманящим ароматом девушки в её постели и осознанием того, что Йеджи сейчас тоже чувствует её терпкий запах. Рюджин пахнет крепким кофе, и она правда не может избавится от желания разлить этот кофе на клочок воздушной сахарной ваты, чтобы та полностью пропиталась обжигающей горечью тёмного напитка. Рюджин хочет Йеджи всю без остатка. — У меня есть игрушки, ты не против, если я… — Пожалуйста, — Хван начинает мелко дрожать от распирающего её желания, терпеть которое становится просто невыносимо, — пожалуйста, Рюджин… Йеджи жалобно стонет, извиваясь на кровати, и Рюджин думает, что данная картина смертельно опасна для её сердца, отбивающего бешеный ритм у неё в груди. Брюнетка склоняется над старшей, торопливо сцеловывая с чужой кожи капельки пота, обводя губами контур ключиц и венки на шее, и стягивает с Хван кофту, вслед за которой в сторону летят её тёмные джинсы. Рюджин подцепляет пальцами чужое нижнее бельё, насквозь промокошее от обилия природной смазки, и избавляется от него одним движением, полностью обнажая Йеджи. Шин успокаивающе гладит её разведённые бёдра, пока ласкает губами пышную грудь, открытую для нежных поцелуев. Она обводит языком контур затвердевшего соска, слегка прикусывает, выбивая из Хван новые более громкие звуки, и спускается по контуру рёбер к плоскому животу, оставляет на нём лёгкий поцелуй и отстраняется. Рюджин нетерпеливо срывает с себя оставшиеся элементы одежды, вплоть до белья, и ложится на живот у чужих ног насколько это позволяет общажная кровать. Девушка впечатывается взглядом в пылающее лицо Хван, стараясь не упустить ни малейшее изменение в его мягких чертах, и приближается к её промежности. Младшая широко мажет влажным языком, привыкая к сахарному вкусу Йеджи, обводит самым кончиком контур половых губ, задевая чувствительный клитор, и наконец проникает внутрь, заставляя рыжеволосую громко кричать. Вау, она громкая не только в их университетских перепалках, но и в постели. И не то чтобы Рюджин думала об этом раньше. Рюджин не действует резко и грубо, как хотелось бы Йеджи, она с трепетом изучает открывшиеся ей возможности, и Хван отдаёт управление в её умелые руки, полностью тая на теплом матрасе под ласками брюнетки. Шин старательно толкается языком во влагалище, слизывая со стенок сладкую смазку и выуживая из старшей поток новых певучих стонов, и сама задыхается от происходящего и от навязчивого желания доставить Йеджи удовольствие. Она добавляет к языку два пальца, легко проскользнувшие внутрь, и ускоряет толчки в погоне за витающей в спертом воздухе похотью. Йеджи звучит всё громче и всё отчаяннее, теперь, кажется, умоляя о большем. — Пожалуйста, Рюджин, — она сама не знает, о чем просит, надеясь на наличие этих знаний у младшей и утопая в собственных мокрых всхлипах. Рюджин же правда знает, что имеет в виду рыжеволосая, но обходит этот факт стороной и позволяет себе действовать по желанию, ведущему её по темной ветвистой тропинке подобно ослепительному фонарю. Она продолжает испытывать терпение и голосовые связки старшей, играясь с ней юрким языком, и Йеджи, в итоге, проигрывает в этой игре, сдаваясь под весом удовольствия и кончая с пронзительным криком. Хван дрожит какое-то время, изогнувшись дугой в руках брюнетки и отдавая своё обессиленное тело ей на растерзание, пока та продолжает двигать пальцами внутри неё. — Рюджин, — зовёт Йеджи вскоре, как только сбившееся дыхание более менее приходит в норму, — Рюджин. — М? — Шин наслаждается тонким голосом старшей и своим именем, нежно произнесенным ею. — Пожалуйста, — она на самом деле не в состоянии продолжить фразу, даже правильно сформулировать мысль в голове, чтобы потом произнести её вслух, так что она просто превращается в бесчувственный организм, способный лишь на одно единственное слово. Рюджин находит милым то, как доверчива в её отношении Хван, и спешит оправдать её ожидания, выуживая из ящика тумбочки, стоящей поблизости, бледно-розовый фаллоимитатор. Чëрт, это тот цвет, каким представляется запах Йеджи? Пушистое облачко розовой ваты, тающее в руках сахарным сиропом. Рюджин закидывает чужую ногу себе на плечо и приставляет кончик игрушки ко входу старшей, медленно проталкивая его внутрь. Инородное тело с лёгкостью проникает в Хван благодаря большому количеству смазки и готовности девушки принять больше, но брюнетка как всегда аккуратна в своих действиях, пусть и сгорает изнутри ярким пламенем собственного желания. Рюджин вставляет фаллоимитатор до упора, вслушиваясь в рваное дыхание старшей, и осторожно вынимает его наполовину, чтобы тут же протолкнуть обратно, выкрадывая очередной стон из уст Хван. Она двигает рукой в нарастающем темпе, глубоко проникая игрушкой в тело рыжеволосой и утопая в её мелодичных стонах, иногда срывающихся на вскрики удовольствия. Йеджи готова поклясться, голова болит вдвое сильнее, но сейчас это приятная боль блаженства, в котором девушка так нуждалась. Рюджин так хорошо ладит с её телом, что это кажется почти невозможным. При иных обстоятельствах Хван пришлось бы самостоятельно справляться со своей проблемой, что у неё обычно получается из рук вон плохо. Удовлетворять себя во время течки довольно проблематично, чтобы юная омега могла справиться с этим без посторонней помощи. Поэтому так важно иметь при себе родного человека, готового взять на себя ответственность за беспомощное и нуждающееся тело своей второй половинки. И Йеджи совершенно не против, чтобы этим человеком сегодня побыла Рюджин. Возможно, она даже не против того, чтобы младшая навсегда осталась рядом с ней. Кто знает, о таком лучше думать на здоровую голову, а не когда тебя съедает животная жажда. Йеджи обещает себе подумать над этим позже, а пока она глубже вдыхает, впуская в лёгкие крепкий запах Рюджин и наслаждаясь моментом. Шин Рюджин, эта несносная девчонка, головная боль всего университета, кто бы мог подумать, что она так приятно пахнет, дурманя разум. Йеджи хотела бы нырнуть в чашу, наполненную до краёв горьким обжигающим кофе, и утонуть в ней, растворившись в напитке песчинками сахара. В общем-то, она сейчас этим и занимается. Рюджин, войдя во вкус, яростно двигает рукой, управляя фаллоимитатором, на что Хван отзывчиво откликается громкими криками. Ей могло бы быть стыдно за свои звуки, но ей сейчас слишком хорошо, чтобы беспокоиться о подобном. — Пожалуйста, Рюджин, — вместо этого она просит девушку о большем, чтобы кричать в её руках ещё громче, отдавшись в её власть полностью. Шин без лишних колебаний находит второй своей руке новое занятие и массирует чужой набухший клитор, не сбавляя скорость и становясь намного резче и беспорядочнее в своих движениях. Йеджи бьётся между желанием звонко рассмеяться или пустить слезу, переполненную острыми эмоциями, но находит своим чувствам высвобождение в виде громкого крика, срывающегося на хриплый стон удовольствия, когда её тело накрывает второй волной оргазма, ещё более яркого, чем прежде. Рюджин поверженно стонет, наслаждаясь чужой реакцией на свои действия, и спустя несколько плавных движений руки вынимает игрушку, покрытую белесой смазкой, откидывая её куда-то в угол кровати. Младшая обессиленно наваливается на Хван всем весом, зарываясь в изгиб её шеи и вдыхая сладкий аромат, уже успевший стать для неё родным и по-уютному тёплым, Рюджин сказала бы, он стал для неё домом. Девушке требуется пара секунд, чтобы сообразить, что старшей, должно быть, тяжело, и слезть с неё, вместо этого укладываясь рядом, под боком, в нагретой постели. Шин обнимает Йеджи одной рукой, другой перебирая чужие рыжие волосы, насквозь пропахшие природным запахом девушки. — Как ты? — тихо спрашивает она. Йеджи поворачивает в её сторону голову, на её поблескивающем от пота лице сверкает белоснежная улыбка. Рюджин заставляет себя оторваться от её разглядывания и обратить внимание на ответ старшей. — Замечательно, Рюджин, — горло не позволяет ей говорить и наполовину так же громко, как она кричала минутами ранее, но горящие искренностью глаза говорят за неё, выдавая многое, — спасибо тебе. Шин отзеркаливает чужую улыбку, не в силах устоять перед этим созданием, и тянется вперёд, чтобы захватить её губы в сладкий плен. Этот поцелуй полон нежности, той, которой всё это время была переполнена Рюджин, и той, которая передалась и старшей. Девушки медленно сминают губы друг друга, отдаваясь трепету момента, будто пытаясь с другой стороны распробовать их истинный вкус. Но у Рюджин теперь другая проблема. Она отрывается от рыжеволосой, с вопросом вглядываясь в её карие глаза, немного посветлевшие после двух оргазмов и отступившей тяжести желания. — Могу ли я… — Рюджин нервно закусывает губу, плавясь под пристальным вниманием Хван, ожидающей продолжения, и неловко краснея. Йеджи оглядывает её обнажённое тело, скользя глазами от макушки до пяток, и теперь она, кажется, понимает. — Оу, — её щеки покрываются милым румянцем, — конечно. Я никогда не против ещё одного раза, особенно сейчас. Рюджин смешно морщится от смущения, но смело тянется к губам старшей, вновь целуя её и нависая над её стройным телом. Сладость чужих губ призывает остаться на них подольше, но у Шин на Йеджи другие планы. Задуманная поза просит этого, поэтому брюнетка со звонким чмоком отстраняется от старшей. Рюджин обвивает руками бедро Хван, прижимая её ногу к своей груди, и устраивается так, чтобы их промежности могли соединиться. Она предвкушающе закусывает припухшую нижнюю губу и на пробу толкается тазом вперёд, получая на своё действие мгновенную реакцию. Йеджи выглядит измученной и уставшей, но точно не сопротивляющейся, поэтому Шин крепче сжимает её бедро и начинает двигаться в бешеном темпе, стимулируя их клиторы необходимым трением. Йеджи всё такая же влажная снизу, так что проблем со скольжением не возникает, наоборот: Рюджин движется легко и быстро, старательно приближая их обеих к пределу. Дышать тяжело, когда в душной комнате совсем нет воздуха, но Рюджин втягивает в себя приторный аромат девушки снизу и позволяет себе забыться в резких хаотичных движениях своих бёдер. Особенно чувствительная Йеджи вскоре не выдерживает таких резвых фрикций и кончает с тихим скулежом, содрогаясь всем телом. Рюджин упивается открывшимся её взору видом и доводит себя до пика парочкой яростных толчков. Тихий стон слетает с её губ, и Йеджи покорно принимает его за самый сладкий звук. Младшая останавливается, переводя дыхание, и слезает с Хван с мокрым звуком снизу. Она вновь находит своё законное место возле Йеджи и крепко сжимает её в объятиях, уткнувшись носом в её плечо. — Спасибо, — шепчет она. Йеджи знает, что Рюджин благодарит её не только за головокружительный оргазм. Рыжеволосая застенчиво хихикает своим мыслям, потому что, кажется, она не только что влюбилась в Рюджин. Кажется, она любила её на протяжении всей их названой вражды. От осознания этого становится просто смешно, и Шин подхватывает мелодичный смех старшей, окунаясь в него с головой. — Ты теперь моя, Хван Йеджи, — с притворной угрозой, вызывающей только улыбку, но никак не страх, обращается брюнетка, звуча приглушённо из-за крепких объятий старшей, — моя, запомни это! — Ты тоже моя, Шин Рюджин, — смеётся Йеджи, — теперь ты от меня не отделаешься! — Эй, — Рюджин возмущенно дует губы, — это мои слова, прекращай! Девушки заливаются новым приступом смеха, превращаясь в запутанный клубок счастья, нежности и тёплых объятий, и теперь Йеджи точно понимает: Возле неё всегда был тот самый человек, готовый быть с ней рядом.