Нерождённые воспоминания

Даже сейчас Она остается очень красивой — это единственное, о чём может думать Нова, глядя в Её горящие, серые глаза. Союз Сожжения слишком долго шёл к своей цели, это не могло не отразиться на Веспер — особенно в последние дни. Она похудела, ужасно устала, и, хотя сама отдала приказ всем выспаться и набраться сил перед решающим днём, сама, по её углубившимся кругам под глазами было видно, почти не спала. Почему? Может быть, впервые не смогла совладать с эмоциями, впервые оказавшись так близко к самому желаемому и, уже казалось, недоступному? В таком случае, Нова прекрасно Её понимает. Нова прикрывает глаза. Всего на несколько секунд. Она тоже почти не спала, но совсем скоро всё закончится, и наконец-то можно будет отдохнуть. Ей хочется верить, что можно. — Нова, спасибо за помощь. Без тебя бы мы не зашли так далеко. Она вздрагивает и растерянно оглядывается, кивая. А как иначе? Ей не хочется думать ни о чём, кроме жизни в Гнезде. — Ничего не говори пока. Обсудим это позже? Я так устала, что даже не смогу на тебя достаточно разозлиться теперь. — Прохладная ладонь ведьмы ложится на руку Новы, которая, с тех пор как они вернулись, даже не вкусив сладкого чувства победы, тут же утянула Веспер на крышу для серьезного разговора, и за прошедшие полчаса смогла выдавить из себя только “я шпионка церкви” и “мне очень жаль”. — Ты выбрала нас. Ведь выбрала, я надеюсь? И мне не нужно запирать тебя в комнате до следующего нашего разговора, чтобы не омрачить остальным веселье? Нова кусает губу. Сейчас ей кажется, будто она вот-вот сгорит, и единственное, что спасает её — пальцы Веспер, заботливо гладящие её. Забавно, что именно Нова первая начала это — первая, шаг за шагом, неосознанно разрушала физические границы между ними, а теперь она едва может дышать, стоя напротив женщины. В закатных лучах Она кажется ещё величественнее и прекраснее. Теперь, когда у них впервые за долгое время появилась возможность правда выдохнуть и отдохнуть, старшая ведьма отказывается тут же разрушить этот момент блаженства словами Новы о том, что она — не та, кем они её считают. Такая неосторожность с Её стороны, совсем Ей не свойственная, и Нова едва сдерживает улыбку от этой мысли — отчего-то ей приятно видеть Веспер такой. И в эту секунду ей вдруг становится понятно, что нужно делать. — Тебя. — А? — Я не выбирала “вас”. — Если уж решила быть честной, будет честной до конца. Она выдыхает и, поймав вопрошающий взгляд Веспер, нервно улыбается, и хочется верить, что у неё получается. — Я выбрала тебя, и только тебя. — Нова... Ей не хочется, чтобы Веспер что-то говорила, потому что слишком боится того, что она может сказать, поэтому тут же перехватывает чужую руку крепче. — Не думай, что мне плевать на остальных. Совсем не плевать. Я очень дорожу ими, но... Я не смогла бы отказаться от с-в-о-е-й цели только оттого, что вы все здесь — хорошие люди. — Каждое слово застревает в горле, и Нова силой выталкивает его наружу, лишь бы Веспер не успела перебить. Слишком многое надо сказать. Слишком долго ей приходилось скрывать и скрываться. — Ты бы поняла, если бы выслушала меня сейчас, но ты не стала, и я так много и быстро говорю, потому что боюсь, что ты и теперь не хочешь меня слушать, а я так часто фантазировала перед сном о том, как это будет, что теперь мне кажется, что я не переживу, если ты и сейчас попросишь меня замолчать, и... — Эй. — И Нова тут же умолкает. Веспер слишком долго руководила, чтобы теперь её было так легко не выслушать. — Давай присядем? Ты вся дрожишь, и что-то мне подсказывает, что в этот раз не от холода. Нова растерянно моргает. Глядит на собственную руку, и губы её тут же расползаются в подавленной усмешке — и вправду дрожит. Она позволяет Веспер как маленькую за руку отвести себя к качелям и усадить на них. — Я хочу тебя услышать. — Тихо говорит женщина, снова нежно вырисовывая узоры на ладонях Новы. Веспер делает это, потому что так ни раз делала Нова, пытаясь поддержать. Это понятный им обеим язык особого единения — когда не знаешь, что должен сказать, но знаешь, что будет рядом столько, сколько потребуется. — Жизнь без возможности видеть тебя тут же превратилась бы в ад... С первой нашей встречи я была очарована тобой. — Просто, без отступлений, вдруг выдыхает Нова и чувствует, будто что-то тяжелое только что упало с её лживой, чёрной души. — И каждый раз, когда ты позволяла мне быть чуть ближе к тебе, чем остальные, я ужасалась и восторгалась этому, будто бы я воришка, прикоснувшаяся к чему-то запретному, но очень желанному. Быть рядом с тобой, видеть тебя, знать, что ты ценишь меня и веришь в мои силы — большего счастья и желать не могу. — В глазах неприятно щиплет, И Нова уже совсем не различает лица Веспер, глядя куда-то сквозь неё — вновь вернувшиеся такие знакомые ужас и восторг, охватывающие её каждый раз, когда ей казалось, что она слишком близко к этой женщине, вновь захватывают её сердце. — Я так часто предавала себя в этой жизни, но тебя... Тебя бы я ни за что не смогла предать. Последнее слово скрывается с губ Новы, и в воздухе повисает тяжелое молчание. Она знает, как глупо выглядит со стороны. Знает, как Веспер стоило бы поступить с ней прямо сейчас — забыть обо всём, что она сказала только что, потому что это — пустой звук для такой, как Она, после того как выяснилось, кто Нова на самом деле — трусливая предательница, только и всего, и это единственное, что будет иметь значение, когда день закончится. И ловчая прекрасно это знает. — Нова, только что ты сделала наше положение крайне тяжёлым. — Наконец произносит Веспер, и девушке приходится приложить усилие, чтобы взглянуть на Неё. Что Она имеет в виду? — Я бы хотела мыслить хладнокровно, когда мы вернёмся к нашему первому разговору, но теперь... — Мне бы тоже было противно от себя. Веспер вскидывает брови и вдруг смеется. — Мне всегда казалось, что ты умная девушка, Нова. И в следующую секунду мир ловчей времени взрывается тысячью фейерверков, когда самая недоступная и желанная женщина в мире целует её. Губы Веспер мягкие, но настойчивые. Голова у Новы вдруг начинает кружиться, будто бы она немного переусердствовала с Присутствием, и, будто бы испугавшись падения, она хватается за пиджак Веспер. Он оказывается ужасной поддержкой, тут же сползает с Её плеч, и Нова едва не падает. Качели начинают своё плавное движение, но ни одна из женщин этого не замечает. Веспер кладет одну руку на спину Новы, опершись локтем в мягкую ткань, создавая опору им обеим, а вторую — на щеку девушки, большим пальцем смазывая тонкую дорожку одинокой слезы. Нове хочется дальше, глубже, ближе — она тает, тает в этих руках, как шоколад, и совсем не боится растаять совсем. Хочется выразить всё, что скрывала так долго, и, внутри сгорая от смущения, она позволяет себе касаться чужих шеи и ключиц, позволяет своим пальцам сползти чуть ниже и ниже, неловко, нерешительно, но с усердием, и... но Веспер вдруг отстраняется и хрипло шепчет: — Уверена, нас скоро будут искать. — Она улыбается какой-то особой, новой улыбкой. Разве может эта женщина ещё больше очаровывать её? Очевидно может. — Когда вернёмся к остальным — не отводи от меня взгляда. Это особенная благодать — когда твои чудесные глаза смотрят на меня с таким обожанием. Мы обязательно договорим с тобой позже. Нова тут же кивает. Веспер не нужно её просить. Ловчая и без того бесконечно прикована только к Ней. Веспер поднимается и, подхватив пиджак, снова накидывает его на плечи, отворачиваясь к небу. Солнце сегодня садится слишком быстро, и их крыша едва освещена, так что лишь редкий луч переливается в серьгах старшей ведьмы. Нова знает, что этот момент ей захочется перематывать вечно. Ей хотелось бы остаться в нём навсегда. Но она никогда не проживёт его снова, потому что этого никогда не было и не будет, и, стоя за спиной священника, она не может отвести взгляда от горящих гневом и бессилием глаз Веспер. Её уводят. Они уводят Её. — Нова, спасибо за помощь. Без тебя бы мы не зашли так далеко. Сегодня Нова собственными руками уничтожила Союз Сожжения. Ей казалось, едва это произойдёт, Земля тут же остановится, чтобы показать, насколько ловчая ошиблась, и тогда у неё ещё будет шанс всё изменить. Но планета крутится даже теперь, а девушка сгибается пополам, почувствовав, что её вот-вот вырвет. — Нова, ты в порядке? — Она вскидывает руку вверх, показывая, что беспокоиться не о чем. Ничего не происходит. — Это была хорошая работа. Церковь не забудет того, что ты сделала. Она не слышит того, что ей говорят. И она знает, что даже то, что она сделала, не очистит её душу. Ей никогда не избежать пекла, потому что она с рождения принадлежит дьяволу. Но теперь Нова хотя бы будет готова к аду. Он не будет страшнее того, что она создала для себя на земле.