Сердце солнечного воина

      Столкновение с неизбежным приближалось семимильными шагами. Сердце журавля сжалось в крохотную сферу, которая норовила раскрошиться о суровую реальность. Она была глупа. Действительно, за столько лет цуру ничему не научилась, не извлекла урок из прошлого. И каждый раз цуру корила себя за такое опущение, за беспомощностью и ограниченность. Почему она не могла поумнеть? Почему постоянно велась на чувства?       Столько раз сама судьба показывала, чем оборачивалось доверие к низменным эмоциям. Йон могла обойти стороной множество проблем, если бы не слушала свои чувства, свою душу, которая была слишком доброй для этого мира. Если бы она могла родиться заново, то предпочла бы стать каким-нибудь тенгу, но только не цуру. Она не похожа на своих наивных собратьев. На сестер. Они — белые прекрасные журавли, с сияющими крыльями, отбрасывавшими лунные блики. Йон же серая, словно мироздание при рождении вымазало её в грязи и тьме. Она всегда несла в себе эти тёмные черты: агрессивная, импульсивная, чрезвычайно жестокая, хоть это и было оправдано. Йон не любила людей, презирала их, но, несмотря на это, однажды одному человечку помогла. Себе на голову. Ей не понаслышке известно, что бывает, когда цуру проявляет доброту. Поэтому она решила оградить себя от этого, закрылась от всего мира. Возненавидела людей глубже, проявляя к ним одну лишь агрессию. И если раньше она игнорировала существование смертных, то теперь понимала — в её власти вершить судьбы.       Она хотела, чтобы её ненавидели, чтобы могла без зазрения совести ненавидеть в ответ.       Так гораздо легче жить, не так ли?       Йон зажмурила с силой глаза, сложила крылья и покорилась судьбе. Она не боялась сломанных конечностей, не страшилась изломанных крыльев. Если внутри ты уже был надломлен, то какая разница, что будет с твоим телом дальше? Журавль приготовилась столкнуться со скалами из снов в реальности. Ветер нашептывал ей верную погибель, возможно, наконец-то её страдания завершатся. Загробная жизнь, в том числе мучения в аду и блаженство в раю — они ей не грозят, и она была искренне благодарна создателям за такой подарок. Йон не хотелось попасть в рай или ад, да и она бы не смогла, даже если бы умоляла о таком у самых высших, сильнейших богов…       К собственному сожалению, цуру действительно столкнулась с землёй, но она оказалась весьма… странной. Удар был необычным, не таким, как всегда, когда она сваливалась с высоты на сцену. Ей было не больно, будто бы приземлилась не на твердыню, а на мягкую кроватку или же облачко. Некоторое время она не осмеливалась открывать глаза, боясь увидеть перед собой темноту. Может быть, все ощущения просто кажутся, и она наконец-то умерла? Йон приподняла длинную шею, пошевелила крыльями и вдруг осознала: с ней всё было в порядке. Несколько ушибов на теле болели, но новых не прибавилось. Как это? Почему боли от нового падения не случилось, а наоборот, та осталась целой и невредимой?       Наконец-то Йон раскрыла глаза и столкнулась вначале с алой тканью хаори. Знакомой тканью, пахнущей солнцем и грустью. Она приподняла шею и увидела лежащего на земле воина, который медленно отходил от приземления на него тушки весьма не легкой птицы. Его волосы были спутаны, растрепались по траве, а руки намертво приклеились к её туловищу. Он успел поймать журавля своим телом и тем самым уберёг от падения, подставив себя под удар. Мужчина отходил быстро и уже довольно скоро приоткрыл глаза, с печалью и сожалением глядя на цуру. В черноте глаз полыхнул огонёк грусти, который почти сразу же растворился под эгидой чего-то другого… более глубокого чувства, которое цуру не знала. Он держал её, не отпуская, словно она могла куда-то улететь и вновь подвергнуть себя опасности. Ей стало неприятна такая близость, она никогда не позволяла трогать себя в форме журавля. Йон, подавив в себе приступ отвращения, вдруг засмотрелась в его алеющие глаза, в которых между тем чувствовала некий укор для себя. Она ощущала своим туловищем невероятно быстрый ритм сердца самурая. Его дыхание однако нисколько не прервалось, но всё же можно было сказать, что он очень сильно разволновался. Воин переживал за какую-то птичку с подрезанными крыльями? Она засомневалась, но его физическая реакция говорила только об одном.       Он волновался. За неё.       Йон оглядела его внимательнее, словно впервые за всё время заметила для себя что-то необычное в человеке. Его лицо сияло чрезвычайной бледностью, что не присуще по-настоящему здоровым людям. Мрачной тенью красовались две серьёзные впадины на щеках, будто бы лицо осунулось от голода. Цуру несколько удивилась своим наблюдениям: она бы никогда не смогла этого заметить, когда была ослеплена гневом. Йон знала, где видела такое, где чувствовала схожие эмоции. Только человек, испытывающий непосильные страдания, мог так пахнуть. Грусть и печаль, разящие от него, были лишь отголоском неподдельного и ужасного горя. Мужчина состоял полностью из чистого, глубокого уныния, отчаяния, от которого её собственное сердце уменьшилось в несколько раз. Неужели она ощущала сочувствие?       Йон выпрямилась, вставая на лапы, отошла в сторону, забирая клювом по ходу у него из рук черное хаори. Он воткнул его за пояс, чтобы при превращении вернуть. Девушка забралась под тёмную ткань и быстро обратилась в человека, ощущая в себе напряжение, вызванное соприкосновением своими чувствами с его. Цуру способны ментально ощущать эмоции других людей. Это было их маленьким секретом, который позволял помогать любым существам и не только презренным смертным. Она же отгородилась от этой способности железными стенами, но теперь… они оказались насильно открыты. Ей пришлось обнаружить то же, что лежало и у неё на душе — неподъемный груз горя.       — В ваших руках не только ваша жизнь, — произнёс вдруг человек глубоким и уверенным голосом с хрипотцой.       От неожиданности девушка, завернутая в парчовую ткань, спустила её на шею и обернулась на него. Она увидела, как он отряхивает себя от пыли, поправляет волосы, которые чуть выбились из хвоста. Меч благополучно скатился на землю. Переведя взгляд, Йон заметила, что её приземлившаяся тушка оставила на одежде самурая вмятину, несколько белых перьев осыпались на чёрные хакама. Легкий ветерок сдул их в направлении спящей природы, окружающей их со всех сторон. Лишь тонкие ветки создавали еле слышный шум. А ночное небо, усеянное звёздами, гладко обрамляло их фигуры, тонущие в темноте.       — Цуру помогали людям на протяжении всей многовековой истории…       — И что с того? — сощурилась девушка, поглядывая на него несколько возмущенным взглядом. Её плечи напряглись, но она продолжила завязывать на талии крепкий узел. — Я таким заниматься более не собираюсь.       — А если я докажу, что люди всё ещё достойны вашей помощи? — внезапно предложил воин, разжигая в журавле некоторый интерес.       Мужчина оставался серьезным и, кажется, нисколько не шутил. Журавль продолжила щуриться, чувствуя фальшь, однако решила не прерывать его, но похоже, мужчина закончил говорить. Тогда цуру, поднявшись, медленно подошла к нему, обдумывая шальную мысль, прояснившуюся в сознании. С каждым шагом, который она делала, на её лице появлялась хитрая улыбка.       — Хочешь взять меня на слабо? — слегка нагловато спросила Йон, отчего в воздухе появилась некоторая напряженность. — Или же хочешь заключить со мной сделку?       — Сделку? — По голосу мужчины можно было судить, что эти слова его не обрадовали, а наоборот насторожили. Темные брови шевельнулись к переносице, а обычно спокойное выражение лица стало более озадаченным.       Поднялся чуть более настойчивый ветер, расшевеливший короткие серые локоны. Девушка в свете звёзды выглядела потусторонним существом. Что было недалеко от правды.       — С ёкаями, воин, можно заключать любые сделки. Какие только захочет твоя грешная душа, но договор предполагает участие двух сторон, а значит и ты, и я должны отдать что-то равнозначное и соразмерное. — Йон присела на корточки и, как дикая зверушка, начала приближаться к нему.       Мужчина хотел отпрянуть, но девушка лишь раззадорилась, а потом подобралась к нему в мгновение ока. Ей нравилось, что этот человек ощущал себя неудобно рядом с ней. Сам же виноват. Ему стоило уйти, когда был шанс, а теперь… цуру стало интересно, какую сделку предложит заключить смертное создание.       — Хочешь заключить сделку со мной, человек?       — Хочу, — уверенно произнёс солнечный воин.       Он посмотрел ей прямо в глаза, когда девушка оказалась близко-близко, да так, что он мог ощутить её дыхание. Она не трогала его тело, расположив руки на земле. Йон не позволяла себе притронуться к нему. Однако ей доставляло удовольствие наблюдать, какие метаморфозы происходили у него на лице. Кто из них был загнанным в угол зверем?       — Ты мог бы воспользоваться своим желанием. — Йон нахмурилась, понимая, что ему было бы гораздо выгоднее что-нибудь пожелать. Она бы не смогла отказать. — Зачем тебе эта сделка?       — Это справедливо.       — Человек говорит о справедливости, которой не существует, — с сарказмом огрызнулась журавль, скрипнув зубами.       В её серых глаза собиралась новая буря, а в его темных очах теплилось непоколебимое спокойствие, солнечная уверенности. Он не отступал от своих мыслей. И её это до ужаса бесило, отчего мысли путались, а желание вылить на него весь гнев росло.       «Сохраняй спокойствие,» — сказала она себе, заставив себя перестать дрожать от ярости. Йон подавила улыбку, её серые омуты лишь сильнее блеснули в темноте. — «Возможно, с помощью него получишь то, что тебе нужно.»       — Я докажу, что она есть.       — Как?       — Я докажу, что человечество достойно вашего благосклонного отношения. — Мужчина чуть отодвинулся, видимо, чувствуя напряжение, которое повисло между ними, но девушка не дала ему отступить. Она вновь приблизилась, на сей раз сомкнув его руку в своих цепких ладонях. Кожа человека обожгла её своей теплотой и жаром. Солнце… Почему-то ей казалось, что она притрагивается к светилу. — Отправьтесь в путешествие со мной, и я покажу вам, что не все смертные души погрязли в грехах.       — И каковы же условия? — Изложенное им предложение взволновало цуру, однако она ощутила некий азарт. В ней поднялась волна, которая невероятным образом заставила вспомнить кое-что. Радостное осознание захлестнуло птичку. Ей определенно нужна эта сделка. Это отличный шанс… шанс, который мог никогда и не представиться. — Что будет, если я окажусь неправа?       Мужчина слегка призадумался: на его вечно спокойное лицо опустилась тень размышлений.       «Он и правда так мало ест?» — подумала и прокрутила головой, выбрасывая эти смешные мысли в яму. Она видела людей, у которых пузо вываливалось из-за пазухи. А этот воин… у него даже одежда, даже в тех местах, где не должна, слегка съезжала вниз. Почему-то её это волновало, однако журавль не понимала причин.       Ей следовало родиться каким-нибудь óни, уж точно.       — Вы будете всегда помогать людям, — наконец твердо отчеканил мужчина, поднимая на неё взгляд. — Хорошим людям, действительно нуждающимся в вашей помощи, в вашей магии. Вы никогда им не навредите и не откажете в чрезвычайной ситуации.       У девушки появилось такое невозможное и скуксившееся выражение лица… Ещё бы чуть-чуть и можно было выдавливать яд из зубов, как из какой-нибудь змеи. Но она смогла сдержать рвущиеся на волю крепкие словечки.       Этот человек решил довести её до ручки.       Однако, какая разница теперь, когда в её мыслях появился прекрасный план, который, к тому же, мог осуществить только смертный? Она лишь кивнула, понимая, что эти условия — настоящая белиберда, которые никогда не осуществятся. Глупо было ставить именно их, особенно, когда перед ним ёкай, ненавидящий людей всем своим существом.       — Ладно, если ты окажешься прав, я выполню твои условия, и всю жизнь буду помогать людям без зазрения совести, — проговорила она ленивым и унылым голосом, от которого могли завять даже самые свежие цветы.       Йон глянула на него с некоторой весёлостью и ухмыльнулась, продвинувшись чуть ближе. Кончик её носа столкнулся с его, а губы были так близко к его… Она ощущала глубокое дыхание на собственном лице и запах, говоривший лишь о том, как ему была неприятна эта близость. Солнце пыталось от неё скрыться, в её глазах скользнуло непонимание.       — Но ты в свою очередь тоже должен будешь выполнить мои условия.       — Я согласен.       — Тебе стоило включить мозги пораньше, но увы, — хмыкнула она и отстранилась, наконец разрушая напряжение, натянувшийся трос между ними. Йон наконец убедилась в своих мыслях и обдумала кое-что иного характера. — Взамен хочу получить твоё сердце.       — Что? — Его глаза слегка расширились, а лицо вытянулось от удивления.       — И сердце не в переносном смысле. Зачем мне любовь какого-то смертного? Да я лучше умру, чем влюблюсь в человека. — Йон нисколько не задумывалась о том, что значат её слова. Она вытянула руку и обратила её в крыло, из которого вырвала одно особо длинное пёрышко. Взяв его пальцами, журавль ткнула в кожу, макнула в собственную кровь. Боль была мгновенной, но она, одухотворённая потенциальным успехом, её нисколько не почувствовала. — Я хочу заполучить твоё праведное и чистое сердце. И если ты не справишься… не убедишь, что люди достойны спасения… Я вырву его из твоей груди. — Цуру очертила область у него по середине, указав на сердце, которое начала жаждать. — Или ты сам это сделаешь для меня. В любом случае сделка с ёкаем почти нерушима.       — Зачем вам моё сердце, госпожа Йон? — устало спросил у неё воин, совершенно не волнуясь о словах, которые соскользнули с её губ. Ему будто было всё равно на своё сердце, а гибель даже нисколько не встревожила душу.       Йон выгнула бровь, молвив хитрым голосом:       — Тебя это не касается. Ты всё равно уже никогда не узнаешь, зачем мне понадобилось твоё сердце.       — Хорошо, — внезапно выговорил он чётко и без сомнений. В лице ни капли неуверенности, в движениях ни капли страха.       — Что?       — Я готов заключить сделку. — Его слова прокатились по лесной чаще каким-то эхом и задребезжали в ушах у девушки.       Теперь пришла пора ей изумиться от слов самурая. Она озадачилась, не зная, как отреагировать, как себя вести. Этот мужчина поступал совершенно не так, как задумывалось. И Йон предполагала, что он откажется, не станет так рисковать своей жизнью. Зачем… Журавль задавалась столькими вопросами, не зная, что в действительности думать. Она не понимала, почему этот молодой воин так быстро принимает решения, даже не задумываясь. Или понимала?..       — Тебе так хочется поскорее распрощаться с жизнью? — Ей было непривычно осознавать, что смертное создание настолько необдуманно действует. Она возмутилась, но не нашла на его лице ни единого намёка на сомнения. Хоть какие-то. Наконец, он ей улыбнулся, но эта улыбка вышла чрезвычайно трагичной. Что-то в её душе не могло не откликнуться на эту невозможную печаль. — Почему ты соглашаешься?       — Вы несправедливы к людскому роду, и я всего лишь хочу доказать обратное. — Он переместил взгляд на перо, сжатое в нервозности в тонких пальцах девушки.       — Какая глупая причина, — фыркнула она, сдувая с лица назойливый локон. — Вытяни руку, и я оставлю на ней ритуальный кандзи.       Мужчина же сделал всё, что она попросила, а после вновь посмотрел в её сосредоточенное лицо. Легкими движениями руки она принялась писать, однако вдруг остановилась, поняв, что кое-что забыла.       — Твоё имя, — жёстко гаркнула она, водя своей кровью по его запястью. Она выводила, специально задевая его острием пера, нужный иероглиф, который довольно быстро впитался в кожу и налился насыщенно алым цветом. Он засветился мистическим светом, освещая лицо мужчины, который в безмолвии наблюдал за всем процессом.       — Ёриичи Цугикуни.       — Ёриичи Цугикуни, ты готов заключить сделку с ёкаем?       Она ткнула в его руку своим пером, чиркнув по коже, и переместилась довольно быстро к своей руке. Проделывая тоже самое, девушка скользнула по нему быстрым взглядом.       — Да.       — И я согласна заключить сделку со смертным.       Канзди засветился на запястье у Йон и после нескольких секунд налился ровно таким же насыщенным цветом, что и у него. Однако спустя пару незначительных секунд свет пропал, а магия впиталась в их образы. Легкое покалывание на запястье оповестило журавля, что сделка закреплена. Она была довольна, предчувствуя желанный приз.       — Отлично. — Теперь на их руках были нарисованы ритуальные метки, из крови обоих, принёсших обещание исполнить условия. Цуру медленно обвела его изучающим взглядом. — Клятва нерушима во век. Если ты или я скончаюсь, то сделка передастся родственникам или потомкам.       Ёриичи кивнул в понимании, оглядывая метку кропотливым, изучающим взглядом. Йон же отвлеклась, посматривая на кусты, от которых исходил какой-то приятный аромат ягод.       — Йон, — произнёс он, и девушка почти моментально развернулась к нему. Он продолжал пристально разглядывать. — Вы написали своё имя. — Самурай поднял взгляд на неё, в легкой задумчивости. — Оно необычное.       — Ёриичи, — молвила она, ощутив в себе желание испустить иронию. — Имя недалекого человека, заключившего сделку с ёкаем.       — Что в этом плохого? — Наивно склонил голову набок, являя на лице совершенно непритязательное выражение лица.       — Тебя не учили, что духам верить нельзя? — Иногда Йон поражали люди, но воистину этот Цугикуни был отдельным случаем. Видимо, боги не пожелали даровать ему побольше разумности.       — Мало кому по жизни, можно довериться, госпожа Йон, — прикрыв глаза в усталости, заметил самурай, немного взбесив девушку. — Вы же сами об этом знаете. — Решил напомнить ей столь очевидные вещи, однако она сдержала необдуманный порыв его прервать. — Да и откровенной лжи от вас за всё время нашего разговора я не ощутил.       — И не смог бы, — откликнулась цуру, явив на своем лице злорадную ухмылку.       — Почему?       — Ёкаи не могут лгать. — Подобное заявление удивило человека, да и в принципе каждого, кто когда-либо слышал об этой особенности. Однако Йон продолжила наблюдать за его реакцией. Понимание разлилось по его лицу, а осознание пришло ещё раньше. — Мы не можем обманывать людей, как и других существ. Боги наделили нас искренностью, и потому мы несём в мир лишь правду.       Цуру сохранила паузу, повернулась лицом к ветру, который нашептал ей приятную музыку. Её желудок заурчал, сигнализируя, что стоило чем-нибудь поживиться. Девушка приподнялась с земли, вставая на ноги немного неуверенно. Старые раны напомнили о себе неприятным жжением.       — Однако эта маленькая проблема не мешает нам водить за нос таких прелестных людей, как ты. — Сладкий голос наполнился ядовитой приторностью.       Йон кинула на него живописный взгляд, а после начала лениво сбрасывать с себя одежду, в которую лишь недавно усиленно куталась. Черное кимоно медленно скатывалось, плавно заскользило по плечам, обнажая тонюсенькие, хрупкие ключицы. Мужчина успел потупить взгляд в землю, искренне не понимая, зачем она это делает, предусмотрительно отвернулся в сторону. Девушка наконец оказалась нагая, отпихнув ногой хаори в сторону. Мужчина тоже встал, но никуда не мог себя деть, а потому изрёк в некотором изумлении:       — Йон-сан?       — Как фамильярно, Ёриичи, — бросила ему немного насмешливым голосом, а потом повернулась к нему спиной. Её обнажённая фигура в свете звёзд стала мифической, как у призрака. В любой момент она будто бы могла слиться с окружением, превратиться в туман, дымку, которая расстилалась по бренной земле. — Можешь обращаться ко мне без всей этой вежливости.       — Зачем вы разделись? — напрямик задал свой вопрос мужчина, даже не подумав посмотреть на неё.       Йон наблюдала за ним, не понимая, что же с этим человеком… Он действительно не был в ней заинтересован, как некоторые другие извращенцы, не выказывал вожделения или иных грешных чувств. Она решила поглядеть на его реакцию ещё немного, чуть-чуть над ним посмеяться.       — А тебе что-то не нравится? — Йон оглядела себя и решила, что она вполне симпатична в человеческой форме. У неё, к сожалению, было весьма тонкое и хрупкое тело. Для некоторых её фигура показалась бы малость худощавой и нездоровой: узкий таз, маленькие, почти незаметные груди — действительно крошечное тело. Однако она чувствовала себя совершенно прекрасно, хотя и осознавала, что ей нужно немного прибавить в весе. — Разве люди друг друга не разглядывают голыми?       — Нет, люди так не делают, — оживился Ёриичи, едва ли не вздыхая от досады. — Мы делаем это при особых обстоятельствах.       — Может, тебе просто нравятся мужчины? — чуть ли не смеялась девушка, ступая по дорожке из мха в заросли. — Ты же воин. У вас там вроде как… разрешено друг с другом.       — Йон. — Если бы он мог поднять на неё взгляд, то скорее всего в нём бы она прочитала укор. Но цуру пользовалась положением, а потому лишь хохотнула. — У меня нет таких предпочтений.       — Ладно, с тобой довольно скучно. — Журавль скрылась за деревом и выглянула из-за него лишь наполовину. Растение прикрыло все причинные места, и она махнула в легкой непринужденности рукой. — Скоро вернусь. Никуда не уходи, солнечный воин.       Мгновение — и она обратилась в птицу, которая с невероятной скоростью зашагала в сторону вкусно пахнущей ягодки, пленившей её рецепторы.

***

      Йон вернулась достаточно быстро, неся в своём клюве несколько крупных ягодок каких-то растений. Подобно всем гордым журавлям она задрала голову, ступая тем не менее не так уж и аккуратно. Под её неосторожными лапами трещали несколько подлых сухих веток, которые призрачно намекнули на весьма не призрачный приход строптивой девушки. Она посмотрела на Ёриичи с некоторых осуждением: в её отсутствие воин решил слегка поспать. Он привалился к дереву, по его безэмоциональному лицу бежали тени от облаков, пытающихся закрыть луну. Конечно, безуспешно. В этой легкой темноте мужчина выглядел ещё более одиноким, чем раньше. Удивительно, что Ёриичи решил заснуть именно здесь, когда рядом находился человеческий обитель. Намного более комфортное место для сна, чем земля да твёрдое дерево в роли подушки. Опрометчиво было засыпать в столь опасном месте, где из каждого куста мог выскочить либо зверь… либо кто-нибудь пострашнее. Однако это уже были не её проблемы.       Журавль взмахнула крыльями, топнула лапками, чтобы разбудить мужчину. Цуру положила перед ним веточку с ягодами, а потом гаркнула, предусмотрительно ущипнув его своим длинным клювом за руку. Это подействовало, потому что воин начал шевелиться, медленно разлеплять глаза. Ёриичи выглядел забавно для человека, которого только что вытянули из приятного сна. Он не сразу понял, где находится, однако, увидев Йон, осознал происходящее в полной мере. Мужчина поглядел в некотором замешательстве на цуру, а потом его взгляд пропутешествовал вниз на ягоды. Наконец в уме у него сложился пазл, понимаете скользнула даже в голосе:       — Ты принесла мне еду. — Наконец-то он перестал говорить столь официально, перейдя на менее формальную речь. Ёриичи вновь поглядел на журавля, чуть склоняя голову. — Спасибо, но не стоило так усердствовать ради меня. Лучше съешь ты.       Девушка же в то же время отошла вновь к своему хаори и начала облачаться в него, надеясь, что больше ей не придётся сегодня обращаться. Она бы ходила в форме журавля и дальше, но этот человек явно не понимает речь птиц. Йон обернулась на него, махнув запястьем.       — Слушай, я без еды могу продержаться гораздо дольше, чем ты. Мне она не требуется так часто, как человечкам, поэтому изволь поесть, — на последнем слове её слова приобрели легкий флёр убеждения. Девушка строго глянула на него и её взгляд мог бы припечатать его к дереву за раз. — Ты выглядишь ужасно жалким.       Ёриичи нахмурился, притронувшись к своим щекам, но всё-таки решил последовать совету. Набрав в ладонь ягоды, он начал медленно отправлять каждую в рот. Йон тем временем наблюдала за ним с некоторой кропотливостью. Со стороны могло показаться, что ей страшно интересно смотреть, как он ест. На самом же деле она просто не знала, куда ей смотреть. Йон чувствовала скуку и только этот мужчина, единственный, развеивал её в этом глухом и спящем лесу.       — Потом пойдём за кроликом. Я знаю, где их логово, но они существа шустрые, так что придётся погоняться, — решив нарушить тишину, проговорила журавль, притянув свои колени к груди и положив на них подбородок. Луна в небе так и не померкла, её сияние всё ещё отчётливо бередило всё сущее. Как скоро должен будет случиться рассвет? Йон мечтала наконец-то увидеть солнце, теперь, когда стала по-настоящему свободна.       — Цуру не едят кроликов, — с сомнением молвил тот.       — Это не для меня.       — Я уже довольно сыт этими ягодами.       — Не неси чушь. Ты — здоровый полноценный мужчина, которому для ещё большей полноценности требуется мясо. — Она глянула на него ещё строже, чем раньше. Но бури в глазах не оказалось, она, наоборот, стихла.       Ёриичи не ответил, лишь прикрыл глаза и откинул голову, долгим взглядом посмотрев на звёзды. Не было понятно: принял ли он эти слова к сведению или же их проигнорировал. Однако Йон решила проследить за его взглядом и наткнулась в конечном итоге на луну, сверкающую на небосводе. Не поспевая за мыслями, с её губ слетели внезапные слова:       — Что тебе снилось, Ёриичи?       Цуру сама себе удивилась, спохватившись только, когда уже произнесла этот вопрос. Девушка вернулась к мужчине, который однако не отворачивался от светила. Лик осветил безразличное к миру лицо, под глазами у которого пролегли черные круги. Как давно у него не было нормального сна?       — Моя семья, — довольно скомкано отозвался он, больше ничего не говоря. Мужчина выглядел подавлено, и девушка почувствовала то, чего ощущать не должна была: сильную боль. Её словно резали заживо, отсекая одну конечность за другой.       — Сон радостный?       — Нет. — Но при этом мужчина не показал никакой печали.       — Я тоже вижу их в своих снах. — Конечно, Ёриичи не стал делиться подробностями, ведь перед ним по сути сидел незнакомый человек… ёкай. Вряд ли он бы стал что-то рассказывать такой, как она. — Призраки приходят, а это плохо.       — Почему?       — Потому что мёртвые не должны тревожить живых. Это неправильно. — Йон вспомнила на секунду свои сны с мертвецами и постаралась отмести их в сторону. Она не должна думать о таком.       — Мне снились и живые, — признал Цугикуни, чем невольно заинтересовал цуру.       — Например? — Йон приподняла серую бровь, чуть наклонив голову.       — Старший брат.       Сердце Йон пробило гулкий и значительный удар, от которого она пошатнулась. Только рука помогла ей не повалиться на землю. Она тоже была всегда младшей сестрой, однако… сейчас, вспомнив о старших, что-то в её душе бесповоротно сдвинулось. Журавль пыталась как-то овладеть языком, но она не смогла. Он окоченел и словно примерз к нёбу. Опустила глаза в расстелившуюся траву.       — У тебя есть родные? — в этот раз Ёриичи решил разрушить тишину, поняв, что девушка вдруг перестала вести беседу.       — Их уже давно нет. — Голос Йон дрогнул, но она напустила шуму — вздохнула, словно вот-вот уже отойдёт ко сну. Она потянулась, растопырив руки в разные стороны, а после с легким шуршанием улеглась на траву. Журавль предусмотрительно отвернулась от вездесущего Ёриичи, чтобы только он не увидел её выражения лица. — Ладно, пора на боковую. Кролики подождут до завтра. Пусть ещё одну ночь поспят спокойно.       — Надеюсь, призраки сегодня не побеспокоят твою душу, Йон.       Разговор не удался, однако девушка услышала спасительный звук — мужчина тоже решил снова постараться уснуть. Журавль закрыла глаза, использовав свои руки в качестве подушки. Пождала ноги ближе к торсу. Сон шёл медленно, неторопливо, но цуру понадеялась: она была не готова к встрече с призраками прошлого. И совершенно не готова была об этом говорить. В конечном итоге, мирное трепыхание веток и певучий ветерок её сморили как раз под утро, когда на горизонте наконец дребезжал такой желаемый для девушки рассвет.