Певчим птичкам крыльями махать не нужно

Шен проснулся от стойкого ощущения беспомощности. До этого момента он понятия не имел, что можно проснуться от чего-то подобного, но сейчас. Липкий страх сковал душу, впился в мерцающее ядро и опутал сердце. К слову о ядре. Проклятый старейшина, все ещё ничего не видящий в кромешной темноте, попытался прислушаться к источнику силы в своей груди и с ужасом осознал, что ничего не чувствует. Потом пришла тяжесть и холод на лодыжках. Не нужно было думать особо, чтобы понять, какие именно на нем кандалы. Кандалы, лишающие духовных сил. Кандалы, которые не снять без печати того, кто их надел. Захотелось кричать. Шен попытался приподняться, но ослабевшее тело его не слушалось, ноги подгибались, а руки отказывались как следует опираться о каменные стены с острыми выступами. Ладонь соскользнула, пока Шен падал обратно на ледяной пол, и что-то твердое оставило на коже длинный порез. Боль отрезвляла. Шен вспомнил, что просыпается так не впервые. Облокотившись на сырую стену темницы, Шен прикрыл глаза и попробовал вспомнить все, что происходило с ним за несколько… дней? Недель? Лет? В темноте тяжело отслеживать ход времени. Все началось со скандала. С двух сразу, точнее. Сперва он повздорил с Муаном (о боги, как же он скучает), а потом, разозлившись, бросился в лес. Проветрить мозги, растрясти старые кости, подышать пылью и все такое. Успокоиться хотел, короче. Ходил себе среди ёлочек, слушал бубнёж Системы, лягушку палкой погонял у пруда, птичек послушал. Успокоился и только хотел вернуться в свой черный замок, как услышал шаги за спиной. Среагировать успел, но едва-едва, только для того, чтобы отразить первый удар. Но не ему тягаться с главой ордена. Особенно, если тот нападал со спины. О чем они тогда говорили, Шен вспомнить не смог. Помнил, что Шиан орал, как умалишённый, как он орал в ответ, а потом они сцепились, словно рассерженные кошки и. теперь он здесь. Судя по всему это заточение стало очередным проявлением больной любви Шиана к оригинальному Шену. Нынешнему хозяину проклятого пика даже стыдно стало от того, что в первые дни он посчитал Шиана лапочкой. Этакий безобидный зверёк, белый и пушистый. Как плесень. Система молчала, из чего Шен сделал вид, что сидит в подземелье. Это объясняло сырой спертый воздух, но легче от осознания тоже не становилось. Так ведь и рояль в кустах не активируешь! Откровенно говоря, Шен дико устал постоянно видеть перед собой фальшиво-обеспокоенное лицо Шиана. Внезапно тяжёлая дубовая дверь приоткрылась и полоска жёлтого света из коридора ослепила Шена как раз на то время, за которое Шиан успел запереть дверь и подойти ближе к прикованному в углу брату. «Вспомнишь говно.» — мрачно подумал Шен, мрачно глядя на главу ордена снизу вверх. Он был готов к очередному мозгодробительному разговору, в ходе которого Шиан снова скажет, что «певчим птичкам крыльями махать не нужно», что он о Шене позаботится, все решит, а Шену посто нужно во всем слушаться, а после непременно свалит восвояси, но получилось иначе. Руки этого.человека, если язык повернется так его теперь назвать, обхватили Шенов затылок. Потом резкий рывок и ощущение губ Шиана на своих. Захотелось закричать. Шен знал, что Шиан влюблен в оригинального злодея, но так? Прямо так?! Спрятать своего брата в подвале, чтобы не сбежал, твердить, что это для его блага, лишить духовных сил и ежедневно промывать мозги в надежде, что объект воздыхания ответ взаимностью? Что за чушь! Шен почувствовал себя грязным. Он изо всех сил пытался оттолкнуть Шиана от себя, но его трепыханий тои даже не заметил. Что может сделать человек, временно лишенный духовных сил, против главы могущественного ордена? Ничего. Шиан знал, что ничего и его движения становились настойчивее, он принялся кусаться, вжимать Шена в себя и слизывать соленые капли, стекающие по бледным щекам. Шен никогда не видел Шиана таким. Шен никогда не чувствовал себя настолько грязным. Он так отчаянно попытался абстрагироваться от происходящего, что совершенно пропустил момент, когда дверь слетела с петель. Очнулся, когда Муан рывком оторвал Шена от озверевшего Шиана и сжал в своих объятиях, закрывая от всего, что могло хоть как-то навредить его проклятому старейшине. — все хорошо, — шепнул он, позволяя Шену разрыдаться в ворот своих одежд, — закрой глаза. Все будет хорошо. И Шен послушался. Крепко закрыл глаза и уши, желая лишь, чтобы все закончилось и он снова оказался в таких надёжных и безопасных объятиях. Он не понял, каким образом Муан добыл печать, но оковы с лодыжек спали, а по духовным каналам полилась сила, заживляя мелкие ранки и ссадины. Шен хотел встать, но Муан молча подхватил его на руки и, перешагнув посапывающего главу, направился к двери. — все хорошо, — Муан мягко поцеловал Шена в висок, — мы убежим. Далеко отсюда. Никто больше не посмеет и пальцем тебя коснуться без твоего разрешения.