На другом конце Планеты.

      Ровно неделя понадобилась ей для того, чтобы устроиться на новом месте, спасибо Драко, что помог всё организовать.       В деньгах она не нуждалась, благодаря её адвокатскому бизнесу — Гермиона не стала его продавать, а договорилась вести дела удалённо. Так или иначе, открыть филиал своей конторы в Австралии, ей ничто не мешало.       И снова спасибо Драко за то, что он подумал об этом в первую очередь и свёл её с нужными проверенными людьми. Она ему доверяла.       «Обещай, что будешь писать мне»       Гермиона скучала по нему, безумно скучала… Наверное, она впервые в своей жизни испытывала такого рода тоску… скулящую, скребущую изнутри, изнывающую, причиняющую боль…       Губы до сих пор покалывали от фантомных ощущений.       Прощальный поцелуй.       Боже, как его мало! Как ей было мало Драко… и как ей не хватает его сейчас.       Шутки, странные разговоры, ласковый шёпот, объятия…       Мало!       Раньше у неё не было такой потребности в нём. Впрочем она и не покидала его ни разу; с того самого момента, как он появился в её жизни, они виделись каждый день. И если в начале это была только работа, то чуть позже их встречи стали выходить за её пределы. И плевать, что всё началось с секса. Совместные обеды, походы в бар — они даже проводили вместе выходные.       Поэтому неудивительно, что Люциус быстро узнал о том, какого рода отношения их связывают, помимо работы.       Гермиона догадывалась, что старший Малфой сделал ей это предложение, пока у них не зашло всё слишком далеко.       Самоуверенность       Она согласилась, потому как была уверена, что её отношения с Драко не усложнятся.       Она ошибалась!       Когда же, всё зашло достаточно далеко, девушка уже не могла отступить. В любом случае, желание вернуть родителей, было приоритетней желания быть с ним…       Меж тем её так и подмывало бросить всё, наплевать на Люциуса и вернуться к Драко. Ей было не важно, что может произойти из-за несоблюдения ею контракта.       Нет, она не может так с ним поступить. У него есть обязательства, пусть они и навязаны многовековыми традициями чистокровных семей.       У неё есть обязательства! Перед родителями, перед собой, в конце-концов!       Надо немного подождать, дать им время остыть и пережить это…       А потом… Она напишет ему, обязательно напишет.       Потом…       Гермиона не знала, как он всё это переживает, но, судя по его реакции на всё, не слишком плохо.       В носу предательски защипало, а к горлу подкатил ком.       Её ведь ничего не держало, верно?       Да и сейчас у неё есть цель, ведь так?       Драко ведь не давал ей повода…       Да даже если бы и дал, это ничего бы не изменило, она не могла не подчиниться.       Люциус однозначно знал, что делал, когда предлагал ей «помощь».       Трусиха!       Три дня назад ей пришла сова с уведомлением о том, что память её родителей была успешно восстановлена. Они были отпущены домой, так как их здоровью более ничего не угрожало.       И всё. Больше ничего…       Её снедало чувство вины…       Шесть лет она не видела маму и папу.       Гермиона сомневалась, что родители простят ей то, что она использовала магию против них: мама точно не простит. Если всё-таки, это действительно окажется так, что ж, она постарается устроить свою жизнь здесь, неподалёку от них.       Конечно, риск встретить их в магазине или же на пляже был велик, из-за близкого расположения их домов, которые, можно сказать по-соседству.       Семь домов и магазин на противоположной стороне улицы.       Хотя бы так…       Гермиона давно для себя решила довольствоваться тем, что имеет, и если ей суждено наблюдать за ними со стороны, то так тому и быть. Она будет жить поблизости, вполне удовлетворенная знанием о том, что с ними точно всё в порядке.       Одиночество       У неё ничего не осталось в Англии. Конечно, бизнес не в счёт… А вот друзей она потеряла…       Разве, что Джинни-ныне-Поттер тайком писала ей записки. Гермиона никогда не сомневалась в её адекватности, но, к сожалению, младшая сестра Рона и по совместительству жена Гарри, никак не могла повлиять на их мнение, которое, кстати говоря, мнительный Гарри поддержал под давлением лучшего друга и его матери.       Что ж, оно и понятно почему всё так. Одинокий мальчик обрёл семью, этакий подарок судьбы за его страдания.       Впрочем, у всех свои тараканы.       Ей бы и от своих было бы не плохо избавиться…       Гермиона в последний раз посмотрела на себя в зеркало и, убедившись в том, что выглядит прилично, покинула свой дом.       Она нервничала, так сильно, что это вызывало головную боль. А когда она приблизилась к нужному коттеджу её и вовсе начало тошнить.       Девушка понимала, что возможно ей стоило прийти раньше. Но она никак не могла решиться.       Один глубокий вздох, два коротких выдоха и третий…       Впрочем это ни хрена не помогает.       Сглотнув вязкую слюну, она протянула руку к двери. Резко она распахнулась, чуть не сбив её с ног. Девушка успела отскочить чуть в сторону.       — Гермиона?       «О Боже, папа…»       «Держи себя в руках, тебе не десять!»       Её отец вообще не изменился за эти годы, какой был, такой и остался, разве что загорел.       — Уильям, ты чего встал на проходе? —послышался голос матери за его спиной. — Курьер должен был прийти позже, что это там за контора такая? Надо оставить жалобу о том, что они не предупреждают заранее об изменении в планах доставки.       Девушка закусила губу, стараясь сдержать слезы. Как же давно она не слышала её голос! Хотелось зарыдать и броситься в такие родные объятия.       — Это не курьер, дорогая… — сдавленно прохрипел её папа, не отрывая от неё взгляда. Наконец, её мама вышла из-за его спины.       Всего секунда, секунда… Пропущенный удар сердца. Ровно столько потребовалось Джин Грейнджер, что бы взять себя в руки.       «Мамулечка…»       — Действительно, не курьер, — женщина поджала губы. — Гермиона?       Девушка кивнула, принимая то, что скорее всего была права на счёт своей матери. Но всё равно очень обидно, что её мама выдала гораздо больше эмоций из-за того, что якобы курьер пришёл раньше времени. Видимо, она — сплошное разочарование, раз уж родная мать была рада видеть кого угодно на своём пороге, кроме неё.       Всего-то дочь, которая была отлучена от них, на целых шесть лет…       — Хорошо выглядишь, — равнодушно заметила Джин и ушла обратно в дом.       — Я жду от тебя объяснений, но не сейчас, знаешь? На вот, возьми… — отец всучил ей свою визитку, чтобы она смогла связаться с ним по телефону, — позвони мне завтра, и мы с тобой поговорим. Твоя мама, знаешь, она… В общем, ей тяжело принять это…       — Пап, а тебе? — она знала, что могла при нём не держать себя в руках, поэтому лицо заливали предательские слезы.       — Ну-ну, милая, не нужно плакать, — Гермиона увидела как отец дёрнулся в попытке её обнять.       — Уильям, ты скоро? Нам пора выезжать!       Мужчина воровато обернулся.       — Гермиона, позвони мне обязательно! Я поговорю с мамой, — неловко похлопав ее по плечу, отец ушёл, закрыв дверь перед носом нежданной визитерши.       За-ме-ча-те-льно!       «Хорошо выглядишь»       «Спасибо, мам»       Внезапно желудок скрутило, и, ещё до того как она успела покинуть лужайку родительского коттеджа, её вырвало, прямо на куст цветущих роз.       «Блять!»       Любимый сорт её матери.       Приложив тыльную сторону ладони ко лбу, Гермиона старалась дышать через нос, в тщетных попытках остановить следующий позыв.       — Не забудь убрать за собой этот бардак, — безразличным тоном приказала Джин, проходя мимо девушки, мазнув по её лицу отстраненным взглядом.       «Спасибо, мамочка, со мной всё в порядке».       — Хорошо, — кивнула Гермиона.       Но женщина, скорее всего её не услышала, так как не была намерена задерживаться хоть на долю секунды дольше.       Уильям остановился перед дочерью и протянул ей бутылку воды.       — Возьми.       — Спасибо, пап, прости, я…       — Гермиона! Позвони мне завтра и мы обо всем поговорим, — тоном, не терпящим возражений, отчеканил он, и, обойдя её, словно какую-то помеху на пути, направился следом за женой.       Характерный звук захлопывающейся автомобильной двери, дал ей понять, что на этом их гостеприимство исчерпано.       Дождавшись, когда машина с её родителями уедет, она огляделась по сторонам, и взмахом волшебной палочки убрала созданный ею беспорядок.       По дороге домой её стошнило ещё не сколько раз, хотя голова кружиться перестала; по всей видимости, она просто напросто перенервничала.       Забавно, правда?       Она пожертвовала всем ради друга, а в итоге осталась без него, и, по всей видимости, в придачу к этому, и без родителей.       Войдя в свой небольшой домик в конце той же улицы, где жили её мама и папа, она дала волю слезам.       Гермиона не понимала, в какой момент всё пошло не так. Где она совершила ошибку? Утешало, что отец хоть как-то расположен к ней. Они были похожи с ним, и внешне, и по характеру: и оба не считали целесообразным делать выводы до тех пор, пока не услышат объяснение.       Но мама нет, она такой не была.       Когда-то её любящая мамочка смотрела на неё с гордостью и безграничной любовью. А теперь, теперь она смотрит на неё если не с вселенским отвращением, то, как минимум, с презрением.       А нужно ли ей вообще что-либо объяснять и хоть как-то оправдываться?       Нет, это не вариант, раз уж начала, то нужно пройти этот путь до конца.       Завтра она позвонит папе, всё ему расскажет, а дальше пусть сами решают, достойна ли она хоть на какое-то подобие отношений с ними или нет.       Стук в окно отвлёк её. Впустив птицу в дом и дав ей угощение, она отвязала от лапки письмо.       Грейнджер,       Надеюсь, ты устроилась на новом месте. Как ты там? Всё ли хорошо? Ты знаешь, что всегда можешь на меня положиться. Знаешь ведь?       Надеюсь, с твоими родителями всё прошло гладко, отец сообщил мне, что их память была успешно восстановлена. Я вообще не ожидал, что он поможет тебе, но, наверное, это хороший знак. Мама передаёт привет, и надеется на то, что ты будешь писать и ей.       Без тебя тут тоскливо…       Ладно, не будем о грустном.       Я передал Уизлетте от тебя записку, еле избавился от неё. Она всегда такая? Я имею ввиду, задаёт кучу вопросов и всё в этом роде? Кстати, Поттер тоже там был, спрашивал про тебя. Слушай, не злись на меня, но я послал его нахуй.       Только скажи мне и я приеду к тебе. Мне плевать, что отец ждёт от меня. Вчера он познакомил меня с младшей сестрой Дафны, Асторией, и, как я понял, теперь я обручен или обречён.       Ты только скажи мне, и я всё отменю…       P. S. Птица — это мой подарок тебе на новоселье. Его зовут Шницель.       С надеждой на скорейший ответ,       Всегда твой… Драко.       Гермиона рассмеялась сквозь слёзы.       — Шницель, значит, — она протянула руку крылатому почтальону. Пернатый ласково клюнул её в ладонь.       — Отдохни, красавчик, дорога была долгая, — проворковала Грейнджер, поглаживая его по голове.       Шницель возмущённо ухнул, как бы говоря ей о том, что молодой и сильный и всегда готов к работе почтальона.       — Какой прыткий парень! — улыбнулась волшебница и ещё раз угостила птицу печеньем.       Возможно, однажды Гермиона ответит ему.       Но не ранее того, когда у неё более менее всё наладится.       Она ненавидела ложь…       Поэтому писать о том, что всё, откровенно говоря, хреново не было ни сил, ни желания.

***

На следующий день, она как и договаривалась позвонила отцу. На удивление, её пригласили в гости. А по воодушевленному тону мужчины, она поняла, что всё не так плохо.       У Гермионы было замечательное настроение. И поэтому к коттеджу родителей она направилась по чуть более длинному пути, через близлежащий парк.       На улице была отличная погода, жара не душила, а лёгкая влажность после ночной мороси освежила воздух. Конечно, этим и воспользовались любители пикников, расстелившие клетчатые пледы прямо на сырой траве.       В воздухе витал аромат гриля и специй, а лёгкий ветерок добавлял ему цветочный флер.       Внезапно девушка почувствовала головокружение и поступающую к горлу тошноту, которую она вряд ли смогла бы контролировать, даже если бы очень захотела.       Не придумав ничего лучше, Гермиона подбежала к мусорному баку, стоящему возле лавочки, на которой отдыхала пожилая пара.       Избавив желудок буквально от всего содержимого, она, не обращая ни на кого внимания, уселась прямо на тротуар, склонив голову к коленям. Гермиона старалась дышать через нос до тех пор, пока тошнота не отступила.       Да что же с ней такое? Она никогда раньше не слышала о подобной реакции организма на смену климата. Вот задержка менструального цикла была вполне себе нормой, а вот тошнота.       — Ничего, ничего, милая, это скоро пройдёт, — дружелюбно обратилась к ней старушка, которая некоторое время назад наблюдала за её позором. — На вот, попей водички, — она протянула девушке початую бутылку воды.       Гермиона никогда не была брезглива, поэтому, тихо поблагодарив женщину, сделала пару глотков.       — Что это? — спросила Грейнджер, понимая, что в бутылке была не совсем вода.       — Заметила? Ну, это не удивительно, не так ли, Ричард? — усмехнулась старушка, похлопывая по руке своего, по всей видимости, мужа.       Мужчина глупо улыбнулся и кивнул ей в ответ.       — Не обращай внимания, деточка, он совсем глухой, как тетерев. Водичка и правда не простая, я добавила туда лимон, имбирь и пару ложек фруктозы, это, знаешь ли, помогает сосудам, — она добродушно улыбнулась, продолжая похлопывать Ричарда по руке.       — Спасибо вам большое, — ещё раз поблагодарила Гермиона, возвращая бутылку обратно.       — Нет, не нужно, оставь себе, — отмахнулась она. — Надеюсь, ты запомнила рецепт, девочка. И тебе, и твоему малышу это будет полезно, поверь мне. А нам, думаю, пора отправляться.       Гермиона оленьими глазами уставилась на пожилых людей, которые уже шли в сторону выхода из парка. Она потеряла дар речи, и даже не подумала о том, что бы узнать имя доброй старушки. В данный момент Гермиону волновало только то, что сказала женщина.       В каком это смысле, её малышу?       О нет. Или…       — Не может быть... — в неверии прошептала она.       В любом случае, нельзя подобное оставлять без внимания, она не была глупа, а симптомы если не кричали ей этого, то имели место быть, к её полному ужасу.       Пообещав себе по дороге домой заскочить за маггловским тестом на беременность, девушка встала с бордюра и на негнущихся ногах отправилась к родителям.

***

      Устроившись в уютной гостиной, Гермиона приняла чай, который подал её отец.       Мать не переставала украдкой кидать на неё заинтересованные взгляды, то и дело вздыхая, словно хотела о чём-то спросить. По всей видимости, гордость не позволяла ей этого сделать, потому как она каждый раз после этого демонстративно отворачивалась от дочери.       Слишком много всего в последнее время происходило в её жизни. Она отложила свои переживания на счёт беременности на задний план: позже у неё будет время всё обдумать. Так или иначе, не стоит забивать себе голову лишними страхами, по крайней мере до тех пор, пока не будет знать наверняка.       Вместо этого Гермиона постаралась настроиться на предстоящий разговор. Не трудно догадаться, что он, скорее всего, выйдет сложным и пострадавших в итоге, по его окончанию, станет на пару человек больше.       Когда мать и отец устроились на диване, который стоял напротив кресла, где, собственно, она и сидела, девушка без лишних вопросов начала свой рассказ.       Конечно, она старалась обходить детали.       Гермиона не стала говорить о том, что её пытали. Также она умолчала и о том, что почти весь год прожила в лесу в палатке. Что уж говорить о битве за Хогвартс.       Скорее всего, даже Рону этот рассказ показался бы сухим и пустым. Он оставлял за собой куда больше вопросов, нежели ответов.       Она старалась сгладить углы, неосознанно пытаясь огородить родителей от тех ужасов, которые ей пришлось пережить. Но из её пояснения не вышло совсем ничего толкового.       Была война, было страшно, пыталась спасти, взяла на себя роль, а кто, если не мы, я не могла оставить Гарри…       Она наивно полагала, что этого будет вполне достаточно:       — Я это сделала, что бы спасти вам жизнь. В любом случае, я и не смела, даже хоть на малейшую секунду, подумать о том, что смогла бы вырваться оттуда живой. Если бы я погибла, вам не пришлось бы страдать о потере дочери. К сожалению, на тот момент я ошибочно полагала, что все от этого будут только в выигрыше.       — Ты не имела никакого права поступать так с нами! — хлопнув рукой по столу, заявила Джин. — Знаешь, Гермиона, если ты такая самостоятельная, то можешь идти туда, куда ушла в тот момент, когда посмела поднять на нас свою палочку. Ты хоть раз думала о том, чтобы всё нам рассказать? Мы твоя семья! Может, может мы смогли бы помочь. Я не знаю... мы могли уехать вместе!       — Мам, как же ты не понимае…       — Прекрати! Ты не дала нам выбора, забрала у нас наши жизни! Заставила нас забыть! Использовала магию против нас, а сейчас сидишь тут и льёшь нам в уши о том, как у тебя бедненькой не было выбора! Это. У нас. Не было. Выбора!       — Мам.       — Не смей! — взвизгнула она, заставляя девушку подпрыгнуть на месте. — Я не желаю больше ничего слышать. У меня больше нет дочери. Она давно пропала, после того, как мы с её отцом позволили ей учиться этой магии!       — Джин! — вмешался Уильям, который до этого момента молча наблюдал за разворачивающейся на его глазах сценой. — Не говори того, о чем позже пожалеешь!       — Уильям, не заставляй меня ставить тебя перед выбором! — указывая пальцем в её сторону, сурово отрезала женщина.       О Боже. Боже мой.       Что она наделала?       Гермиона не хотела, что бы папа выбирал между ней и матерью, и уж точно не хотела слышать его вердикт.       Она точно знала — выбор был очевиден.       Особенно сейчас, по прошествии такого количества лет, девушка боялась того, что чаша весов беспощадно склонялась не в её пользу.       — Пап! Мам! —заметив, как женщину передёрнуло, она исправилась. — Прости, Джин. Не нужно ругаться из-за меня. Я хочу, чтобы вы знали, что мне правда жаль, я не хотела всего этого, и никому не пожелаю того, что была вынуждена испытать на войне, — Гермиона смахнула тыльной стороной ладони выступившие слезы. — Я не хотела вам навредить. Да, это был мой эгоизм, отчаянная попытка спасти ваши жизни, даже если вы, не будете знать обо мне, я готова была пожертвовать этим. И если бы у меня была возможность вернуть всё обратно, то я все равно не стала бы менять своего решения! — а вот тут она слукавила, но знать это им вовсе не обязательно.       — Отлично, теперь ты говоришь о том, что пожертвовала нами! — Джин раздраженно покачала головой.       — Не переворачивай мои слова! Ты прекрасно знаешь, что я не это имела ввиду, — девушка машинально дотронулась до своей руки: вышло неосознанно — после того, что с ней сделала Беллатриса, это стало чем-то вроде нервного тика.       — Что у тебя на руке, милая? Это шрам?! Что это?! — отец подскочил с дивана и уверенно зашагал в её сторону, с очевидным намерением рассмотреть поближе то, что оставила ей в подарок Лестрейндж.       — Неважно! — вскрикнула она отступая, прижав руку к груди в защитном жесте.— Прости, пап, я не буду этого говорить. Всё закончилось и, поверь, сейчас это не имеет никакого значения.       — Ничего удивительного, Уильям, уверена — обычная бытовая травма, не больше. Не стоит обращать на это внимание, очевидно, нас в очередной раз пытаются одурачить, — равнодушно заключила Джин.       Женщина была в гневе, она понимала, что наговорила ужасных вещей, но обида и недоверие дочери, сделали ей очень больно. Джин переживала, но она не хотела давать повода Гермионе думать, что это так.       Её дочь должна понимать, что подобные выходки непростительны!       Возможно, позже женщина будет готова к более конструктивному диалогу, но сейчас она не готова, как Уильям, спускать всё на тормозах.       Сказанные ранее матерью слова подействовали на девушку, как ведро ледяной воды.       Нет, она не станет оправдываться.       Только не из-за того, что её пытали.       Как же это больно.       «Мамочка, прошу тебя! Ты так мне нужна! Не поступай так со мной»       Она очень надеялась, что мама услышит её, хоть и знала о том, что это так не работает.       — Ладно я поняла вас, миссис Грейнджер, больше я вас не побеспокою, — отступаясь, сказала волшебница.       — Доченька…       — Пап, прошу, не нужно, оставь это…       — Не смей так разговаривать с ним! — перебила её женщина, обвинительно указывая на неё пальцем.       Как же ей это надоело! Гермиона и так достаточно была терпима к ней:       — Знаете, я могу снова избавить вас от воспоминаний и всем будет от этого только легче! Если вы, Джин, не хотите чтобы я была для вас дочерью, хорошо, но не лишайте и папу права выбора в этом вопросе! — сорвалась девушка.— Я не ожидала того, что, когда верну себе родителей, произойдёт то, что произошло! Да, я не подумала! Что вы ещё хотите услышать?! — Гермиона рывком опустилась на колени. — Хотите чтобы я умоляла?!       — Встань, не позорься! — фыркнула женщина, брезгливо отворачиваясь. Гермиона вскочила, чувствуя, как глаза застилают слезы обиды.       Громко всхлипнув, она убежала.       Впервые в жизни Гермиона Грейнджер убегала.       Нет, она больше не придёт к ним на поклон. Ни в коем случае! Если папа захочет с ней общаться, он знает её номер телефона.       Трудно конечно будет делить с ними одну улицу. Но она не доставит своей матери такого удовольствия и не станет переезжать. Она наладит свою жизнь здесь, и всё будет у неё хо…       «Да твою-то мать!»       Покидая дом родителей, Гермиона заметила, что куст, который она буквально вчера осквернила, исчез — на его месте была равнина, присыпанная свежей землёй. Просто отлично!

***

      Возвращаясь домой девушка не забыла зайти в аптеку: как она не старалась абстрагироваться, мысль о беременности не давала ей покоя.       Кусая ноготь большого пальца, она отсчитывала положенное в инструкции время. Гермиона не была готова к материнству, не сейчас так уж точно. И дело вовсе не в том, что она не сможет потянуть ребенка финансово, это далеко не так.       Её адвокатский бизнес приносил отличный доход. Не миллиарды конечно, но она с уверенностью могла заявить, что в денежном эквиваленте твёрдо стоит на ногах. Плюсом ко всему, работа на Малфоев принесла ей немаленькую сумму.       Конечно же, в своей привычке бахвальствовать тем, что они баснословно богаты, Люциус переплачивал ей втридорога выше той суммы, что была указана в прайс-листе предоставляемых конторой услуг.       И это она ещё не брала в расчёт ежемесячную благодарственную выплату, как героине войны и обладательнице ордена Мерлина первой степени — за заслуги перед магическим сообществом. Впрочем, она никогда не пользовалась этими деньгами. Гермиона считала, что использовать их в своих личных целях было бы несправедливо по отношению к погибшим товарищам. Поэтому она решила скопить их для чего-то действительно важного, для того, что могло указывать на причастность тех, чьи голоса никогда не услышит. Тех, с кем никогда больше не перекинется и парой фраз. «Седрик, Сириус, Тонкс, Люпин, Фред, Деннис Криви, Лаванда, Падма, Северус Снейп, Грозный глаз, Полумна…»       Палочка зажужжала, предупреждая волшебницу о том, что время вышло и пора бы уже в полной мере оценить бедствие своего положения.       Гермиона поднесла тестовую полоску к лицу.       Приговор: Беременна       Пиздец…