Принц для мисс Грейнджер

      Стук в дверь заставил Гермиону оторваться от книги по древним рунам. Отложив её на кухонный стол, она проверила готовность блюд. Наложив на ужин чары стазиса и расправив невидимые складки на домашнем платье василькового цвета, лёгкой поступью она направилась встречать любимого мужчину.       — Северус! — Гермиона с очаровательной улыбкой распахнула дверь и, охнув, застыла в шоке, внимательно изучая мужчину, стоящего перед ней.       Это точно был Северус Снейп, но выглядел он до неузнаваемости очаровательно и нелепо. Он был одет как… принц. Как прекрасный принц из маггловской сказки. Его иссиня-чёрные волосы блестели в лучах уходящего закатного солнца. Завитыми локонами они были собраны атласным голубым бантом в низкий хвост. Глубокого синего цвета кафтан из бархата, расшитый золотыми узорами, был накинут на атласный камзол в тон. Костюм сидел на нём как вторая кожа, выгодно подчёркивая широкие плечи и грудь. Обтягивая его поджарый торс до талии, широкие полы кафтана расходились книзу и струились до колен. Кипенно-белая сорочка, обрамлённая кружевом, лукаво выглядывала из-под воротника камзола и из рукавов кафтана, прикрывая кисти и ослепляя своей белизной. Привычные брюки прямого кроя заменили щегольские синие бриджи с белыми шёлковыми чулками, делая ноги Северуса визуально длиннее. А вместо привычной обуви на нëм были золотые туфли на небольшом каблуке с пряжками.       — Мерлиновы яйца, Северус! — выругалась Гермиона, пытаясь сдержать смех. — Что с тобой?!       — Гермиона, душа моя! — специально громко начал Северус, но, увидев удивлённый взгляд ведьмы, сквозь зубы зашипел: — В кустах сирени у забора в засаде сидит Люциус и следит за нами! Вот возьми это и улыбайся, прошу тебя! Только тогда он аппарирует прочь, и я выдохну!       Гермиона была так шокирована новым образом мужчины, что не заметила в его руках подарок — великолепную красную розу в закрытой стеклянной колбе. Она аккуратно взяла её в руки, и цветок внутри начал вспыхивать золотыми искрами. После этого они с Северусом услышали радостный визг в кустах сирени, а затем уже и звонкий хлопок аппарации.       — Мне стоит узнать, что только что произошло? — лукаво спросила Гермиона, заливисто рассмеявшись.       Она больше не могла сдерживаться, и Северус засмеялся вместе с ней. Гермиона всё ещё одной рукой удерживала колбу с цветком, а другой рукой схватила Снейпа за лацкан кафтана и затащила его в дом.       — Ведьма, прекрати смеяться! — притворно нахмурился Северус, выгнув грудь колесом. — Вообще-то я терпел это всё ради тебя!       Гермиона искренне улыбнулась и быстро чмокнула его в крючковатый нос.       — Ужин находится под чарами стазиса, так что мы успеем привести тебя в порядок, — хихикнула она и взяла его за руку. — Пойдём наверх, где ты мне всё-всё расскажешь!       Они поднялись в просторную спальню, залитую лучами закатного солнца. Гермиона аккуратно водрузила стеклянную колбу с розой на прикроватную тумбочку и, любуясь подарком, спросила:       — Почему роза вспыхивает золотыми искрами, стоит мне только к ней прикоснуться?       — О, милая, ты оценишь, — начал свой рассказ Северус, снимая кафтан. — Только помоги мне избавиться от маскарадного костюма!       Когда Гермиона поспешила на помощь к любимому, то тот ей поведал историю Нарциссы Малфой. В чистокровных семьях принято скрывать свои настоящие чувства, и это не устраивало молодую женщину. Она хотела любви, доверия и искренности в браке, но Люциус был учтив и холоден к молодой супруге. Бедняжка была измучена сомнениями, но так и не решилась прямо спросить мужа о его чувствах к ней. Тогда Нарцисса и вывела данный сорт роз, отражающих то, что скрыто на сердце. Всего-то нужно поместить одну розу в стеклянную колбу под чары стазиса, произнести заклинание, которое она нашла в библиотеке Блэков, а затем подарить цветок тому человеку, чьи чувства тебе неизвестны. Когда Лорд Малфой прикоснулся к подарку, то роза вспыхнула золотыми искрами. Золотые искры говорили о всепоглощающей любви, белые — лишь о дружеской привязанности, а чёрные — о ненависти. Получив ответ на свой вопрос, Нарцисса наконец-то смогла выдохнуть и успокоиться, но ненадолго. Когда к власти пришёл Волан-Де-Морт, то ей самой пришлось стать холодной и отстранённой, чтобы не навлечь беду на любимых. Только после Победы чета Малфой смогла выражать свои чувства открыто, не стесняясь окружающих.       — Уверен, что Люциус уже отчитался Нарциссе о твоих чувствах ко мне, — хмыкнул Северус и посмотрел на Гермиону, которая уже добралась до его белой сорочки. — Ты любишь меня… — прошептал он утвердительно. — Не то, чтобы я не верил тебе и нуждался в подтверждении от самой магии, но…       — Конечно, я люблю тебя, несносный ты мужчина! — перебила его Гермиона со всем жаром и страстью, заставляя поднять руки, чтобы стащить с него сорочку. — Разве может быть иначе?       Отшвырнув в сторону предмет гардероба, что шёлковой лужицей растёкся на полу, Гермиона прикоснулась к обнажённой груди Северуса, затем провела руками по его плечам, спускаясь к предплечьям. Привстав на носочки, она нежно прижалась к губам Северуса, но тут же разорвала поцелуй.       — Что с твоей меткой? — спросила она, развернув его левую руку Тëмной меткой вверх.       — Ох, я думал, что ты не заметишь, и я успею это смыть. — Северус нахмурился и продолжил: — Это всё Люциус: он подумал, что моя метка оттолкнёт тебя. Поэтому решил перекрыть её этим на первое время. — Он шумно выдохнул, когда Гермиона провела пальчиками по изменëнной татуировке и улыбнулась.       На неё смотрел уже не лысый череп с пустыми глазницами, изо рта которого вылезала жуткая змея, а череп в напудренном «аллонжевом» парике. Змея была вся увита красными крупными розами, а в пасти она держала книгу.       — Ох, Северус! — всхлипнула Гермиона и продолжила: — Люциус так беспокоится о тебе и… Обо мне… Но твоя метка никогда меня не пугала и не отталкивала. Она не уродует тебя, любимый. Все мы носим отметины на теле, и не всегда они прекрасны, — грустно улыбнулась ведьма, вспомнив о своих шрамах на груди и на руке. — И даже если бы наши тела были безупречными и идеальными, то это ничего бы не значило. Ибо настоящая красота сокрыта в душе.       Она наклонилась к его руке и нежно прикоснулась губами к метке. Северус вздрогнул, а по телу разлилась тёплая волна благодарности. В глубине души он был рад тому, что Малфой перекрыл едва видневшуюся на бледной коже татуировку. Хоть он и смирился с этим клеймом, но старался всегда его скрывать от чужих глаз. Только Гермионе он смог довериться и открыться полностью.       Ведьма стала покрывать поцелуями его грудь, а её руки поглаживали его торс. Северус застонал от удовольствия, прикрывая глаза. Но открыл их, когда услышал неуверенный голос Гермионы.       — Ммм… Северус, что ещё с тобой сделали в том салоне? Почему ты такой гладкий? — встревоженно спросила она и нахмурилась, а затем на её лице появилось озарение. — Только не говори, что ты такой везде! О, Мерлин! — она засмеялась, когда он молча кивнул, и на его скулах выступили красные пятна смущения.       — О, любимый! — прошептала Гермиона с сочувствием, не прерывая ласк. — Я должна это увидеть! — Она потянулась к его бриджам, но Северус перехватил её руку.       — Милая, там будет ещё кое-что, — Северус был явно смущён. — И это тоже была не моя идея.       Она аккуратно убрала его ладонь со своей, расстёгивая пуговицы на его бриджах и спуская их с бёдер.       Увидев переливающуюся надпись на итальянском «Benvenuta, principessa Grifondoro», выполненную в слизеринских цветах из блёсток, и стрелочку, которая указывала на член Северуса, Гермиона рассмеялась и лукаво взглянула на мужчину.       — Серьёзно? «Добро пожаловать»? — ухмыльнулась она. — И это точно была не твоя идея?       — Люциус решил: раз я принц, то ты моя принцесса. Также он шутил про поцелуй любви, но я был обездвижен, чтобы хоть как-то оказать сопротивление. Наказания Волан-де-Морта и то были гуманнее, чем все эти процедуры красоты! — начал ворчать Северус, но тут же застонал, когда Гермиона провела ладонью по его абсолютно гладкому паху.       — Всё было не зря, дорогой, — страстно прошептала Гермиона и мягко толкнула Северуса на стоящую рядом кровать.       Его ноги, всё ещё скованные бриджами, подкосились и, рухнув, он увлёк Гермиону за собой. Звонко рассмеявшись, она одарила его хитрым взглядом и принялась осыпать мелкими поцелуями лицо и шею. Спускаясь поцелуями ниже, к его груди, её руки нашли поджарый торс, и, легонько царапая кожу ногтями, добрались до его восставшей плоти, жаждущей прикосновений.       Обхватив одной рукой его внушительный орган и проведя по стволу вверх и вниз, а второй сжимая его яички, Гермиона услышала протяжный стон Северуса и продолжила свои ласки. Она почувствовала, как его руки зарылись в её густые локоны, слегка натягивая их. Одарив его торс последним поцелуем, она взглянула на Северуса и опалила горячим дыханием головку члена, прежде чем взять её в плен влажного рта.       Северус смотрел на неё из-под опущенных ресниц и тяжело дышал. Он был возбуждён до предела, его ноздри раздувались от едва сдерживаемого желания, которое так и рвалось наружу. Гермиона сладко застонала с его органом во рту, стараясь как можно глубже принять его в себя. Северус несмело качнул бёдрами, аккуратно придерживая голову Гермионы. Он не хотел быть грубым и причинить ей боль, но ведьма прекрасно понимала его состояние и то, как он сдерживает извергающийся вулкан эмоций и чувств внутри себя. Она со всей страстью и уверенностью стала насаживаться своим ртом на член, не забывая руками и языком ласкать яички. Она сосала так страстно и похотливо. Карие глаза, словно расплавленный горький шоколад, смотрели на него и были затуманены страстью. Её рот был горячим и влажным, а шаловливый язычок старательно очерчивал каждую венку на члене.       Северус был охвачен первобытным желанием, что раскалённым железом текло по венам, отдаваясь горьковато-сладкой болью во всём теле. Он сильнее схватил Гермиону за волосы и, потянув вверх, заставил её выпустить напряжённый член изо рта. С хлюпающим звуком блестящий от обильного количества слюны и смазки он выскользнул из жаркого плена и ударился о его живот. Северус сел и резким рывком уложил Гермиону на спину, подминая под себя. Он торопливо сорвал ненавистные бриджи, и его руки потянулись к платью ведьмы, поднимая его подол до талии.       Гермиона была без трусиков, и Северус рвано выдохнул и прошептал:       — Ты тоже подготовилась, моя принцесса? — Его длинные пальцы провели по мокрым складкам, собирая её соки.       Гермиона протяжно застонала и потёрлась о его руку. Она облизнула языком распухшие губы и прохрипела:       — Молю, войди в меня! Я не могу больше ждать!       — Нет, любимая, ты ещё не готова, — Он прервал томительные ласки и поднёс блестящие от смазки пальцы к её губам. — Оближи и почувствуй свой вкус.       Гермиона, высунув язычок, аккуратно начала слизывать свои соки с указательного и среднего пальцев, а затем уверенно вобрала их в рот, эротично посасывая. Тело Северуса покрылось мурашками и, первобытно зарычав, большим пальцем он очертил её губы, заставляя раскрыть рот, чтобы прекратить эту сладкую пытку. Он со всем жаром страсти припал к её губам, врываясь в горячий рот. Его руки ласкали её тело, а восставшая плоть касалась её влажного лона, дразня и обещая греховные удовольствия.       Разорвав поцелуй, он переместился вниз к её бёдрам и приник к источнику наслаждения. Гермиона выгнулась дугой и протяжно застонала, стараясь продлить контакт с его умелым языком. Своими ласками он доводил её до исступления, до потери самой себя. Ещё немного, и она сорвётся в пропасть, падая вниз с огромной высоты и разбиваясь на тысячи и тысячи осколков. Дыхание Гермионы сбилось, став рваным, а из груди вырывались хриплые стоны вперемешку с мольбами и его именем. Чувствуя острое, как опасная бритва, желание ведьмы как можно глубже быть насаженной на его язык, Северус подключил длинные пальцы, которые тут же ввёл в её влажное лоно. Ритмично двигая пальцами и лаская языком жемчужинку клитора, свободной рукой Северус стал поглаживать свой сочившийся предэякулятом член, что болезненно пульсировал, желая разрядки.       Прежде чем отстраниться, Северус вытащил блестящие от соков пальцы и в последний раз провёл языком по её половым губам, слизывая влагу наслаждения, чтобы затем ворваться в неё на всю длину, сразу же задавая бешеный ритм. Гермиона вскрикнула, сильнее обхватывая его торс ногами, а её руки блуждали по его спине, сжимая и царапая кожу. Он прижался лбом к её лбу, и их взгляды встретились, заставляя мир остановиться на мгновение. Время замерло, пошлые звуки шлепков их тел, рваное дыхание, жаркие стоны — всё это словно отошло на второй план. Они будто обнажили души друг друга. Никто не решался отвести первым взгляд и прервать этот волшебный миг, когда они стали одним целым друг для друга. Они обрели счастье и любовь, а тела, идеально подходящие друг другу, возносили их на вершину удовольствия.       — Люблю тебя, моя принцесса, — хрипло прошептал Северус в её губы, а в его глазах отражалась такая гамма чувств, что у Гермионы перехватило дыхание.       — Люблю тебя, мой Принц, — ответив ему, всхлипнула она и прижалась к его губам в сладком поцелуе, стараясь принять его как можно глубже в себя.       Северус, не прерывая поцелуя, размашистыми толчками входил в её жаркое и влажное лоно. Сильнее. Быстрее. Глубже. Оторвавшись от её губ, он почувствовал, что она почти на грани. Его требовательный рот начал ласкать её шею и, найдя сладкое местечко за ушком, слегка прикусил нежную кожу. Выводя языком узоры на её шее, он наслаждался стонами Гермионы, что вырывались из высоко вздымающейся груди. Его толчки становились всё хаотичнее и хаотичнее. Длинные пальцы нашли её напряжённый клитор и слегка надавили. Этого оказалось достаточно, чтобы тело Гермионы выгнулось ему навстречу и через несколько мгновений, мелко подрагивая, взорвалось ярким фейерверком желанного оргазма.       Гермиона прокричала его имя, непроизвольно напрягая внутренние мышцы влагалища и сжимая член Северуса как можно сильнее. Сделав всего несколько размашистых толчков, он с утробным криком излился в неё, чувствуя пульсацию её лона.       Северус перекатился на бок, не спеша выходить из Гермионы, и вовлёк её в долгий поцелуй. Он поглаживал её красивое тело, продлевая пережитое наслаждение. Оторвавшись друг от друга, они дарили неспешные и успокаивающие ласки, приходя в себя и возвращаясь с небес на землю.       — Это было великолепно, — прошептала Гермиона, пальцами выводя узоры на его груди, а в её сияющих глазах было столько любви и нежности. — И я оценила результаты косметических процедур, которым ты насильно подвергся.       — Всё для тебя, любовь моя, — хохотнул Северус и нежно поцеловал её в лоб.       — Северус, — Гермиона отстранилась и посмотрела в его глаза. — Я понимаю, что Люциус твой друг, и он заботится о тебе, но… Может пора ему сказать правду?       — Я пытался, Гермиона. Но ты ведь его знаешь. Он так счастлив помочь мне в завоевании и соблазнении тебя. И я просто не могу ему отказать.       — Но так не может долго продолжаться! Мы встречаемся уже год! И полгода как живём вместе. Я всего-то опоздала тогда на приём на пятнадцать минут, потому что меня задержали рабочие вопросы, а Люциус увидел между нами искру пробежавшей страсти и решил нас свести.       — Ну я и правда думал лишь о том, как сорвать с тебя то алое платье и отыметь во всех позах. Еле дотерпел до ночи. Так что, Люц не ошибся.       — Интересно, что он придумает в следующий раз? Я до сих пор вспоминаю ту серенаду под нашими окнами, когда он заколдовал своих белых павлинов, чтобы они помогли исполнить тебе «Only you», — Гермиона хихикнула и чмокнула в нос смущённого Северуса. — И ты спел великолепно, любимый!       Они дружно засмеялись, вспоминая все воплощённые планы по «завоеванию мисс Грейнджер», инициатором которых был Люциус Малфой.

~~~

      Поздним вечером в хозяйской спальне Малфой-Мэнора, лёжа в объятиях любимой супруги, Люциус думал, что ему пора найти и свести новую пару. И выбор пал на его единственного и горячо любимого сына, который несколько раз восторженно отзывался о Джиневре Уизли, напоминающей ему золотую осень. «Быть купидоном и сводником не так уж и сложно. Поговорю с Драко завтра же», — решил Лорд Малфой и, поцеловав спящую Нарциссу в лоб, погасил свет.       Шалость удалась. Нокс.