***
Совет мастеров пика был назначен слишком рано, обычно между этими событиями проходило от трех месяцев до полугода, но в этот раз собрание было назначено месяц спустя от предыдущего. Уже сейчас он ловил на себе странные взгляды других мастеров и предчувствие, терзающее его несколько дней, лишь усилилось, когда в центр зала винесли небольшой сундук и открыли, являя ажурное плетение наруча неизвестного артефакта. Когда все заняли свои места и тяжелые двери зала захлопнули, в установившейся тишине прогремел голос главы школы Юэ Цинъюаня. — Почтенные мастера школы Цанцюн, сегодня мы собрались, чтобы рассмотреть прошение нашей сестры Ци Цинци. Она многие дни потратила на поиск достойного артефакта, дозволяющего узнать правду ли говорит заключенный плетением заклинатель или нет. Этот глава смиренно просит Шень Цинцю, мастера пика Цинцзин, прояснить правду и ответить на обвинения сестры Ци. — Из всех возможных грехов шимэй Ци наверняка выбрала для меня самый позорный, — холод сквозит в словах Шень Цинцю. Злая улыбка отражается в антрацитрвом взгляде на мгновение, прежде чем веер скрывает лицо мастера. Заклинатель под взглядом тех, кого до сего дня все еще считал своей семьей, боевыми братьями и сестрами великой школы совершенствующихся, сошел со своего места в зале и безропотно позволил адепту пика Кусин надеть на него артефакт, раскрывающий правду. Белое свечение окутывает изящную фигуру, взмывает вверх россыпью миллионов звезд — это настолько же прекрасно, насколько и больно: лишь многолетняя привычка держать лицо не позволяет Шень Цинцю упасть на колени и скулить о прекращении пытки. Словно ему все еще 12, он беспомощен и бесправен. Кто нибудь… — Сяо Цзю, — начал было Юэ Цинъюань, но свистящий шепот оборвал его. — Это не имя этого мастера, — ненависть во взгляде скованного артефактом заклинателя могла бы потрясти небо и землю. Глава школы в который раз отступил. — Авторитет школы Цанцюн это то, что каждый из двенадцати мастеров должен беречь и преумножать, — вместо главы Юэ заговорила Ци Цинци, — Но сегодня должно рассмотреть пример Шень Цинцю. Он не достоен занимать свое место главы пика Цинцзин, его дела неправедны и помыслы нечестивы, он позорит имя школы Цанцюн. Слухи о его распутстве уже расползлись на весь Тяньгун, теперь же эта Ци, как мастер пика Сяньшу, обвиняет Шень Цинцю в совращении учеников, ошибочном наставлении в совершенствовании и демонической культивации. Под влиянием артефакта будет раскрыта суть этого человека и вынесено наказание. Есть ли что сказать этому мастеру? Шень Цинцю, лишь сейчас обратив свое внимание на Ци Цинци, закаменел лицом. Горные мастера, собравшиеся здесь вместе с главными учениками, зашептались, бросая взгляды полные презрения на второго мастера Цанцюншань. Наконец, бессмертный мастер заговорил, роняя каждое слово, будто оно весило тысячу цзиней. — Шимэй Ци удивительно красноречива сегодня. Позволено ли этому мастеру спросить, отчего же допрашивают его как преступника, если его вина еще не доказана? И отчего порочить имя этого мастера, если до этого не были опрошены иные учасники слухов? — Тебе не удастся заговорить нас всех, — усмехнулась Ци Цинци, — Уже поздно искать оправдания и исход этого собрания зависит лишь от невиновности и, — улыбка на красивом лице наполнилась злорадством, — честности этого мастера. Глава школы, вы должны задать вопросы Шень Цинцю, поскольку артефакт был завязан на вашу ци. — Шень Цинцю, горный мастер пика Цинцзин, шимэй Ци обвиняет тебя в трех грехах. Культивируешь ли ты демонические техники? — Нет, — холод от заклинателя Сюя лишь усилился. Его ответ эхом отразился от стен зала и артефакт не дрогнул. Шень Цинцю не смотрел ни на кого, и никто из горных мастеров не видел и не чувствовал, как холод и становится сутью заклинателя. — Шисюн Юэ, в доме шиди Шеня были найдены трактаты о демоническом культивировании, а само его совершенствование повреждено. Мог ли он ранее культивировать демонические техники? Ваш вопрос дает Шень-шисюну возможность уклонится, — заметил Лао Цинхэ, мастер пика Цзуйсянь. Ци Цинци кивнула и из числа мастеров только Юэ Цинъюань и Лю Цингэ нахмурились на это вмешательство. — Шиди Шень, расскажи о своем демоническом культивировании, — поправил вопрос глава школы. Мастер пика Байчжань стиснул кулаки и вперил взгляд в заключенного заклинателя. — Его нет. Свитки — колекция давно забытых практик, полных допущений и ошибок, ни один здравомыслящий заклинатель не станет такое использовать. Мастер пика знаний и наук имеет право держать у себя в коллекции любые практики, они не для сторонних глаз. И что касается состояния совершенствования этого мастера, — ледяной взгляд заставил вздрогнуть Лао Цинхэ, неосмотрительно задевшего старую рану Шень Цинцю, — этот мастер начал обучение в позднем возрасте и был подвержен ряду искажений ци, последнее из которых было не далее, как вчера. Должен ли этот ничтожный еще что-то объяснить шиди Лао? — Кхм, этот Лао благодарит шисюна за доверие, — слегка склонил голову мастер пика и спрятал дрожащие пальцы рук в рукавах. — Тогда мы перейдем ко второму обвинению. Шимэй Ци говорит об ошибке наставлений в обучении. — Да, — оживилась Ци Цинци, — мастер пика Цинцзин умышленно портил совершенствование ученика, дал неправильное руководство и был чрезмерно жесток. Его ученик, Ло Бинхэ, существенно отстает от своих соучеников, и это вина мастера Шеня. Об этом говорит не один ученик пика. Что скажет на это шисюн Шень? — Может ли шимэй Ци быть так любезной не только обвинить этого мастера в жестокости и зависти, но и предоставить доказательства? Ци Цинци махнула рукой и в двери зала совета мастеров вошли личные ученики Шень Цинцю — Ло Бинхэ и Нин Инъин. Ло Бинхэ мимолетно посмотрел на своего учителя, и лишь внимательный наблюдатель смог бы заметить темное удовлетворение на его лице. Ученик немедленно передал наставление из своих рук к Ци Цинци, а та в свою очередь — главе школы. Юэ Цинъюань немедленно пролистнул несколько страниц и уже на третьей потрясенно замер. — Ученик Ло, по этому ли руководству ты занимался? — спросил он странным голосом, и прежде довольный ученик немедленно сбросил с себя расслабленность. — Да, глава Юэ, — скромно опустил глаза Ло Бинхэ. — И твое наставление действительно начинается с техники «Восемь врат скрытых небесных стеблей»? — дождавшись кивка ученика глава школы Цанцюн потрясенно выдохнул, — Но тогда это не имеет смысла! — воскликнул он, некоторые мастера также уже поняли его замешательство. — Позволит ли глава Юэ узнать этой ученице, почему все же у а-Ло было неправильное руководство? — спросила Нин Иньин, разбивая установившуюся тишину. — Хм, — Лю Цингэ оглядел ученицу и поднялся со своего места, обошел их обоих кругом, внимательно присматриваясь к Ло Бинхэ, — этот мастер не понимает, почему ученик Ло находится на пике Цинцзин, у него совершенно нет задатков духовной культивации. Зато заметно хорошее физическое состояние, из чего можно сделать вывод о абсолютно верном выборе техники культивирования. — Но как же… — воскликнула Нин Иньин, однако Лю Цингэ продолжил, не удостоив ее и взглядом. — «Восемь врат скрытых небесных стеблей» — это техника совершенствования тела и духа с пика Байчжань. Следуй ученик Ло как следует этому руководству, уже был бы на уровне старших учеников. Так лень это или глупость? Шисюн Шень? — Этот мастер считает, что и то, и другое, — невозмутимо ответил Шень Цинцю, однако холодный пот уже выступил на его лбу. Боль артефакта правды беспрестанно мучила его, путала мысли, отнимала силы. Первая дрожь содрогнула тело бессмертного мастера, — Что сказали бы другие мастера пиков, стань этот Шень указывать им, как правильно учить личных учеников? Вэй Цинвэй, — слегка склонил голову заклинатель и сменил тон на фамильярный. Шпилька опасно качнулась в высокой прическе, но удержала смоляные пряди, — ты неправильно воспитываешь Сяо Луньян, прояви к нему больше жестокости, ты же хочешь вырастить сильного заклинателя? — Да как ты!..– названый мастер вскочил со своего места, лицо его исказилось гневом и покраснело, однако мастер пика Цинцзин не дрогнул, продолжив говорить. — Почему же этот мастер должен реагировать иначе, если кто-то, — холодный взгляд скользнул по Ци Цинци, — пытается поучать его в методах воспитания его же учеников. — Сяо… Шиди Шень, что касается третьего обвинения… Шимэй Ци говорит, ты фривольно себя ведешь с ученицами, и некоторые из них, включая твою ученицу Нин Инъин, были приглашены в твой дом для неподобающих главе пика целей. — Это все еще касается методов обучения личных учеников. Почему этот мастер должен обьясняться? — Да потому что о твоей развратности не знает только дурак! Ты первый посетитель Ивового дома! — вскочила в который раз Ци Цинци. — И что? — зло огрызнулся Шень Цинцю. Боль пробуждала в нем самые плохие воспоминания, а оттого нестабильная со вчерашнего проишествия ци снова циркулировала рывками. Му Цинфан, как и Лю Цингэ не отводили от него настороженного взгляда уже некоторое время. Сдерживать ту тьму, что копилась в нем многие годы, стало невыносимо. — Глава пика Сяньшу так уверенно меня обвиняет, будто я каждую ученицу ее пика обидел и совратил, однако даже в адрес ее самой этот мастер не нанес ни одной смертельной обиды, не говоря о ее ученицах. Острый язык не грех. Посещение этим мастером Ивового дома — не грех, потому что девушки там в первую очередь продают искусство — пение, игру на цине, стихосложение. Покой. И пригласить личную ученицу, Нин Инъин, — девушка вздрогнула, встретившись с равнодушным взглядом учителя, — ребенка, что этот мастер нашел младенцем, которую вырастил, словно свою дочь, для того, чтобы подарить знания о исключительной технике из личной коллекции этого мастера — тоже не грех. Зал совета погрузился в потрясенную тишину. Разве глава пика Цинцзин действительно когда-нибудь дал усомниться в своей праведности? Изящная фигура заклинателя в одеждах цвета цин неожиданно рухнула на колени, все его тело содрогалось от боли, но лицо оставалось все так же безмятежно. Мимолетный взгляд приковал к месту кинувшихся к нему было Юэ Цинъюаня, Му Цинфана и Лю Цингэ. Заклинатель продолжил говорить: — Насколько большое зло, должно быть, совершил этот мастер, что его же боевые братья и сестры, двадцать лет правящие своими пиками, допустили мысль о том, что этот посмеет нарушить клятву мастера пика в погоне за мимолетной радостью… Ответил ли этот Шень на все обвинениния главы пика Сяньшу? — Д-да, — запнулся на мгновение глава школы, — артефакт ни разу не усомнился в честности мастера Шень Цинцю, так и мы более не должны сомневаться в словах своего брата. Прошу освободить его. Глава школы махнул рукой и стоящий рядом с осужденным адепт пика Кусин быстро снял артефакт, сразу отбрасывая его в поле защитной печати. Мастерам пиков предстало зрелище обожженой докрасна руки с почерневшими ногтями. Белое сияние артефакта продолжало расползаться под кожей, лишь немного сбавив в яркости свечения. Му Цинфан опрометью метнулся к Шень Цинцю, протягивая руки для диагностики и помощи, но мгновенье назад скованный болью мастер Сюя увернулся, и не говоря ни слова, направился к выходу из зала совета. Взгляды людей стали для него невыносимыми. Физически болезненными. И он ни минуты не хотел тратить на их общество. Уже достигнув двери, он все же обернулся, остановив преследующих его Му Цинфана и главу Юэ. — Этот ничтожный мастер благодарит братьев и сестер за доверие. Надеюсь, глава пика Сяньшу позаботится о ученице Нин Иньин так же хорошо, как пик Байчжань о ученике Ло. Путь на пик Цинцзин для них отныне закрыт. Мин Фань отныне отвечает за дела пика, этот же мастер уходит в затвор для осмысления своих ошибок. Прошу почтенных мастеров простить ранний уход этого Шеня. Лезвие Сюя мгновенно появилось под его ногами и унесло заклинателя в давно подготовленное, скрытое от всех место духовной силы. Шень Цинцю чувствовал опустошение и равнодушие, его не цепляли ни бледное лицо Ло Бинхэ, ни растерянность дочери, как про себя называл он Нин Иньин, ни голоса мастеров пиков, ни даже ненавистное ранее имя, летевшее в спину словно отравленный нож. Шень Цинцю казалось, что артефакт, заставлявший его говорить правду, правду ему и показал — как смотрят на него мастера великой школы, что на самом деле думают о нем его ученики. Что он такое? Не заслуживший даже признания собственных заслуг бывший раб. Ущербный. Всего лишь Цзю, не достойный ни одного доброго слова… Презираемый боевыми братьями, преданный учениками, брошенный самыми близкими. Тело бессмертного мастера упало в воды спокойного ранее озера, подготовленные печати на стенах недавно найденной пещеры на его пике вспыхнули, превращая это место в неприступную тюрьму на ближайшие 5 лет. Ни войти, ни выйти, ни дозваться. Полная изоляция, так нужный Шень Цинцю покой… Лезвие Сюя, всегда светлое и сверкающее, потемнело до обсидиана, будто знало о задумке своего хозяина и отчаянно сопротивлялось.Я не должен бояться. Страх — убийца разума. Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю ему пройти через меня и сквозь меня. И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь. Там, где был страх, не будет ничего. Останусь лишь я
Твердая рука безропотно поднесла Сюя к его собственной груди и одним движением вонзила меч прямо в место формирования верхнего даньтяня, сосредоточия души. Воды озера окрасились бягряным, тело заклинателя погружалось все глубже, ко дну, и разум заклинателя погрузился в покой медитации. Ему предстояло прожить самые темные свои дни снова, и снова, и снова, пока он не отринет бессмысленную боль и не извлечет урок. Или умрет. Впервые за много лет улыбка на лице бессмерного мастера пика Цинцзин была искренней.