Этот декабрь я не забуду никогда...

Я встала с кровати, чуть ли не рыдая и заваливаясь обратно на кровать. Это можно назвать нервным срывом? Я такая слабая, это заставляет ненавидеть саму себя. Я ненавижу не Морока. Я ненавижу не его предмет. Он не виноват ни в чем. Я ненавижу себя. Я не сдам зачёт по боевым искусствам. Какая я идиотка… Надо было поумерить свою гордость и учить всё, пока не поздно. Уже поздно, Варя. Мне страшно. Мои ноги подкашиваются, меня бросает в тошноту до истерики. Глаза застилает пелена слез, которые будут падать на пол. Я не сплю целую ночь. Сейчас четыре часа утра. Эта дурацкая безнадёжность, из-за которой я хочу уйти. Навсегда. Безвозвратно. Детство, отсылка Ветерка, побег, правила, Морок, влюблённость, зачет, ненависть. Ненависть ко всему. Ненависть ко всем. Ненависть к себе. Которую я так умело скрываю уверенностью. Как отвратительно. Ненависть отравляет меня. Она убивает изнутри. Так медленно, мучительно, заставляя меня ещё больше разжигать негатив внутри себя, губить саму себя. Как бороться? Я лидер, да. Мне нельзя сдавать позиции. Мне нужно быть идеальной, ведь все остальные разочаруются. Мне нельзя. Я хорошая девочка. Мне нужно бороться. Но как, если я не могу перебороть даже саму себя? Мне нужно чёртово успокоительное, но даже его здесь нет. Я сейчас упаду на месте и разобью себе голову. Хотя бы зачет сдавать не буду. Я положила кулак к месту, где должно быть сердце. Хочу вырвать его и оставить только пустоту. Голова раскалывалась, заставляя сердце бешено стучать. Даже если я умру, то какие дело кому-то до меня? Девочки поплачут, но жизнь вернется на круги своя. Так всегда. Было, есть и будет. Я никто в этом мире. Горячие слезы отчаяния потекли по моим красным от поднимающейся температуры щекам. Я не могла даже издать звука кроме жалких стонущих всхлипов. Я не могу будить девочек. Я не должна отравлять и их. Я села на колени, опустив голову и пытаясь не умереть в эту же гребанную секунду. Хотя, может мне и вправду перестать бороться? Я так устала. Я хочу спать. Наконец… Я никогда не чувствовала себя настолько плохо. А может и чувствовала. Я начинаю забывать всё. Это финишная прямая. К горлу подкатила тошнота. Я не нашла в себе сил сделать хоть что-то. Смысл поблек ещё давно. Тот огонек, что жил в человеке и указывал путь, исчез. Лишь опустошение и ненависть росли во мне с того дня, когда я потеряла единственного человека, кто был мне дорог. Когда я потеряла всё. Слезы, словно жемчуг, всё лились и лились из моих глаз, не давая увидеть абсолютно ничего. Тьма ночи скрывала меня от остальных. Как больно. Боль разрывала меня изнутри, но я не могла сделать ровно ничего. Лишь рыдать, утопая в собственной слабости. Руки начали дрожать. Я выставила их перед собой, смотря на то, как их бьет крупная дрожь. Приложив ладонь ко рту, я лишь смогла выдавить из себя немой крик. Пустота наполнилась. Наполнилась болью, не сулящей когда-либо вернуть хотя бы что-то светлое мне в душу. Я осталась одна. Совершенно одна наедине с мыслями. Страшно. Больно. Хочется кричать. Но я не могу. Я не должна. Моя голова сейчас разорвётся на части от того жара, что я испытываю сейчас. Я быстро вытерла слёзы, оставлявшие соленые мокрые дорожки на щеках. Дыхание сбилось. Я задыхалась и забывала о всём том, что держит меня в этом мире. Жестоком, злом, ненавидящем, предательском. Я не могу дышать. Я не могу думать о чем-то хорошем. Зачёт через чертовых восемь часов. А я умираю, сидя на полу, рыдая и захлебываясь в мыслях и собственных слезах. Интересно, каково там, после смерти? Там больно? Страшно? Может, одиноко? Но не так больно как здесь и сейчас, в этом я уверена. Не столь страшно и одиноко. Я впилась в свою ладонь ногтями, делая себе адски больно, заставляя все тело покрыться мурашками. Я почувствовала, как моя голова кружится на грани провала в Небытие. Может, я умру? Наверное, умереть таким образом нельзя. Если я закрою глаза, может, я больше никогда их не открою? Моя кожа на ладони покрылась царапинами и следами от ногтей. Это будет напоминать мне о сегодняшнем дне. Если, конечно, я выживу и этот день. Я опустила руки на пол, видя, как в моих глазах появляются неясные темные образы. Я схожу с ума, наверное… Я ничего не слышала кроме гудения в ушах. Сейчас я провалюсь в обморок? Моё тело бьет крупная дрожь, но мне уже плевать, ясный рассудок покинул мои мысли, оставляя боль и ненависть копошиться и убивать меня, так медленно, мучительно растягивая каждый момент, наслаждаясь. Сердце ныло и было готово разорваться на мелкие кусочки. Я отдалась тьме. Я проиграла. Снова. Я безжизненно сидела на коленях, мокрых от слёз. Я увидела что-то непонятное, но такое красивое. Не знаю, как я нашла в себе силы поднять взгляд на окно. Луна смотрела на меня на фоне падающих снежинок. Такая печальная, словно плачущая, красивая… Похожая на меня. В последний раз я видела столь прекрасную луну в последнюю ночь пребывания Ветерка в замке. Хотела бы я быть с ней вдвоём. Такая чувственная, таинственная, женственная, она представлялась мне прекрасной девушкой. Кроткой, тихой, смиренной, ранимой… Она заставляла смотреть на неё, я была зачарована ею. Луна плакала, как и я. Но она не сдавалась, всё светила, бледно, замкнуто, но так прелестно. Я чувствовала с ней связь с самого раннего детства. Она меня вдохновляла. Я чуть улыбнулась. Может, она — мой смысл жить?.. Силы вновь оставили меня, заставляя опустить голову. Полюбовалась, и хватит… Глаза уже не видели ничего. На всё плевать. Циркулирующая боль уже воспринималась как обыденное. Я привыкла. Как хочется спать… * * * — Варечка?!.. Варечка! Ласковый и столь родной девчачий голос пробился сквозь шум, звенящий в голове. Кто-то пытался меня разбудить. Я, кажется, до сих пор сижу на полу в луже. Слабые тонкие пальцы взяли меня за плечи и начали пытаться передвинуть на кровать. Тело не слушалось и могло лишь тихо подчиняться, словно тряпичная кукла. На моё запястье упала солёная капля. Послышался обеспокоенный высокий вздох. Спустя полминуты попыток тревожные вдохи участились. Мне нужно открыть глаза. Мне нужно постараться. Хотя бы ради той, кто хочет помочь мне сейчас. Ради Снежки. Я собрала всю силу, которой на данный момент было ничтожно мало даже для того, чтобы поднять руку. Я чертовски слаба. Телом, мыслями, духом. Как и обычно. Я с трудом открыла веки, пытаясь разглядеть что-то в этой кромешной тьме. Такой же непроглядной, как и во мне сейчас. Такое ощущение, будто я отравилась. Ужасно тошно. Послышался облегчённый вздох. — Варечка… Что же ты наделала?.. Она в ужасе тихо плакала, посмотрев на меня. Я разглядела изящные мягкие черты лица и линию коротких светлых волос. Её лицо было над моим. Я взглянула на неё. Отвратительное чувство вины за её беспокойство ухудшило положение и увеличило шансы на то, что я снова лишусь сил, которые и так наскребла с титаническим трудом. Какая я эгоистка. Представляю, какой сейчас шок у Снежки, которая встала, наверное, попить воды и увидела свою лучшую подругу, сидящую на полу и не подающую признаков жизни. Снегурочка просто смотрела на меня, приложив ладонь ко рту, чтобы не напугать меня. В душе я рассмеялась, потому что полагать, что я напугаюсь от этого, немного глупо. Но Снежка самая ранимая и чувственная. Похожа на луну… — Варечка… Ты в порядке? Что с тобой? Зачем? Я… Она заревела ещё пуще, не способная сказать что-то и спешно вытирая слёзы с щёк. Наверное, у неё полно вопросов. Как и у любого адекватного человека при виде этой, может, со стороны, ужасной картины. Снежка потянулась к полу, и что-то зашуршало у неё в руках. Она показала мне этот предмет. Я уже привыкла к темноте комнаты и видела достаточно хорошо. Упаковка от таблеток… Что это такое? Я… Я клянусь, я не помню, чтобы брала это… Или… Брала? Я схожу с ума. Снежка тщательно наблюдала за моей реакцией, нахмурив тонкие бровки. — Снежка… Прости, умоляю, я… Не делала ничего с собой… Её взгляд сменился на усталый. Она взглянула на мою ладонь, всю в царапинах, красную. Тревога лица Снежки не ушла, а только возрастала. Она ждала объяснений. Я лежала на кровати, а Снегурочка сидела рядом со мной на краю постели, осматривая. Моё лицо до сих пор было влажным от слёз. Я тяжело дышала. Резко Снежка встала и направилась к крану с водой. Под звуки льющейся воды я глядела в потолок, думая, что же теперь будет. Обо мне пойдут слухи в школе? Что это за таблетки лежали возле меня? Я начинаю забывать свою жизнь? Я… Становлюсь сумасшедшей? Я глянула на часы. 4:57. Дурманящая пелена, мешающая думать, вроде начала уходить. Но все равно все в моей голове осталось безжизненным. Как я сдам гребанный зачёт? Я не знаю. Я не знаю ничего, абсолютно. Морок точно не поставит мне выше 3. Но я виновата сама. И это делало мне ещё больнее. Я несу лишь вред всем. Так в чем смысл? Снежка подошла ко мне и в её слегка дрожащих руках был стакан воды. Я чуть приподнялась, чтобы попробовать сесть. Тщетно. Снежка помогла мне сесть на кровати, на что я благодарно кивнула и взяла стакан в ладони, которые не слушались меня. Я осторожно постаралась выпить воду. Получилось лишь совсем немного, пару глотков. Но и это сделало чуть лучше. — Варя… Ты… Можешь объяснить, что происходит, пожалуйста?.. Мне… Страшно… За тебя… Она говорила очень рассеянно, с паузами, подбирая правильные слова. Я убрала стакан на тумбочку и повернулась обратно к подруге слишком резко, из-за чего голова внезапно заболела. Я стала слишком ранима и слаба. Снежка заметила это и вновь обеспокоенно посмотрела. — Я… Не знаю… Мне плохо, Снежка, я не хочу… На этом слове я запнулась и резко захотелось плакать. Снова. Я не могу об этом говорить. Я жалуюсь. Это заставляет меня ещё больше ненавидеть себя. Но… Снежка хочет этого, я не могу отказать. — Варечка… Давно ты так? — Я не знаю. — Это как это? Было видно, что Снегурочка искренне волновалась, и ей было страшно. Не за себя, а за меня. — Мне так больно… — всё, что я смогла выдавить из себя. — Милая Варечка… Спи. Я не буду тебя допрашивать. Выспись, а потом поговорим… Она погладила меня по волосам. Так нежно, по-матерински. Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Я так давно этого не ощущала… Я нужна кому-то. Сквозь пелену слез я посмотрела на Снежку, которая, увидев это, чуть улыбнулась. Я повторила за ней… * * * Я еле как открыла глаза. Одеяло плотно укрывало меня. Тепло. Мой взгляд устремился в потолок, который освещался лучиками солнца. Солнца… Сейчас утро? Или день? Или я проспала зачёт? Повернуть шею не хватало сил. Я чувствую себя бездушной куклой, не способной на какие-то самостоятельные действия. Я услышала какой-то шепот рядом с собой. Собралась и… Приподнялась на кровати и села. Затем повернула голову в сторону шёпота. Там стояли те, кого я на данный момент меньше всего хотела видеть. Алёна и Маша шушукались между собой, Снежка стояла у крана с водой и копошилась. А последнего человека я заметила не сразу. Морок сидел рядом со мной на стуле и не сводил взгляда. Наши взоры сошлись. Что он здесь делает? Морок осматривал меня с ног до головы и не говорил ни слова. Его взгляд был столь серьёзным и обеспокоенным. Я виновато чуть опустила голову. Девочки заметили, что я больше не сплю и подбежали к постели. Я еле как спросила: — Сколько времени? Получилось почти шёпотом, но было довольно хорошо слышно за счёт гробовой тишины. — 13:46, — убийственно сухо сказал Морок. Я проспала зачёт, и никто меня не разбудил. Это академическая задолженность. Паника охватила меня. Я начала дышать быстрее. Почему никто ничего не говорит, и какого черта здесь делает Морок, который должен быть на зачётах? — Вы… Объясните что-нибудь? Пожалуйста… Все напряженно молчали. Вообще-то, наверное, это я должна им объяснить всё, но у меня нет сил, чтобы сказать что-то. Снежка подошла ко мне ближе всех и присела на кровать ко мне. Она посмотрела на меня, а затем на остальных. — Снежка, ты что-нибудь объяснишь? Ты можешь сказать хоть что-то? Привела нас сюда смотреть на умирающую Колючку и ничего не сказала? — раздражённо кинул Морок, у которого не получалось скрыть своё беспокойство. — Влад, успокойся, пожалуйста… — начала Снежка, но её грубо перебили. — Серьёзно? Как я должен по-твоему смотреть на это? — сказал он, запустив пальцы в волосы и чуть растрепав небольшой пучок. Он так за меня переживает. Это странно. Я так давно не ощущала того, что кому-то нужна… — Сейчас не время ссориться, Владик, — прервала его Алёнка, которая подошла ко мне поближе и заглянула прямо в глаза. — Варя… Я… Мы… — мямлила Алёна, не в силах подобрать нужные слова. — Колючка, что это? — слишком резко и грубо спросил Морок, показывая мне упаковку от таблеток. — Я не знаю. — Да ладно? Ты не знаешь, чем себя пичкаешь? Его тон стал злым и давящим, что мне очень не понравилось и доставило огромный дискомфорт. Я виновата. Снова. — Я клянусь тебе, я не знаю, что это, — оправдывалась я уже менее равнодушным тоном. Мне было не все равно, что сейчас думает Морок обо мне. Он пододвинулся поближе ко мне. — Ты издеваешься? — спросил он убийственно холодно. Мне стало больно. Стыдно. Некомфортно. Так, под его пристальным, выражающим полное недоверие взглядом. Стальным. Ледяным. Ужасно пронзительным. Мне захотелось плакать. Помимо того, что я чувствую себя отвратно, так ещё и сейчас на меня ужасно давит человек, в которого влюблена. Которого люблю больше себя. Которого люблю искренне и впервые в жизни. Наверное, такова моя участь, терять всех, а в первую очередь — надежду. — Я не лгу, Морок… — сказала я с уже почти дрожащим голосом. — Как я могу тебе верить? Пелена слез устлала мои глаза, и всё снова стало таким размытым, невидным. Слезы скопились в уголках глаз, готовые выкатиться на щёки и открывающие мне ясный взор. Желание продолжить то, что было ночью, возросло. И это так ужасно… Морок посмотрел на меня как-то по-другому, осознанно, даже виновато и испуганно. В его глазах читался вопрос: «ты… Плачешь?» — П-прости, я… Не подумал, что сейчас тебя нужно поддержать, а не давить… Морок извинился передо мной? Это так… Странно ощущается, но все равно стало теплее. Его голос чуть дрогнул. — Варя, из-за чего ты так? — спросила Маша, стараясь скрыть свои чувства, которые на данный момент испытывает. А что мне ответить на это? Я не знаю. Из-за зачёта? Ну, да. Из-за остальных проблем? Тоже. Из-за того, что просто устала? Да. Причин накопилось много, да и головная боль мучила меня всю эту ночь, так что однозначного ответа я не могу дать. — По разным причинам, но больше неосознанно, наверное, — сухо ответила я. Подруги и Морок просто сидели, обдумывая все мои слова. Минуту мы сидели молча. Было видно, что никто не знает, как завязать со мной разговор. В моей голове были смешанные мысли, я и сама не знала, что делать. Напряжение витало в воздухе, не давая нормально думать. Как я докатилась до жизни такой? Где та бойкая девочка, способная бороться за жизнь? За счастье? За свободу?.. В глазах Морока мелькнула какая-то надежда с догадкой. Мне это не очень понравилось. Он всё размышлял и размышлял, глядя на постель, где я лежу с пижаме с легка потрёпанными волосами и опухшими от слез щёчками. Морок посмотрел на меня так, что я поняла каждое слово, которое он хочет сказать. Его взгляд был таким… Мягким по сравнению с тем, каким он испепелял меня, не веря ни капли. — Это из-за зачёта? — таков был его вопрос, который он не осмеливался озвучить в слух. Недолго думав, я лишь чуть кивнула, очень боясь реакции Морока. Его взгляд стал таким понимающим и виноватым. Хоть бы он не думал, что это из-за него. Я сама виновата в том, что вела себя по-детски и капризничала, думая, что смогу выучить всё за неделю. — Ты не будешь сдавать зачёт. Этого мне хватило. — То есть… Как? Не буду… — Вот так, по обычному. Ты не станешь сдавать зачет, я сказал. Девочки переглянулись между собой, не понимая ничего. В дверь постучали. Морок обернулся к двери и пошёл открывать её, посмотрев на нас всех. На пороге показалась Настасья. — Э… Здравствуйте, Владислав Владимирович. Там Астер зовёт Патруль, он в библиотеке ждёт их. — М, ясно. Я передам, — безразлично сказал он, прежде чем закрыть дверь. Морок обернулся к нам и лишь вымолвил: — Белая, Рыжая и эта… Маша, вас ждёт Астер в библиотеке. Я обеспокоенно глянула на них. Стало тревожно и грустно. Сейчас они все уйдут, и я снова останусь одна. В постели. В мыслях. Гнить здесь в этой комнате. — Варечка, мы постараемся быстро вернуться, обещаем! — воскликнула Алёнка, подходя к двери. — Да, хорошо. Сейчас уйдут все. Морок и девочки. Я закрыла глаза, чтобы не видеть, как они покидают меня. Интересно, я смогу уснуть? Я всмотрелась в темноту, прикрыв глаза. Так тихо. — И? — нарушил тишь голос. Морок? Почему он не ушёл? — Почему не уходишь?.. — спросила я, искренне не понимая. — Ты считаешь, я это просто так оставлю? Его голос смягчился и стал совсем не громким. Я смотрела на него, как и он на меня. — Колючка, зачем ты сделала это? Из-за какого-то чертового зачёта? Из-за меня? — Я… Устала, Морок. — Я знаю, что ты мне не доверяешь, но, прошу, если тебе больно, то скажи об этом. Девочкам, одноклассникам, хоть кому-то из окружения… Мне. — Т-тебе? — Если только захочешь. Колючка, клянусь тебе, я не знал, что тебе так плохо. Почему ты не сказала никому? Почему? — Потому что… Я привыкла. — Эта привычка лишь делает тебе хуже, глупая… — Ну спасибо. — Что ты чувствуешь? — То есть? — Что ты чувствовала ночью? — С чего бы мне говорить это тебе? — Потому что я хочу помочь тебе. Помочь… Это слово ранило меня в самое сердце. Кто-то… Нет, не кто-то, а Морок хочет мне помочь. Это так приятно и облегчающе… — Я… Мне было так больно, Морок. У меня болела голова, подкашивались ноги. Было так пусто внутри и… Меня пробивало на слёзы. Хотелось дать волю чувствам. Хотелось плакать. Какой раз за этот идиотский день? Я слишком долго держала это в себе. Морок пересел со стула ко мне на кровать. Он присел на краешек кровати и сказал: — Дай волю эмоциям, умоляю. Я не могу смотреть на то, как ты мучаешь себя… Я заплакала, не знаю от чего, от того, что меня переполняло слишком много разных чувств или от того, что Морок… Заботится обо мне так сильно… — Я так устала, Морок. Я вроде как знаю боевые искусства, но так неуверенна в себе. Мне не надо было пропускать твои уроки, а я просто возомнила из себя кого-то… Я не нужна никому. Я ненавижу себя… — еле как сказала я, рвано вздыхая. Морок посмотрел на меня с таким сочувствием и жалостью, которой я никогда не могла найти в его глазах. Никогда. А сейчас они так и смотрят на меня, так легко и просто. Щеки порозовели от осознания, насколько он сейчас близко, и о чём мы разговариваем. Я плачу перед ним, так отдавшись сердцу, чего бы никогда не позволила. Я не позволяю себя вести так даже с девочками, а с ним так? Морок ничего не сказал и взял мою ладонь в свою, легонько сжав её. Мои мокрые скулы вспыхнули, и я непонимающе посмотрела прямо в глаза Морока. Второй ладонью я быстро вытерла слёзы с щёк. — Ты нужна нам, Колючка, понимаешь? Так больно слышать, что ты думаешь о себе… — говорил он, заставляя моё сердце бешено стучать, — нужна нам, слышишь? По крайней мере, Колючка, ты нужна мне. Второй рукой Морок легонько приобнял меня, вызывая бурю эмоций. Моё дыхание участилось. Казалось, всё вокруг потеряло смысл. Кроме него. Было уже не страшно. Я начала… Доверять ему, как бы то ни звучало странно. Я уронила свою голову ему на плечо и закрыла глаза. Было так тепло, как не было никогда. Я облегченно выдохнула, снимая с себя напряжение и оставляя лишь неприятный осадок от всего, что успело произойти за этот день. Ясный ум пришёл ко мне окончательно, и я так этому обрадовалась. Всё же, кажется, есть что-то, что держит меня здесь. Я еле улыбнулась в силу возможностей. Я чувствовала огромное облегчение на душе. Быть может, я просто эмоционально перегорела? Маша читала где-то книжку об этом. Самое главное, что сейчас я не одна… — Колючка, — осторожно и чуть ли не шепотом позвал Морок, заставляя отнять свою голову от его плеча и посмотреть ему прямо в эти ясные голубые глаза, — обещай мне, что больше никогда так не сделаешь, ради своего же блага. Обещай, что будешь рассказывать об этом хотя бы кому-то. Я устало улыбнулась и лишь сказала: — Обещаю. Морок благодарно кивнул и посмотрел на меня, сидящую на кровати в пижаме с растрепанными волосами и легонько обнимающую его, как и он меня. Я порозовела под его взглядом, опять подумав про то, как мы близко сейчас. Он тихонько рассмеялся и вымолвил, слезая с кровати: — Отдыхай, Колючка. Зачёт сдавать не будешь. — Как я могу не сдать зачёт, Морок? Это же неаттестация. Тем более, я ходила на твои уроки два раза в этой четверти… — Плевать, как. Просто поставлю автомат. Я не могу пустить тебя на зачёт в таком состоянии. Сказала бы ты раньше… Ладно, уже неважно. Самое главное, что сейчас всё в порядке, Колючка. Ложись спать и отдыхай… Ты заслужила этого. Эти слова ударили в само сердце. Я заслужила… Отдыха. Почему раньше я считала Морока бесчувственным? Наверное, в этой ситуации всё не так уж и плохо. Не произойди этого, я бы так и не узнала о Мороке больше. Я легла на постели и укрылась под одеялом. — Хорошего отдыха, Колючка… Всё будет хорошо, — сказал Морок, поправив мою прядь волос. Моё сердце затрепетало. Я услышала звук осторожно закрывающейся двери. Уснуть я снова не смогла. Но сейчас не от истерики, а от влюблённости, не дающей мне нормально думать и заставляющей прокручивать всё, что только что произошло, у себя в голове. Всё будет хорошо.