За старой тенью

Рядом с маленькой девочкой, на вид не старше семи, стояла высокая, как и подобает их расе, эльфийка с золотыми волосами, убранными аккуратно на затылке. Она то и дело наклонялась, срезая травы и складывая их в корзинку, которую держала девочка, и периодически спрашивала названия растения или его свойства и особенности. Девочка исправно отвечала на все вопросы, ни разу не запнувшись. Когда задувал ветер, младшая щурилась от попадающих в глаза, рот и нос волос, пыталась выплюнуть их, чем делала только хуже, и новая порция черной копны приклеивалась к слизистым. – Удобно? – улыбнулась эльфийка, наблюдая, как дочь в очередной раз пытается спастись от волосни. Иногда легонько щипала ее между лопаток, чтобы та выпрямила спину. Старшая сама шла с идеальной осанкой. Одета была не слишком богато, от солнца ее лицо покрылось веснушками и румянцем. Широкие пушистые брови, зеленые глаза и узкие губы в едва заметной улыбке, прекрасные блестящие волосы, с крупной волной. Жили небогато, но эльфийка выглядела так, будто вчера покинула дворец. Так же воспитывала и дочь. – Да, – не желая признавать поражение, ответила девочка, качнув головой в разные стороны, когда ветер успокоился. Эльфийка, улыбаясь, продолжила сбор трав. Когда они вышли с поляны, эльфийка взяла у девочки корзину и велела сказать, что и в каких количествах они набрали. Та немного помолчала, пересчитывая в голове, убеждаясь в правильности ответе. Потом сказала ла: “Двадцать один цветок аренарии белой, девять кустиков мышехвоста, шесть цветков гинации и двенадцать веточек мирта”. Старшая эльфийка посмотрела на нее и неудовлетворенно покачала головой. – Уверена, что шесть? – спросила она, держа корзинку за спиной. – М... – Г'енайрэ испуганно смотрела на мать, лихорадочно перебирала все те моменты, когда в ее корзинку попадали цветки гинации. И снова насчитала шесть, – Уверена. – В следующий раз будешь собирать волосы, – эльфийка двинулась в направлении дома. Г'енайрэ поплелась за ней с опущенной головой, все ещё стараясь вспомнить, в какой момент у нее оказалось больше розовых цветков, чем она думала. Но так и не смогла, – Их семь, – не дождавшись ответа от дочери, сказала эльфийка. И задала новый вопрос, – Что объединяет все четыре растения? – Каждый из них можно использовать для поддержания здоровья, – девочка снова оживилась, — если из них сделать отвар, получится напиток с высоким содержанием разных полезных элементов. Весной это будет хорошей заменой свежих овощей, фруктов и ягод. – Хорошо, – более благосклонно ответила эльфийка, – но зачем это нам? Эльфы не болеют. Вопрос застал девочку в расплох. Настолько, что она только и могла, что уставиться на мать и помотать головой. – Просто предположи. Я не собираюсь тебя ругать. – Ну... – неуверенно начала Г'енайрэ, – нам же тоже нужно поддерживать организм. – Отчасти, – эльфийки подходили к деревне, в которой жили, потому старшая стала говорить тише. Подобных им в ней не было. Люди смотрели на них с недоверием, но открыто не выступали. В конце-концов, только Айра – старшая эльфийка – могла принять роды, зашить рану после охоты на крупную дичь или промыть желудок после отравление волчьими ягодами очередному человеческому детёнышу. Разумеется, не бесплатно, – Это способ выжить, Г'енайрэ. У тебя будет возможность заработать деньги и жить с крышей над головой, куда бы тебя не забросило.

***

Г'енайрэ проснулась уже за полдень. Долго не вставала. Лежала в одной позе до тех пор, пока какая-нибудь рука не затечет настолько, что переместить ее можно было только одним способом – взять второй и перетащить туда, куда нужно. В комнате никого уже не было, если вообще кто-то был. Девушка старалась об этом не думать. Голова раскалывалась. Но встать себя все же заставила, когда желудок свело настолько, что боль парализовала на несколько мгновений. Г'енайрэ чувствовала, насколько у нее было опухшее от слез лицо – глаза болели, едва открывались, нос заложило так, что ей приходилось дышать через рот, губы, искусанные до крови ночью, сейчас отекли в два раза от обычного своего состояния. На нижнем этаже тоже никого не было. Г'енайрэ едва перебирала ногами, тело не слушалось, а она и не слишком им командовала. Пару раз чуть не свалилась из-за этого с лестницы. Увидела на столе кувшин с водой. Налила в глиняный стакан и залпом осушила. Желудок снова свело, это заставило ее согнуться пополам и присесть. Нужно было срочно что-нибудь съесть. Она бы и не хотела, если бы боль, которую приносил голод, была не такой сильной. В казане на потухшем очаге лежала какая-то то ли похлебка, то ли каша. Г'енайрэ не разобрала. Положила себе в тарелку, половину отправила обратно в чан, оставшуюся – съела. Через тошноту заставила доесть все, что было в плошке. Выпила еще воды. Полегчало. По крайней мере желудку. Эльфийка буквально вытащила себя за шиворот на улицу, чтобы прогуляться. И найти кого-нибудь из своих. Меньше всего она хотела сейчас оставаться одна. И, как по желанию, на пороге столкнулась с другой эльфийкой. – О, ты проснулась, – улыбнувшись, сказала Диадерин, не решившись комментировать внешний вид эльфийки, – я как раз за тобой, – Г'енайрэ пыталась выдавить из себя приветствие, но не смогла. Впрочем, это можно было бы списать на то, что она еще не вполне проснулась. Сил хватило только на то, чтобы приподнять бровь, – Пойдешь со мной в купальню? Слышала вчера, что местные ее любят, а я никогда не была в таких местах. – Купальня?.. – давнейшая мечта искупаться в теплой воде, кажется, была близка к исполнению, как никогда. На самом деле, именно сейчас Г'енайрэ не хотела никуда идти, но головой понимала, что если погреется в воде, ей полегчает. Заставила себя согласиться. Сказала, что ей нужно несколько минут, чтобы кое-что взять с собой, и затем они отправились в заветную купальню. Заведение оказалось общественным, но это, в общем-то, никого и не смущало. Достаточно было разделения по полу, но даже если бы такового не было, добравшихся до настоящей ванны эльфиек это бы не остановило. В обеденное время посетителей было не очень много – большая часть эльфов в это время трудилась, но помимо Г'енайрэ и Диадерин в огромной квадратной купальне, вмонтированной в пол, было еще пять незнакомых эльфиек. Девушки разделились и с блажественным стоном вошли в воду. Тело Диадерин оказалось таким, каким эльфийка и полагала: она была невысокой, почти на голову ниже ее самой, относительно широкими плечами, сама была крепкая и хорошо сложенная, несмотря на естественную худобу, обладала формами – непривычно пышной грудью и более округлыми бедрами. Г'енайрэ сразу отметила, что та действительно много времени уделяла луку: осанка у нее была немного сутулая сама по себе, мышцы на руках массивные, сильно заметные, как и на грудной клетке. Крепкие мышцы живота, бедер и голени. Если бы им пришлось биться в рукопашную, Г'енайрэ почти наверняка бы проиграла. Диадерин тоже обратила внимание на строение тела своей спутницы – худощавая, оттого очень жилистая. Вены просвечивали и выпирали сквозь кожу. Длинные конечности двигались резко, как надломленная деревяшка. Ребра выпирали не только близ живота, но и под скромной грудью, каждое движение вызывало тонкое шевеление под кожей. Тела обеих были покрыты множеством шрамов, на это ни одна не обратила внимания. Диадерин только бросила взгляд на пробитую левую руку Г'енайрэ. Свежая рана начала рубцеваться, была уродливого красно-фиолетового цвета. Вода оказалась очень теплой, почти горячей. Г'енайрэ, как привыкла к температуре, сразу погрузилась в воду с головой. Удовольствие от начавшейся процедуры заставило ее улыбнуться. Самозабвенно начала намыливаться твердым мылом, которое приятно пахло шалфеем и мелиссой. Когда вспенилось, почувствовала еще запах пустырника. То, что нужно. Не успела еще домылить тело, уже почувствовала, как мышцы потихоньку отпускало многомесячное напряжение. Диадерин справилась быстрее эльфийки с намыливанием волос, поскольку они у нее были значительно короче. Помогла это сделать Г'енайрэ. Потом помогла и смыть. Волосы настолько загрязнились за время пути, что такую процедуру им обеим пришлось повторить несколько раз. После этого Г'енайрэ ненадолго отошла, а вернулась с небольшим кувшинчиком с пробкой, как от вина. – Что это? – спросила Диадерин. – На волосы намажь, – Г'енайрэ продемонстрировала. Вылила немного густого, как сливки, содержимого бурого цвета. Пахло крапивой. Распределила по волосам и завернула их в сложно описуемый пучок на макушке. Диадерин повторила за ней, но несколько прядей на затылке выбилось из общей копны. – Как та эльфийка? – Диадерин погрузилась в воду по шею, положив голову на бортик. – Поправится, – Г'енайрэ распласталась по бортику, раскинув руки, – зайду вечером, проверю, – наступила короткая тишина, но эльфийка нарушила ее, – Диадерин, расскажи о вас. – О ком – “о нас”? – вдруг засмущалась, отвела взгляд в сторону. Но покрасневшие щеки прекрасно скрыл общий жар помещения. – О всех, – пояснила Г'енайрэ, – кто что из себя представляет, я уже поняла. Но можешь что-то конкретизировать? Что мне стоит знать? – Хм… – девушка глубоко задумалась, – сложно так что-то рассказать… Но попробую. Заметила, наверное, что Иорвет с Мараиром не слишком ладят? Знаешь, почему? – Иорвет старше, – предположила она, – опыта больше. И он крайне своенравный. – О, еще какой, – посмеялась Диадерин, – Но ты права. Они раздражают друг друга, но, как видишь, вынуждены уживаться. – Зачем? – За тем же, зачем и ты. Затем же, зачем и мы все. Иорвет попал в отряд полуживым почти семь лет назад. Он едва живым из города ушел, где его казнить хотели вместе с его прежним отрядом. Мараир его в лесу нашел, умирающего. – Живучий, – тихо прокомментировала Г'енайрэ. – Из всех эльфов, что я знала, этот – точно бессмертный! Потому что самый вредный. Хуже Хеавигрима, – сладко потянулась, потом продолжила, – Не по нраву ему, в общем, под чьим-то командованием быть. Нужно быть слепым, чтобы этого не увидеть. – Почему Мараир терпит? – Г'енайрэ решила, что потом подумает о том, что только что услышала. – Добрый он. Еще Иорвет ему нужен. Именно потому, какой он есть: вредный, дотошный и вояка. Иорвет его слабохарактерным считает. – Сам сказал? – Г'енайрэ нервно хихикнула. – Не припомню. Понаблюдай, если интересно. – Рассказывать больше Диадерин не планировала. Вероятно, не хотела, чтобы ее отношение к Иорвету или Мараиру повлияло на мнение Г'енайрэ. – А ты? – вдруг переменила разговор, – давно ты этим всем занимаешься? – Я родилась в партизанском лагере, – неловко пожала плечами, – Меня с раннего детства учили всем этим премудростям. Охоте, выживанию, как меч держать. Так что другой жизни я не знаю. Мечусь от отряда к отряду, сколько себя помню. – Ого, – такое Г'енайрэ встречала впервые. Чаще один из родителей остепенялся с рождением ребенка, по крайней мере, она так считала, – Как тебя растили, помнишь? – Родители погибли, когда я совсем маленькой была, не помню их, – Г'енайрэ сочувствующе покачала головой, – Потом кто придется. Хотя я довольно долго жила в невоинствующем отряде – это были эльфы из Долины Цветов, которые не захотели уходить в Синие горы, но и воевать с людьми готовы не были, – долго подбирала слово, размахивая руками, – Что-то вроде общины. Но потом стала взрослеть. Перестала жизнь такая устраивать. Ну и я буйной была. Вот и ушла. А там уже все как у всех – грабь, убивай, попадай в конце-концов в засады и старайся выйти из них живым. – Мало приятного в нашей жизни, – долго молчала до этого Г'енайрэ, не решаясь комментировать рассказ, – Надо смывать. Больше не разговаривали. Высушили волосы до полувлажного состояния и ушли из купальни. Хотя Г'енайрэ этого совсем не хотелось. Стало лучше, чем было утром. И точно лучше, чем ночью. От водных процедур проголодалась. Они с Диадерин разошлись, та хотела прогуляться по городу, а Г'енайрэ пошла на поиски не походной еды. С большой радостью отдала деньги повару за печеные овощи с каким-то мясом. С еще большей радостью – съела, наслаждаясь каждым кусочком. Но покончив с трапезой, настроение опять стало ухудшаться. Снова стало невыносимо одиноко. Невыносимо хотелось быть частью чего-то общего, а не существовать отдельно от него. Хотелось кому-нибудь рассказать, что с ней было ночью, что было с ней в доме у Лауриэль, что она чувствует сейчас. Но она не смела. Знала, что нужно смириться, отпустить. Что нужно жить дальше. Искать новых друзей. Новый смысл. Но она не могла. Это было все равно, что предать. Знала и то, что они отругали бы ее за это. Но она не могла. Старалась, но не принимала. Не могла признать их смерть за действительность. Не хотела. Но была должна. Пока не стало совсем худо, отправилась домой. Злилась на себя, что расклеивается. Злилась, что не может ничего изменить, что все прошлые недели почему-то не думала об этом, будто ей было все равно, а сейчас не может перестать, словно это произошло вчера. От гнева ее начало потряхивать. Так и не заметила, как вошла в дом, переборщив с силой, громко хлопнула дверью, что сама подпрыгнула. – Эльфочка не в духе? – из-за левой колонны выглянул Лиад’гвир, – Иди сюда, покажу что-то. Г'енайрэ с недоверием и очень нехотя пошла к эльфу, который успел за это время начисто выбрить виски и затылок, оставив только волосы на макушке. – Видела, что этот безумец вырезал из камня? – он указал на богиню в ветвях. – Теперь увидела, – девушка пожала плечами, держа в руках сверток с мокрой одеждой, которую следовало бы побыстрее развесить. Рубашка, в которой она была после купания сзади почти вся промокла от волос, – Не думала, что тебя интересует скульптура. – Моя семья была помешана на искусстве! – театрально возмутился эльф, – Как же мне не чтить их память? К тому же, мастер славно постарался. Посмотри, какой прекрасный облик подарил Живии. Глаз не оторвать, до чего прекрасна. – Будешь с камнем заигрывать? – усмехнулась Г'енайрэ, чувствуя, как перестает злиться на все вокруг. – В полном городе прекрасных эльфиек выбрать каменную богиню? – он скривился, – Ну и странные же у тебя пристрастия. Со второго этажа послышались шаги. Сначала оба напряглись, потом вспомнили, что вряд ли к разбойникам и убийцам кто-то в этом городе решится залезть. Так и оказалось. На лестнице показался Иорвет. Обратился к Лиад’гвиру: – Пойдешь? – эльф был без стеганой куртки, в одной рубахе и брюках, и тоже, судя по состоянию волос, успевший посетить купальню. – Вот он, надежда Aen Seidhe! – пониженным голосом заговорил Лиад’гвир, подчеркивая образ соответствующими телодвижениями, – Не пропуская и дня, поддерживает свои дух и тело… – Thaess, Lead’gveer, – Иорвет скривился в улыбке, поднимая со стула заранее приготовленный деревянный меч. – Молчу-молчу, – наигранно испугался эльф, потом расхохотался низким приятным голосом, – Не, герой, я до конца недели – самая ленивая бестия, что носит эта земля. – Cen me va? – Г'енайрэ не хотела навязываться, потому спросила очень тихо и аккуратно. – Думал, ты отдыхаешь, – та отрицательно покачала головой. Как только девушка вышла из-за колонны, кинул ей меч. Она едва поймала, несколько раз подбросив в руках. Сам он взял второй такой же. Иорвет повел ее в более дикую часть города – там не было никаких домов – небольшой клочок леса в горах. Почти не разговаривали, пока разогревали тела. Прежде чем приступить к практическим навыкам, эльф прокомментировал ее не слишком хорошую физическую форму, которую сейчас, в рубахах, было особенно видно. – У тебя мышцы должны успевать сокращаться и вытягиваться с максимальной скоростью, – заставил встать ее в стойку, готовую к бою, деревянным мечом указывал на части тела, о которых говорил, – а ты стоишь и трясешься, как пожелтевший лист. Самые сильные ноги должны быть – на них же скачешь. И выносливость. Лучше становится, но в бойне окажешься – погибнешь. – И как мне силы в ногах и руках накопить? – не сбрасывая стойки, спросила Г’енайрэ. – Работать. – Объяснил… – выпрямилась. Начали затекать ноги. – Вот об этом я говорю, – показал на нее всю, – Надо было дальше стоять, тогда бы толк был, – Г’енайрэ виновато стушевалась, понимая, что только что не выполнила указ того, кто хотел и мог ее научить, – Бери меч. Блоки за время их пути и почти ежедневной практики заметно улучшились, но все еще требовали от Г’енайрэ большой концентрации внимания. Научилась при более-менее предсказуемых атаках лишний раз не дергаться, использовать минимальное количество сил для блоков, но когда меч летел в не самое очевидное место, делала много лишних телодвижений. Иорвет бил четко, одним ровным круговым движением, менял силу атак, чтобы девушка реагировала на неожиданности быстро. Временами обманывал его, ударяя по ногам. Несколько раз Г’енайрэ не защитилась. Не успела или не удержала. Потом поменялись. Теперь бить должна была эльфийка. В пути Иорвет несколько раз объяснял ей, как надо направлять меч, но на практике до сей поры не поправлял. Видимо, учить собрался сейчас. Несколько раз ударила очень слабо, четко в меч, приноравливалась, оценивала. Потом стала бить смелее, сильнее. Знала, что кончик меча нельзя уводить далеко за себя, поэтому старалась все время держать его в поле зрения. Иорвет без каких-либо напряжений и стараний отбивался от ее ударов. – У лезвия есть своя траектория – полукруг, – параллельно стал объяснять эльф, – На рассекающих движениях это всегда будет так, – Г’енайрэ кивнула, стала следить за тем, как двигается оружие. Действительно, как бы она не пыталась ударить, конец меча всегда вырисовывал полуокружность, – Тебе острие для красоты дано? – Так ты же закроешься, – не прекращая отработку ударов, сказала эльфийка. – Зато если попадешь, считай, убила, – продемонстрировал. Подал корпус к эльфийке и выставил меч вперед. Г’енайрэ намеренно не защитилась, и острие деревянного меча с небольшим нажимом уперлось ей под ребра. Представила, что это не палка, а металл, – поняла? – Да, – и эльфийка напала на него снова. Иорвет поставил блок. Тренировка продолжилась. Потом, видимо, эльф заскучал, снова ударил в ответ. Она защитилась. Иорвет улыбнулся одной стороной губ, продолжил нападать. “Запомнила, наконец”, – подумал он, нанося колющий удар в левую часть корпуса. Г’енайрэ отбилась, напала в ответ – Иорвет без труда уворачивался, почти не ставил блоки. Больше по мечу бить не стала, метила в корпус и конечности. Делала выпады, чтобы сделать колющий, но, похоже, делала это слишком медленно для него – Иорвет менял траекторию ее ударов. У нее самой же не всегда получалось отбивать удары эльфа или хотя бы уворачиваться от них. Он хитрил и обманывал ее предположения, будто всегда знал, куда она шагнет в следующий раз. Даже когда она нарочно начинала мельтешить и прыгать из стороны в сторону. – И долго скакать так сможешь? – промахнулся. Воздух шумно разрезался рядом с ее левой рукой, но она успела отпрыгнуть, – Устанешь еще до того, как тебя убьют, – обманул. Снова ударил в левую часть тела. Наотмашь. С силой. Руку одернуть успела, но уже оказалась в прыжке, и деревяшка пришлась по бедру. Рефлекторно схватилась за ногу, от боли присела на другую ногу. Краем глаза увидела, как сверху летит меч. Выкинула правую руку вверх, ее догнала левая, уперевшись в деревянное лезвие. Мечи глухо ударились друг о друга. – Может, еще ляжешь? – крикнул на нее Иорвет, продолжая давить на ее блок, – Терпи!, – руки у Г’енайрэ затряслись, больше не было сил сдерживать. На крик, ожидаемо, разозлилась, нашла в себе ярость, чтобы немного приподнять меч Иорвета и кувырком выбралась из западни, тут же вскочив на ноги. Встала в стойку, готовая нападать. В конце-концов, именно этому ее сейчас учили. Г’енайрэ дождалась, пока Иорвет подойдет ближе. Ударила сверху, метя в трапециевидную мышцу над ключицей. Эльф легко его отбил. Ударила туда еще раз – отбил. Сделала пируэт, выкинула тело вперед вместе с мечом, целясь в нижнюю часть корпуса снизу-вверх. Иорвет отскочил, уводя ее меч в сторону. – Неплохой ход, – похвалил, – только медленно. Если бы ускорилась – попала. Опять “если бы”... Все “если бы”! Если бы тогда умела хоть что-то из того, что может сейчас? Если бы раньше подумала о том, что этому нужно учиться. Если бы не побоялась тогда. Если бы била сильнее. Если бы могла защитить. Если бы убила хоть одного. Спасло бы их это? Хоть кого-нибудь? Дало бы им это хоть сколько-нибудь лишнего времени? Или ничего бы не изменило?.. – Не могло не изменить! Глаза налились кровью. Г'енайрэ почувствовала, как краснеет от злости, как напряглись от досады руки и ноги. Рванула вперёд, чтобы гнев, появившийся в ней сейчас, имел выход. Со всей имеющийся дурью разрезала воздух, желая попасть Иорвету в плечо. Деревяшки встретились. Тут же ударила с другой стороны из-под низа – отскочил. Эльф сделал выпад. Она увернулась. Не дала ударить второй раз – напала сама. Специально била по мечу. Отвлекала. Била так быстро, как успевала. Обхватила рукоять двумя руками, замахнулась, ударила в правый бок. Если бы Иорвет не увернулся, могла бы пробить бедро до трещины. Пируэт. Ударила так же сверху. Оставила рукоять только в правой. Довернулась, чтобы ударить в левый бок эльфу. В полете он перенаправил ее меч. Схватил его свободной рукой. В безвольно летевшую в повороте левую руку попал своим мечом. Пока Г'енайрэ пыталась осознать себя в пространстве, ударил ногой в живот – эльфийка упала навзничь, оставив палку в руках Иорвета. Пока Г'енайрэ, скрючившись, лежала на траве, эльф подошёл к ней, опустился на корточки. – Напсиховалась? – таким снисходительным взглядом он посмотрел на нее. До боли унизительным… Эльф знал, как смотрит. Не знал только, как именно она поведет себя: разозлиться ещё больше или успокоится. Но готов был к любому варианту. – Извини, – ответила, когда боль отпустила, но дышала все ещё прерывисто и часто. – Почему разозлилась? – спросил Иорвет, тоже восстанавливая дыхание и пытаясь восстановить картину спарринга, – Я, вроде, похвалил. – Обидно стало, что не достала, – она пошевелила левой рукой, в которую пришелся удар, проверяя ее работоспособность. Больно было, но вполне терпимо. – Злость помогает, конечно, но без контроля – погибнешь, – Иорвет аккуратно спустился на траву рядом с эльфийкой. – Сама знаю, – отвела взгляд. Стало стыдно. Г'енайрэ удивлялась сама себе, не узнавала. Всегда так легко контролировала гнев, тоску, слезы, а сейчас не получалось – злилась на все и от всего. – Зато показала в полной мере, чему научилась, – передал ей меч из второй руки, эльфийка положила его рядом с собой, слушая, что ей говорят, – сколько раз по тебе попал? Примерно. – Мм… – Г'енайрэ подняла взгляд в небо, пересчитывая, вспоминая, – двенадцать. – Ты считала? – усмехнулся эльф. – Нет, просто запомнила, – пожала плечами девушка, иногда она забывала, что не всех воспитывали так, как ее. – Это лучше, чем раньше. Дальше… – начал уже злее, но явно намеренно делал такую интонацию, – с каких пор меч у нас превратился в дубинку? – Г'енайрэ вскрикнула бровь, – зачем сил столько вкладываешь? Как в последний раз бьешь. – А надо?.. – Достаточно того, как она идёт по инерции. А ты херачишь, разве что не из-за спины, всем корпусом. А толку в этом чуть больше, чем нисколько. – Я хотела, как ты. – Во-первых, я бью только рукой, телом почти не двигаю. Во-вторых, чтобы бить, как я, тебе надо массы нарастить фунтов двадцать, вырасти на три дюйма и фехтовать больше полувека. – Со вторым будут сложности, – усмехнулась Г'енайрэ, – с третьим, пожалуй тоже. – Ты тощая и, в перспективе, юркая. Пользуйся тем, что тебе дано. Особенно тем, что изменить нельзя, – Иорвет сорвал травинку рядом с собой, ногтем прорезал и разорвал надвое. – Например? – Сама подумай. – Сейчас? – Пока отдыхаем – можно и с пользой время провести. – Я немногим ниже тебя, – начала рассуждение Г’енайрэ, – а ты повыше dh’oine. Но не всех. – И? Значит, рост у тебя привычный для них. Это не преимущество. – Ты сказал, что я тощая. Чем это поможет? По-моему, это скорее недостаток. – Можно быть тощим и сильным, Г’енайрэ. Представим, что сейчас это так. – Сложнее попасть? – Я бы сказал, что тебе – легче увернуться, – Иорвет встал на ноги, протянул руку эльфийке. Она ухватилась за его предплечье, и ее рывком подняли, – А сейчас это не так. Ты как сломанная сухая ветка. Но повторюсь, с пируэтом ты тогда хорошо выкрутилась. Прежде чем продолжить бои на мечах, Иорвет заставил ее делать различные силовые упражнения, раз ей так жизненно необходимо было выплеснуть остаток злобы. А на себе ему не слишком хотелось больше ее испытывать. Заставил ее приседать с поднятыми вверх руками с мечом. Сам тоже делал, что и она. И исправно следил за осанкой и тем, чтобы эльфийка не халтурила. Жалости не испытывал, заставлял продолжать, когда она уже была в порыве мольбы. Делала еще раз десять-пятнадцать, прежде чем Иорвет разрешал ей отдохнуть. А если сбрасывала упражнение – сначала бил по ноге палкой, а потом заставлял повторять все с самого начала. Заставил ее отжиматься. После пятого полукасания земли, руки затряслись, как листва на ветру. Г’енайрэ готова была упасть прямо сейчас. Но находящийся по правую руку Иорвет злобно зыркнул на нее, сам выполняя упражнение, ей пришлось продолжить. Он считал за нее. Если сгибала руки не до конца – не засчитывал. Эльфийка делала медленно, пыхтела. С лба давно капал пот, сама она была краснющая во всех видимых местах. Удалось выторговать у Иорвета подходы по двадцать пять раз, а не по сорок, как изначально договаривались. Но тогда их нужно было сделать четыре, а не три. Г’енайрэ была согласна на это, лишь бы не сорок за раз. После последнего – свалилась на землю. Иорвет пока продолжал, дал ей отдохнуть, пока не закончит. Потом заставил ее прыгать ввысь. Если бы не было до этого других упражнений – это было бы довольно просто. Но сейчас у девушки так тряслись ноги, что едва держали ее. Когда она поняла, что прыгать нужно еще и с хлопками над головой, на секунду подумала, что такое занятие точно не для нее, но мысленно обругала себя за это. И продолжила. Кряхтела, почти плакала от усталости и мышечных спазмов, но продолжала. Смотрела за тем, как легко это давалось Иорвету, и завидовала. Продолжала прыгать, несмотря ни на что. Оступилась. Упала. И так и осталась лежать пластом, схватившись одной рукой за грудь, другой – за правый бок. Дышать было больно, диафрагму сводило от вдохов. Почти истерично хватала воздух, старалась привести дыхание в норму, но после нескольких неудачных попыток разрешила себе дышать, как получалось. Затошнило. В глазах стало темнеть. – Тяжело? – как-то слишком неестественно эльфийка лежала. Иорвет остановился, тоже дышал тяжело, дыхание сбилось. Нагнулся над Г'енайрэ. – Меня сейчас… – безуспешно пыталась отдышаться, – вырвет, – и закашлялась от обжигающе холодного воздуха в лёгких. – Жаль обед будет, – перевернул ее с бока на спину, – выпрямись – полегчает. Она послушалась, растянулась как могла. Закрыла глаза, не давая полупереваренной еде выйти наружу. Слишком вкусная она была, чтобы вот так просто от нее избавляться. Дышать стало действительно проще. Ей понадобилось несколько минут на восстановление дыхания. Иорвет стоял над ней, уперевшись руками себе в бедра. Начало темнеть. Солнце окрасило кучевые облака в красный цвет. – Выстоишь ещё спарринг? – спросил он, протягивая ей руку. Она взялась, но не сразу. В этот раз поднял эльфийку осторожнее. – Никуда не денусь, – взяла один меч себе, второй протянула Иорвету. Реакции на удар-блок у нее уже не хватало, слишком устала. Потому в основном ограничивалась блоками. Иорвет, видно, тоже подустал, но продолжал крутить изящные пируэты, размахивал мечом по самым разным траекториям. Несколько раз попал по плечам, кисти, один раз – в бедро. Когда стемнело слишком сильно, закончили. – Потяни мышцы, а то не встанешь завтра, – спорить с советом не стала. Г'енайрэ была гибкой, но даже ей сейчас тянуться было не очень приятно – всё болело и тряслось. – Мне надо к Лауриэль зайти. Пройдешься? – предложила эльфийка. Иорвет согласился. По пути разговорились. Иорвет рассказывал, как когда-то сам учился этому ремеслу, и как от неопытности и дури в голове чуть не остался без пальцев. Г'енайрэ рассказала о том, как в детстве неуклюже перелезла через высокий забор и ей не хватило сил, чтобы подтянуть все свое тело, и она свалилась в заросли крапивы. – Могу вопрос задать? – вдруг спросила Г'енайрэ, – Личный, – Иорвет, поведя бровью, посмотрел на нее, но кивнул, – Ты был в Гвиндете раньше. Расскажешь? – Нечего рассказывать, – пожал плечами. Снова отметил ее внимательность и память, – вырос я здесь. Потом ушел. – И вернулся, – прокашлялась, – извини. Не в свое дело лезу. – Не в своё, – до дома Лауриэль оставалось совсем немного. Эту часть пути больше не разговаривали. Г'енайрэ провела с больной немного времени. Осмотрела ее, удостоверилась, что та принимает все, что ей прописали. И что это имеет толк. Иорвет заходить не стал. Когда вышла, поежилась. Жар после занятия прошел, и ветер стал пробирать. – Спасибо, что нянькаешься со мной, – наконец, прервала тишину девушка. – Считай, что это вклад в общее дело, – они двинулись в направлении дома. Иорвет тоже замерзал, одеты они были слишком легко для этого времени года и суток, – и мне полезно, так что, пожалуйста. – Ты разбираешься. Сколько мне времени на более-менее подобающий вид понадобится? – Кто тебя знает? – усмехнулся эльф, – это у тебя спрашивать надо. – Если как сегодня работать каждый день буду? – Сначала полюбуемся, как ты завтра будешь ходить. Я постою посмеюсь, – ехидно посмотрел на нее. Они оба могли только догадываться, как завтра будет выглядеть и перемещаться Г'енайрэ, – В лучшем случае, бери через день. – Пусть так, – согласилась эльфийка, – И все же? – Выйдешь из города уже не обузой, – Иорвет на некоторое время замер у одного из старых одноэтажных домов в глубине жилого района. В окошке было темно, само здание выглядело заброшенным и обветшавшим. Г'енайрэ остановилась чуть впереди, – Из лука стрелять умеешь? – Условно. – Как мечом? – Иорвет пошел дальше, Г'енайрэ – за ним. – Издеваешься? – Условно.