За старой тенью

К началу лета отряд Мараира добрался до Соддена. Расположились, как и планировали под холмом, в лесу. На картах, что были у них в распоряжении, изображены были далеко не все деревни, которые существовали в действительности – они были настолько малы, что утруждаться в этом никто не стал. За время пути к ним присоединились двое эльфов: первый – Эийн – сам нашел их еще в Ангерне, через который им вновь пришлось идти; это был эльф с светлыми, коротко стриженными волосами средних лет, точнее сказать было уже невозможно, он оказался очень неразговорчивым и со схожей с остальными историей; на второго же наткнулись случайно – он бежал сломя голову из города, в котором сожгли его дом, и это оказалось для него последней каплей, у него были темные волосы средней длинны и густоты, темные глаза, а назвался эльф именем Финн, присоединившись к отряду сначала с не слишком большой охотой. К холму эльфов пришло уже тринадцать. Никто не был против их расширения, в конце-концов, именно для этого они пришли сюда. По пути несколько раз столкнулись с людьми. Но местность, по которой они шли, была не слишком обитаема, потому встречались им группки по пять, реже семь человек, которые в основном давали деру. Правда, убежать им не удавалось – их перестреливали из лука, кого-то догоняли и пронзали насквозь. Уже было глубокое лето, день постепенно становился короче, но стояла самая жаркая погода. Теноен руководил процессом воздвижения лагеря – вписывал его в местный ландшафт, устраивал скорее палатки, чем дома, закрепляя более-менее толстую ткань на дереве таким образом, чтобы она была и крышей, и стеной. В основном ему в этом деле помогали Алотар, Киардан, двое новеньких и Мараир. Диадерин вместе с Аннориэном и Хеавигримом занимались поиском пищи и временами искали удобные тропы или места, где люди могли бы зайти слишком далеко, ставили там ловушки. Остальные занимались разведкой: Лиад’гвир с братом в основном искали укромные местечки, куда можно было бы принести часть снаряжения, иногда брали для этого себе в помощники кого-нибудь, а Иорвет с Г’енайрэ выходили на вылазки к деревням, чтобы определить их точное количество и расположение. По их данным Аравдидт рисовал карту. В одну из таких вылазок Иорвет и Г’енайрэ наткнулись на деревню в чуть меньше суток ходьбы от лагеря. Впрочем, деревня была довольно большой и обнесена пусть и деревянным, но забором. В такой деревне наверняка были ремесленники, из далека можно было разглядеть стражников. По-видимому, здесь была наиболее плодотворная почва из всей округи, потому этой деревней дорожили. Вблизи разглядела мельницу. Полдня наблюдения за окрестностями дали понять, что там живут эльфы, но сколько – сказать было тяжело. Решили, что нужно задержаться еще на какое-то время, чтобы принести с собой более достоверную информацию. В разведке почти не ели, старались обитать недалеко от ручья, в котором была вполне пригодная для употребления вода. Спали по очереди, костер разводили настолько маленьким, насколько было возможно, никогда не ночевали в одном и том же месте дважды. Утром следующего дня вышли к поляне, что была с противоположной стороны деревни. С этой стороны они еще толком не рассмотрели местность. Почти не разговаривали друг с другом, изредка перебрасываясь парой фраз. Поляна была богата самыми разными полезными травами, начиная от простой ромашки и заканчивая чистотелом. Г’енайрэ бы с удовольствием собрала здесь несколько растений, запас которых за последние полгода у нее здорово истощился. За несколько часов до полудня на поляну вышла девушка, на вид довольно высокая, но распознать принадлежность мешал платок, покрывающий голову. Она долго оглядывалась, будто проверяла, что за ней никто не шел, и сняла платок. Волосы у нее оказались светло-русыми, собранными в тугую косу. – Si est sidh! – шепотом обратилась к Иорвету Г’енайрэ. – Вижу, – кивнул эльф, – И пришла со стороны деревни. – Выглядит, как шанс поговорить, – Г’енайрэ начала снимать с себя обмундирование, чтобы выйти к эльфийке, пока та собирает травы и не вызвать у нее при этом подозрения и не напугать зазря. – Нельзя! – шикнул на нее Иорвет, когда услышал, как она развязывает пояс, держащий ножны, – а если она на стороне dh’oine? – Она смотрела, что за ней никто не идет. И скрывает уши. Похожа на шпиона dh’oine? – эльфийка продолжала начатое, аккуратно сложила лук и стрелы рядом с мечом. – Нельзя так лезть. – Он схватил Г’енайрэ за плечо и рывком развернул к себе, чтобы та прекратила развязывать дублет. "Тонкое". Оно оказалось таким костлявым и острым, что Иорвет даже сквозь срез куртки прощупал весь сустав. Тонкая... Да, именно таким словом можно было бы описать всю Г'енайрэ. Руки, ноги, шея — все у нее было таким худым и жилистым. И прямая спина. Всегда. Она никогда не сутулилась, не заваливала плечи – шла вперёд грудью. Едва заметная округлость на грудной клетке… Эльфийка была вытянутая, как молодой сучок. Лицо, нос, пальцы, губы... Все такое… тонкое. Мышцы плохо нарастали на ее узкий скелет, очень нехотя они появлялись на груди, бедрах, ягодицах и голени. Иорвет никогда прежде не придавал значения строению ее тела, хотя и подмечал, что она была тощей. Но сейчас она то ли от все же появившихся мышц, то ли из-за положения их тел показалась ему именно тонкой, почти изяшной. Это настолько бросилось в глаза, что он дольше положенного не убирал руки с ее плеча. – Она уже собирает долго, – кивнула в сторону эльфийки Г’енайрэ, не обращая внимания на его руку на своем плече, – значит, вернется сюда не очень скоро. Отпусти меня и просто прикрывай. – Почему ты? – наконец-то отпустил ее. – Потому что мне осталось только снять куртку, – завершив преображение, Г’енайрэ взъерошила себе волосы и вышла на поляну. Высота некоторых трав прекрасно прикрывала ее, делая относительно незаметной. Она шла аккуратно, медленно, чтобы эльфийка первая ее заметила. Когда подобралась почти вплотную, развернулась спиной к незнакомке, будто шла и до этого назад. – Te ki'rin! – робко, но уверенно сказала незнакомка, когда между ними оставалось меньше полуметра. Г’енайрэ подпрыгнула от неожиданности, – Кто ты? – Травы, – чуть более высоким голосом заговорила Г’енайрэ, подмешав в него долю испуга, – собираю. – Откуда ты? – незнакомка встала в самую боевую позу, которую могла принять девушка в платье с небольшой плетеной корзинкой, наполовину заполненной травами. – Тоже травница? – Г’енайрэ кивнула в сторону корзинки, – Мышехвост, ромашка, полынь… Тревожно? – эта эльфийка была не обыкновенной запуганной жительницей деревни, но и не кем-то, кто способен громко заявить о себе. Г’енайрэ говорила намного мягче, чем обычно, переживательно, стояла чуть сгорбившись. – Нет, не травница, – все еще с недовереем рассматривала стоящую перед ней черноволосую эльфийку, – меня попросили принести. – Целую корзинку? – Часть себе оставлю, – похоже, незнакому не устраивало положение дела и уклончивость Г’енайрэ. Она повторила вопрос, – Кто ты? – Я пошла за травами. В округе нет больше таких больших полян. Я и пошла сюда, – слегка заикаясь, словно от страха и неуверенности, говорила Г’енайрэ, – Здесь деревня неподалеку, – указала куда-то в сторону, где действительно находилась совсем маленькая деревушка. Хуже всего, что Г'енайрэ знала, что никаких эльфов там нет и не было. И знала, что с ней будет в ближайшем будущем. – Не знала, что эльфы там живут, – эльфийка чуть смягчилась. – Живут-живут, – немного расслабилась, – двое нас на всю деревню. Один охотой промышляет. Да недавно пьяное мужичье ему нос сломало да лук пополам треснуло. – Dh’oine – везде dh’oine! – Г’енайрэ вывела ее на эмоции, на те, что там, в деревне она не могла показать, то было чревато. Она не могла сказать, что недовольна. Не могла даже взглянуть косо. Г’енайрэ это знала. Потому что dh’oine – везде dh’oine. А сейчас могла зло прыснуть, – Так еще и в последнее время как с цепи сорвались. Урожай в этом году небогатый будет, весна такая холодная была… – И то не повод на охотников кидаться… – Деревня у нас большая, а среди людей живут восемь эльфов, – глубоко вздохнула, – большая-то, может, и большая, а все равно деревня. Думаешь, больно жалуют нас? – Как и везде, – тяжело вздохнула Г’енайрэ, – знахарка я, так они и со мной дружбы водить не склонны. А зря... – помочь тебе трав набрать? Я и своих пособираю. – От помощи разбирающегося не откажусь, – наконец-то незнакомка улыбнулась ей, – Меня Эоллин звать. – Г’енайрэ, – эльфийка помогла новой знакомой собрать нужных трав, рассмотрела ее корзинку и выкинула то, чего там быть не должно. Если собирала для кого-то, то наверняка этот кто-то будет не в восторге от сорняков. По ходу дела разговорились: Эоллин рассказала, что в деревне живет еще семь эльфов помимо нее – всем было, по ее словам, не больше сотни. Один был местным портным, его, пожалуй, жаловали больше остальных. Еще двое – семейная пара, у которой было свое небольшое поле за домом, но детей у них не было. Четвертый – охотник, который чаще всего обитал в лесу, из которого пришли Г’енайрэ и Иорвет. Придется быть аккуратнее, чтобы не попасться ему. Но сейчас он, как сказала Эоллин, был дома и разделывал тушки. Остальные жили, как и все, ничем не выделялись. Сама эльфийка была торговкой – что было надо местным, покупала в соседних деревнях или добывала самостоятельно, как и в этот раз, потом – продавала. – Meas , – Эоллин дружелюбно поклонилась, когда её корзина была полна. – Я приду сюда снова через два дня после новолуния, – Г’енайрэ улыбнулась эльфийке, – Буду рада новой встрече. – Мы обязательно встретимся, – Эоллин развернулась в сторону своей деревни, помахав рукой, крикнула, – Va faill! – Va faill, Eollin, – и Г’енайрэ тоже ушла в сторону якобы своей деревни, сделав небольшую петлю, вышла к месту, где они разошлись с Иорветом. Она рассказала ему все, что узнала. Тот кивнул, видно было, что хотел выразить свое оставшееся недосказанным негодование, но не стал. Когда вернулись в лагерь, Г’енайрэ еще раз повторила это для Мараира. Он похвалил ее за грамотные действия и слова. Но теперь это была исключительно ее зона ответственности, а решения по поводу деревни обязательно должны быть согласованы с ним. Эльфийку это устраивало. Наконец-то она могла почувствовать себя на самом деле полезной.

***

Прошел год с тех пор, как Г’енайрэ присоединилась к отряду Мараира. Урожая в Соддене в самом деле не много взошло, но на зиму этого должно было хватить. Впрочем, это не мешало людям конкурировать за пищу с эльфами. Г’енайрэ еще четыре раза встречалась с Эоллин. И вчера она вернулась с еще одного их разговора и выглядела очень обеспокоенной. С трудом нашла в лагере Мараира и увела его куда-то в сторону. – Смотри-ка, эльфочка вернулась, – Лиад’гвир обратился к Иорвету. Они оба тоже собирались на разведку, но в соседнюю от той, в которую ходила Г’енайрэ, деревню, – кажется, не в духе. – Она всегда оттуда такой приходит, – Иорвет закрепил мечи на поясе, и двое эльфов отправились в путь. Краем глаза увидел, как эльфийка с Мараиром уходят куда-то вглубь лагеря. – Твоя правда, – усмехнулся он. Виски уже давно были не так аккуратно и коротко подстрижены, как это было в городе, но все же Лиад’гвир старался поддерживать заданную прическу, – научилась у тебя чему-нибудь за год? – Чему-нибудь да научилась, – пожал плечами эльф, – Пока на деле не использует, чего толку говорить. Меня она уже слишком хорошо запомнила, не дура все-таки. – А ты ее? – даже не смотря на друга, Иорвет знал, что тот расплылся в самодовольной улыбке. Он видел, как Лиад’гвир пытался все время заговорить с ней, подшутить, сделать пакость. И как Г’енайрэ иногда отвечала ему тем же. Видел, как легко он мог развеселить ее. И как у него наливались кровью глаза, когда он рассказывал эльфийке очередную сумасшедшую идею по захвату мира, а она обрамляла их, превращая в чуть менее безумные, или наоборот, в еще более сказочные. Неоднократно слышал, как Лиад’гвир делал девушке изящные, завуалированные комплименты, и как она еще более скрыто отвечала на них. – Ты думаешь, что я не запомнил то, чему сам научил? – усмехнулся Иорвет, не смотря на эльфа. – Ты же все еще запрещаешь ей биться на двух мечах. Где там твое-то? Сам вон, на двух херачишь. – Малявка потому что еще, – горделиво задрал нос Иорвет и усмехнулся, – С двумя – убьется, пока с одним пусть наловчиться, – потом добавил более переживательным голосом, слегка улыбнувшись, – Только что-то получаться стало. – Ясно все с тобой, ревнивец! – рассмеялся Лиад’гвир, – Конкурента боишься? Вдруг статус “Героя Aen Seidhe” займет дрыщавая девчонка? – Конкурента? – теперь рассмеялся Иорвет, – Я с ней не соревнуюсь. И я – не герой. – Ну конечно, эльфочку просто так под боком держишь… – Лиад’гвир лавировал между ехидством и жёлчностью, – Чтобы когда Мараира убьет какой-нибудь dh’oine, рядом с тобой были особенно одаренные эльфы. – Мы уже обсуждали это, Лиад’гвир, – Иорвет, сжимая кулаки до вмятин от ногтей, продолжал идти дальше. Хотя сейчас особенно сильно хотелось ударить этого несносного эльфа, – Много ты медиков знаешь? Травников? Если помрет, кто тебя заштопает при случае? – Не гневайся, герой. Ты знаешь, что я не об этом. – Если ты спросить что-то конкретное хочешь, то загадками не говори. Иначе я впечатаю твою башку в ближайшее дерево. – Неужто ты всегда таким вспыльчивым был?.. – шепотом сказал Лиад’гвир. Хотел задать вопрос, но Иорвет его перебил. – Вспыльчивым? По-моему, я белый и пушистый. Не похож разве? – театрально расстроился эльф. – О, не сомневайся! Как weder’candel yn zireael , – эльфы рассмеялись. Но потом Лиад’гвир все же спросил, – Мы-то с тобой друзья, друг друга используем в положенных дозах. А Г’енайрэ? Ты действительно доверяешь ей или из опаски держишь рядом? – Из опаски? – переспросил Иорвет. Почему он должен бояться эту эльфийку? Что отравить может или зарезать? – так ведь таких весь лагерь. Но доверял ли ей – не знал. Не задумывался. Они знают друг о друге, может, столько же, сколько Иорвет знает о Лиад’гвире и он – о нем. Или и того меньше. Г’енайрэ просто не раздражала его, как многие другие. Взять если того же Мараира – строит из себя благородного, но на деле не может принимать решения, на которые дается меньше мгновения. Иорвет давно уже различал таких среди других эльфов и людей. Он не видел ни разу, чтобы он оказывался в таких ситуациях, но от чего-то знал, что будет именно так. Что он замешкает. Не будь он их лидером, Мараир бы раздражал его значительно меньше. Но эльфы отчего-то шли за ним. Образ бережного брата?.. И Иорвет шел, чтобы увидеть, чем это кончится. С таким же успехом его раздражал Алотар – юнец, окрыленный мечтами и надеющийся стать символом непонятно чего. Не понимает он до сих пор, куда ввязался. Слишком мало повидал. И когда настанет этот момент – безвозвратно переменится. Или умрет. Такие, как Алотар, не живут в таком мире долго. А Г’енайрэ отчего-то не раздражала его. Пришла, непонятно откуда, принесла золота и показала путь, на который он сам хотел выйти. Но не повела за собой, только указала дорогу, по которой шла сама. И пошла бы без них, если бы те не согласились. Самоуверенная и гордая, притом тихая и спокойная. Лишь один раз дала волю своим чувствам при нем. Сдержанная. Отчего-то легко крутила им, или он просто зачем-то позволяет ей так с собой обращаться. Если так, значит, доверяет? – Может, мне еще бдить за ней по ночам? Мы на вылазки вместе ходим. – Ты не ответил, Иорвет, – Лиад’гвир действительно был серьезным сейчас, каким бывал нечасто. Эльфийка нравилась ему – что-то большее или нет, значения для него не имело. Она была безусловно талантлива в том, что умела. И, кажется, единственная воспринимала его идеи. Может, никогда бы ими и не воспользовалась… Но слушала всегда до конца, предлагала правки и вносила недостающие детали. Лиад’гвир не хотел, чтобы ею пользовались. Знал, что Иорвет не станет. Но он был слишком непредсказуем даже для него самого, – Ты держишься ее, потому что доверяешь? – Возможно, – слова дались с трудом Иорвету. Почему-то признавать ему именно сейчас этого не хотелось. Но Лиад’гвиру было этого достаточно.

***

Г’енайрэ увела Мараира в сторону. Тот повел бровью, но пошел за ней. Они не вышли за пределы лагеря, но встали туда, где их никто наверняка не услышит. – Ты все же решил уничтожить ту деревеньку? – не поздоровавшись, начала эльфийка, – Эоллин обеспокоена. Похоже, один из стражников, которого мы тогда с Иорветом убили, был оттуда. Если разорить соседнюю к ним деревню, как ты и планировал, начнутся гонения. Придется действовать быстро. – Caelm, – улыбнулся Мараир, – Во-первых, пока до них дойдут известия. Во-вторых, эта деревенька, в которой живут двенадцать человек. Всего. На них кто угодно напасть может. В-третьих, в ней нет ни одного эльфа, почему бы и не уничтожить? А ты, смотрю, решила отличиться человеколюбием? – Я о последствиях думаю, – скривилась эльфийка, – Если ты решил, что будешь брать Эоллин и остальных под свое крыло, то вряд ли стоит их перед этим калечить. Или уменьшать количество. А оно так и будет. – Успокойся, Г’енайрэ, – строго сказал Мараир, облокотившись на дерево, – подождем реакции. Нельзя лезть на рожон. – Как знаешь, – прежде чем сказать, глубоко вздохнула, чтобы и в самом деле держать себя в руках, хотя она не сказать бы, что сильно выдавала раздраженность в его сторону. Развернулась и ушла. Через два дня, когда Лиад’гвир и Иорвет вернулись, Мараир велел готовиться к сбору. Всех с собой не звал, по именам назвал тех, кто пойдет с ним – Лиад’гвир, Г’енайрэ, Иорвет, Киардан, Хеавигрим, Аннориэн и Диадерин. Остальным идти нужды не было. Иорвет уже неоднократно бывал там, потому в этот раз вел за собой он. К деревне добрались к позднему вечеру. На улице уже не было людей, все сидели по домам. Эльфы дождались, когда ночь окончательно скроет их фигуры, и только тогда вошли на территорию деревни. Она располагалась на берегу тонкой реки, но довольно чистой. И стратегически была выгодной – была выше, чем остальной ландшафт. Г'енайрэ среди всех зданий распознала хлев. В нем не могло быть больше пяти коров. В деревне, как и говорил Иорвет, проживало двенадцать человек: трое мужчин, четыре женщины, столько же детей и один старик. Убили всех. Во сне. Не пожалели ни одного. Все прошло тихо, возможно, даже слишком. Пронеслись столь быстро. Смерть, к которой они привыкли, была громкой, мерзкой, кряхтящей. А сегодня она была тихой, быстрой. Не всегда кровавой. Забрали из деревни с собой все самое ценное – все, что можно было съесть, надеть на себя. Саму деревню подожгли. Дождались, чтобы все сгорело до тла, не распространившись на окружающую среду. Уйти удалось только к полудню, когда от былого жилища осталось только пепелище. Через две недели, как и договаривались с Эоллин, Г'енайрэ пришла на поле, на котором они встретились впервые. Эльфийка, лишь завидев черноволосую, кинулась ей на шею, едва сдерживая слезы. Г'енайрэ немного опешила от таких действий, но приобняла в ответ за плечи. – Я думала, – дрожащим голосом заговорила Эоллин, прижимаясь к эльфийке лбом, – что тебя там убили… – Г'енайрэ не ответила. Скорее всего, именно сейчас ей следовало бы раскрыть все карты. Но она умела ждать, наблюдала за поведением эльфийки, – dh'oine взбесились. Каждого второго в содействии обвиняют. Одного sidhe задержали вчера вечером! Но он не виноват! Они же, – не смогла сдержать слез, отстранилась, чтобы посмотреть в лицо знакомой, – они же убьют его! – Давно вы узнали, что деревню сожгли? – насколько могла, Г'енайрэ выдавила из себя сочувствующий взгляд. Эоллин ответила что-то похожее на “с неделю”. Ее трясло. В глазах застыл страх и… мольба? Что-то поняла? – А ты сама как? – Да как же это… – наконец, взяла себя в руки, – Ты ведь там жила! Как ты смогла уйти? Кто все это устроил? – Я. – Эоллин застыла, смотря на Г'енайрэ, – и эльфы там не жили никогда. – Стеклянный, непривычно ледяной для эльфийки голос Г'енайрэ резал воздух вокруг нее. Плечи у нее опустились, когда наконец-то смогла вздохнуть. Эоллин всмотрелась в ее лицо, ища хоть один намек на неудачную шутку или сумасшествие от горя. Но ничего из этого не было на лице Г'енайрэ. Наоборот. Она была увереннее, чем обычно. Сильнее, чем привыкла Эоллин. Ничего не осталось от застенчивой знахорки и маленькой людской деревни. Перед ней стояла взрослая, опытная эльфийка. Эоллин выпрямилась и спросила: – Ты? – истерично усмехнулась, – как? – не могла одна эльфийка сжечь целую деревню, пусть и маленькую, до тла, – Откуда здесь взялись партизаны? – Надолго мы здесь не задержимся, – Г'енайрэ перестала изображать добрую травницу. Показала, кто она на самом деле. Возможно, чуть преувеличивая, – Маловато в округе эльфов. – Вербуете? – Г'енайрэ кивнула, но как-то двусмысленно, давая понять, что они все ещё ведут войну, а дополнительные руки никогда просто не бывают лишними. – Следующая деревня – твоя. Но больно много там живёт dh'oine… раз уж ты говоришь, что только мужиков там с два десятка. И это не считая стражи, насколько мне помнится. – Так ты, значит, использовала меня? – разочарованно посмотрела на эльфийку Эоллин, но не увидела и ноты сожаления. Г'енайрэ просто пожала плечами, чуть улыбнувшись. Не стала отрицать. – Ты не жалуешь dh'oine, нужно быть слепой и глухой, чтобы этого не понять, – начала она, не давая знакомой перебить себя, – Я могу устроить все так, чтобы вывести всех эльфов из деревни – до нелюдей быстро у вас доберутся, раз уже одного допрашивают, и скоро поймут, что действительно эльфийское рук дело – ну и конечно, dh'oine будут ликвидированы. Но мне нужна твоя помощь. – Ты… предлагаешь устроить погром? – Эоллин, похоже, окончательно совладала с собой. Слишком неожиданным и… простым было предложение Г'енайрэ. – Я бы предпочла действовать не столь открыто. Но суть ухвачена верно. – А где гарантии? Почему я должна поверить тебе на слова? И надеяться, что меня не засекут… сейчас ты делаешь меня виновной в шпионаже. – Нет гарантии, Эоллин. Свою безопасность ты должна обеспечить сама. Равно, как и я свою. Где гарантии, что ты не сдашь меня первому же стражнику? – усмехнулась эльфийка, – и все же, я говорю с тобой. А ты – со мной, – Эоллин впала в раздумья. Она уже привыкла жить с людьми, привыкла к их отношению, к существованию в касте третьего сорта. А сейчас ей предлагают борьбу… то, о чем она много раз думала и на что ни разу не решилась. Перед ней оказалась возможность отомстить всем этим dh'oine за годы унижений… Смирения. Не будет. – Что я должна сделать? – теперь посмотрела на Г'енайрэ решительно. Куда-то пропал весь тот страх и мольба, с которой Эоллин прибежала в поле, пропала борьба с самой собой. – Не попадайся под подозрения. Веди себя, как обычно. Нарисуй мне карту деревни. Когда идет пересменка, маршруты, если сумеешь. Чувствуешь, что не можешь – не делай. Я вернусь через четыре дня. Будь здесь, – Г'енайрэ развернулась, пошла в направлении лагеря, напоследок крикнула Эоллин, – Тебе пора. Не попадись, поняла? Ситуация стремительно ухудшалась, Г'енайрэ это понимала. Пока никто не обнаружил присутствие непосредственно эльфов-партизан. Но это вопрос времени. Когда люди сорвуться с цепи и начнут винить в поджоге эльфов, предугадать невозможно. И как это будет выглядеть – тем более. Закончится ли все одними только допросами или эльфов начнут убивать и случится погром? Последнего нельзя было допустить. Она торопилась. Не понаслышке знала, что такое погром. Какова может быть злоба людей. Насколько мало им нужно информации, чтобы обвинить эльфов. Достаточно небольшого толчка, одного верного слова, сказанного в нужном месте. Насколько сильно им не нужна истина, настолько же сильно им был необходим выплеск гнева, недовольств. Им был жизненно необходим козел отпущения… В деревне, которую они сожгли, почти наверняка жили дети или братья и сестры местных. Одно слово… Одно действие… И дома этих эльфов заполыхают ярким пламенем. Она рванула настолько быстро, насколько могла. Оглядывалась. Сама довела до этого, хотела довести. Так почему сейчас стало тревожно? Не время для жалости. Дыхание сбилось – Г'енайрэ уперлась руками в бедра. Над головой со свистом пронесся болт. Тут же скрылась за деревом так, чтобы со стороны стреляющего не было ее видно. С собой был только меч, эльфийка не успела дойти до места, где оставила лук и стрелы. Чуть высунулась, обнажив оружие. Ещё один болт снова просвистел рядом. На выдохе тихо выругалась. Направление выстрела было тем же, расстояние, вероятно, тоже. Один? – Выходи! – молодой голос, мужской, не больше чем в двадцати метрах от Г'енайрэ, – Я видел твои уши! Сраные эльфы, правду говорят, вы подожгли! – эльфийка не отвечала. Ей было необходимо уменьшить дистанцию, но как – пока не придумала, – Не твое, а? – самым краем бокового зрения Г'енайрэ увидела в его руках двуплечный лук и стрелы. Её, – Ты бы еще громче бежала! Мало тебя убить будет, шлюха! На костре гореть будешь, как ведьма! – шаги стремительно приближались. Эльфийка снова высунулась, чтобы наверняка определить дистанцию. И в последний момент снова увернулась от болта. Не дала перезарядиться – выбежала сама. Левой рукой схватилась за арбалет, наконечником меча ударила по связкам правой руки человека, вырвала оружие окончательно, бросив на землю куда-то в сторону. Перед ней стоял еще совсем молодой парень – на вид не старше восемнадцати – в стражничьей броне. План промелькнул в голове сам собой. Замахнулась мечом, чтобы ударить, но тот успел отразить наполовину обнаженным двуручником. Выхватил его из ножен полностью. Оценила ситуацию: рост у них был одинаковый, нужна короткая дистанция, открыты подмышечные впадины и колени. Г'енайрэ напала первой после короткой паузы. Сблизилась, как смогла. Он тут же замахнулся, она отбила. Коротким выпадом прыгнула под левую руку, стараясь попасть в подмышку. Парень снова замахнулся, чтобы попасть в спину эльфийке, но она полупируэтом очутилась у него за спиной и, не медля ни секунды, разрезала коленные связки. Кровь забрызгала ей лицо. Парень закричал от резкой боли. Рефлекторно потянулся к ране левой рукой. Г'енайрэ, воспользовавшись оголившийся шеей с правой стороны, выхватила из нагрудного кармана нож и пробила им шею насквозь. Человек закряхтел. Меч глухо упал на листву. Эльфийка вытащила нож сразу же, как тот оказался в теле. Увернулась от фонтана крови. Не повела бровью, когда тот упал. Когда в его глазах читалось лишь две эмоции: мольба и ненависть. Она просто ждала, когда он умрет. Отбросила его меч в сторону, чтобы у него больше не было и шанса убить ее саму. Дошла до брошенного им лука с колчаном стрел, повесила на себя. Парниша оказался живучим, все еще кряхтел и осыпал ее едва разборчивыми проклятиями. Г'енайрэ брезгливо перевернула его спиной кверху. Натянула тетиву со стрелой и запустила туда, где находится сердце. Стражник вздрогнул в последний раз. После оттащила труп ближе к деревне. Это заняло весь оставшийся день – стражник весил, наверное, вдвое больше, чем сама Г'енайрэ. Она то тащила его под подмышки, то зацепляла его руки вокруг своей шеи, то волокла за ноги. Чтобы обезопасить Эоллин, бросила его с противоположной от поля стороны, так, чтобы явно читался почерк эльфийских партизан. Стрелу в теле оставлять не стала – забрала с собой. Рядом швырнула меч. Выбрала не самое проходное место, но в течение суток труп должны были найти. Теперь каждый эльф в поселении будет под подозрением в шпионаже и убийстве. Чуть за полдень следующего дня была в лагере – не останавливаясь на ночлег, торопилась. Лишь очутившись там, нашла Мараира. Действовать надо было быстро, пока эльфов не переубивали. Старалась объяснить сначала мягко, доходчиво и спокойно. Но во все детали не вдавалась, особенно старалась утаить факт об убийстве стражника. – Они уже допрашивают эльфов, Мараир, – уже чуть настойчивее заговорила Г'енайрэ, – Не заставляй меня объяснять, что это значит и сколько у нас времени. – Г'енайрэ, мы не можем пойти туда без плана… – Мараир тоже заговорил более раздраженно, – мы должны все обсудить. – Ты должен был думать об этом перед тем, как сжигать деревню, – эльфийка прожигала его взглядом насквозь. Ей пришелся не по вкусу тот приказ командира, но не подчиниться она не могла. Пыталась объяснить, что до добра это не доведет, что будут последствия. Но, видимо, недостаточно понятно изъяснилась… – Ты предлагаешь сейчас рискнуть всем отрядом ради непонятно каких эльфов в этом поселении? – почти смеясь спросил командир. – У меня есть план, – не давая перебить себя, продолжила, – Эоллин принесет более точную информацию, мы пока постепенно будем устранять всех, кто вышел за пределы деревни, заставим их закупориться внутри забора… – Г'енайрэ, – ее все же перебили… – Это здорово, что у тебя есть идеи. И мы их обсудим. Но за стратегию отвечаешь у нас не ты. Занимайся травами и слежкой. Остальное – оставь тем, кто разбирается. Г'енайрэ развернулась на пятках, чем закончила разговор. "Разбирается... как же", — прокрутила в голове пару раз. Как она и думала, Мараир доверял ей лишь на словах, на деле же все еще воспринимал ее как очень второстепенного члена отряда. Г'енайрэ была бы, может, и не против, но только если бы с ней при том считался командир. А он откровенно пренебрегал ею. Эльфийка плюхнулась спать, строя в голове новый план, который с каждой минутой ей нравился все больше и больше… Проснулась незадолго до рассвета, но еще в ночи. В лагере стояла тишина. Алотар, очередь которого сегодня была сторожить сон остальных, сидел у огня и грелся. Г'енайрэ незаметно для него встала, взяла лук и стрелы, меч, и не надевая, тихо ушла из лагеря в направлении деревни. Когда отошла достаточно, чтобы быть незаметной для остальных, повязала пояс с ножнами и повесила колчан со стрелами на другой бок. Лук закрепила на спине. Когда первые лучи солнца стали освещать лес, поняла, что очень голодна. Благо, начинался сезон грибов, и эльфийка без труда нашла себе несколько, развела небольшой костер и пожарила их прямо на тонких палочках. – Эльфочка проголодалась во время охоты? – позади услышала знакомый голос. Вздрогнула. Но не слишком явно. – Ага, устала вот, – с присущей Лиад’гвиру иронией ответила она. Он же, держа в руках четыре заячью тушки, присел рядом. – Собралась куда? Слышал, вы вчера с господином командующим знатно повздорили, – рассмеялся Лиад’гвир, – а я-то думал, это только Иорвет готов делать. – Яйца мнет командир наш, вот что, – шикнула Г'енайрэ. – Ого! – почти восхитился эльф, – А эльфочка умеет злится! – театрально вздохнул и прикрыл рот рукой, – Неужели ты решила одна пойти на целую деревню? – С каких пор ты такой догадливый? – врать было бы бессмысленно. Она давно заметила, что у Лиад’гвира исключительная интуиция. Впрочем, это было не очень удивительно, раз он был из знатного рода. Быть может, кто-то из его предков был ведущим. – Поделишься с другом планом, м, эльфочка? – приобнял ее за плечи, – Мараиру не слова, разумеется, – подмигнул ей. – Да от тебя даже самая страшная бестия не скроет ничего, – усмехнулась ему в ответ, – только сначала вопрос задам. Тебе не понравится он, но я должна знать… Это важно для… – долго размахивала руками, подбирая слово, – дела. – Эльф кивнул, – Гипотетически, если я окажусь в плену, как среагирует Иорвет? – Ну и вопросы у тебя с утра пораньше, эльфочка, – почесал затылок, раздумывая над ответом, Лиад’гвир, – Взбесится, – заключил, наконец, он. – Прекрасно, – улыбнулась эльфийка. И рассказала ему то, что запланировала. Лиад’гвир смотрел на нее то с нескрываемым восхищением, то с явным недовольством и предлагал заменить некоторые элементы на другие. Когда Г'енайрэ в последний раз повторила план от начала до конца, он удовлетворенно кивнул. – Даже не будешь пытаться остановить меня? – Г'енайрэ встала, доев жареные на палочке грибы. – Чтобы меня прямо здесь убили? – эльф рассмеялся, – пасть от рук прекрасной дамы – смерть, конечно, достойная. Но, кажется, я еще пожил слишком мало. Да и я всегда говорил, эльфочка, ты мне нравишься. Если Мараир считает, что ты чего-то не умеешь, то он просто мало с тобой болтал, – Г'енайрэ протянула ему руку в знак благодарности, чтобы пожать ее. Но он обхватил ее обеими своими руками и едва коснулся губами, – Не дай себя убить, эльфочка. А то наш вспыльчивый знакомый прикончит следом и меня. И Г'енайрэ ушла.