Тысяча и один раз

      Она появилась в моей жизни очень рано. Мы были на одном курсе, но на разных факультетах. Ещё тогда, я смотрел на неё взглядом, полным презрения, пытаясь выглядеть как можно убедительнее. С виду казалось, что мы были соперниками. Судьба так и пыталась столкнуть нас лбами, и я активно ей подыгрывал, поддерживая свой статус.       На деле всё было иначе: я восхищался ей. Решительность, отвага, благородство - так она пахла и этот запах можно было узнать из тысячи. Тогда я думал, что она особенная и спустя годы продолжаю так думать.       Мне никогда не доводилось видеть таких, как она: карие глаза, цвета самого благородного миндаля, густые каштановые волосы, аккуратные и правильные черты лица. Казалось, что она сошла с самого красивого портрета, украшающего стену нашей школы.       Я любил её острый ум, её смелость бросать мне вызовы, ставить на место словами острее любого заклинания.       Но одновременно я не переносил её презрительного блеска глаз при виде моей эмблемы Слизерина.       Она заставляла меня чувствовать что-то глубокое и великое, а потому я ненавидел её за это беспощадное оголение самых уязвимых закоулков моей паршивой души.       Мы никогда не были друзьями. Она избегала меня, и это было самым мудрым решением. Я предпочитал скрывать истинное восхищение за маской самого поганого человека и причинил ей много боли тогда…причинял сейчас.       Это…радовало меня?       Да, радовало.       Как супер солдат, она отражала все самые гневные атаки, нанося мне похожие увечья. Мы были самыми неадекватными людьми, живущими в ненависти к друг другу, за которой скрывалось что-то большее.       Задыхаясь от боли, сковывающей все мои внутренности, я пытался понять, что же это такое. Сжимая кулаки до хруста костяшек, я каждую ночь отрицал, что она нужна мне.       На следующий день, как ни в чём не бывало, мы начинали новый бой, где не было победителей и проигравших. Выплёвывая самые мерзкие слова, я смотрел в глаза, ради которых на самом деле готов был пожертвовать жизнь, если потребуется.       Она никогда не узнает о том, что ей стоит лишь приказать и я буду возле её ног.       Как покорный пес.       Как верный слуга.       Да даже если бы знала, то никогда не попросила.       Гордая, храбрая гриффиндорская душа до мозга костей.       Я ненавидел её.       Пока не началась война, разрушившая наши поединки, происходившие в стенах Хогвартса. С того дня что-то случилось с моей ненавистью и отвращением.       Наши взгляды больше не пересекались, а со временем она и вовсе исчезла. На кону была её жизнь, но она никогда не догадается, что и моя тоже.       Я пытался быть её оберегом.       Ангелом хранителем.       Называйте как хотите.       Большая часть моих совершенствований на тёмной стороне были лишь для того, чтобы её жизни ничего не угрожало.       Даже в такое морально сложное время, она умудрялась раздражать меня своим геройством. Для неё ничего не стоило сразиться с группой могущественных волшебников в одиночку. Она не боялась погибнуть, если эта смерть будет во благо. Не боялась ранений и жутких заклинаний, ломающих кости, сдавливающих шею ледяной змеёй.       Я продолжал восхищаться ей и ненавидеть, а чувство тревоги и беспокойства никогда не покидало меня.       Как же я хотел ошибиться.       Облака нависли тяжёлым покровом над безжизненной землёй, а дождь траурно стучал по гробу, словно стараясь разбудить того, кто внутри.       На сердце лежит камень боли и жалости. Я всю жизнь обманывал самого себя: она была моим ядом и лекарством.       Гермиона… Её имя сейчас на устах всех как крик отчаяния. Война лишает мир самых светлых душ, оставляет после себя лишь пустоту и разруху.       Мои руки невольно сжимали черную ленту траура, сердце билось неровно. Я ощущал калейдоскоп эмоций — все воспоминания о ней, каждый момент притяжения и отвращения, теперь сводились к горькой иронии судьбы. Она мертва. И в этом было одновременно спасение и проклятие.       Наши отношения были начертаны на песке среди бури – чем больше мы пытались начать строить что-то прочное, прогоняя всю ненависть и презрение, тем настойчивее прибой стирал следы наших усилий.       Мои чувства к ней были слабостью, такой жестокой зависимостью.       Любовь? Может быть это было похоже на любовь – две потерянные души запутались в цепких руках непризнанной зависимости друг от друга. Она хотела спасения от стандартов и идеалов, которые так измотали её в этом жестоком мире; я – освобождения от клейма возможного предательства своих принципов ради неопределенного будущего.       Каждый раз я всё равно продолжал возвращаться за еще одной дозой тех редких мгновений её присутствия, каждый раз закрывая глаза на ярость бурь между нами.       Теперь передо мной стоит гроб – последняя точка в этой токсичной игре эмоций. Мне тяжело вынести мысль о конце; все мои ошибки и несказанные слова будут покоиться под этим громоздким камнем напоказ всему миру. Там уже нет воспоминаний которые можно исправить или слов чтоб загладить ошибки прошлого.       Смерть оборвала возможность прощания, нового начала или конца.       Когда я узнал, что её сердце остановилось под непростительным заклинанием, забравшем её хрупкую душу навеки, что-то разорвалось во мне: последняя нить связывавшая меня со здравомыслием? Определенность будущего?       Значит это всё? Такой финал игры со смертью для отважной гриффиндорки?       Шуршание шелковых мантий, провожавших Грейнджер в последний пусть доводили до безумия — такой тихий конец для этой яркой и прекрасной девушки, был поистине несправедливой игрой вселенной.       Ведь все знают: любые отношения заканчиваются. Даже такие, которые никогда не начинались. Мы изначально пошли не той дорогой, ступив на путь ненависти и соперничества, игнорируя притяжение.       Мы могли поступить иначе.       Но не сделали этого.       Так или иначе сам факт того что хрупкая юная жизнь оборвана создает холодную испаринку комфорта — нет больше интригующего чуть заметного трепыхания сердца при виде её карих глаз, таких живых и бездонных.       Я могу выдохнуть, потому что больше меня не преследует это чувство недосказанности и переполняющей ненависти к человеку, которого я кажется…

      Любил?       Не знаю.       Тень могучего дуба скользит по мокрой земле, и я счел этот дождь как символ прощания Гермионы со мной.       Люди толпились вокруг гроба, тихо постанывая от душевной боли, разрывающей их сердца. А я уже окончательно потерял возможность изучить объект своеобразного презрения и восхищения со всех ракурсов.       Я хотел её запомнить, понимая, что больше никогда не увижу.       Моё тело ломило, хотелось уйти вместе с ней.       Как последняя сигарета, которую ты куришь перед тем как бросить - она ломает меня и я готов кричать, наносить себе увечья, сходить с ума, лишь бы она никуда не исчезала.       Мне сложно принять это, и я решился на самую главную ложь. Двусмысленную игру разума, жаждущий полного изничтожения нашей связи которая подчиняла меня ей вопреки всем стандартам и предрассудкам.       — А знаешь, хорошо что ты умерла, — шепчу я сквозь зажатые зубы, стараясь скрыть дрожь в голосе, — Жаль убил тебя не я.