A Chance

Цзян Чэн выжимает из своей машины всё. Он паркуется — во второй раз за последние двадцать часов — в Ханчжоу возле нужного гаража с черными дверьми. Шум работающего двигателя наконец замолкает. Цзян Чэн тянет момент выхода из машины, но не слишком долго: он уже расшаркивался за задержку около пятнадцати минут по телефону и прекрасно понимает, что придется сделать это еще раз, уже лично. — Это же Цзян Ваньинь, — присвистывает мужчина, что стоит возле открытого капота машины. — Гаоюн, — кивает парень, проходя вглубь помещения. — Привез? — Да, всё в машине. Гаоюн дает отмашку двум парням, которым Цзян Чэн кидает ключи, и те удаляются на улицу за деталями. Когда в гараже они остаются вдвоем, Цзян Чэн, сгибается в малом поклоне. — Еще раз прошу прощения за задержку. Пусть вина за произошедшее лежала не на нём, а на шавках Су Синьина, которые полезли туда, куда не стоило, Ваньинь понимал, что человека напротив него это мало волнует. Договоренность была с ним, и она была нарушена. Чжан Гаоюн несколько секунд внимательно смотрит на него темными глазами, а после подходит и хлопает по плечу — Ваньиню кажется, что его ударили здоровенным мешком с мукой. — Расслабься, всё нормально. Цзян Чэн от удивления молчит и даже пару раз растерянно моргает. Это… всё? Мужчину его реакция заставляет рассмеяться и объяснить: — Ты и твой брат еще никогда меня не подводили, поэтому одну единственную задержку я могу вам простить. Тем более, судя по слухам, вам сейчас приходится тяжеловато. Но, — чужой взгляд становится предупреждающим — даже не думай так проебаться во второй раз. О, да. Вот поэтому люди и боятся подвести этого человека. — Такого больше не повторится. — Вот и славно, — Гаоюн улыбается уголками губ. — А что там насчет слухов? — Слышал, что Су Синьин в последнее время зашевелился. А следом — та мелочь, что находится под его прямым подчинением. Кажется, в Шанхае может стать очень жарко. Цзян Чэн мысленно чертыхается. Этого ещё не хватало. — Смотрите в оба вместе со своим братцем, — советует гонщик. В гараж возвращаются два помощника Чжана, оба нагруженные коробками, и Цзян Чэн забирает ключи от машины. Когда он ловит брелок рукой, его внутренности внезапно сжимаются, словно ему в грудную клетку кто-то хорошенько влетел с разбега обеими ногами. — Ваньинь, — зовет его Гаоюн — Всё нормально? Ты обратно хоть доедешь? Цзян Чэн поспешно убирает гримассу удивления и боли со своего лица и кивает. — Да, всё в порядке. Парень скомкано прощается и покидает гараж, мысленно надеясь, что в дороге подобного не повторится. Эхо внезапной вспышки боли все еще неприятно отдается в ребрах при вдохах. Он думал, что у него еще есть время. Сев в машину, Цзян Чэн пару минут просто сидит, прикрыв глаза — прислушивается к внутренним ощущениям. После достает из кармана телефон, заходя в список контактов. Пара кликов, и раздаются монотонные гудки. — Еще раз позвонишь мне в такую рань, и я занесу тебя в черный список. Часы на приборной панели, куда парень посмотрел только сейчас, показывают 6:45. — Извини. — Чего тебе? — спрашивает Вэнь Цин по другую сторону трубки. Судя по шипящим звукам на фоне, она готовит себе завтрак и только собирается на работу. — Когда сможешь меня принять? — Неужели это случилось, — хмыкает девушка — По-прежнему не хочешь контактировать с соулмейтом? — Не хочу. Давай ты просто пропишешь мне подавители без всяких лекций о том, как это вредно. В трубке слышится тяжелый вздох. Девушка ненавидела ответы вопросом на вопрос, но понимала, что от Ваньиня в разговорах о связи и соулмейтах никакого нормального ответа она не получит. — Приступов еще не было? — Нет, — беззастенчиво врет Цзян Чэн. Потому что один болевой спазм — это не приступ. — Славно. Можешь подъехать сегодня вечером или завтра после обеда. — Понял, спасибо. Я буду завтра. Весь путь до Шанхая Цзян Чэн из последних сил следил не только за дорогой, но и за внутренними ощущениями — не хватало еще нелепо погибнуть в аварии из-за отсутствия физического контакта с соулмейтом. Такого он не допустит. Вэнь Цин пропишет ему какие-нибудь подавители, и Цзян Чэн продолжит дальше носиться по городу, весь в делах, словно у него шило в известном месте, и словно никакого соулмейта он и в глаза не видел. Хотя он видел. И все еще отчетливо помнил момент, когда всё его сознание сосредоточилось на одном человеке, и Ваньинь, кажется, увидел даже переливы оттенков золотого в чужих растерянных глазах. Если бы на него в тот момент на него летел бы падающий самолёт, парень бы даже не двинулся, потому что все было сфокусировано только на соулмейте. И во взгляде напротив он видел то же самое. Связь внутри затрепетала бабочкой, освободившейся из кокона, требуя: подойди, дотронься, почувствуй. Однако, рациональная часть мозга, пусть и с задержкой, но обрабатывала ситуацию. В памяти всплывали картинки из прошлого, — крики и слезы, меняющиеся с годами на холод и отчуждение — заставляя Цзян Чэна вспомнить, что он вообще думает об этой судьбоносной связи и всем, что с ней связано. Этого ему вполне хватает, чтобы пересилить себя и уехать. Шины едва не скрипели, когда Ваньинь сорвался с парковки, игнорируя голос внутри, нашептывающий: это твоё, твоё, твоё. Пусть Ваньинь был настроен категорично, но и судьба, очевидно, женщина с характером. Когда к вечеру он без происшествий добрался до Пекина, маневрируя по привычным улицам к своей квартире, ему на телефон пришло сообщение от Вэй Усяня. За рулем Цзян Чэн решил его не просматривать — сил совершенно не оставалось, организм отчаянно нуждался в сне после такого длительного пребывания за рулем. Завершив поездку через вереницу светофоров и поворотов, Ваньинь паркуется возле своего дома и просматривает сообщение. «У нас всё прошло отлично, было даже весело ;) Я к тебе попозже заеду: проверю, чтобы ты, трудоголик сраный, хоть спать лёг.» Набрав короткий ответ, парень выбирается из машины, закрывая дверь, но не спешит идти к дому. Чувствуя активные сигналы организма, Цзян Чэн оглядывает парковку, натыкаясь взглядом на фигуру, стоящую возле светлой машины. Не может этого быть. А, нет, очевидно может. Соулмейт тоже чувствует Цзян Чэна, потому что запихивает телефон в карман и идёт его в сторону. По мере приближения высокой фигуры и сокращения расстояния между ними, Ваньинь чувствует, как связь внутри трепещет, не давая даже взгляда отвести. — Только не говори мне, что ты тут двое суток дежуришь, — говорит Цзян Чэн, отмечая уставшее лицо соулмейта, когда тот останавливается в паре шагов от него. — Нет, просто заезжаю после работы. — И зачем? Как ты вообще квартиру мою нашел? — Я думаю, нам надо поговорить, — отвечает парень, выбрав один из двух вопросов. — Ну, если надо, тогда пойдем Действительно, думает Цзян Чэн, лучше сразу всё прояснить. До квартиры они доходят молча. Парень старательно игнорирует на себе взгляд соулмейта, а еще куда подальше запихивает собственное желание во все глаза рассматривать этого человека. Семь секунд он стоически смотрит на железную стену лифта, который поднимает их на нужный этаж. Ваньинь выходит первым, хлопая по карманам в поисках ключа. — Как тебя зовут хоть? — бросает он через плечо. — Лань Сичэнь. Цзян Чэн кивает, распахивая дверь и жестом приглашает «гостя» зайти. Тот хвостиком следует за ним, садится, где говорят и смотрит, не отрываясь, на него этими своими золотистыми глазами. — Слушай, Лань Сичэнь, — начинает Ваньинь — Давай проясним всё сразу: мне не нужен соулмейт. Лань Хуань пару раз моргает, гадая, не ослышался ли он. Но истинный смотрит ему в глаза, и на его лице нет ни намека на шутку. — Хочешь жить, как будто мы не встречались? — выдавливает он. Кивок. — Ты готов принимать подавители всю жизнь, лишь бы не общаться со мной? Сичэнь не хотел думать о том, что дело действительно в нем. Что за те несколько минут их встречи в прошлый раз соулмейт разглядел в нем что-то, что его оттолкнуло. Ваньинь, очевидно, замечает что-то на чужом лице, поэтому со вздохом говорит. — Дело не в тебе. Мне не нужен соулмейт в принципе. Неважно, кто. Лань Сичэнь почти не отдает себе отчет в том, что делает, когда берет покоящуюся на бедре чужую руку в свою. Цзян Чэн вздрагивает, но не руки не отнимает. От физического контакта — даже такого незначительного как касание ладони — он испытывает ощущения, словно его укутали теплым одеялом перед сном. Или будто он сидит на берегу моря, когда вокруг него совершенно ничего не происходит. Радость. Покой. — Неужели ты совсем ничего не чувствуешь? — спрашивает он у Ваньиня. Он молчит. Долго — дольше, чем нужно времени, чтобы ответить на простой вопрос. Лань Хуань уже начинает думать о том, что Цзян Ваньинь не ответит ему. — Чувствую. Я не могу не чувствовать, это же связь. — Тогда почему ты этого не принимаешь? — Как у тебя все просто. Тебя вся ситуация не смущает? Связь заставляет тебя испытывать чувства к совершенно незнакомому тебе человеку просто… просто потому что. — Но так должно быть, — возражает Сичэнь — Судьба не ошибается. — Правда, что ли? — усмехается Цзян Чэн.