Верный муж

      Внутри Туманной заставы было темно, сыро и холодно. Древняя каменная крепость, заставшая, видимо, еще правление династии Септимов, умирала и явно хотела забрать с собой тех, кто вольно или невольно оказался в ней. Или хотя бы его. Бедного, несчастного Кристера.       Его старые кости немилосердно ломило, а глотку то и дело разбирал ужасный кашель. Который приходилось прятать всеми доступными способами, крючась в три погибели в маленькой кладовой и молясь всем богам, чтобы его не услышали местные обитатели. Бандиты, несмотря на то, что были гораздо живее камня вокруг, явно разделяли его желание убить старика. Но пока что все обходилось. Сколько именно длилось это «пока что» — Кристер не знал. Ощущение времени покинуло его в тот момент, когда он каким-то чудом умудрился пробраться внутрь незамеченным. Может быть, прошло всего десять минут. А может, и несколько суток. Глаза с тех самых пор не удавалось сомкнуть. Или, как минимум, ему так казалось.       Но в какой-то момент пол под ногами и стены вокруг заходили ходуном, а снаружи раздался ужасающий грохот, словно крепость все-таки нашла в себе силы наконец перейти грань между созданным ее строителями порядком и хаосом обрушения, хороня под собой ненавистных людей, что посмели жить в ней. Но так казалось лишь в первые секунды. Несмотря на ни на что, Туманная застава продолжила стоять, и ни один камушек не упал на голову Кристера, который с трудом встал, вытирая рукавом потасканной туники кровь из разбитых губ и носа.       Сквозь звон в ушах он слышал, как рядом, в проходе, бежала толпа бандитов, бряцая оружием и доспехами. И всю эту прекрасную братию, видимо, подгонял местный старшой, щедро раздавая тумаки всем тем, кто был на его взгляд недостаточно быстр. Судя по всему, одному из тех, кому перепала оплеуха, это не понравилось. Послышался шум извлекаемого из ножен клинка (наверняка бастард какого-то мелкого дворянского отпрыска, который решил пойти по тропе разбоя), а вслед за ним — хруст чужих костей. Дверь со всего маху открылась, а в кладовую натуральным образом влетело чьё-то тело, пачкая каменный пол кровью из пробитого черепа. Кристер перестал дышать, замерев и вжавшись в стену, молясь, чтобы его не заметили. Или хотя бы убили быстро.       — Углук, в камеру этого еблана затащи, атаманша потом его на ремни порежет. И всех остальных, кто решит повыебываться, ясно?!       Зычный бас старшого мигом привел в сознание замерших бандитов, чьи-то зеленые руки схватили за ноги попавшее внутрь кладовки тело и потащили по полу, ничуть не заботясь о целостности оглушенного. А Кристер все так же боялся пошевелиться, смотря на открытую дверь, через которую был виден коридор, где вновь забила ключом жизнь. Бандиты в стеганках, с копьями, топорами и дубинами бежали, оглядываясь и обходя по дуге старшого, коим оказался крепко сбитый старик с повязкой на глазу — единственный одетый в металлическую броню. Пинками и кулаком в латной перчатке он все продолжал поторапливать окружающих.       Так продолжалось какое-то время. А потом все ушли. Последними были сам старик и орк, который убирал тело. А бедный Кристер наконец вспомнил, как дышать. И тут же закашлялся столь сильно, что упал на колени, держась за грудь. Потом и на пол, лицом прямо в небольшую лужицу крови, что вытекла из разбитого черепа бандита. Глотку старого норда просто разрывал мучительный кашель.       Где-то с минуту он не мог прийти в себя. Кровь заляпала все лицо, попав в глаза. С трудом сев, опершись спиной о стену, Кристер кое-как начал вытирать себя рукавом туники. Та сама по себе была не в лучшем состоянии, а после долгого пути за женой оказалась еще и покрыта кровью, будто он тут свинью резал. Тяжело дыша, он огляделся по сторонам и во все так же открытую дверь кладовки. Никого не было. И шума не было. Тихо, как в гробу. Хотя… С трудом улавливался какой-то треск, звон и крики. В стороне, откуда он забрался в крепость.       И тут в голову Кристера пришла мысль. Вот он. Шанс забраться дальше, вглубь этой каменной развалюхи. И найти Фьолу. Или хотя бы… Нет. Они ведь похищают людей, не убивают. Он найдет ее. Обязательно. Бандиты отвлечены, никто и не заметит, как он пройдет дальше.       Кое-как, с горем пополам, встал, прижимаясь к стене. Его мутило. То ли от запаха крови, то ли еще от даэдра знает чего. Непослушные ноги начали движение в сторону коридора. Медленное, неуверенное, но движение. И тут же почувствовали под собой что-то странное. Будто веточка на дороге попала под башмак. Но она была металлическая. Неверящий взор плавно спустился вниз. Под башмаком лежал ключ. Позеленевший медный ключик. Возможно, тот самый, что удерживал пойманных несчастных в их клетках. Или камерах. Куда вообще бандиты заключали своих пленных?       Неважно. Главное, что надежда стала еще крепче. Это точно знак небес. Сам Стендарр смилостивился и даровал ему этот ключик. Судорожно схватив его, Кристер ускорился. Вдохновленный, он хотел как можно быстрее добраться до своей жены. Верной женушки, что, несмотря на все его грехи, терпела и любила его. Пока не пропала. Пока ее не похитили. Но скоро он спасет ее. Обязательно.       Руки уже было потянулись открыть дверь, что вела дальше, внутрь крепости, но тут он услышал звуки. Какое-то шебуршание, шепот, стук кружек. За дверью. Там кто-то был. И судя по всему, не один. Конечно. Их ведь много. Все не выбежали. Остались защищать внутренности этой умирающей громады. Лоб Кристера уперся прямо в эту дверь, слегка стукнувшись. Надежда ушла. Опять. Он же не воин. Даже если там всего двое бандитов, он не сможет убежать. Не говоря уже о том, чтобы победить.       И вдруг сзади раздались шаги. Много шагов. Стук металла о камень. Лязг металла о металл. И словно скрип несмазанного колеса… Но ни одного разговора. Ни слова. Только маршевый шаг и бряцанье. Это не были бандиты. Совершенно точно не они. Стража? Наконец нашли силы, чтобы зачистить это проклятое логово, как он умолял неделю назад? Или… Их победили, а бандиты уже нацепили снаряжение? Нет, бред. Конечно, бред. Никто ведь не будет стягивать доспехи с тех, кого убил буквально минуту назад, и тут же надевать на себя. Правда же? Это стража. Да, да, стража.       Медленно развернувшись, Кристер уставился в глубь коридора, ожидая неизбежной встречи. Пробитые бойницы едва освещали его, но все же давали хоть какую-то видимость. Шаги все ближе. Это был настоящий марш. Будто имперские легионеры на параде. Все точно, как в самом начале этой проклятой войны, когда пришли подкрепления из Хай Рока в Солитьюд. Но это были не имперцы. Из-за поворота показался отряд — человек десять, закованные в глухие двемерские латы. Даже шлемы были закрытыми, оставляя для обзора лишь две небольшие щели. В руках такие же щиты и клинки, булавы, копья. А впереди всех шел воин в прекрасных эбонитовых доспехах, которые буквально сияли от магии. Узоры переливались, менялись, смешивались. Они приковали к себе все внимание Кристера. Его сильнее замутило, мир будто поплыл перед глазами. Еще бы секунда, и он бы наверняка снова упал. Но его отвлек голос того, кто вел отряд. Бархатистый, мягкий и ничуть не содержащий угрозы.       — Уважаемый, а вы кем будете? — отряд двемерских воинов замер в ту же секунду, как услышал глас своего лидера.       — Я… Я… — Кристер поднял взгляд на лицо владельца этих чудесных доспехов. Бледное, как снег в свете Секунды, и прекрасное, словно созданное скульптором Дибеллы. — Я… Кристер, мил господин. Крестьянин тутошный.       — И что же ты здесь забыл, Кристер, крестьянин?       — Ж… Ж… Жену свою ищу, господин. Она пропала несколько месяцев назад как. Как раз, когда банда эта клятая появилась. Вытащить ее хотел… Но я не воин, господин, — кроваво-красные глаза внимательно следили за ним. А губы мужчины после слов Кристера растянулись в улыбке, обнажая целые и белоснежные зубы.       — О… Видно, сами Боги послали меня к тебе, крестьянин. Такова судьба героя.       — Г… Героя?..       — Перед тобой победитель Алдуина, великий и могущественный Довакин. Неужели ты не слышал моего Голоса? Или память людская стала столь слаба, что стоило мне уйти ненадолго в тень, как обо мне перестали говорить и слагать песни? — человек продолжал улыбаться, не сводя взгляда с Кристера. Которого от этих слов будто вжало в землю. Ноги подкосились, ключ выпал из рук, а сам он опустился на колени. Он не мог стоять перед этим человеком. И говорить теперь тоже. Губы шевелись, но ни один звук не удавалось изречь.       — А это что? Ключ? От этой двери?       Норд закивал, как мог.       — Отлично… Что ж, радуйся, крестьянин. Я спасу твою жену из бандитских лап. И обязательно приведу ее к тебе. Обязательно… — последние слова мужчины были сказаны еле слышным шепотом.       Закованная в эбонит рука с изяществом и даже какой-то грацией подняла ключ, а вторая подхватила замершего Кристера и легко отодвинула в сторону. Сам Довакин двинулся вперёд, отворяя дверь. И вслед за ним одновременно пошли его воины, все так же не произнося ни слова. Но как только герой вошёл в проход, тут же раздался свист выпущенной из лука стрелы, а потом и лязг металла о металл. Видимо, попали в доспех.       Несмотря на это, движение отряда и его командира осталось спокойным и ничуть не ускорилось. Марш продолжился, и только последний воин остановился ненадолго лишь затем, чтобы прикрыть дверь. Кристер вновь остался один. В полумраке каменных стен, лёжа на холодном полу и не находя сил подняться.       Шум боя был почти не слышен.       Понемногу старый норд приходило в себя. Руки и ноги вновь стали его слушаться, пускай и неохотно. Перед глазами пропала картинка узоров, что покрывали (или даже жили в нем?) доспех героя. Довакина. Спасителя мира. Того, благодаря кому весь мир мог еще жить. Почему-то Кристер ничуть не сомневался, что это именно он. Разве мог кто-то иной излучать такую силу? Такое… Благоговение? Вряд ли. Да и тот грохот, что потряс саму крепость… Великая сила Голоса. Удивительно, что застава устояла после такого. Этот человек точно сможет помочь ему, спасти его несчастную жену, что томится в плену. Ибо… Могут ли люди противостоять тому, перед кем склонялись и умирали драконы? Полубожественные дети Акатоша. Нет. Не могут. Особенно такая шваль, как эти бандиты.       А значит, остаётся только ждать, когда великий герой приведет к нему его Фьолу. И лучше бы ему предстать перед ней не в столь плачевном виде. Да обшарить кошель. Может, в нем найдется пара медяков, чтобы отдать Довакину. И надо обязательно узнать его имя. Он запомнит. И каждодневно будет молиться за него Девяти богам. Да, обязательно. А значит… Стоит наконец-таки встать, отряхнуться, стереть по возможности кровь с одежды. Затем вознести молитвы каждому из Девяти. Он не помнит верных строк, но… Сердце подскажет. Нельзя не поблагодарить их после того чуда, что они ниспослали на него. На его жену. Только сами Боги могли все так устроить. И никто более.

***

      Кристер устроился в углу той кладовки, где раньше прятался от бандитов. Кое-как оттерев соломой кровь с одежды, пола, он опустился на колени и сложил руки в молитве. Дыхание успокоилось, и даже кашель не смел прервать его. Губы вновь и вновь повторяли слова, обращенные с благодарностью и надеждой к милосердным Богам. Глаза были закрыты, но он видел, как наяву, свою Фьолу. Зеленые глаза, русые волосы и такой прекрасный голос… Жаль, что им чаще всего произносились ругательства и ворчание. И еще больше жаль, что многое было направлено на него… Но как бы то ни было, он все равно любил ее. Трудный характер стоил тех редких моментов их совместного счастья. Те месяцы жизни в скитаниях, тяготы и лишения долгого пути, расспросов — он бы не пережил все это без надежды вновь увидеть ее. Гордую, сильную и волевую. Истинная нордка. Не то, что он.       Старое, дряхлое тело продолжало молиться в своем углу. Кристер не знал, сколько уже прошло времени. Бой, что случился за дверью, закончился вскоре после того, как он добрался до кладовой. А дальше была только тишина. Треск факелов. Его дыхание. Редкое попискивание мышей или крыс. Хруст камней. И среди этих звуков появился новый, уловимый даже для Кристера, погруженного в молитву. Марш двемеритовых сапог, шаг в шаг. Лязг брони. И вновь никаких разговоров. Словно весь отряд Довакина принял обет молчания.       Но все же нет-нет да и сквозь марш были слышны другие шаги. Неподчиненные ритму. Но они… Были какие-то странные. Словно шаркающие. Будто кому-то не хватало сил нормально поднять ногу. Неужели Довакина сумели ранить какие-то бандиты? Или того хуже, он не смог пробиться дальше? Иначе почему не слышно чужих разговоров? Почему не слышно Фьолу?       На дрожащих ногах Кристер поднялся и развернулся в сторону коридора, где была дверь, в которую ушел Довакин с бойцами. Дыхание замерло, глаза застыли на проеме, ожидая, когда наконец появится герой со своим отрядом. Мысли лихорадочно бегали в голове, не зная исхода похода того, кто обещал спасти его жену. Руки тряслись. А марш все близился.       И вот настал тот момент, когда вошел Он. Легкая, непринужденная походка. Улыбка, играющая на бледном лице. Ни капли тревоги или хотя бы усталости после долгого боя. Значит, все хорошо? Бандиты убиты, а их несчастные жертвы спасены? Но где тогда Фьола?       И тут Кристер заметил кое-что странное. Он не слышал, как Довакин шел. Ни звука. Словно на нем не было его тяжелых эбонитовых доспехов и… и… Глаза, осматривающие тело героя, вновь опустились на эти самые доспехи. На эти узоры, что сплетались в паутину, лес, неизвестные символы. Он не мог оторваться от наблюдения за ними. Тяжесть опустилась на тело норда, но ноги еще держали его. Даже после того, как раздался бархатистый голос:       — А вот и ты, крестьянин. Могу поздравить тебя, жена твоя действительно была у этой шайки. Закованная, оголодавшая… Бедняжка, над ней так издевались. Кто бы мог подумать, что эти бандиты окажутся такими садистами…       — Что… Что с ней? Где Фьола? — неимоверных усилий стоило Кристеру не упасть в тот же миг, как он услышал слова Довакина. Перед глазами тут же предстали картины того, что с эти подонки могли сделать с ней.       — Я здесь, милый. Я… Я… Пожалуйста, закрой глаза. Я не хочу, чтобы ты видел меня такой… — ее голос раздался за дверью. Такой уставший, такой несчастный и такой… добрый. Успокаивающий. Глаза закрылись сами собой. Выполняя просьбу Фьолы и спасая разум старика от бесконечного переплетения узоров.       Послышались шаркающие, медленные шаги. И даже с закрытыми глазами он мог представить, как она подходит к нему. Бледная. Исхудавшая. В своем порванном платье, что досталось ей еще от бабушки… Но с надеждой на лице. Радостью от его вида. От того, что он пришел за ней. И теперь будет рядом. И, кажется, Фьола уже близко. Вот-вот бедный Кристер почувствует ее дыхание.       Но этот прекрасный момент все никак не наступал. Шли секунды, и вдруг его губ коснулось что-то шершавое, пахнущее кровью и мертвенно холодное.       Глаза от удивления и частично омерзения раскрылись. Лишь затем, чтобы еще сильнее зажмуриться от ужаса. Перед ним действительно стояла Фьола. Но ее глаза не смотрели на него с надеждой. У нее вовсе не было глаз. И век. Только пустые провалы покрытых кровью глазниц, из которых торчали непонятные нити. Носа тоже не было. Только обрубок носовых щелей. Щеку пересекал длинный вертикальный разрез, открывающий вид на выбитые зубы и иссеченный рот. Прежне прекрасные волосы покрылись кровью и грязью. Губы представляли собой одну сплошную корку из крови. И они заговорили, даже закричали. Даже с отсутствующим языком.       — Снова ты все испортил! Старый выродок! — и кулак, закованный крепкую сталь, со всего маху влетел в лицо Кристера, разбивая его нос в кровавую кашу.       Он упал, но не до конца. Каменная стена, о которую норд успел приложиться затылком, не дала этого сделать. Боль охватила разум Кристера, вымывая собой все мысли. Слезы полились из глаз, смешиваясь с кровью. Руки прижались к носу.       Но все эти чувства не сравнятся с тем, что последовало дальше. Стальные сапоги жены опустились на его ноги, с ужасающим треском дробя кости в пыль, а плоть перемалывая в фарш. Крик раздался из уст старого норда, отражаясь эхом в коридорах старой крепости. Это все продолжалось лишь несколько минут. Но для пытаемого болью разума они казались вечностью, которую прервал лишь голос. Голос Героя. Довакина.       — Какая жалость. Кажется, твоя жена не рада тебя видеть, крестьянин. Вот как тебя отделала, хех. Ты жалко выглядишь. Слабый. Старый. Не то что Фьола. И это я не только о твоем избиении. Все же сейчас это… Не совсем она. Когда душа терзаема сотнями крючьев, трудно сопротивляться чужим командам. Моим командам. Эта наглая тварь почти сумела попасть клинком по мне, моему прекрасному лику, на вершине башни. За что и поплатилась. Я старательно поработал над ее лицом, пока ей ломали колени. Но да ладно… В любом случае, сейчас она сделала все верно. Слабый стонет под сапогами сильного. Как и должно быть. И это заслуживает награды, не так ли? — голос Довакина оставался все таким же мягким, бархатистым, обволакивающим разум Кристера. Боль будто отступила на время его монолога.       Голова приподнялась с огромным усилием. Перед глазами все плыло от слез. Чьи-то руки смахнули их, обжигая холодом. Как оказалось, это был сам Довакин. Но лицо его изменилось — перед Кристером предстал словно совершенно другой человек. Глаза пылали алым, кожа стала серовато-бледной, нос вытянулся и приподнялся, став похожим на нос летучей мыши. А во рту выступили длинные, кинжалоподобные клыки.       За спиной «героя» Фьола вдруг начала раздеваться, снимая пробитый во многих местах стальной нагрудник, обнажая раны, покрывающие все ее тело. За ней стали повторять и воины Довакина. Только их доспехи скрывали не мертвую плоть. Кости. Белоснежные кости, на которых не было ни кожи, ни мышц, ни плоти.       — И ты посмотришь на награждение своей благоверной вместе со мной, смертный. И только посмей закрыть свои глаза… — эбонитовые перчатки, охваченные зеленым пламенем, крепко взяли Кристера за подбородок, заставляя смотреть прямо в лицо твари, проклятого вампира. И норд понял, что действительно не сможет закрыть глаза. Все его тело застыло, перестало слушаться. А между тем мертвая Фьола уже стояла посреди коридора, полностью обнаженная. Как и скелеты. Которые вытащили свое оружие из ножен.       Он не помнил, что происходило дальше. Разум отказывался воспринимать все те ужасы, сотворенные с телом его жены. Безумие подступило и овеяло его разум, давая блаженное забытье. Которое отступило лишь тогда, когда все закончилось. Когда тело Фьолы оказалось расчленено на куски, все внутренности выпущены наружу, нанизаны на клинки и копья. Смрад плоти, кишок и его собственных испражнений разлился по кладовке. А рядом все так же стоял Довакин. Вампир. Тварь. — Все-таки ты закрыл свои глаза. Пускай и мысленно. Князь Безумия решил воспользоваться шансом и попробовать утащить тебя к себе. Но даже он бессилен, когда рядом находится верный чемпион Молага Бала… И его жертва. Слабая, напуганная и сломленная. Ты станешь прекрасной пищей моему Господину… — и в этот момент, за мгновение до смерти, Кристер смог разглядеть то, что не заметил раньше. Булаву. Черную, пропитанную тьмой, злобой и ужасающей силой. Покрытую шипами и крючьями. И ликом Князя Порабощения.