Твоя зрячесть не подводит, Амен

Менес второй. Могучий правитель песчаных просторов бескрайних земель Египта, что двадцать лет назад начал охоту на тех, кто не имел права обладать тёмными чарами. "Никто! Никто кроме наместника бога и его жрецов, не может пользоваться магией! Такая сила должна быть подконтрольна" Выше фараона только боги, это ведали все египтяне. Поэтому и противиться воле царя было непозволительно. В последствии много шезму было убито. Некоторых убивали свои, дабы замести следы. В одной из прогулок, осматривая разорённые дома, фараон наткнулся на трупы взрослых особ. Некромантка и онейромант. Черномаги, коих покарали свои. Проверив все углы и тайники, слугам удалось найти испорченные маски и ребёнка, мальчишку. Менес был удивлен. Он знал, чем грозят союзы черномагов, но впервые видел их порождение. Мальчик был бледен, даже бел, слишком светлые волосы и одеяния достаточно покрылись грязью, чтобы понять, что он прячется во тьме уже долго. Ребёнок всё не давался в руки. Брыкался, кричал. Фараон тогда попытался его успокоить. Сказал, что родители на пути к полям Иалу и что там их ждёт прекрасная вечность, где не будет ни забот, ни беспокойств о каре богов. В ходе недолгой беседы Менес второй твёрдо решил взять маленького Амена с собой. Он был ещё юн, каких-то одиннадцать лет от роду, но в будущем смог бы стать прекрасным оружием против шезму. Против тех, кто убил его родителей. Когда его привезли и отмыли, фараон заметил, что он ещё и необычайно красив, да так, что вырастет и будет сам шезму своими чарами притягивать. Мальчик продолжал быть строптивым, как дикий жеребец. Взгляд ясный, сердце - закрыто после произошедшего с его семьёй прямо у него на глазах. Такие либо умирают самыми первыми, либо живут дольше всех в одиночестве на горе трупов. Менес хотел сделать так, чтобы в центре этой горы никогда не было его тела. Для своего возраста Амен был очень умным, а из-за особенного таланта "видеть шезму" вполне подходил на роль ответственного и эффективного лидера. Фараон растил юношу рядом с собой, то ли как собачонку на привязи, то ли как дорогого сердцу сына. Всегда он получал лучшее. Одежда, оружие, еда и конечно же вода. С таким вниманием и заботой Амен вырос во взрослого, даже аномально высокого и крепкого мужчину. Как и предполагалось, его назначили второй рукой фараона, верховным Эпистатом Кемет, что предназначен для подчинения фараону чёрной магии. Хоть сам Менес назначил его на эту должность, когда Амен уезжал на очередную охоту, он чувствовал себя хуже. Мечтал, чтобы охота закончилась быстрее и его Амен вернулся назад, туда, где дом. Туда, где его ждут. Эти мысли каждый раз заставляли поднимать стилус и писать на пергаменте всё новые иероглифы, не много, всего пару слов или фраз, но это скрашивало томительное ожидание. Заставляло чувствовать, что связь их так же крепка, как и десять, как и пятнадцать лет назад. Соколы, что носили послания эпистату и обратно были на хорошем счету, кормили их лучше, да и отдыхали они больше остальных. Чернила, что использует Амен, самыми дорогими и качественными. Как и всё, что даровал фараон своей "царской гончей". Когда Менесу приходил отчёт, он заставлял всех замолчать. Долго изучал иероглифы и писал ответ, даже когда не знал, что написать. Он и сам не заметил, когда именно всё поменялось. Теперь он был верным хозяином своего охотничьего пса. Ласкал, одаривал всем тем, что только попросит. Новые накидки, одеяния, масла для особо чувствительной к палящему солнцу кожи. Амен получал всё самое лучшее. Верховный эпистат понимал, что скоро придёт час отправится к фараону лично. Доложить об успехах охоты, рассказать о дальнейших планах и насладиться едой и беседой в компании Менеса второго. Амен давно не видел своего царя. Мысли украла странная компания черномагов, которую он взял с собой под предлогом писарей, они и отвлекали от прочих дум. Лишь в редкие спокойные вечера он садился за стол и выводил стилусом очередное послание повелителю. Расписывал подробно, но без лишних эмоций. Только в редких штрихах чувствовалось, что Амен скучает по Мемфису и царскому дому. Его дому. Амен устало прикрыл глаза, услышав странные звуки. Наверняка та необразованная писарка вновь гуляет по ночам. Надеяться на Тизиана как всегда не приходилось: разве что пальцем погрозит и больше ничего, так что придётся сходить проверить самому. Он отложил стилус, привязал ответ к лапе сокола и тот взмыл в небо, держа курс в сторону столицы. Скоро Амен сообщит фараону радостные вести, скоро вместо сокола сам посетит Мемфис, но пока рано. Охота ещё не закончилась. Сокол прилетел через два дня, рано утром. Как назло, из-за Эвтиды прочесть новое послание удалось только к вечеру. Всего ничего: "Твоя зрячесть не подводит, Амен", но эпистату хватило и этого. Улыбка трепетного предвкушения расцвела на сухих губах. Скоро они поймают их. Скоро у него появится повод вернуться. Повод появился как только, после небольшого разговора с командой, Амен вернулся в покои. Он сразу заметил, что что-то не так. Заветного послания нет, осмотрев суднук обнаружилось, что накидки писарки тоже. Кража. Воровство личной переписки с фараоном каралось смертью. На следующий день эпистат объявил, что преступник будет найден и публично казнён. Сколько бы дома в поселении не обыскивали, а найти украденное так и не удалось. Сказать, что Амен был в ярости это ничего не сказать. Злился на себя, что не может найти вора, злился на Тизиана, что позвал его в тот вечер. Из-за растерянности даже парочку шезму упустил в Ибу. Хоть на утро появились хорошие новости: воровку обнаружили. Одна из писарей, что жила с вездесущей Эвтидой. Эпистат не сомневался: она, как и остальные - шезму. А значит её смерть можно преподнести фараону на блюдечке и он не оставит своего подданного без внимания. Казнь произошла на закате через два дня. Черномаги тоже пришли, только ловить их пока было нельзя: Реммао должен вывести на старших, на тех, кто когда-то давно уничтожил Амена и его жизнь. Наконец он получил ответ от фараона, что тот дозволял прибыть в столицу. Оставив работу на Тизиана, Амен двинулся в путь. "Дома" его встретили со всеми почестями. Фараон гордо восседал на золотом троне, немес блистал в лучах закатного солнца на смуглой голове. Строгая фигура фараона перестала казаться таковой, как только он нежно произнес имя своего подданного: - Амен... Эпистат опустился на колени, но ему тут же приказали подняться. Менес второй указал на стол, полный фруктов и глиняных горшков. Пиршество, достойное десятерых предназначено лишь двум. Амен слегка расслабился, понимая, что вот он, его дом. Вечер без происшествий стал приятным отдыхом. Нет тех, что раздражают, даже слуг Менес второй попросил удалиться. Он не расспрашивал, лишь рассматривал эпистата. Амен говорил сам, спасибо Гору, лишних ушей не было и он мог спокойно обсудить дела со своим повелителем без прикрас. - Пару дней назад мы казнили шезму. Покусилась на вещи фараона. - Хорошо. Сколько ещё планируешь держать в кулаке этого чёрного мага? Он говорил о Реммао, имя которого Амен упоминал в переписке всего пару раз. - Пока не выведет на след. Фараон наколол на вилку кусочек и проживал. Казалось, тема охоты его больше не интересует. Он вновь посмотрел на эпистата. - Скучал? От неожиданного вопроса Амен дёрнул рукой и разлил добрую часть хека на стол. Благо быстро собрался и кивнул. - Да. - Прекрасно. Фараон встал со своего места, обозначая окончание трапезы. Когда Амен захотел так же подняться с места, Менес подошёл и продолжил разговор. - Был ли в поселении кто-то, кто приманивал твой взор? Может та наёмница из Аттики? - он надавил на грудь эпистата, чтобы тот не вставал, - или та писарка, что каждую ночь и каждый день выводила тебя из себя? - Нет, - произнёс тихо Амен, внимательно следя за чужими руками. - Уверен? Гор со мной, он многое видит. - Никогда в жизни я не стал бы вам врать. Тем более об этом. Менес внимательно осмотрел своего "пса": давно тот его не видел, сидел сейчас, а напряжение видно не только на лице, а и в штанах. А завёлся то как от одного только касания и властного тона. - Думаю за столь долгую работу ты заслужил награду. Фараон приблизился, развязал шнурок на эпистатских штанах. Амен поднял голову в недоумении, но сразу вскрикнул, стоило чужим пальцам обхватить член, призывая... нет, приказывая молчать. Спустя пару секунд, когда рука фараона наконец начала двигаться, Амен распахнул глаза: фараон не шутил, он действительно хочет его... Наградить.