Затопь

— Он жив, как думаешь? — опасливо спросил кто-то над головой у Артура. — Да жив, конечно, — убеждённо отозвался другой голос. — Вон, дышит же. Просто дрыхнет. — Может, разбудить? — снова спросил первый. Артур не спешил открывать глаза. После первого мгновения недоумённой потерянности, которое каждый испытывает после пробуждения, он резко взбодрился — пожалуй, даже слишком резко, прилив адреналина едва не подкинул его на импровизированной кровати. События прошедшей ночи вломились в память, словно потерявший управление грузовик в отбойник шоссе. Сразу вспомнилось всё: ссора, собственная решимость, взлетающая бутылка, салютом рассыпающая мелкие капли, стекленеющий взгляд, грохот падения, бегство в неизвестность… и Затопь. В таком месте имело смысл прикинуться мёртвым — или хотя бы спящим — до тех пор, пока не разберёшься, во что ты влип и кто караулит твоё пробуждение. Когда-то давно, когда Затопь ещё не носила это имя, она была просто маленьким прибрежным городком, разросшимся из совсем уж крохотной рыбацкой деревушки. Наверное, он был красивым; наверное, он был счастливым, хоть и носил не слишком благозвучное название, переводившееся с языка местных племён как «Дурной берег». Городок понемногу разрастался, вползал вглубь континента, всё дальше от моря, сердечно принимал туристов, дарил уют своим жителям… А потом пришла вода. Все, кто живёт на берегу моря, знают, что оно — сила капризная. Порой дразнит, порой чудит. Иногда заглядывает к людям в гости: то с разбегу, огромной волной, сметая хлипкие конструкции и зазевавшихся прохожих, то тихонько, исподтишка, заполняя собой улицы и подвалы, пока город спит. Открывая двери своих домов поутру, жители будущей Затопи обнаруживали, что дороги превратились в каналы, и добраться до почты или рынка можно только на лодке — впрочем, и сам рынок основательно подтоплен, туда соваться толку нет, а на почте все посылки и письма отсырели. Вода уходила, вода возвращалась. Когда меньше, а когда и побольше. Понемногу люди перебирались от побережья поглубже в город, пустели дома, затем целые улицы, районы… Море никогда не забиралось дальше определённого уровня, словно наталкивалось на невидимую границу, и по этой границе заключился негласный договор между ним и людьми. Прибрежную часть города люди оставили, подарили морю, позволили ему приходить в любой момент, и как-то между делом прозвали Затопью. Никто бы уже не вспомнил, когда и как родилось это слово. Конечно, предпринималось несколько попыток возродить Затопь, отремонтировать и заселить дома, снова вернуть себе побережье, по которому все так скучали, но море снова и снова прогоняло людей прочь. Затопь быстро облюбовали для встреч, которые необходимо было скрыть от чужих глаз, — то есть или для любовных, или для незаконных; но даже самые бесшабашные хулиганы и отъявленные мерзавцы не любили задерживаться там надолго. Рассказывали, что кое-кто, впрочем, всё же прижился среди покинутых и часто подтапливаемых домов; рассказывали, что не все из них люди. Кто-то в такие истории верил, кто-то скептично хмыкал, но в общем и целом от Затопи старались держаться подальше. Матери пугали детей историями о выползающих из заброшенных домов морских чудищах… Артур знал это всё наизусть — и историю появления Затопи, и все связанные с ней байки. Любой житель города их знал. Поэтому с обитателями Затопи встречаться он не горел желанием и глаза открывать не торопился. Может, поговорят и уйдут прочь? — Да оставь его, — словно подслушав мысли Артура, предложил второй голос. — Пойдём. Вернёмся попозже. — Сейчас, погоди, — попросил первый голос. — Возьму для Иды… «Сейчас они уйдут, — мысленно повторял себе Артур. — Сейчас, потерпи буквально минутку, и они уйдут, и тогда…» Что произойдёт тогда, он додумать не успел. Что-то холодное коснулось его пальцев, и он непроизвольно подскочил, взмахнув рукой в сторону гипотетической опасности. — О. Проснулся, — бесстрастно прокомментировал второй голос. В дверном проёме, скрестив руки на груди, стояла девушка. Из-за того, что дневной свет остался у неё за спиной, Артур не мог разглядеть её в подробностях, но ему показалось, что она примерно его ровесница, лет пятнадцати или около того. Она не выглядела ни страшной, ни опасной, и определённо казалась человеком — то есть не соответствовала ни одной популярной байке о жителях Затопи. Артур перевёл взгляд на того, кто стоял у самых ящиков, послуживших ему кроватью; на того, кто так неудачно прикосновением напугал его. Перед ним стоял ребёнок. Неопределённого пола и явно помладше, с испуганным взглядом огромных светлых до прозрачности глаз. Вообще он весь казался каким-то бледным, блёклым, настолько что почти светился в полумраке комнаты, отражая проникающий сквозь окна солнечный свет, подобно луне. Почти альбинос в застиранной до бесцветности одежды. Каким-то параллельным мыслительным процессом в голове заворочался подбор материалов: такой типаж надо рисовать чем-то лёгким — может, художественными маркерами? Или карандашами удастся передать эту светящуюся бледность, если взять бумагу потемнее? А может, акварель? — Прости, — ребёнок выглядел ещё более удивлённым и напряжённым, чем Артур; по голосу по-прежнему не было ясно, девочка это или мальчик. — Я просто хочу забрать осколки. Если ты не против… Всё ещё не произнося ни слова, Артур снова перевёл взгляд — теперь на собственную руку, на которую указывал ребёнок. Оказывается, он всё ещё сжимал в руке отбитое горлышко бутылки. Кто бы мог подумать — не бросил её сразу на месте, не потерял во время беготни по городу, не выронил, пока спал… Наверное, он напугал ребёнка, когда взмахнул рукой с зажатой в ней «розочкой», запоздало сообразил Артур. Но что уж теперь поделаешь. — Не против, — ответил он; оказалось, что голос сильно охрип, и Артур счёл за лучшее замолчать и немного прочистить горло. Он опустил бутылочное горлышко на ящик рядом с собой, почему-то не рискнув передать его ребёнку в руки. — Спасибо, — вежливо поблагодарил ребёнок и представился: — Я Солнышко. «Да что ты будешь делать, — мысленно выругался Артур. — Вот какого ты пола, Солнышко?» — Вообще, меня зовут Ми́ке, — уточнил ребёнок, словно услышав этот незаданный вопрос. — Но все зовут меня Солнышком. Ты тоже можешь так звать. Так стало понятнее, Мике — имя вроде бы мужское. Наверное. Артур почувствовал облегчение. Вообще, учитывая обстоятельства, у него было очень много причин нервничать, а также имелось ещё больше вопросов, которыми стоило бы задаться, но вот эта разгадка крошечной и простой тайны отчего-то придала ему сил. Как будто она стала добрым знаком: с остальным тоже как-нибудь удастся разобраться. — Я Артур, — представился он. Может быть, ему не стоило, может быть, это было небезопасно, но почему-то казалось, что бояться нашедших его людей не стоило. Или просто отчаянно хотелось в это верить. Он перевёл вопросительный взгляд на девушку в дверном проёме. — А это Кипятильник! — поспешил представить свою подругу Солнышко-Мике. — Кипятильник? — удивлённо переспросил Артур. — Потому что вскипаю за минуту! — неожиданно резко отозвалась она, подавшись вперёд, но тут же снова расслабленно опёрлась плечом о дверной косяк. — Да не обращай внимания. Просто кличка, ничем не хуже других. По мнению Артура, зваться Солнышком было как-то более лестно, чем Кипятильником, но вслух он этого высказывать не стал, не желая обидеть новых знакомых. — Вообще, мы пришли за этим, — Кипятильник указала на ящики, послужившие Артуру кроватью. — Так что не мог бы ты свалить, пожалуйста. Мы только всё, что внутри, заберём, и можешь спать дальше. — Всё заберёте? — переспросил Артур. Он двигал ящики ночью, и они запомнились ему слишком тяжёлыми для некрупной девушки и ребёнка. — А что, тебе нужнее? — неправильно интерпретировала его вопрос Кипятильник. — Нет, просто подумал, может, вам помощь понадобится, — Артур потёр лицо, отгоняя остатки сна. — Сами вы всё далеко не утащите. — Ну, можешь помочь, — равнодушно пожала плечами Кипятильник. Она не просила о помощи, даже не ждала её, просто констатировала факт: Артур в состоянии её оказать. — Далеко идти? — уточнил Артур. Ему не хотелось возвращаться в город, пока он не успел всё хорошенько обдумать и принять какое-то решение. — Да тут рядом, — качнула головой в неопределённом направлении Кипятильник. — На соседнюю улицу. — Ладно, — согласился Артур. Он спрыгнул с ящика и только сейчас почувствовал, как сильно затекло тело. Он покрутил головой, сделал пару наклонов в стороны, подёргал руками и ногами, разгоняя кровь. Пожалуй, ночевать в таких условиях — не самая хорошая идея. Ещё он предпочёл бы умыться, почистить зубы и сделать ещё кое-какие утренние дела, но понятия не имел, где всё это осуществить. Пока он выполнял свою вынужденную гимнастику, за его спиной Кипятильник с Солнышком успели открыть один из ящиков и вытащила оттуда три больших, в половину своего роста, холщовых мешка, плотно чем-то набитых. Артуру показалось, что ни не шибко крупная девушка, ни тем более маленький Солнышко поднять их не смогут, но они оба удивительно лихо закинули свою ношу на спины — пришлось и ему не отставать, подхватить третий мешок. Солнышко сунул в растянутый карман вытертых почти до белизны джинсов остатки артуровой бутылки. — За мной, — скомандовала Кипятильник и зашагала вперёд, не проверяя, последуют ли остальные за ней.