Затопь

Артуру в самом деле показалось, что он вернулся домой. Всё было так привычно и уютно: тихий треск очага, постукивание посуды и приборов, с которыми возилась Ида на кухне, мелодия, которую Макс негромко мурлыкала себе под нос, ритмичный стук, который производил Солнышко, задевая пяткой ножку стола, потому что сидел рядом с Макс и болтал ногами… Пялящиеся в пространство глаза на стене больше не пугали, просто были ещё одним кусочком этой уютной жизни, и мобиле с вилками и ложками дрожало приветливо, и покинутый когда-то и снова обжитый дом показался самым уютным на свете. На звук хлопнувшей двери из своей спальни вышла Кипятильник. — Не порвали мои сети? — сощурилась она. — Всё в порядке, — заверил её Артур. — Кстати, хотел спросить, а почему тебе было не чинить их сразу на нужных местах? — Ты, наверное, сначала трусы надеваешь, а потом уже джинсы, да? — вопросом на вопрос отозвалась Кипятильник. — Всё делается в правильном порядке. — Ясно, — буркнул Артур. — Иначе магия не сработает, я понял. Макс удивлённо обернулась на него. — Я сказал, что мы собираемся ловить море, — спокойно пояснил Фархат. — Он не поверил. Как я и ожидал. Артур с некоторой надеждой обвёл взглядом остальных: вдруг кто-то сейчас объяснит соль шутки или попросит Фархата не издеваться над ним, или ещё как-то развернёт ситуацию в нормальное русло — но нет, скорее все смотрели на него с какой-то смесью сочувствия и недоумения. Типа, как можно быть таким глупым и не верить в очевидные вещи? Бедняга, не ведает, что творит. — О, ну это же… — начала Ида, но Фархат её перебил: — Не надо, оставьте его в покое. Накануне Артур закончил с делами уже затемно, но сегодня ещё даже толком не начало смеркаться. До ночи оставалась куча времени, и он совершенно не представлял, чем себя занять. Бумага, которую дала ему Макс, уже закончилась, порисовать не удастся… Надо, наверное, будет подыскать себе ещё какое-нибудь хобби, чтобы проводить вечера вместе с остальными, подумал он. А потом Артур вспомнил, что может делать всё, что хочет. — Я пойду прогуляюсь, — на всякий случай предупредил он всех, и вышел из дома. Добрался до того самого дворика с деревянным щитом, на котором отдыхал в свой самый первый день в Затопи — так давно, казалось, что прошла уже целая вечность! — и снова растянулся на нём. Сегодня было прохладнее, солнце не согревало так ласково, но всё же погода и без этого оставалась достаточно комфортной. К тому же здесь было тихо и спокойно, где-то вдалеке кричали чайки, запах гниющих водорослей — как давно он вообще перестал его замечать? — почти не ощущался, зато самую малость дотягивало йодистым ароматом моря. Как будто прибой поднялся ближе по улице и теперь плескался где-то в соседнем переулке. Пойманный волшебной сетью, не иначе… Артур открыл глаза и резко сел. Он сам не заметил, как успел задремать, и теперь над Затопью уже успели сгуститься плотные сумерки. Как долго он проспал?! «И никто-то меня не хватился», — со смесью грусти и досады подумал Артур. А потом сам же с этой мысли посмеялся. А с другой стороны, то, что его никто не искал, могло означать и то, что он теперь совершенно свободен. Не обязан возвращаться домой к комендантскому часу, не обязан отчитываться, где и с кем провёл время, не обязан вообще ничего — серьёзное отличие от его прежней жизни, точнее, последних её дней! На него вдруг накатили мысли о том, что он оставил позади, переступив границу Затопи. Мысли, которые прятались где-то в глубине сознания, никак не желали выходить на поверхность. Артур подумал о маме. Он уже пытался вспоминать об их прежней жизни, но сейчас впервые обратился мыслями не к прошлому, а к настоящему. Где она сейчас, что с ней? Знает ли, что он пропал, ищет ли его? Или вообще не вспоминает о том, что когда-то у неё был сын, тоже нашла себе новую уютную жизнь, толпу странных людей, которые приняли её в свою стаю и рассказали о том, что можно поймать на улице сетями море? Может быть, она сейчас точно так же сидит где-нибудь на берегу, смотрит на первые вечерние звёзды и думает: точно, у меня же есть сын, интересно, как он там? Артур попытался мысленно нарисовать такую картину, но даже так разозлиться на маму не получилось. Он просто ужасно, невыносимо соскучился. Где бы она ни была, он просто надеялся, что с ней всё хорошо. С мамы мысли перескочили на Роберта, того человека, о чью голову он разбил бутылку, и эти воспоминания оказались куда менее приятными. Если по маме он просто скучал, то история с бутылкой была паршивой, как ни посмотри. Не важно, убил он человека или нет, Артуру в любом случае не светит ничего хорошего. Мама с ума сойдёт от расстройства, если узнает. Ну уж нет, подумал Артур. Она не узнает. Она никогда его не найдёт. Он просто исчез и растворился в Затопи, так что всё будет нормально. Как-нибудь. Он даже придумает себе хобби, чтобы проводить вечера с остальными! — О, ты вернулся, — встретила его Ида на пороге. — Как раз хотела пойти поискать тебя. — Честно сказать, была мысль, что ты сбежал, — хмыкнула Кипятильник за её спиной. — Лучше было бы сбежать? — не удержался от вопроса Артур. — Конечно, нет! — Ида казалась искренне возмущённой. — Нам бы тебя не хватало! — Быстро вы принимаете в семью, — Артур хлопнул её по плечу и, протискиваясь мимо, добавил: — Мне бы вас тоже не хватало. — Мы оставили тебе ужин, — сидящая у очага Макс махнула рукой в сторону стола. — Ты же наверняка голодный? У Артура особо не было аппетита, но отказать он, конечно, не смог бы. — Умираю от голода, — соврал он, усаживаясь за стол. Остальные опять устроились прямо на полу вокруг очага. Получилось, что Артур наблюдал за ними сверху и со стороны: опять немного отделённый, отчуждённый от остальных, но в то же время охватывающий взглядом всю картину. Макс снова шила, но теперь Солнышко активно помогал ей, а не просто сидел рядом; Кипятильник опять, рискуя посадить зрение, с помощью тату-машинки помогала Фархату записывать невысказанные слова на собственном теле. Только Ида больше не выкладывала мозаику из своих стекляшек, а тоже мастерила что-то хитрое из, кажется, проволоки — подробности Артуру было не рассмотреть с такого расстояния. Оставленный ему ужин представлял собой пару лепёшек, между которыми уложили изрядный слой мелко нарубленной и круто поперчённой варёной рыбы с яйцом и маслом. Плюс пара небольших свежих огурцов, плюс остывший отвар чего-то вроде шиповника — ужин, как всегда, оказался простым и сытным. В Затопи определённо знали толк в несложной вкусной еде. — Расскажи сказку, Макс? — попросил Солнышко. Артур успел умилиться его детскому желанию, но просьбу тут же подхватила Ида: — Да, точно. Расскажи? Давно не было сказок. Макс на секунду задумалась, а потом тряхнула головой: — Конечно, почему бы и нет. Её длинные гладкие волосы перетекли волной, прокатили по всей длине матовый отблеск от очага. Артур затаил дыхание. — Расскажу вам старую сказку Затопи, — мелодично начала Макс. — Такую старую, что никто уже не вспомнит, откуда она взялась. Кажется, её рассказывали здесь ещё с тех пор, как на этих улицах кипела жизнь. Её голос звучал как-то по-особенному, не как обычно, приобрёл певучие интонации, которые подхватывали слушателей на волны сказки и уносили прочь. — Когда-то давно здесь жил Самый Одинокий Человек на свете, — сказала Макс. — Он был таким одиноким, что даже в толпе это чувство его не покидало. Даже когда в его день рождения набился полный дом гостей, желающих поздравить его, он всё равно не чувствовал ничего кроме одиночества. Никто из людей не был ему достаточно близок, чтобы прогнать это чувство, никто из людей и не пытался стать к нему ближе. Самый Одинокий Человек совсем не радовался, потому что нет никакого толка в радости, если её не с кем разделить. Но со временем он перестал и печалиться, потому что печаль тоже надо бы делить с кем-то, иначе она просто выжжет тебя изнутри. Это и произошло с Самым Одиноким Человеком — он совсем перестал чувствовать. Но это ему совсем не помешало. На самом деле, очень многие живут такую жизнь, совершенно не обращая внимания на то, что чувств нет, а вместо них остались лишь жалкие призраки былых эмоций. Вот и Самый Одинокий Человек довольствовался ими. Но однажды он встретил Другого Одинокого Человека. В Другом Одиноком Человеке ещё теплились остатки настоящих чувств, поэтому он сказал Самому Одинокому Человеку: «Мы можем быть друг с другом. Нас двое. Вдвоём мы справимся с одиночеством». Самый Одинокий Человек сомневался, потому что уже успел забыть, что такое не быть одиноким, но всё же ему понравилась идея Другого Одинокого Человека. Он согласился на его предложение. И они взялись за руки, чтобы перестать быть Одинокими Людьми, и в этот момент сердца их бились с грохотом отбойных молотков, раскалывающих бетон; им казалось, что весь мир сейчас услышит этот гром. А потом… Макс вздохнула, и Артур вдруг понял, что всё забыл: моргать, сглатывать слюну — кажется, даже дышать. В горле пересохло, и он спешно хлебнул отвара из кружки. — А потом, — продолжила Макс, — случилось то, чего никто не ожидал. Самый Одинокий Человек вдруг раскрылся, как пустая раковина, и заглотил в себя Другого Одинокого Человека. Он мял и ломал его внутри себя, пока тот точнёхонько не заполнил всё пустое пространство внутри Самого Одинокого Человека. И Другого Одинокого Человека больше не стало, остался лишь по-прежнему одинокий Самый Одинокий Человек. Дело в том, что он был настолько пуст внутри, что уже не мог сделать ничего, кроме как сожрать другого, забрать его себе полностью и сделать частью себя. И теперь он снова мог чувствовать, и радоваться, и грустить, и удивляться, и пугаться, и испытывать любые другие эмоции… Вот только по-прежнему остался Самым Одиноким Человеком на свете. А потом он встретил Ещё Одного Одинокого Человека… Макс снова взяла паузу, но на этот раз уже не для того, чтобы перевести дух. В этой многозначительной паузе скрывалось продолжение истории. Не было необходимости рассказывать дальше, все уловили смысл без слов. — Вот такая история, — улыбнулась Макс и снова вернулась к своему шитью. Это была самая странная сказка, что Артуру когда-либо доводилось слышать, и дело даже было не в древней метафоре с отбойными молотками. Он попытался понять, как в школе, о чём эта история, какая здесь мораль, что хотел сказать автор, но так и не смог с уверенностью выбрать. Остальные, кажется, остались сказкой довольны. Ида мечтательно вздохнула, продолжая своё рукоделие, Кипятильник и Фархат не отвлеклись от своего процесса. — Спасибо, — прошелестел Солнышко, подавая Макс очередной лоскут. — Твои сказки всегда самые лучшие, Макс! — С такими слушателями любой рассказал бы не хуже, — погладила его по голове Макс.