Невозможный

Сынмин невозможный. Нет, он не придуман чьей-либо фантазией, не живёт на страницах книг или в вымышленных мирах. Он вполне реальный человек, родившийся 20 лет назад, поступивший в реальный университет. И нет, он абсолютно ничем не известен. Учится средненько, возвращается в квартиру ближе к восьми вечера, работает баристой напротив дома, а ночами учит конспекты и дурацкую психологию животных. Но вот уже 17 лет он остаётся невозможным. Кажется, первым словом Чонина было не "мама", не "папа", а именно "невозможный". Потому что Сынмин слышит это слово несколько раз в день, и только от одного человека. Кажется, в заводских настройках Чонина что-то сломалось. На каждое слово, которое ему не нравится, он отвечает недовольным "Невозможно". Каждое действие комментирует едким "Невозможно". Каждый спор заканчивается усталым "Ты невозможный". И Ким считает, что Чонин странно выражает эмоции. По крайней мере, для вечно спокойного и флегматичного Сынмина. Он плачет по любому поводу, особенно когда видит дворовых котят и щенят. Глаза наполняются солью, и Ян зависает на ближайшие 15 минут, пока кто-нибудь не начнёт оттаскивать его насильно. И хотя Сынмин знает, что Чонин бы забрал их всех к себе домой, потому что его сердце слишком мягкое, доброе и большое для такого маленького человека, младший никогда не просит. Он знает, что не сможет помочь им всем, и максимум, что может дать - еда. Он радуется каждой мелочи, даже маленькому солнечному лучику в пасмурный день. Смотрит на снег, как на что-то необыкновенное, будто он пятилетний ребёнок. Радуется леденцу на палочке, как самой заветной мечте. Сынмин иногда думает, что мозг Чонина остановился в развитии на 10 годах. Но планы зданий он же как то строит. И в математике шарит, как книжный червь ползает по книгам, поедая кусочки. Потому что Чонин буквально из книг не вылезает. И Сынмин не понимает, как такой серьёзный человек может быть по-детки неклюжим, весёлым и простым. Сынмин иногда возвращается под утро, когда пары вечером, а работает всю ночь. И видит Яна, который, по видимому, и не ложился, продолжая изучать историю и архитектуру, чтобы знать, какие здания нужны и как их правильно планировать. Ким подходит аккуратно, не спугивает, приобнимает за плечи, вдыхая аромат волос. Чонин не вздрагивает - знает. Уже привык. Книжку откладывает и зовёт на ручки, чтобы обнять крепко-крепко и никогда не выпускать. И это "никогда" длится всего 15 минут, а кажется целой вечностью. -Нини, ложись спать, пожалуйста. Чонин кивает, зевает и почти засыпает с сидящим на бёдрах Сынмином, что уютно уместился в руках младшего, как щеночек. Очки спадают на кончик носа, и Чонин откидывает голову на спинку дивана, уже засыпая. Сынмин улыбается где-то в районе сердца и жмётся ближе, словно одним целом хочет стать. И Сынмин соврёт, если скажет, что жалеет о встречи с Яном. Он не жалеет ни о чём. Он рад, что 17 лет назад они познакомились на работе у родителей. Он рад, что проходил все самые важные этапы в жизни под руку с самым неоднозначным и взбалмошенным человеком во всей Корее, во всем мире, и, скорее всего, во всей вселенной. И рад, что эта неоднозначность сейчас мило посапывает, обнимая Кима даже во сне. И безумно рад, что 5 лет назад признался этому дурачку в порыве эмоций. И безумно рад, что этот дурачок ответил "Ты невозможный". А затем поцеловал. Аккуратно так. С нежностью. Будто Сынмин растает, по кусочкам рассыпется, если сильнее прижаться. И Ким точно знает, что так умеет только Чонин, хотя никогда не целовался с кем-то другим. И каждый раз Сынмин оттягивает ненавистный момент, когда нужно аккуратно выпутаться из пленительного замка из рук, не разбудив Чонина, и отнести младшего в спальню. Но младший, конечно, спит как медведь зимой, а потому просыпается от любого шороха. Ян ведёт себя как мальчишка даже сейчас - противится, тянется за книжкой, ведь до времени для сборов остаётся всего два часа, а спать он ну точно не хочет. А Сынмин держит маленькие ручки, целуя в итак зацелованные щёки, чтобы отвлечь от любимых книжек. Чонин скулит, пытается вырваться и строит из себя недотрогу, но через минуту сдаётся, когда Сынмин целует в губы нежно, как умеет только он. И Ян с уверенностью скажет, что Ким целуется лучше всего, хотя ни с кем, кроме старшего, не целовался. Сынмин переходит к ключицам, отпуская руки младшего, как бы давая свободу выбора. И Чонин всегда имеет возможностью остановить старшего и пойти спать. Но на кой чёрт оно нужно, если прямо сейчас здесь тебе показывают всю свою любовь, которой слишком тесно в однокомнатной квартире? Солнце освещает небольшую гостиную сквозь почти прозрачные голубые занавески, выбранный мамой Чонина. Но, кажется, Миссис Ян не предполагала, что эти занавески будут прикрывать голое тело Чонина и его невозможного Сынмина. Но кто же знал, что Чонин любит экстрим, а Сынмин - потакать младшему? Именно поэтому Ян держится руками за подоконник, еле сдерживая всхлипы. Язык ощущается слишком остро - последний раз Сынмин вылизывал Чонина почти два месяца назад. Да и секс был в прошлом месяце, потому что на носу сдачи проектов, а потому и не до любви им. Но оба точно знают, что чувства не угасают. Ведь находится же время, чтобы успеть поцеловать нежно в кончик носа или костяшку руки, пока голова не коснулась подушки. И Сынмин целует, оставляя небольшие отметины на теле, потому что знает, как через два часа младший будет фыркать, заставляя Кима работать тоналкой и кисточкой усерднее. Чонин дрожит, потому что разогретая дырочка быстро сжимается от внезапного холода, а Сынмин не спешит вернуть язык на место или хотя бы пальцы вставить. -Лисёнок, ты такой чувствительный сегодня. И Сынмин возвращается на колени, слегка покусывая кожу бёдер, не делая больно, но оставляя след от зубов. Чонин не сдерживается, и с губ слетает то ли стон, то ли всхлип. Коленки дрожат, когда язык возвращается к дырочке, а к нему добавляются сразу два обильно смазанных холодной смазкой пальца. И Ян готов проклинать генетику, которая подарила Сынмину длинные пальцы, которыми старший доводит Нина до множественных оргазмов, звёзд перед глазами и приятных судорог в ногах. И именно этим сейчас занимается старший, дразня и не давая младшему нормально кончить. -Мини, пожа~алуйста. Голос дрожит от удовольствия, которое медленно ускользает, как песок из рук. -Лисёнок обещает быть послушным? Сынмин нежно и мимолетно касается второй рукой возбужденного члена, и тело младшего прошибает током. -Я буду самым послушным, Мини~и. Разве послушные мальчики не заслуживают награды? И Чонин получает её. Сынмин резко входит на всю длину, одновременно надрачивая младшему и целуя чувствительное место за ушком. Ян не продерживается долго - через минуту вся рука старшего в вязкой жидкости. Сынмин не отличается - ещё через минуту он изливается на поясницу младшего, тут же слизывая беспорядок. И через 15 минут они будут лежать в тёплой постели, чистые и немного сырые, но такие родные и любимые. И Чонин в который раз скажет:

-Ты невозможный.

Чтобы в ответ услышать любимое и тёплое:

-Я тоже люблю тебя, милый.