запах

мир никогда не делился для него на "до" и "после". всегда жизнь была ебучим адом, вынуждала шнырять по отвратительнейшим местам и подкупать врачей, чтобы никому не рассказывали о том, что увидели. блять, он даже без зазрения совести выпивал целый пакетик крови за вечерний просмотр киношки, пускай и знал, насколько его любимая группа нужна другим людям. конченное уебище и мудак, но, прошу заметить, мудак богатый. кусакабе никогда не стеснялся осыпать золотыми горами тех, кто снабжал его необходимой для жизни алой жидкостью. доноры, которые её сдавали, хотели ведь кого-то спасти? да, вампир без крови продержится достаточно долго, но у миши есть возможность не испытывать терпение. с возрастом вкусы меняются, становятся изысканнее и ярче. на замену пакетикам приходят настоящие люди, которые от боли укуса тихо и приятно стонут на ухо. кусакабе нравилась эта горячая кровь, до тихого, возбужденного дыхания нравилась. но он опять вырос, выросли и его требования к партнёрам на один ужин. плевать стало на их ухоженность, телосложение и в целом на внешность. в кусакабе словно проснулось что-то, что лежало тихонечко в глубине сознания и не вякало ни разу за все года жизни. он начал чувствовать. чувствовать не хуйню к тёлкам, а ароматы, что этих самых тёлок окутывают, да и не только их. лишь вдохнув воздух рядом с абсолютно любым человеком, кусакабе сразу мог понять, насытится ли он сегодня достаточно. покупные сучки сменились случайными знакомыми из клубов, ведь как, блять, ощутить запах по интернету? тёлка может хвастаться своими дорогущими духами, но её кровь будет противно оседать на языке привкусом какого-нибудь дерьма. есть ароматы нежные, неинтенсивные. кровь льётся приятно, как вода, но особо ею не насытишься. есть нежные, но уже более интенсивные, те, что способны утолить чувство голода уже на целый день. а есть... а есть максим сабиров. его аромат не был ничем особенным, но голову кружил своей формулой. не нежный, как любит кусакабе, по носу бьёт, как уебище, ещё и остаётся на его кончике надолго. после объятий с этим человеком миша днями не стирал кофты, лицом зарывался, как безумный, втягивал запах и облизывал выступившие как по приказу клыки. а сузуя словно знает обо всём, лезет сам, гораздо больше времени рядом проводит, чарует и не даёт, как самая настоящая сука. обидно, но блять, миша ведь не полезет к своему другу с этой хуйней. и пускай руки дрожат в немом желании схватить это худое тело и как следует вонзить в эту плоть клыки, он никогда не сорвётся. не скажет ни слова, продолжит шлюх к себе звать и бабками затыкать их желание узнать о необычном парне больше. но с каждым разом всё сложнее. при одном только виде максима у кусакабе словно собачий рефлекс срабатывает: иначе не объяснить, почему рот так стремительно слюной заполняется, а живот давит своей пустотой, словно миша не сожрал с утра два кровавых стейка. сегодня день особенный, сегодня он с друзьями, братьями своими бухать наконец собрался. отмазки кончились, не кончилось только одно желание.

и оно близко, так близко... пожалуйста...

максим стоит к нему спиной. татуированные пальцы красиво сигарету сжимают, а взгляд направлен куда-то в темноту ночи, словно действительно изучает что-то интересное там. и миша благодарен, богу и всем, блять, ему подобным сущностям благодарен за этот подарок. потому что слюна уже чуть ли не с подбородка течёт, клыки наружу, а руки даже прикрыть этот ужас не пытаются. а что, если друг обернётся? он не поймёт, но и осудит вряд-ли: все пьяные, это обязательно забудется и больше никогда не всплывёт. – мишань. хриплый голос выводит из царства собственных мыслей, кидает в реальность суровую и вынуждает тут же вытереть потекшую из уголка рта слюну. и вовремя ведь: джузо в ту же секунду поворачивается, смотрит на него пьяно, но что-то живое, серьёзное и даже пугающее в этом взгляде есть. – у тя проблем с бабками нет? странный вопрос. кусакабе даже зависает на пару секунд, пытаясь подвох найти. – нет, а че? лёгкая, звериная и до ужаса знакомая ухмылка на губах максима расцветает. уебок что, чувствует собственное превосходство? с чего это вдруг? – да вот думаю, может, у тя бабки на шлюх закончились, что ты захотел сожрать себе подобного. – затяжка. максим закашливается, но даже это не перебивает бешеный стук мишиного сердца. джузо знает, он узнал его секрет, он узнал, блять, его секрет... и мозг старательно игнорирует последние два слова из его фразы. кусакабе не хочет оказаться самым конченным из всех вампиров этого мира, сломленный желанием попробовать кровь сородича. – а оказалось, что всё заебись. – сигарета быстро тушится о тыльную сторону руки и отправляется в свободный полёт из окна. на резко затихшего друга джузо даже не смотрит, лишь преспокойно, словно ничего удивительного в этом нет, расстегивает пару пуговиц и спускает рубашку с одного плеча. настолько спускает, что видны нездорово выпирающие ключицы и абсолютно плоская грудь. кусакабе засматривается вовсе не невольно, наслаждается молчаливым позволением, но лишь позволением смотреть. дальше он не идёт: пиздецки страшно не так понять намёк друга, пускай кусакабе и не из робкого десятка. – пидорас, ты пялиться будешь или действовать? – вот это уже разрешение более чёткое. и похуй на то, что он тоже вампир: его запах тянет, группа крови... какая нахуй разница? это уже давно перестало иметь значение. кусакабе смело двигается ближе, чёлку свою чуть отодвигает, несильно наклоняется, чтобы лицом упасть туда, куда всё это время так хотел. носом ведёт по ключицам, по шее, губами притирается и приоткрывает свой рот. клыки выступают быстро, и миша спешит вонзить их, резко сжимая параллельно тело максима в руках, чтобы не дёргался особо. но тот реагирует спокойно, даже очень: тянет руку свою, в волосы зарывает и гладит грубо, оттягивает, корни массирует, но ни капли всем этим не отвлекает. кусакабе ест впервые достаточно для себя впервые с момента, как влюбился в этот блядский запах и возжелал его сильнее, чем всё остальное. сузуя словно понимает это, раз на новый, более глубокий и близкий к важнейшим в теле венам укус реагирует лишь сдавленным смехом. – больной ублюдок...