Паук и Кот

Отвоевать право на свободу удалось ближе к полуночи. Да и то, лишь потому, что утомившийся Валентино и сам утратил интерес к любимой игрушке, что под конец не могла даже кричать, превратившись из крайне живого и эмоционального в нечто холодное и бесчувственное. Однако в биографии Даста бывали деньки и похуже. Так что позволив себе поваляться в постели ещё несколько минут, паук решительно поднялся. Ну, или попытался это сделать, однако столь простая на первый взгляд задача оказалась ему не по силам. Руки безудержно тряслись, слушаясь с переменным успехом, да и ноги ушли от них недалеко. Тело, больше походящее на студенистую массу, словно лишившись скелета не желало изменять своего положения. “По крайне мере я не чувствую боль” – подбодрил себя Энджел, скорее догадываясь, чем ощущая, как губы растягиваются в болезненной ухмылке. Да, утешение довольно слабое, но радовало уже хотя бы то, что слова Валентино стали… менее болезненными, чем были раньше. Даже с учётом того, что сейчас Вал доносил свои мысли куда злее, яростнее и беспощаднее, эта информация перестала разрывать паука так как это было раньше. Шесть месяцев в отеле определённо принесли свои плоды, вот только… Заслуга была далеко не в методике Чарли. Переломным моментом в его собственном “пути искупления” стала ночь, когда Хаск проследовал за ним в бар и… И собственно с того момента их взаимоотношения заметно потеплели. А мнение вечно пьяного и хмурого бармена стало поистине значить для актёра многое и на фоне зарождающейся дружбы было куда как в большем приоритете, чем то, что думал о нём уже Валентино. Спустя ещё десять минут была принята очередная попытка изменить положение собственного тела в пространстве и лишь с помощью одного из работников студии, Энджелу это наконец удалось. О попытке переодеться в привычную одежду не шло и речи, поэтому ограничившись халатом и вновь воспользовавшись помощью сердобольного грешника, Энджел вызвал машину, отправляясь в отель, поскольку ночевать на студии, пусть это и не воспрещалось паук желанием не горел. К тому же был велик шанс наткнуться утром на Валентино, чего тоже совсем не хотелось. Дисплей телефона явил категоричные 01:25, когда порог отеля остался позади. Двери, что удивительно были не заперты, хотя если так подумать - кому придет в голову вламываться в место, служащее домом принцессы Ада и Аластора. Но секрет “открытых врат” был куда как проще и вскоре обнаружил себя коротким: – Неужели, блядь. Вздрогнув, Энджел интуитивно обернулся туда, где предположительно находился бар. В кромешной темноте, разгоняемой лишь тусклым светом электронного дисплея горели два золотых огонька. Чувствуя, как сердце начинает колотиться, а внутренности скручивает, Даст решает пойти на поводу у внезапного желания сбежать, только бы не попадаться на глаза бармену вот таким… Потрёпанным, если не сказать избитым, с синяками и укусами в самых необычных местах, без привычной усмешки и искр в хищных глазах… Он не уверен, что сейчас является олицетворением искренней версии себя, нет. Сейчас он больше напоминает изломанную куклу. И хотя он не чувствует себя сломанным, большого желания представать перед Хаском настолько слабым у него нет… Парадоксально, но он в равной мере боится и жаждет сочувствия. Словно оно подарит облегчение и нирвану, но незамедлительно убьёт после. Иррациональный страх, иррациональная потребность. Что-то, что не находит логического ответа, являясь одним из тех многочисленных тараканов, что обитают в светлой голове паука. – Знаешь, ты мог бы сказать что нибудь ради приличия. – Ох, папочка волновался, как мило! – ехидно шипит Даст, продолжая своё движение вдоль стенки к ближайшей из лестниц. Позади слышится разочарованный вздох, тихий звон стекла и скрип чего-то массивного. А после раздаются неторопливые шаги. Всего на мгновение паук замирает, но после в ускоренном темпе старается ретироваться в спасительные недра ставшей уже родной комнаты, однако его ловят примерно на середине лестничного пролёта. – Да чтоб тебя, Энджел, сколько уже… – предложение обрывается, как только бармен получает возможность вблизи рассмотреть плоды стараний Валентино. Из-за того, что актёра резко и бесцеремонно развернули на сто восемьдесят градусов, оторвав от жизненно необходимой поддержки в виде стенки, Даст едва не падает на Хаска, но тот достаточно ловко перехватывает нестабильное тельце, без особых усилий удерживая его практически на весу, поскольку ноги хоть и находятся на твёрдой поверхности, удержать туловище они более неспособны. – Что, папочка? – выдавливает из себя Энджел, прикрываясь ехидной улыбочкой как щитом. Крайне хрупким и невероятно дерьмовым. Разве что улыбка не такая уж и лживая. Присутствует в ней доля какого-то безумного веселья, от оценки происходящего. Странно, однако звезда порно может посмеяться над ситуацией и единственным инородным элементом остаётся блядская неловкость, показывать которую не хочется ни себе ни Хаску. – Дерьмово выглядишь – наконец произносит кот, а после происходит то, что окончательно выбивает Энджела из колеи. Его. Поднимают. На руки. До неприличия легко и без предупреждений. Слабо пискнув, паук цепляется за кота всеми восемью конечностями, задействовав даже “непопулярную” пару рук. И теперь уже Хаск позволяет себе сдержанный смешок в ответ на забавную реакцию. – Что ты делаешь? – А на что это похоже? – Ну… – паук несколько замялся, позволяя себе полностью расслабиться в чужих руках. Несмотря на то, что всякий раз оказываясь ношей Хаска, Энджел неизменно оказывался сброшенным на пол, тело не спешило возвращать напряжение, свойственное ожиданию неизбежной боли. Напротив, как и до потепления в их общении, паук был абсолютно расслаблен, считая кота что сейчас, что раньше чертовски привлекательным. Набравшись наглости, Даст потёрся носом о пушистую щёку бармена, решив не утруждать себя словами, однако вопреки знакомому сценарию на пол его не швырнули. Это вызвало легкое недоумение и какой-то злорадный трепет. Ощущение того, что Хаск только что развязал ему руки, воздержавшись от угроз как словесных, так и физических… Однако приставать в надежде как и раньше обратить на себя внимание… Даст с удивлением осознал, что не может. Казалось бы вот шея, во рту имеется язык, да и зубы на месте. Провести влажную линию от кадыка до ключицы, игриво прикусить кожу и дать волю собственным рукам, но… Отчего-то всё, что смог позволить себе паук - это уткнуться мордашкой в чужую шею, наслаждаясь теплом и мягкостью шерсти, сильнее прижимаясь ко всё ещё хранящему молчание бармену. – Какая прелесть! – с преувеличенным восторгом раздаётся откуда-то сверху и помещение моментально озаряется тёплым жёлтым светом десятка ламп – Уверен, наша принцесса обязательно бы прослезилась от этой картины! Голос Аластора как обычно пронизан скрипящими помехами и жизнерадостностью. Напускной, как считает Энджел, да и добрая половина обитателей отеля, но озвучивать этого вслух не решается. Судя по кислой мине Хаска, которую Даст не видит, но точно знает, она на мордахе хвостатого, приводит к тому, что мысли их касательно оленя чертовски схожи. И похоже, бармен решает проигнорировать улыбчивого управителя, молча обогнув того, направляясь в сторону жилых помещений. – Вообще-то Хаск, мне нужна твоя помощь. – А больше тебе ничего не нужно? – возмущается кот – Ты время видел? – Но ему – Аластор тычет в Энджела пальцем, состроив плаксивую гримасу, отчего становится до чёртиков жутко – Ты помогаешь. И время тебя совершенно не смущает. Но поверь, мой пушистый друг, моя проблема довольно занятна и сулит… скажем так, некоторую выгоду. – Ты и выгода - те вещи, что в одном предложении несовместимы – хмыкает Хаск, однако останавливается и полу обернувшись в сторону оленя показывает, что вроде как не прочь выслушать. – Здорово, что у вас такая гармония в отношениях, но можно я пойду спать? – вмешивается Энджел, чем привлекает внимание Аластора всерьёз, словно до этого демон расценивал его не иначе как декорацию, на которой можно выгодно заострить внимание. – Конечно, мой женоподобный друг! – скалится в жуткой улыбке рогатый – Буду ждать тебя у бара, Хаск. Удаляется радио демон так же нелепо, как и появился и в этот момент Энджел ловит себя на том, что испытывает к рогатому если не злобу, то обиду, искренне считая того обломщиком. Но вместе с тем, есть и едва заметная крупица благодарности, ведь… Кто знает, чем всё могло завершиться, решись он действовать напористее. – Знаешь, я мог бы к тебе зайти… – внезапно выдаёт Хаск, когда до нужной двери остаётся всего несколько метров. – Зачем? Очевидно Даст ляпнул прежде чем подумать, однако этот вопрос всерьёз озадачил кота. Вернее, Хаск, как и сам Энджел знал приблизительный ответ, но вот сформулировать его даже в голове явно не мог… Кошачьи глаза перебегали от выкрашенных в бордовый стен на и избитую паучью мордашку, расцарапанные конечности и обратно на живописные стены. – Ничего страшного Хаск, бывало и хуже. – Хм… – Знаешь, думаю сейчас уже ты мог бы сказать больше… ради приличия – улыбнулся паук – Но в любом случае спасибо, что подбросил, эти ступеньки были действительно испытанием. – Трепло. – А ты - мой герой! В следующий момент объятия Хаска разжались и Энджел ощутил себя в свободном падении. На задворках сознания пронеслись мысли о заслуженности такого исхода, но в следующий миг чужие руки оказались на его талии, не давая упасть. Правда вместо благодарности паук издал приглушенный стон, что тут-же избавило Хаска от прежнего благодушного настроя. Недолго думая, кот потянул меховой ворот, распахивая кислотно-розовый халат, чтобы увидеть всю картину. Отшатнувшись от застывшего бармена, Даст поспешил вернуть себе “приличный вид”, на этот раз завязывая пояс на несколько узлов, словно опасаясь, что хвостатый повторит выходку. Послышался грохот и перезвон бутылок. Видимо, Аластору надоело ждать и этот сигнал привёл бывшего оверлорда в чувство. Смерив Энджела тяжёлым взглядом, Хаск развернулся и молча поспешил прочь.

***

Всего одного взгляда на пропитанный алым, некогда белоснежный пух хватило, чтобы внутри вечно безразличного ко всему Хаска что-то надломилось. Как никогда хотелось пустить в ход когти, причём без магических уловок, а прямо так. Голыми руками разорвать того, кто… “Сука…” Лестница, по которой Хаск только что взобрался с Энджелом на руках показалась чем-то непреодолимым. Откровенно говоря не хотелось видеть никого. И к бару кот спустился с намерением послать Аластора куда подальше. По крайне мере хотя бы до утра, ибо сейчас он намеревался напиться и в очередной раз покопаться в себе и найти ответ, отчего происходящее со сраным смазливым шутом так сильно его трогает. Вот только в который раз у жизни были свои собственные планы и за баром, помимо Аластора восседала ещё одна фигура. Даже со спины Хаск узнал ночную посетительницу. Женщину выдавала не только элегантная шляпа, но и близость к Радио Демону. Ведь зачастую Аластор был предельно “вежлив и мил” со своими собеседниками, но те редко отвечали взаимностью. Либо огрызались, внутренне трясясь от страха, либо просто тряслись от страха. Но только не Рози. Она казалась самим воплощением шарма, элегантности и хороших манер. И хоть за главой каннибалов не водилось серьёзных грехов, Хаск, как один из оверлордов знал, что простые грешники владыками не становятся. Да и… Была ли Рози грешницей? Вокруг неё ходили странные сплетни, на грани едва различимых шепотков, словно та никогда и не умирала вовсе. – Вина? – вместо приветствия произнёс кот, занимая привычное место за баром. – Пожалуй откажусь – кокетливо произнесла женщина, посылая хвостатому улыбку – Рада, что ты согласился помочь, Хаск. – Чего? – Как раз об этом! – вновь напомнил о себе Аластор, растягивая губы, словно соревнуясь с подругой у кого они по итогу окажутся шире. Глядя на лица высших демонов, Хаск, положа руку на сердце отдал бы победу обоим, поскольку то, что должно было выглядеть как дружелюбие, перешло стадию усмешки психически нестабильных маньяков. И чем дольше на него пялились, а оверлорды именно что не отрываясь следили за ним, Хаск всё сильнее жалел, что вообще спустился вниз. В конце концов он мог оправдать себя тем, что хотел обработать раны Энджела. И если для Аластора - это был не аргумент, то вот Чарли, услышь эти слова, порадовалась и нашла бы управу на оленя. Хотя было что-то ироничное в том, что Аластор прислушивался к словам юной Морнингстар, в то время как ёбаный Валентино… – … в последнее время не видно – донеслось до ушей кота, прежде чем тот осознал, что умудрился пропустить историю. Впрочем, прекрасно понявший это Аластор лишь усмехнулся, а в алых глазах полыхнуло озорное веселье. Даже тень, пошла рябью, словно сотрясалась в беззвучном хохоте. Рози проявила себя более сдержанно, но и по ней было заметно, что невнимательность пушистого знакомого её забавляет. – Неужели наш дорогой друг наконец кем-то проникся? – насмешливо поинтересовался олень, хотя звучало это как утверждение – И кто бы мог подумать, что каменное сердце умудрится запустить кто-то вроде… – Довольно! – рыкнул Хаск и в голосе его совсем не было дружелюбия. Тёмный хвост раздражённо метался из стороны в сторону, а когти оставили на идеально-гладкой поверхности стойки глубокие борозды. Данный акт устрашения не только не смутил и не испугал, но казалось ещё сильнее развеселил сраного демона. – Тише, мальчики – призвала к спокойствию собеседников Роз, то ли намеренно, а то и взаправду не замечая недовольство Хаска – Незачем будить принцессу посреди ночи. – Правда? Тогда раз это не такое серьёзное дело, на кой ляд вы объявились в моём баре посреди ночи?! – Ну вот, я говорил! – победно усмехнулся Аластор, обращаясь к подруге – Он совершенно безнадёжен! Рози же только улыбнулась, оценивающе осматривая медленно закипающего кота. Хаск будучи владыкой крайне мало общался с женщиной, а потому относился к ней нейтрально, теперь же начал испытывать раздражение к этой парочке. Но в конечном итоге наступило смирение. В конце концов желающий что-то владыка непременно добивался этого, а тут сразу двое высших… Какие уж тут шансы отвертеться, особенно когда помимо предложения от которого нельзя отказаться в руках оленя появляется контракт с его собственной душой. – Итак, что от меня требуется? – Скажи, мой дорогой друг, что ты знаешь об Айсе - охотнице на души? – произнёс Аластор и наконец глумливая ухмылка пропала с его лица, уступая место серьёзности, что происходило крайне редко. Остаток ночи прошёл за обсуждениями крайне неоднозначной личности, чьё существование было ещё более спорным, чем происхождение Рози. Айса - байка-пугалка, наравне с ангелами, что ежегодно истребляли грешников. Вот только в отличии от неё, обладатели сияющих нимбов были реальны…