Часть 1
30 января 2024 г. в 10:06
Примечания:
Соулмейты, когда видишь цвет в черно-белом мире, кроме цвета, который соответствует глазами твоего соулмейта.
Его мир, как и у многих других, был оттенками чёрного, белого и серого.
Он знал, что небо голубое, а летние листья деревьев зеленые; он знал, что хурма оранжевая, а снег белый, но никогда не понимал значения этих названий.
Пока старики с вышивкой слив не пришли на их улицы и, по какой-то причине, выбрали его из десятков детей. У него не было настоящего имени, и ему подарили свое, Чхон Мун. Он лишь не мог оторвать взгляда от их формы, которая имеет цвет.
Затем он пришёл в Хуашань в расцвете весны, и мир окрасился в нежности розового и насыщенности спелых красноватых плодов.
Чхон Мун думает, что у его родственной души прекрасные глаза, даже если он ещё не встретил этого человека.
Много лет спустя, в середине осени, старейшины вручают ему брошенного на пороге их секты маленького мальчика, беззащитного и энергичного.
Он смотрит в глаза ребёнка, нежно-розовые, такие же, как цветы сливы, что цветут на кончике меча любого мечника Хуашань, и мир обретает цвета.
О, — думает Чхон Мун, когда ребёнок с улыбкой ловит его палец, — я нашёл тебя…
Его глаза болят от яркости, от стольких цветов, названий которых он, наверное, знает, но не можем сопоставить. Родственные души не должны встречаться так рано. Разница в возрасте может быть; но не столь обширная, и не столь критична, как есть сейчас. Наверное, он должен был встретить этого ребёнка взрослым мужчиной, через тридцать или пятьдесят лет, но не сейчас.
Чхон Мун думает о том, что будет, если он скажет об этом сейчас? Как отреагируют старейшины? Будут ли они разочарованы или в ужасе?
Подумают ли они о нем худшее?
Он должен рассказать, и позволить им забрать ребёнка, спрятать или отдать в соседнем городе в мирную семью. Судьба так или иначе сведёт их вновь. Это было бы правильно.
Малыш сжимает его палец, улыбаясь беззубой улыбкой, и его глаза — единственно на что он может смотреть без слезящейся боли.
Чхон Мун хочет думать, что это слезы от боли в глазах.
— Мун-а, ты в порядке? — спрашивает его старейшина, положив руку ему на плечо, глядя вместе с ним на ребёнка.
Он должен сказать правду.
— В полном, старейшина. Извините за это, просто… он очень крепко сжал мой палец.
И он лжёт.
Он не думает, что готов отпустить мальчика, свою родственную душу, из своих рук.
На самом деле, момент, когда он готов отпустить своего взрослого проблемного саджэ так и не наступает.
(— Не хочешь дать ему имя? — спрашивают его, и он смотрит на небо, которое имеет цвет, представляя сочетания лепестков слив с этим дивным цветом.
Ради этого представления, он смотрит в глаза малыша.
— Чхон Мён, — и он получает сонное чмоканье губами, когда слегка прижимает ребёнка ближе, не зная, как он может его отпустить. — Мён-а, — уже шепчет он, думая о том, что сокровище в его руках может заменить ему небеса.)