В конце останется только один

      — Морриган, ну пожалуйста! — азартно взмолилась я уже в который раз. — Нам очень нужен дракон!       — Оставь меня в покое, нахальная девчонка! — резко бросила колдунья, захлопнула книгу и встала, явно собираясь уйти.       Сидела она в беседке в саду, благо, здесь царила вечная весна, и до моего прихода читала книгу, периодически поглядывая на сына: он устроился в паре метров от каменных ступеней, прямо на травке, и о чем-то увлеченно спорил с моими близнецами. Видимо, парни вызывали теперь доверие не только у нашего командора, но и у советницы по магии, потому что звать сына с собой Морриган не стала.       Но я так легко отказываться от настоящего ручного дракона не собиралась: у нас с Дагной появилась любопытная теория, и ее требовалось срочно проверить. Даже если это означало окончательно довести Морриган до белого каления.       В Скайхолд, заслышав о двух драконах, явился Фредерик де Серо, о чем было известно уже каждому слуге, дворянину, магу или храмовнику — и уж конечно самому дракону. Самой. Не нужно было знать колдунью долгие годы, чтобы предсказать ее реакцию: с каждым днём она зверела все сильнее, и явно не за горами был спешный побег от поклонников; не будь Кирана, ведьма уже бы сбежала.       К счастью, Киран был. Вообще-то племянника мне было очень жаль: как и сказала Флемет, я на собственном примере успела узнать ту пустоту, что сейчас сковывала его душу — пусть Древний бог спал, но его соседство прорывалось снами, неожиданными знаниями вроде умения ориентироваться на Перекрестке, воспоминаниями… которые теперь исчезли. Но прямо сейчас я эгоистично радовалась его — и, соответственно, его матери — присутствию. Тем более что его тоска по несбывшемуся была все же слабее моей, и окружающим удавалось отвлекать мальчика.       — Я ведь все равно не отстану, — пообещала я, вскакивая следом за ведьмой и перегораживая ей выход из беседки. — Вернее, отстану, когда посмотрю. Чем быстрее ты согласишься, тем быстрее от меня избавишься.       — Я превращу тебя в угли одним плевком, — зло сощурилась она, но на это я только отмахнулась:       — Попытаться превратить меня в угли ты можешь и не становясь драконом. Но мы обе знаем, что мои щиты ты не пробьешь. Ну же, соглашайся! Я сразу отстану, обещаю.       Несколько мгновений Морриган молча смотрела на меня, явно размышляя, не придушить ли голыми руками, не прибегая к магии, а потом бросила взгляд на сына, чуть отступила и усмехнулась. Я тоже покосилась на Кирана и увидела, что обе няньки и сам мальчик бросили свои занятия и во все глаза следили за нами. В трёх парах глаз явно застыло предвкушение: подерутся ли Инквизитор и советница по магии или нет. Висевший между ними в воздухе огненный шарик, отливающий то веселой зеленью, то сизым сумраком, оказался забыт и сейчас медленно опускался в траву. Сверху она успела обуглиться, и процесс явно не собирался прекращаться.       — Если вы оставите хоть малюсенькое выжженное пятнышко, Гаци вас в стену замурует и скажет, что так было, — посулила я близнецам и уничтожила заклинание. Брайан коротко выругался под нос и для верности охлопал траву ладонью, а Дэррек легкомысленно улыбнулся:       — Вернёшь нам нашего целителя, и мы сбежим на самое сложное задание, чтобы вернуться героями и…       Я махнула рукой, приятель засмеялся и наконец отвернулся. Тихо окликнул Кирана: «Давай заново», так что я тоже вернула внимание колдунье. Морриган же, дождавшись, когда я снова на нее посмотрю, неожиданно согласилась:       — Я стану драконом для тебя один раз. После этого ты отстанешь от меня и уберешь этого орлесианского заучку. И если хоть кто-то посмеет меня измерять или описывать, я откушу ему голову!       — Идёт! — обрадовалась я. Такой лёгкой победы — всего-то час уговоров — я никак не ждала и сейчас была согласна на любые условия.       Встретиться мы договорились у дальнего конца моста, ведущего в крепость — никто сейчас уезжать не собирался, гостей мы тоже не ждали, так что вряд ли у нас будут посторонние свидетели. И Морриган успела приземлиться в назначенном месте первой: ещё бы, со мной шла целая делегация — Дагна, профессор де Серо, решивший не упускать своего шанса, Киран, который ещё не видел мать в столь экзотическом облике, и близнецы, которым, похоже, было просто любопытно. И всех надо было оповестить, собрать по немаленькой крепости и проинструктировать, что делать нельзя ни в коем случае. Ведьме же только и надо было что спуститься в нашу тюрьму и оттуда вынырнуть наружу через пролом уже в драконьем теле — причем скорее из любви к полетам, чем по необходимости, дойти до края моста она могла бы и вместе с нами.       Впрочем, меня устраивал любой вариант, лишь бы увидеть дракона поближе. Ещё месяц назад, во время нападения корифеевской твари, я подумала, что лететь он может только при помощи магии — так сильно оказались изорваны крылья. Дагна развила эту мысль глубже и предположила, что магией пользуются все драконы: слишком маленькими были их крылья относительно размеров тела. Если бы кости ещё были лёгкими как у птиц… но нет, кости мы взвесили и этот вариант отмели. Буквально через пару дней после этого в Скайхолд явился знаменитый драконий исследователь и подкинул нам ещё пару фактов. Почему собственное стихийное дыхание не вредит драконам изнутри? Снаружи плотная чешуя, которая оберегает верхний слой кожи, но гортань никакой физической защиты не имеет. Почему крик дракона заставляет цепенеть даже самых храбрых воинов? Есть множество звуков громче и пронзительней, но не вызывающих такого эффекта.       У меня был еще один важный вопрос: почему именно в виде драконов представали Древние боги Тевинтера? Ведь боги должны творить хоть какие-то чудеса, хотя бы поначалу, чтобы привлечь паству — и в мире, где есть магия, чудеса должны быть вполне реальными. Магическими.       С учётом того, что эванурисы оказались связанными с драконами какими-то таинственными узами, моя теория о единстве двух пантеонов выглядела все более достоверной. А если вспомнить, как сладко похрапывала драконица в Свистящих пустошах… если окажется, что у драконов есть магия, я уверюсь, что и сны им снятся. То есть будет и проход в Тень.       Не то чтобы прямо сейчас это было важно: Инквизиция занималась отловом сбежавших красных храмовников и венатори, вычисляла тех, кто решил воспользоваться моментом и провернуть какую-нибудь свою авантюру, но все это происходило без меня. Первый месяц после победы мы праздновали, на второй вернулись к тренировкам, перемежаемым все теми же праздниками, и я уже начинала скучать. Но дел не было: на боевые операции меня никто не посылал — не было среди них достаточно важных для присутствия Инквизитора, а ездить по праздникам аристократов, особенно орлейских, мне не хотелось. Думала навестить родных, но Фергюс болтался где-то по поручению короны, Джос вместе с дочерью уехала в родовой замок — туда тащиться не хотелось мне, а к Алистеру я вот так запросто являться опасалась — мы толком еще не разговаривали после моего письма о Ванде.       К тому же Лелиана просила пока в империи не мелькать, чтобы избежать любых поводов для провокаций. Сама она, напротив, две недели назад отправилась в сторону своего будущего — я не сомневалась в нашем тайном канцлере — трона, так что в последнее время ее кабинет и место в ставке командования оккупировала Шартер. На качестве работы это не сказалось, но душевности поубавилось.       Так и вышло, что я почти два месяца болталась по своему замку без дела — не считать же короткую поездку в Хоннлит за серьезное занятие, — и пришлось самой придумывать себе развлечения. Раз под рукой оказался дракон, я к нему и обратилась.       Увидев Фредерика де Серо, Морриган зашипела как гигантская змея и явно намылилась взлетать, так что пришлось броситься к колдунье и вцепиться в переднюю лапу:       — А ну стой! Мы договорились, какая тебе разница, сколько человек будет на тебя смотреть?       Морриган замерла, опасаясь, видимо, мне навредить, но рыкнула еще более впечатляюще — увы, не для присутствующих. Дагна уже натянула свои чудо-очки и теперь возилась с линзами, Киран без особого трепета сунулся следом за мной, ближе к матери, и погладил ее по чешуйкам. Ученый-драконолог с трудом отвел взгляд от драконьих рогов и учтиво поклонился:       — Доброго дня, леди Морриган. Прошу вас, позвольте мне поприсутствовать, увидеть дракона так близко — истинное чудо. Я буду бесконечно благодарен и не посмею докучать вам.       Поворчав, драконица все же успокоилась, только фыркнула в нашу сторону снопом дыма, от которого я чихнула. Киран, успевший нырнуть под лапу Морриган, едва заметно улыбнулся мне и громко попросил:       — Мама, можно посмотреть на твои крылья? Я читал, что чешуя на них гораздо нежнее.       Я осторожно отступила, надеясь, что племянник и дальше будет отвлекать мать своими вопросами, пока мы решим свои. К счастью, против сыновней тяги к знаниям Морриган ничего не имела, так что, проворчав для приличия, все-таки вытянула крыло. К нему тут же поспешил и профессор де Серо, мы же с Дагной остались пока в стороне: в запасах Скайхолда можно было найти разные фрагменты драконов, в том числе и шкуру почти со всех частей тела, так что оценить физическое характеристики мы успели. Последние два дня нам помогал и профессор, так что общее описание крылатых ящеров у нас имелось. Теперь необходимо было рассмотреть то, что отсутствовало у мертвых драконов — связь с Тенью.       Я призвала правильное зрение и с азартом уставилась на чешуйчатую подругу. Увы, ждало меня только разочарование: никакой магии в драконе я не заметила, даже собственной ауры колдуньи. Темно-фиолетовая в бледно-голубую широкую полоску чешуя блестела на солнце, янтарные глаза недобро поглядывали на меня, правое крыло мягким плащом лежало на земле рядом с Кираном, а кончик хвоста нервно подергивался, как у кошки. Никакой магии.       — Видишь что-нибудь? — шепотом спросила я у Дагны. Гномка рассеянно отозвалась:       — Пока нет, а ты?       Ещё одна пара линз с шелестом скользнула в пазы, и я вздохнула:       — Ничего. Может, надо смотреть, когда она летит?       — Посмотрим, — согласилась Дагна. Я не была так уж в этом уверена: против солнца не насмотришься, а Морриган вряд ли ради нас сделает пару кругов, — но спорить не стала.       Судя по лёгкому оживлению, овладевшему подругой, что-то она всё-таки разглядела, но делиться наблюдениями не торопилась — может, и к лучшему, Морриган могла бы не одобрить.       Я же от нечего делать прислушалась к беседе Кирана и Фредерика де Серо. Оба уже оставили крыло в покое и обсуждали драконицу в целом, и звучало это более чем забавно: орлесианец явно старался не увлекаться естественно-научными описаниями и держал в памяти, что перед ним вполне разумное существо с вредным характером. И если перспектива сгореть в пламени прямо сейчас профессора не слишком пугала — либо он в нее не верил, — то возможность нажить недоброжелателя при дворе… Судя по фамилии, драконолог имел какое-то отношение к печально известному маркизату Серо, так что вряд ли свое положение он получил благодаря какой-нибудь протекции; терять его из-за мимолётной оговорки было бы наверняка обидно.       Тем не менее, натура иногда брала верх.       — Обратите внимание на форму роговых отростков, молодой человек, как они обрамляют мо… лицо двумя дугами, защищая нежную чешую челюсти, — проговорил профессор как раз, когда я прислушалась. — Как правило, подобная форма характерна для видов, использующих молнии в бою. У меня есть теория, что это каким-то образом помогает дракону направить электрическую энергию в желаемом направлении, но подтверждений этому я, к сожалению, пока не нашел… и разумеется, подобные рога выглядят изящно, напоминая драгоценное ожерелье.       Дэррек довольно громко фыркнул от смеха. Морриган покосилась на ученого с хищной задумчивостью, словно не могла для себя решить, считать ли сказанное комплиментом или насмешкой, а Киран и вовсе не обратил внимания на последнюю фразу — ему до ожерелий дела явно не было.       — А у других драконов? Разве им не нужно направлять свое дыхание? — поинтересовался он. Фредерик тут же покачал головой:       — Возможно, я выразился не совсем верно. Электричество — сложное и малоизученное явление, доступное только магам. В нем прослеживается некоторая дуальность: небесные молнии всегда начинаются в облаке и заканчиваются на земле, некоторые подводные обитатели тоже способны воспроизводить молнии и у них парный набор органов… к слову, их сила молний недостаточна, чтобы вызывать видимый разряд. Возможно, рога драконов как-то усиливают естественное электричество.       — А у других видов? — заинтересовался и Дэррек. — Вот у того дракона, который явился сюда вместе с Корифеем, рога были загнуты назад. Что это значит?       — К сожалению, я не имел чести видеть его, — профессор так душераздирающе вздохнул, что было понятно: сожалеет он вполне искренне. — Первоначальная природа дракона была искажена красным лириумом, что несколько затрудняет его классификацию. Но если вы правы, до… контакта с красным лириумом его дыхание было огненным. Полагаю, такая форма рогов позволяет безболезненно отводить пламя от собственного тела при атаке в полете. Огонь наиболее активная стихия, как вы, полагаю, знаете, так что дополнительная защита не помешает даже столь величественному существу. Электричество же легко рассеивается в воздухе, как и холод.       — У драконов с ледяным дыханием рогов нет? — сделал вывод маг.       — Совершенно верно, молодой человек. К слову, обратите внимание — окрас леди Морриган уникален: столь насыщенный фиолетовый цвет немного напоминает винсомера, как и форма роговых наростов, но светлые полосы характеры скорее для хивернала. Последний — высокогорный вид, темно-серая с белыми полосами чешуя позволяет ему оставаться незаметным на фоне серых заснеженных скал. Но для винсомера они будут лишними, поскольку он предпочитает скалистые побережья.       — У мамы, кажется, огненное дыхание, — Киран задумчиво посмотрел на дракона, явно забывая, что мы обещали никаких исследований не проводить и вообще руками не трогать. Морриган тут же заворчала, причем вопросительная интонация легко угадывалась, и Киран тут же смущенно пояснил: — Я видел в окно. Ты ведь не запрещала подходить к окну.       Драконица глухо рыкнула, переминаясь с лапы на лапу и явно обдумывая, не пора ли превращаться обратно и объяснять сыну, чем дети должны заниматься во время боя. Но в итоге осталась на выбранном месте, видимо, рассудив, что я не отстану, если не успею увидеть все, что мне нужно. Фредерик на эту пантомиму внимания не обратил, с сожалением покачал головой:       — Боюсь, мое единственное обоснование этого феномена: магия. Леди Морриган все же не природный дракон, полагаю, для нее строение наружного скелета не так важно, как для простых зверей.       — О! — оживилась Дагна, тоже, оказывается, не пропускающая беседу мимо ушей, и подскочила поближе. — Морриган, а ты можешь показать нам свое огненное дыхание?       — Может, еще и в нас плюнуть? — попыталась я охладить пыл одной подруги, опасаясь, что вторая и впрямь решит избавиться от всех надоед радикальным путем. Но гномка только радостно согласилась:       — Это будет идеально! Выставишь щит, и я смогу рассмотреть все в подробностях.       Я едва не отправила ее к демонам с такими идеями, но вовремя успела задуматься: а может, и правда? Я ведь тоже никогда не смотрела правильно, как драконы нападают со своим стихийным дыханием, может, магия кроется как раз в этом? И если Дагна встанет поближе ко мне, а все остальные, напротив, отойдут подальше, то и с защитой проблем не будет.       На этом месте мои размышления прервал Брайан. Строго напомнил:       — Сомневаюсь, что командор одобрит подобный эксперимент. Алиена, тебе, как Инквизитору, он и вовсе ни к лицу. Думаю, вы выяснили уже все, что хотели, а леди Морриган наверняка устала от подобных обсуждений.       Драконица тут же коротко рыкнула, явно соглашаясь, и я со вздохом кивнула.       — Спасибо, Морриган. Ты не против, улетая, сделать над нами круг? Полюбуемся напоследок.       Отвечать мне советница по магии не стала, забавно отступила от нас хвостом вперед и, с силой оттолкнувшись от земли, взмыла в небо. Я снова уставилась на нее правильным зрением и на этот раз, кажется, что-то все-таки увидела: крылья словно просвечивали, а ведь кожа на них, хоть и была тонкой, но все же не настолько. В другой ситуации я бы сочла это оптической иллюзией — очень уж хотелось мне что-то найти. Но Дагна, лихорадочно перещелкивающая свои линзы, через пару мгновений довольно воскликнула:       — Поймала! И правда магия!       Пару мгновений она еще разглядывала улетающего дракона, а потом стянула очки и победно уставилась на профессора де Серо — он выступал основным и единственным оппонентом нашей теории. Правда, когда мы обсуждали ее в лаборатории гномки, драконолог спорил с жаром, достойным настоящего ученого, но после дискуссии о природе дыхания он заметно приуныл. Спокойно проговорил:       — Возможно, это личная особенность мага.       Похоже, мысль о том, что любые наблюдения могут оказаться особенностями Морриган, мешала полету научной мысли. Но гномку было не так легко сбить с мысли, она с энтузиазмом возразила:       — Значит, нам надо найти настоящего дракона и проследить за ним! Теперь я знаю, куда и как смотреть, так что смогу узнать больше. Алиена, вспоминай, где вы видели, но не убили дракона?       Брайан, справедливо рассудив, что, увлекшись научной дискуссией, мы можем забыть вернуться в крепость, приобнял нас обеих за плечи и подтолкнул к Скайхолду, пробормотав:       — В тепле обсудите.       Я же честно задумалась, перебирая и места, где побывала лично, и отчеты наших солдат, прочитанные за последний год. Драконов, если считать в штуках, не оглядываясь на их размеры и мощь, было не так много, по моим подсчетам, около десятка вне Морозных гор. На семерых поохотились мы сами, с моим отрядом, восьмого можно было записать на счет «Боевых Быков», девятого убил отряд под командованием Шартер. В самих Морозных горах высших дракониц не водилось, а всех, кто был — от детенышей до зрелых особей, чуть-чуть не дотягивающих до высших, — перебили наши войска. Кажется, Каллен даже устраивал что-то вроде соревнования. Единственный, переживший встречу с нами, которого я сумела вспомнить, находился в Свистящих пустошах, но ехать в такие дали…       Однако, сколько я ни напрягала память, ни одного дракона ближе гробницы Файреля мне вспомнить не удалось.       — Далеко, — признала я и остановилась, наскоро еще раз пробегаясь по памяти. Дагна тоже притормозила, а следом за нами и остальная компания. — На севере Западного предела, в Свистящих пустошах. Там все равно никто не живёт, так что дракон никому помешать не мог, а мы не захотели связываться. Кассандра говорила, это песчаный плакальщик.       Я вопросительно глянула на Фредерика, оживающего на глазах — возможность сравнить наблюдения с диким драконом явно нашла у него положительный отклик. Ни формы рогов, ни ещё каких-либо особенностей дракона я не помнила, разве что кроме куч навоза — такое забыть оказалось непросто, — но знаменитый драконолог не колебался ни минуты, тут же пояснил:       — Этот дракон имеет огненное дыхание. Не совсем чистый эксперимент, но для начала… К тому же песчаный плакальщик имеет привычку реветь во время охоты или боя…       — …и если этот крик имеет отношение к магии, я это увижу, — подхватила Дагна. Брайан тихо что-то проворчал и подхватил нас обеих под руки, на этот раз не ограничиваясь направляющим толчком. До ворот оставалось уже недалеко, так что я согласно кивнула и даже чуть ускорила шаг: и правда, обсуждать лучше в лаборатории или в таверне, да и Морриган сына скоро хватится. Киран же без нас никуда идти не торопился — разговор о драконах его явно захватил.       Профессор двинулся следом и добавил:       — Лучше будет несколько дней понаблюдать за ним: во время внезапного нападения песчаные плакальщики не имеют привычки взлетать. К слову, это один из самых старых видов драконов, я находил похожее описание в текстах времен Второго Мора.       — А есть новые? — удивился Дэррек. — Я думал, это возрождаются те, кого перебили в прошлые века.       Фредерик покачал головой:       — Не совсем так. Некоторые виды, безусловно, встречаются в более ранних хрониках, но, к примеру, большой мистраль — новая порода, их впервые описали только в веке Дракона. За пределами Изумрудных могил их и вовсе нет, поэтому сведения крайне скудны. Собственно говоря, известны только стихия и окрас: его сложно забыть, слишком яркий и выделяющийся.       — А мы одного убили, — задумчиво поделилась я, мгновенно вспомнив попугаисто-яркого дракона из Изумрудных могил. И правда, такого сложно забыть. — Он меня чуть не сожрал на лету, и я разозлилась. Погодите, вы что, всерьез собираетесь ехать на край света?       — Западный предел был ненамного ближе, леди Алиена, но собранные там материалы стоили поездки, — профессор пожал плечами. — Впрочем, если Инквизиция сумеет немного надавить на Орлейский университет, я буду весьма признателен: вторую экспедицию подряд мне могут не одобрить. И если вы расскажете все, что знаете, про большого мистраля, моя благодарность не будет иметь границ. О нем не так много достоверных сведений, и даже небольшая статья станет научным прорывом в драконологии.       — Непременно, — чуть растерянно пообещала я. Такого финала нашего маленького исследования я никак не ждала.

***

      В Скайхолде обнаружилось куда больше неиспользуемых помещений, чем мне казалось до последнего боя с Корифеем. Сначала оказалось, что жилых комнат — может быть, чуть менее комфортных, чем на галерее над садом, — достаточно, чтобы расселить всех, кто до того жил в таверне или пострадавших башнях, потом, прогулявшись вглубь крепости вместе с Гаци и нашим интендантом, мы нашли малоиспользуемые залы, которые Моррис, оборотистый молодой человек, уже успел определить под дополнительные склады... их удалось немного разгрузить, так что освободилось целых четыре довольно крупных помещения, и туда из тронного зала изгнали Кабо с его пивом и столами.       А едва появилась такая необходимость, Гаци открыл для нас и ещё несколько комнат с крепкими дверьми и запорами, по всему видеть, потайных. Возможно, когда-то одна из них служила сокровищницей очередного хозяина Скайхолда, но сейчас я перепрофилировала ее в тюрьму. Филиал.       Из Арборской глуши мы сумели притащить бессознательного Фейнриэля. Укладывать его в гостевые покои мне не позволили мои советники — пусть и по глупости, но он помогал Корифею, а значит, сейчас являлся заключенным. Но отправлять неспособное к самостоятельной жизни тело в тюрьму, да ещё к Самсону, не пожелала я. Так Ри и оказался в дальней, потайной комнате, о которой не знал никто, кроме верхушки Инквизиции, нашего главного каменщика, двух слуг и, может быть, Фен’Харела. И находился в ней до сих пор — хоть и Самсона давно отослали на какие-то работы под присмотром ближайшего помощника Каллена, и сам полуэльф давно очнулся. Не хотелось мне сажать бывшего приятеля в тюрьму, да и для сомниари лучше находиться подальше от активной жизни. Шпионить ему было больше не на кого, но…       Очнулся Фейнриэль всего пару недель назад, и не без нашей помощи. Вернее, Коула и Веры — она ответила мне без особой охоты и не сразу, но я была рада, что вообще сумела достучаться. Без духа пришлось бы разыскивать свои записи о ритуале Маретари, просить о помощи магов, ставить в известность Каллена — и нырять в Тень самой, чего мне отчаянно не хотелось. Ходить сквозь разрывы всем телом, физически, я была готова хоть с утра до ночи, но вот отправлять одно только сознание… после поиска Ванды я побаивалась. К счастью, не пришлось.       Навещать полуэльфа я приходила каждый день, а после его пробуждения — и того чаще. И сейчас, оставив учёных обсуждать физиологию драконов, я направилась в дальнюю часть крепости.       — Как ты?       Назвать настроение приятеля радужным или хотя бы хорошим не повернулся бы язык даже у самого ярого оптимиста. Мне иногда казалось, что какая-то часть Фейнриэля так и осталась в Тени, слишком невозмутимым и отстраненным он выглядел после пробуждения. Но не усмиренным — это я проверила первым делом.       Пожалуй, сегодня я могла бы угадать повод для печали — при условии, что сомниари умеют прозревать прошлое, настоящее и будущее, в частности, узнавать последние новости. Они не радовали.       Увидев его впервые таким равнодушным, я решила, что присутствие матери сможет хоть немного растрясти парня. И вот сегодня от вернувшихся агентов Шартер узнала, что Арианни уже два месяца как мертва: клан Сабре в очередной раз пересекал Недремлющее море, направляясь из Бресилиана в окрестности Старкхэвена, и корабль, который они наняли, попал в шторм, который не всем довелось пережить. Матери Фейнриэля — нет, как и Маретари. И как сказать об этом приятелю, я не знала.       Как не знала о и том, стоит ли это делать. Возможно, он и сам в курсе.       — Лучше, чем другие, — равнодушно отозвался он, закрывая книгу. Не задержался взглядом на последней строчке, не отметил место, где закончил, — словно и вовсе не читал, а только смотрел слепо на страницу. Перевел взгляд на меня и выдавил улыбку: — Ты пришла ко мне с плохими новостями и теперь мучаешься. Не надо, я давно знаю.       — Знаешь? — растерянно переспросила я. Сомниари прикрыл глаза и чуть напевно произнес:       — У меня бывают… сны. Я somniari. Когда Корифей опутал меня своим заклинанием, я постарался уснуть, получить власть над его магией. Но во мне было слишком много страха, и разум уцепился за то, что спасало меня от него раньше — воспоминания о матери. Я сумел не только вспомнить ее, но и коснуться разума, угасающего под толщей воды… И, узнав, перестал сопротивляться. Она умерла от рук этого мира, почему я должен жалеть его?       — Ты и сам тут живешь, — напомнила я. Говорить о каких-то друзьях не приходилось: единственное, с чем Ри повезло в жизни, — это его сила, да и то везение было сомнительным. Ни друзья, ни семья, ни окружение в целом не смогли стать для него опорой и поддержкой.       — Я помню об этом, — согласился он и посмотрел мне в глаза. — Теперь. Но тогда мне было больно.       Я не знала, что ответить на это, поэтому просто присела рядом и прислонилась к его плечу. Пару мгновений мы так и сидели, а потом Фейнриэль отстранился первым и покачал головой:       — Я не видел ее давно. И почти не вспоминал все это время. Просто момент смерти оказался… болезненным. Она думала обо мне.       — Ты часто видишь сны? — я послушно отодвинулась и задала отвлеченный вопрос. Сомниари едва заметно улыбнулся, почти счастливо, почти мечтательно, и поправил:       — Я создаю сны. Я вижу прошлое, которого не помнит уже ни одно живое существо, вижу настолько далекие места, что о них не знают даже самые отважные путешественники. Я слышу голос этого мира, слышу шепот лириума и песню ветра. Иногда я слышу другие… голоса. Они просят меня прийти и придать форму Пустоте, что окружает их…       На этом он оборвал фразу и помрачнел, словно сказал больше, чем собирался. Прикрыл глаза и велел:       — Не бери в голову. В Тени можно найти разное, но я хорошо запомнил посулы демонов и больше им не поддамся. Иди, Алиена. Нам не о чем поговорить сейчас, а тебе стоит собираться, впереди дорога.       — Откуда ты знаешь?       Не то чтобы я сомневалась в могуществе сомниари в целом, скорее, не могла совместить это знание и паренька, которому когда-то описывала его собственную магию. И такой щелчок по носу вышел хорошим напоминанием. Но Фейнриэль мягко улыбнулся:       — Будущее я тоже иногда вижу. Хотя сейчас это и не нужно: ты никогда не сидишь на месте.