Волчок

— Звезды взрываются и расцветают, взрываются и расцветают, — сказал Мори, криво улыбнувшись. Фукузава совершенно не разделял его веселья. И если даже не думать, что перед ними лежало мертвое тело, и само по себе говорить хоть что-то о трупе лишнее, стоило подумать, как им выбраться из ситуации, в которой они оказались. Мертвец был единственным, у кого оставался фрагмент ключа. А они с Мори явно припозднились: когда они ворвались в квартиру, покойник уже поджидал их у окна. Мори присел на корточки, вытащил из кармана крошечный фонарик и посветил трупу в лицо. Зачем-то оттянул веки и проверил реакцию зрачков. — Не очень похоже, чтобы он был жив, — сказал Фукузава, устало потирая лицо. Последние сутки погони он провел на ногах. И хотя сама по себе нагрузка с отсутствием сна не была для него чем-то новым, в боевом прошлом приходилось сохранять концентрацию и дольше, ожидая удобного мгновения для удара, сказывался длительный перерыв. Фукузава укорил себя, что раздобрел и стал безалаберным, отсыпаясь куда дольше положенного по утрам. — Вы не похожи на врача, — беззлобно, даже равнодушно заметил Мори. Его, куда более привычному к отсутствию сна, больше измотала погоня. Еще в машине он принялся мрачно молчать — а такое за все время их недолгого сотрудничества Фукузава замечал за Мори впервые. Свет фонарика, скользнув по лицу, спустился к груди мертвеца. Пули дум-дум попали сразу в четыре участка на груди, вывернувшись своим свинцовым цветком к наблюдателям. — То, что его застрелили, видно и так, — сказал Фукузава. — Что вы пытаетесь разглядеть? — Все, — ответил ему Мори. — Потому что не верю в случайности. Тем более, что они математически маловероятны… в нашем с вами случае. Мори повернулся, чтобы слабо дернуть уголками губ. У него под глазами залегли глубокие тени, покраснели веки, и вместе с легкой щетиной на подбородке и все еще собранными после операции в хвостик волосами, он казался каким-то невыносимо живым. Фукузава отвернулся, чтобы не смотреть. Мори понял его по-своему и заговорил. — Смотрите, — сказал он, заставляя луч света по очереди подсветить каждую застрявшую в теле мертвеца пулю. — Что вы видите? — Труп, — ответил Фукузава. Мори издал смешок. Сказал: — Ценю ваше чувство юмора. Фукузава не стал объяснять ему, что не шутил, а всего лишь назвал первое, что пришло в голову. — А хотели бы видеть ключ, полагаю. Как и я… — Мори на мгновение прервался, задумавшись. — Смотрите: насколько симметрично расположены эти пули относительно друг друга? Фонарик указал на самую первую, и Фукузава, до сих пор не заметивший ничего странного, присмотрелся. — Правая верхняя. Правая нижняя. Левая верхняя. Левая нижняя. Вы видите? — Идеально друг под другом, — ответил Фукузава. — А расстояние между правой и левой верхней… — Правой и левой нижней и между правым и левым рядами равно друг другу. — Скажите, Фукузава-доно… — Мори провел языком по губам. Вот эту его привычку Фукузава уже успел изучить: он делал так всякий раз, когда натыкался на верную догадку и принимался раскручивать клубок. Триумф человека, подчинившего себе ускользающую ситуацию. Фукузава этот жест не любил — каждый раз, когда он видел, как на губе оставался влажный блеск, его клетка с запертым внутри зверем опасно щелкала. — Скажите, насколько высока вероятность попасть в человека, очевидно, стреляя сзади — значит, из винтовки, через окно, если судить по положению тела... Какова вероятность даже с оптическим прицелом сделать настолько симметричные выстрелы? — Невысокая, — ответил Фукузава. Мори кивнул. Он пришел к тому же выводу. Он вдруг улыбнулся прямо в лицо Фукузаве. Он и не заметил, как Мори подошел слишком близко и присел на корточки рядом. — У нас квадрат, — хлопнул в ладони Мори. Звук вышел приглушенным, будто кто-то лопнул целлофановый пакет, из-за перчаток, защищавших его пальцы. Некстати вспомнилось, что Мори избегал лишний раз касаться предметов. Говорил, это раздражает его нежную кожу, действует на чувствительные нервы. — Квадрат из пуль, — уточнил Фукузава. — Из пуль дум-дум, — если быть точнее. Думаю, в нашем с вами контексте это важное замечание. Фукузава нахмурился, не отодвигаясь. Что это могло значить для них в контексте — чего угодно — он еще не осознал до конца, но уже почувствовал всю тяжесть грядущего знания. — Стреляные пули торчат из ран. Эти лепестки, — Мори двинул рукой, и луч фонарика заплясал, — раскрываются в фигуре, которую можно назвать кругом. Если начертить мысленные линии. Кивнул Фукузава: он видел эту линию. Ее сложно было бы назвать идеально ровной, но, если отбросить условности, контур отлично прослеживался. — Четыре светлых круга на темном квадрате. Это вам ничего не напоминает? Фукузава закрыл глаза и надавил прохладными пальцами на веки. — Кости, — сказал он. — Он с нами играет, — усмехнулся Мори. Голос его звучал горько. — И хуже того: он уже втянул нас с вами в эту игру. — И что в этом случае нам делать, Мори-сэнсэй? — Как что? — удивился Мори, щелкая кнопкой фонарика. — Бросать кости. У кого выпадет больше тот либо выиграл, либо проиграл. Третьего не дано. Фукузава посмотрел на него исподлобья: — Обнадеживающе. Мори криво усмехнулся. Он подошел к Фукузаве в почти пустой лапшичной, невысокий мужчина с легкой залысиной. Одетый в серый офисный костюм. В руке он держал дипломат. Войдя, он сразу же осмотрелся, слегка потерянно, будто не был до конца уверен, что не перепутал адреса или не представлял, как себя ведут в подобных заведениях. Его взгляд наскоро пробежался по пустым стульям у стойки. Лицо прояснилось, едва он заметил Фукузаву. — Что же, — сказал человек, усаживаясь рядом. — У доктора я уже был. Ему выпало девять. Теперь ваша очередь, детектив. Фукузава оставил недоеденный кусок утки и непонимающе посмотрел на мужчину. Улыбаясь, он протягивал кулак, пряча что-то между пальцами. Фукузава потянулся к рукояти катаны, но мужчина покачал головой: — Если ваш наставник вам дорог, вы не захотите меня выпотрошить. — Что вы сделали с Нацумэ-сэнсэем? — спросил Фукузава осторожно. По спине у него пробежал холодок. — Ничего особенного. Просто изолировал урода от общества. — Мужчина улыбнулся, наблюдая за тем, как сжимаются в бессильной ярости кулаки Фукузавы. Он пока не мог ударить. Это мужчина тоже отлично понимал. — Слушайте меня: у вас с доктором строго ограничено время. Вы можете попытаться разгадать мою загадку. Докажите мне, что подобные вам достойны жизни. Сроки такие: через двое суток в контейнер перестанет поступать кислород, и тогда ваш Нацумэ-сэнсэй протянет ровно столько, сколько будет поглощать воздуха. Фукузава слушал. Мужчина положил кулак и раскрыл ладонь: на стойку, легко ударившись, выкатились два игровых кубика. — Однако я дам вам шанс немного потянуть время. Мы будем с вами бросать кости. Кому выпадет больше, столько часов кислород будет поступать или на столько часов прекратится его подача. Догадываетесь, как будут распределяться ресурсы? — Выигрывает кто-то из нас — продлеваете подачу. А если вы, — подача сокращается. — А вы сообразительный. Не хуже доктора. — Мужчина кивнул. — Все правильно. Если откажетесь, то я прекращу подачу кислорода немедленно. А то, может, и вовсе взорву содержимое контейнера. Кто меня знает. — Кто знает, — повторил Фукузава, хмурясь. — Где нам искать контейнер? — А в этом и суть загадки. Вам нужно будет собрать ключ по подсказкам. Мы поиграем в игру. А теперь, кидайте кости, детектив. — Я… — За каждый лишний вопрос я буду сокращать подачу кислорода на час. Фукузава сжал кулаки снова. — За физическое воздействие — на два. А если по вашей вине умрет кто-нибудь из нормальных граждан, то сразу на двенадцать часов. Вы меня поняли? Фукузава молча кивнул. Мужчина весело улыбнулся: — Эсперы, конечно, могут умирать хоть сотнями. Это меня не волнует и не будет считаться нарушением правил. Стараясь не отвлекаться на эмоции, Фукузава сконцентрировал все свои силы и всю свою волю на одном — действии. Это у него получалось лучше всего. Непослушные пальцы сжали кости и сразу же бросили. Мужчина покачал головой. Такая игра не пришлась ему по душе. — Нет в вас азарта. Поучитесь лучше у напарника. Кости замерли на тройке. — Девять минус три будет шесть. — Вы будете минусовать наши результаты, а не складывать? — Нет, такое бесчестие характерно только вашему роду, — ответил мужчина. — Я буду минусовать, если мой результат меньше. Плюсовать, если больше. Первым в другой раз ходите вы. Потом доктор. Только последний ключ вам придется бросать каждому свой кубик. Фукузава ничего не ответил. Выждав, мужчина спустился с деревянного стула, взял кости и, сунув в карман серого пиджака, направился к выходу. — Зачем это вам? — спросил Фукузава, нисколько не беспокоясь тем, что от его неожиданно громкого голоса вздрогнули посетители. — Вы знаете, — крикнул ему в ответ мужчина, — миру давно пора избавиться от всякой дряни. Я ему лишь помогаю. Мори шел первым, а Фукузава прикрывал его сзади. Луч фонаря скользил по углам. Фукузава считал, что это довольно неправильное распределение ролей, но не мог поспорить с тем, что скальпель Мори достигает цели на три секунды быстрее его катаны. — Что мы ищем? — спросил Фукузава. Он чувствовал: ситуация становится безнадежной. Первые три головоломки были простые — они разгадали их с Мори в первые часы, как только встретились. Сначала это была просто пустая комната. Абсолютно пустая. Картой послужили точки, пришедшие на телефон Фукузавы десяток минут спустя. Под одной из половиц обнаружилась первая часть ключа: лоскут ткани темно-кирпичного оттенка. Мори аккуратно сложил ее в зип-пакет и спрятал в карман халата. Второй раз им — ему — пришлось реанимировать ребенка, которого достали из горячего дома. Фукузава спас кошку. У нее слегка подгорел пушистый золотистый хвостик и усы, но кошка была явно в большем порядке, чем паренек. Мори, закончив с реанимацией, сразу же высказал Фукузаве все, что думает. Но его «вы могли бы погибнуть» оборвалось, когда к ним подошла незнакомая девушка и протянула конверт. Сказала: попросил передать какой-то дядя в сером костюме. В пакете лежал второй фрагмент — очень смазанная, очень нечеткая фотография, по которой все же угадывалось название перевозчика, набитое на контейнере. «FruitLand LTD». Еще один из ключей добыть оказалось труднее — Мори едва не лишился пары пальцев. Он долго обиженно смотрел на механизм гильотины, метивший по его руке. Словно она действовала по собственной воле. Тогда Фукузава тоже вспомнил, как Мори берег свои руки. Первый ключ позволил выиграть им для Нацумэ-сэнсэя еще час кислорода. Второй — проиграть пять. Третий кое-как уровнял счет — они выиграли шесть. В сумме получалось два лишних часа. — Что угодно, — ответил Мори. — Подсказки. На этот раз ни горящего здания, ни гильотины не будет. — Откуда вы знаете? — Просто чувствую. — Просто чувствуете. — Фукузава разозлился. — Хотите потерять два драгоценных часа, продолжая играть в эту игру. До сих пор он сам выходил с нами на связь. Почему нам не поехать в порт и не поискать там… — Вы не представляете себе размеры порта и количество темно-коричневых контейнеров «Фрутлэнда», Фукузава-доно, — ответил ему Мори сквозь зубы. — Я уже говорил вам… О! Луч фонаря замер в нише, где вместо алтаря лежали два кубика и мобильный телефон. — Это может быть ловушка, — сказал Фукузава, поймав Мори за руку и оттянув назад. — Хватило с вас той гильотины. — А вам спасенной кошечки не хватило, — усмехнулся Мори ему в спину. Голос у него неприятно звенел, но Фукузава не обратил на это внимания. Он давно привык. Что-то подсказывало, что и Мори привык к нему тоже гораздо сильнее, чем это демонстрировал. Ниша оказалась обычной. Фукузава обыскал каждый уголок в ней, но ничего опасного не разглядел: просто кубики и телефон. — Ну что, безопасно? — спросил Мори, засветив ему в глаз лучом фонаря. Фукузава, поморщившись, мотнул головой. Мори приблизился. Пахнуло его духами и запахом крови, который он носил с собой постоянно. Который не мог бы скрыть даже дорогой парфюм. А Мори выливал на себя совершенно невыносимый, раздражающе-алкогольный одеколон, который продавали по самой низкой цене. Фукузава втянул запах носом и замер, прислушиваясь. Завибрировал телефон. Неизвестный номер. — Громкая связь, — сказали они с Мори, одновременно кивнули друг другу, и Фукузава нажал кнопку ответа, а Мори — поставил на громкую связь. — Полагаю, вы оба меня слышите. Вы почти нашли свой третий ключ, но времени, чтобы все сделать, у вас осталось всего лишь двадцать два часа. Если выиграл я, то вы помните уговор. — Мы ведь не знаем, сколько без дополнительного кислорода продержится Нацумэ-сэнсэй, но это не восемнадцать часов, а значительно больше, если учитывать среднее потребление кислорода и средние объемы контейнера. — Мори сделала небольшую паузу, шевельнув бровями. — У нас есть еще трое суток с этими восемнадцатью часами. — Нет, доктор. — Мужчина на том конце улыбнулся. — У вас никогда не было дополнительных трех суток. Устройство в контейнере рассчитывает оставшийся кислород, компьютер переводит это в часы. У вашего Нацумэ осталось двадцать два. А я могу убрать из них еще четыре. И тогда — бум!.. Фукузава снова сжал кулаки и ударил в серую бетонную плиту. Лопнула кожа. Мори аккуратно обхватил его ладонью своими пальцами и сжал. — Зачем тогда была эта история с бросанием костей? — Вы очень забавно суетились. Мне понравилось наблюдать. — Он засмеялся. — Все, что происходит с вами, не больше, чем сон. Ваша задача — проснуться. Найдите контейнер в порту, в северо-восточной части. Сможете — вернетесь в реальный мир. — И как мы поймем, что мы, наконец, в реальности? — Смотрите за волчком. Вы проснетесь, когда он перестанет вращаться. — Это нелогично, — сказал Мори, засунув руки в карманы. Он озяб. Вечер стоял прохладный, и на влажный от прошедшего дождя асфальт падали блики от фонарей. — Зачем создавать нам подобные квесты и засовывать в сон? — Потому что, если сейчас реальные мы спим, значит, с нами можно сделать что угодно. Мори передернуло. Похоже, мысль, что во сне он не может контролировать себя и тех, кто пытается контролировать его, ему претила. Фукузава посмотрел на ушибленную руку. — Больно? — спросил Мори. Фукузава пожал плечами: он и сам не понимал. — Соваться в порт, даже во сне, тем более ночью, задача не самая разумная. Там неспокойно. — Снова бандиты? — Кого там только нет. — Мори передернул плечами. — Нам придется с вами двигаться крайне осторожно. И тихо. Вы ведь это можете? Фукузава еще в детстве был первым, кто освоил абсолютно бесшумный способ передвижения. Он почувствовал себя оскорбленным. Они шли к автобусной остановке. Город казался пустым, вымершим. Мимо проплывали серые тени, но Фукузава их не замечал. В черных волосах Мори путались отсветы вывесок магазинов. Мысли Фукузавы тоже путались. Бывает такое состояние, когда вдруг кажется, что вся твоя жизнь сон. Но оно исходит изнутри. Никто не озвучивает по телефону, что ты спишь, но в то же время живешь. Нужный маршрут остановился точно по расписанию. — Идемте, — позвал Фукузаву Мори. По порту они двигались почти бесшумно. В местных лабиринтах Мори ориентировался лучше. В какой-то момент Фукузаве показалось, что он даже видит в темноте, словно большая уличная кошка. Потом Мори аккуратно выставил вперед ладонь, поймав на нее лоб Фукузавы, едва не врезавшийся в железную перекладину. Почему даже, поправил себя Фукузава. Его зрение явно превышало возможности среднего человека. Но Мори видел дальше и свободнее, чем он. Может, поэтому и выбрал себе метательное оружие — для того, чтобы победить на мечах, нужно многое уметь и многое знать. И все же здесь побеждает четкий расчет мгновения. Для того, чтобы победить, метнув скальпель, одного расчета будет недостаточно — нужно еще видеть всю картинку целиком, даже в темноте читая, куда противник сделает следующий шаг. На пути им послышались голоса. Пришлось замереть. Мори прижал Фукузаву к стене, прикрыл собой. Потянуло уже знакомыми запахами. Но если тогда, в доме, они были свежими и холодными, то теперь, смешавшись с жаром тела Мори, чувствовались так же — нагретый солнцем алкоголь в кувшине. И кровь. Кровь не менялась никогда. Фукузава спросил сам себя, может ли сон пахнуть так отчетливо, и в этот момент Мори выскользнул из его рук и сказал: — Десять шагов на север, затем направо. И это наш контейнер. — Они все одинаковых цветов сейчас, — сказал Фукузава. — Мори-сэнсэй, вы уверены? — Это наш. Фукузава кивнул. На этот раз он пошел первым. Он ожидал звонка или какого-нибудь почтальона. Коробки, из которой при открытии вылетает клоун, сыплется конфетти. Чего угодно. Но контейнер просто открылся. — Я думал, он заложит сюда бомбу. — Мори за спиной издал тихий, шелестящий звук. Смеялся. Фукузава опять почувствовал, как по спине бежит холодок. — Наверное, ему не хочется убивать нас во сне. В контейнере было пусто. Почти. Мори достал свой фонарик и посветил: стул, на стуле — граммофон. И рядом какая-то мелкая железная пуговица на ножке. Когда, переглянувшись, они с Мори вошли, граммофон заиграл старую пластинку, а пуговица закрутилась. Фукузаву выдернуло, вывернуло наружу, словно выбросило огромной волной на берег. Только летел он не из моря — из сна. Сознание возвращалось медленно, и мысли снова путались так же, как волосы Мори в том сне. Фукузава почувствовал под спиной холод метала. Ощутил, что затекли руки и как потяжелели ноги. В ушах у него гудело, а горло саднило. Он надышался дымом. Сладким. Фукузава широко вдохнул, опасаясь, что легкие уже не будут работать, как нужно. Напрасно. Он смог раздышаться. И вот тогда услышал звук, который не мог спутать с чем-нибудь еще: кто-то дрался. Фукузава сел, осознавая, что находится в контейнере, на полу, и дверь из него открыта. И что драка происходит там, за этой дверью. Пошатываясь и сопротивляясь навалившемуся туману, Фукузава встал, разогнулся во весь рост. Вышел. Картина, представшая перед ним, ужасала масштабом и эпичностью происходящего. Но главное тем, что Мори — проигрывал. Прижав его спиной к мокрому асфальту, атлетичный, вовсе не лысый, а вполне приятный мужчина средних лет сжимал своей рукой его шею. Блестящий рядом скальпель лежал слишком далеко от руки Мори, и он никак не мог дотянуться — его противник мешал, то и дело дергаясь. Сначала Фукузава подумал, что каждое движение — удар. Но как только он приблизился, то осознал: противник вовсе не пытался превратить лицо Мори в кашу. Интересовал его располагался ниже. Тип пытался стянуть с Мори одежду и там, где не справлялся, просто рвал. Он уже отодрал пуговицы от рубашки, испортил галстук и сорвал замок на брюках. Фукузава неловко застыл на несколько секунд. Он не до конца понимал, что происходило. И в то же время понимал все с потрясающей ясностью: сквозь сонное забытие вместо подложных воспоминаний о погоне пробивались расплывчатые образы и до тошнотворности сладкий шепот. Он называл их с Мори своими призами, восхищался упавшей с неба возможности заполучить их в свои руки и сетовал, что не может определиться, кого бы желал попробовать первым. Что же, похоже, теперь их похититель определился. Взгляд Фукузавы встретился с расширившимися в удивлении глазами Мори. И тут же заговорил похититель. Сказал: — Ну что же ты не поймешь, что твое сопротивление ни к чему не приведет, — и потянулся засунуть ладонь в сорванную ширинку. Не успел: Фукузава стряхнул его, ударив по руке, первым. Похититель взвыл, уставился на Фукузаву огромными глазами и вскрикнул, вскакивая на ноги: — Невозможно! — Что невозможно? — без интереса спросил Фукузава. Ответа он узнать не успел: скальпель воткнулся в шею их похитителя, скользнул по дуге, рассекая кожу, и со звоном упал на асфальт. Фукузава отвернулся, чтобы не смотреть на чужую агонию, и поймал взглядом Мори. Тяжело дыша, он трогал распухшие явно не от ударов губы. Фукузава вдруг почувствовал, как внутри него вспыхнула необъяснимая злоба. Не на убийство — это он мог понять, — но на поцелуи. Неужели Мори позволил целовать себя настолько паршивому преступнику? И не разыграл ли он сцену, избавляясь от случайного любовника, допросить которого благодаря вскрытому горлу теперь уже не представлялось возможным? — Теперь мы не узнаем, где Нацумэ-сэнсэй, — едва сдерживая ярость, заметил Фукузава. — Не волнуйтесь, Фукузава-доно, — Мори ответил ему такой же злостью. — Пока вы сладко отдыхали, я узнал много интересных сведений. Только когда Мори, слегка ссутулившись, зашагал обратно к контейнеру, чтобы забрать, очевидно, оставшееся внутри пальто, Фукузава понял, на кого он злился. Не на похитителя. Из себя Мори вывел гнев Фукузавы. Он вошел в контейнер следом. Не глядя схватил волчок и сжал в кулак. На ладони ничего не вращалось, но, наверное, в этом случае волчок в любом случае останавливался. Вне зависимости от того, спали они с Мори или уже проснулись. — Я все осмотрел. Фукузава повернулся на голос. Мори застегнулся на все пуговицы и передернулся. — Контейнер пустой. Но в кармане у него был телефон, среди контактов номер Нацумэ-сэнсэя. Я не дозвонился. — Почему вы не со своего телефона? — Я не знаю, куда он подевал наши телефоны, Фукузава-доно, — обреченно признался Мори. Фукузава испуганно дернулся, потянулся к поясу и понял, что катана пропала. За контакты в телефоны он не переживал: номер Фукучи, номер Нацумэ и номер Рампо он помнил наизусть, ничего важного не хранил ни в каких сообщениях или галерее, а больше ничего примечательного в его мобильном не было. Но катана… Мори, сжав катану в руке, протянул ее Фукузаве. — Он мог спрятать где-либо Нацумэ-сэнсэя? — спросил Фукузава, когда они шли прочь из порта в полной тишине. Азарт, который едва не захватил их во время погони, прошел. Теперь Фукузава ощущал только тяжелое, вязкое послевкусие разочарования. И все еще поглядывал на зацелованные губы Мори, понятия не имея, что испытывает. — Если только усыпил. — Усыпил? — Смотрите, — Мори усмехнулся, и на мгновение тошнотворное чувство отступило, — он ведь эспер. — Но тот человек… — Это был сон, Фукузава-доно. Полагаю, что на нас напали раньше, чем мы поняли. В момент, когда этот человек появился, мы уже спали. — Я не понимаю, что у него за способность. И еще не понимаю, зачем ему это нужно. — Полагаю, мы с вами наткнулись на коллекционера. Он счел нас подходящими экспонатами для его коллекции. Только поэтому, Фукузава-доно. Фукузава не знал, зачем шел за Мори следом и почему слушал его рассказ. Но мысль, что сейчас он останется один, накатывала новым приступом тошноты. — Он сплел наши сны, — сказал Мори. — Показал нам картинку, которую счел нужной. Ему показалось, это он сам так сказал, я не придумываю, что мы будем послушными, если он представится охотником на эсперов. Ведь про нас он узнал благодаря схожему делу. А еще он решил, что мы будем послушными, если он разыграет все так, будто Нацумэ-сэнсэю угрожает серьезная опасность. — Что он еще сказал? — спросил Фукузава. Мимо, слепя фарами, тихо прокатился автомобиль. — Что я все равно вел себя непослушно, но это даже возбуждает. От отчаяния в голосе Мори Фукузаву передернуло, и он послушно поплелся до самой клиники. — Почему вы не призвали Элис? — спросил он, когда Мори достал ключи. Замок в его двери постоянно заедал. — Если бы я не проснулся, он бы вас придушил. — Я не могу использовать способность, — ответил Мори на это глухо. — Возможно, побочный эффект. А возможно, мы все еще спим. Так что ничего из происходящего в целом не заслуживает какого-то особого внимания. В клинике их встретили темнота и тишина. Мори щелкнул выключателем, возвращая прихожей знакомый вид. Пахло лекарствами. Фукузава сжал волчок в кулаке, и его острый крошечный наконечник болезненно впился в ладонь. Больше всего в комнате, которую Мори называл зоной отдыха — там стоял диван, шкафы и полностью отсутствовал естественный свет, поскольку раньше в помещении хранились исключительно швабры, — удивил появившийся внутри матрас. — Вы что, сюда переехать решили совсем? — спросил Фукузава. — Кто знает, — пожал плечами Мори, сощурившись и улыбнувшись. Он вел себя так, словно ничего на самом деле не случилось. Вытащил из кармана отнятый у похитителя телефон. Бросил его и пальто на диван. Молча вышел. Зашумела вода: Мори, не изменяя своей привычке, сразу же пошел мыть руки. Фукузава выглянул из коморки — на противоположном конце комнаты маячила спина Мори, обтянутая темно-фиолетовой тканью рубашки. Он мыл руки, мурлыкая себе под нос мелодию детской песенки. Фукузава очень хотел поймать себя на привычном, ставшем рутиной раздражении: он всегда находил повышенный интерес Мори к детским вещам неестественным. Но думал только о том, что кто-то — теперь и эту часть рассказа он знал, — целовал губы Мори, приведя его в сознание ровно настолько, чтобы он все понимал и чувствовал, но не мог пошевелиться. Конечно, о поцелуях Мори не рассказал. Но много ума, чтобы догадаться, не потребовалось. Фукузава сел на диван, аккуратно сложив катану в углу, разблокировал телефон и набрал номер Нацумэ-сэнсэя. Несколько длинных гудков, а затем включился автоответчик. Фукузава попробовал дозвониться еще раз, и еще раз. После четвертой попытки он набрал другой знакомый номер. Сонный Рампо сразу же угадал, от кого звонок: — Директор! Вы еще задержитесь? — Прости, пожалуйста. Ты поел? — Заказал доставку. Ну, хорошо вам провести время. Рампо повесил трубку. Фукузава почувствовал, как мерзкое послевкусие произошедшего отступает, и все становится обыденным. Снова позвонил Нацумэ. И отправил сообщение с просьбой перезвонить. Мори все не возвращался. Тихо настолько, что никто бы не расслышал, Фукузава вышел из комнаты и застыл на пороге ванной. Упираясь руками в раковину, Мори сгорбился и смотрел на журчавшую воду. Хвостик он распустил. Волосы закрывали лицо. Мори потряхивало, как бывает после слишком сильного эмоционального напряжения. — Уходите, — уронил он тихо, едва приподняв голову: исчезнуть из отражения в зеркале над раковиной Фукузава не мог. Даже при всем желании. — Вы все еще не можете ее призвать? — Уходите. — Вы злитесь на себя, Мори-сэнсэй, что убили его, не убедившись, что мы действительно в реальности… — Уходи… — …и теперь думаете, что мы спим? — …те. Слишком тесная ванная комната не позволила Мори как следует развернуться. Это сыграло на руку: Фукузава перехватил его за руки и дернул на себя, когда Мори развернулся и попытался его атаковать. На него смотрели два совершенно невозможно ярких глаза, в которых бурлила такая жизнь, о которой Мори, возможно, и не подозревал сам. Смотреть на то, как он при этом сутулил плечи, было совершенно невыносимо. — Мне нужна жалость, — прошипел Мори, нехорошо улыбаясь. — Со мной ничего не случилось. — Я не испытываю к вам жалости, Мори-сэнсэй, — без тени лжи ответил Фукузава. Мори приподнял брови и дернул носом, словно пытался по запаху определить, сколько в словах правды. — Что вам нужно, Мори-сэнсэй? — Почувствовать себя живым, — прошептал Мори и провел языком по губам. Влажный блеск. Фукузава сглотнул. Замок, удерживающий дверцы в клетке со зверем, звякнул, падая на пол. Мори зарычал, когда Фукузава, потянув его к себе, вцепился в губы. Ему хотелось смести память о происходившем совсем недавно. Вытравить все, что могло быть в прошлом, собой. Ни капли жалости, говорило его тело в этот момент, и зубы впивались в мягкую нижнюю губу, только чистое, незамутненное ничем желание обладать. Мори всем телом ловил это желание и дрожал в руках Фукузавы, подаваясь навстречу. Его бедра двигались. Сам он весь, напряженный и в то же время покорный, льнул к рукам и подрагивал. Под пальцами рубашка казалась горячей и влажной. Кожа под ней ощущалась совершенно раскаленной. Фукузава толкнулся языком навстречу языку, потащил Мори в коморку — единственное место, в котором находился матрас. Поцелуй затягивался, и Мори отвечал, то цепляясь за волосы, то стягивая одну за другой детали одежды. Пояс уже не удерживал полы юкаты. Прохладная после воды рука Мори легла Фукузаве на голую грудь, и он задрожал. Когда губы нашли напряженную, пахнущую кровью еще сильнее, чем прежде, шею, Фукузава почувствовал, как летит в пропасть. Но развернуться и полететь назад уже не мог. Это стоило сделать в первый же день знакомства. Теперь разорвать с Мори связь уже не получалось. Мори разрывать связь не собирался: от укуса он застонал, обвил руками шею Фукузавы и потащил за собой, на матрас. Они мягко опустил вниз. Фукузава без труда стащил с Мори штаны, но так медленно и аккуратно, словно от этого зависела его жизнь. — Пойдите в мой кабинет. Возьмите из ящика гель. И перчатки. — Гель? — переспросил Фукузава. Мори кивнул. Фукузава не чувствовал за собой силы выяснять подробности и спорить. Он поднялся и выполнил указания. Гель — непонятно, для чего Мори его использовал — лежал в верхнем ящике и подозрительно напоминал собой тюбик со смазкой из секс-шопа. Когда Фукузава вернулся, Мори ждал его в одной только распахнутой рубашке. Он потянулся стащить остатки одежды, но Фукузава хрипло потребовал: — Не снимай. И Мори послушался. Но теперь указания снова пришлось давать ему: опустившись рядом на матрас, Фукузава понял, что совершенно не знает, что должен делать. — У тебя есть с собой презервативы? — буднично спросил Мори, натягивая перчатку и выдавливая на пальцы то, что он называл гелем. Фукузава отрицательно покачал головой. — Тогда просто разденься. На этот раз Фукузава кивнул, встал, отвернулся и снял всю одежду, которая на нем оставалась. Сложил юкату. Белье устроил сверху, как и носки. Пояс они потеряли где-то по дороге. Оставив вещи, Фукузава развернулся — и застыл, едва не кончив: член от зрелища мгновенно прижался к животу, а до сих пор свое возбуждение удавалось не замечать. Мори стоял на коленях, упираясь одной рукой в матрас. Пальцы второй руки находились у него в заднице. Больше объяснений давать не потребовалось: Фукузава прекрасно понял, что будет дальше. Он опустился на колени. Устроился за бедрами Мори, дождался, когда он, простонав, решит, что достаточно готов, и потянул его на себя. Мори вскрикнул, когда Фукузава сумел протиснуть член в его напряженное тело, и снова задрожал. — Не нужно так нежничать, — сказал он. — Будет больно, — предупредил Фукузава. — Хорошо, — усмехнулся Мори. — Боль — это жизнь, а не сон. Фукузава кивнул, хотя Мори его не видел, и, дернув его за бедра к себе сильнее, задвигался быстро и размашисто. Яйца от возбуждения ныли. Мори под ним вскрикивал, запрокидывал назад голову — Фукузава сжал в кулак его хвостик, — скулил и крутил бедрами. Нелепо болтались у голых, бледных и тощих ягодиц полы яркой рубашки. Фукузава поймал себя на мысли, что это зрелище вызывает желание целовать бедра Мори, и кончил. — Еще, — прошептал Мори. Но, как всегда, справился без посторонней помощи: насадился сам на еще не опавший член несколько раз и замер, пачкая ладонь и матрас спермой. Их разбудил звонок телефона. Непривычный для уха тон ворвался в ночную тишину, спугнул мрак. Мори сел первым, включил свет, за ним поднялся Фукузава. — Наверное, Нацумэ-сэнсэй, — сказал он. Мори кивнул, поднялся и вышел. Фукузава, накинув юкату на голые плечи, поднял трубку. — А я уж подумал, что с вами случилась беда, и мне нужно бросать все, ехать вас выручать, — сообщил Нацумэ-сэнсэй в трубку. — Нацумэ-сэнсэй. — Фукузава облегченно выдохнул. — Где вы? — На рыбалке, — удивился Нацумэ-сэнсэй. Словно рыбалка была чем-то самим собой разумеющимся. Мори вернулся аккуратно причесанный, в белой рубашке, хотя и без привычного галстука, и новых брюках. Фукузава заканчивал завязывать пояс. — Нацумэ-сэнсэй… — Я слышал, — чинно ответил Мори, усаживаясь на диван и складывая ногу на ногу. Они не избегали смотреть друг другу в глаза, но в воздухе все же витало напряжение. Фукузава неловко помялся. — Ты пробовал призвать Элис? Мори пожал плечами. Это могло значить как «нет, не пробывал», так и «ничего не изменилось с последнего раза». — У нас все равно нет никаких способов узнать, во сне мы или наяву. Даже если я смогу ее призвать, какие гарантии… — Пока крутится волчок, вы спите, — сказал Фукузава. Мори усмехнулся: — У нас… Фукузава вытащил из кармана маленький, металлический волчок и показал Мори. Не пришлось долго обсуждать действия. Мори закусил губу, выдав свой интерес. Фукузава, выдохнув, опустился на пол — поставить волчок на твердую поверхность, — и крутанул единственное их средство хоть в чем-то разобраться. Сам он так и не понял, чего хочет больше: реальности или сна. Мори, подавшись вперед, напряженно следил за угасающими оборотами. Не докрутив седьмого круга, волчок остановился и упал на пол.