***
Видеться с кем-то впервые за три года страшно. Через телефон было понятно, что Син стал гораздо увереннее в себе, а еще тот рассказывал, что перерос Юэ Луна. От непонятной внутри тревоги Юэ обходит свою гостиную уже наверное пятнадцатый раз, ждет заветного звонка или стука в дверь. На столике перед диваном стоит любимая китайская кухня Сина.Стук.
— Господин, к вам Син Су Лин, — оповещает слуга. — Входите. Дверь открывается, а Юэ Луну кажется что это сон. Иначе он не может объяснить свои действия, когда рядом с охранником замечает знакомое личико, изменившееся конечно, но все еще узнаваемое. Ноги сами несут вперед и Син, будто все понимая, раскрывает руки для объятий. Ох… Он так вырос, так возмужал, только глаза остались такими же по-детски невинными и сверкающими. Удивительно как глаза Сина всегда блестят, он тоже убил немало людей, испытал много боли, но почему-то все еще верит в добро и любовь. В больших, теплых руках чувствуется так спокойно и защищенно. Юэ всегда желали смерти, у него что в америке, что в китае одинаковое количество врагов. Бывало предавали даже собственные телохранители, а здесь так хорошо. — Привет, — Син легко отстраняет старшего от себя, смотрит в глаза и улыбается. — Оставьте нас, — приказывает Юэ и, когда дверь закрывается, не веря промаргивается. — Не могу поверить, что ты вообще не вырос, — явно дразнит Син и одновременно сует какой-то пакет в руки. — Накорми меня, я так проголодался. — А я смотрю ты за последние три года совсем обнаглел.***
Платье оказалось действительно великолепным. Самое главное, что такого ни у кого нет, оно в одном единственном экземпляре, сшито на заказ и полностью соответствует вкусам Юэ Луна. Син чавкает мапо тофу, словно голодал несколько дней и старший кривится от таких ужасных манер. — Ты надолго? — чтобы успокоить дрожь рук перебирает свои черные пряди волос. Син мотает головой в разные стороны, продолжая набивать щеки тофу. — На пару дней буквально, — отвечает, после того как прожевал. — Тогда можешь пожить у меня. — И это мне предлагает сам Ли Юэ Лун? — младший в удивлении поднимает брови и смотрит на друга. Его губы запачканы соусом и это так забавляет Юэ, что он не может сдержать ухмылки. Раньше бы Син возмущенно спросил бы, что смешного он увидел, но сейчас внимательно следит как старший прикрывает рот рукой и его глаза сужаются от нескрываемой улыбки. — Ты так изменился, — говорит Син. Он не может точно объяснить как именно изменился Юэ Лун с их последней встречи. Тот словно расцвел, как свои любимые орхидеи, стоящие чуть ли не на каждом углу особняка. Раньше он видел перед собой лишь месть, а когда уничтожил всех, кого хотел, то у него ничего не осталось кроме пустоты в сердце. Юэ Лун встает с мягкого дивана и поджигает благовония. Дым плывет по комнате, распространяя какой-то нежный теплый аромат, отдающий сладостью. — Что это? — Син вдыхает, пытаясь самостоятельно понять запах. — Дерево сандал, я его редко использую, потому что последняя коробочка осталась. Нравится? — Очень, по-моему я впервые слышу такой приятный запах. — Можешь забрать оставшееся себе если хочешь, — обратно садится на диван и расслабляется, откидывая голову назад на подушку. — Правда? У тебя будет платье напоминающее обо мне, а у меня благовония, которые каждый раз, когда я буду зажигать, буду думать о тебе. В груди теплеет, то ли от сандала, то ли от чужих слов. На счет второго Юэ Лун думать вообще не хочет. Подарки никогда не были для него чем-то дорогим и важным, но в голове мелькает картина, как Син вечером поджигает благовония и, чувствуя любимый запах, будет вспоминать его. — Син, — тяжелый вздох. — Помнишь наши разговоры про передачу китайской мафии? — после положительного хмыканья продолжает. — Если честно, я не хочу взваливать все это на тебя, но я знаю, что проживу еще недолго. Я просто хочу пожить хотя бы немного без этой ноши, без своей фамилии, без крови и страха. Говорить на такие тяжелые темы Юэ Луну несвойственно, он смотрит в потолок и неосознанно вырывает себе волосы. Младший совсем затих, перестал даже жевать тофу, только стучит палочками по краю тарелки. — Я понимаю тебя, но сейчас я не знаю на кого оставить Чайнатаун и пока я не найду нужного челове- — Знаю-знаю, прости, — перебивает его Юэ Лун. — Ты впервые извиняешься передо мной, — замечает Син. — Я так счастлив, что ты изменился. Юэ прикрывает глаза, слышит как друг откладывает палочки и садится совсем близко, касаясь своим кроссовком домашних тапочек старшего. Ложится головой на ноги Луна, отчего тот крупно вздрагивает, но не отталкивает. Син, будучи в несколько раз больше него самого, кажется таким крошечным котенком на чужих коленях. Он закидывает ноги на диван, даже не снимая обуви и Юэ обязательно бы сделал ему замечание, если бы атмосфера была хоть немного другой, а сейчас просто не может себе позволить нарушить ее как-то. — Ты, наверное, не представляешь как мне не хватало тебя, — говорит Син разглаживая пальцами складки ткани на штанах. А Юэ Лун закусывает губу от чувства вины, что не может сказать ему того же. Единственное, на что хватает смелости это положить руку на плечо Сина и, почти неосязаемо, погладить. Скоро младший улетит и они снова не увидятся очень долго, от этого невыносимо грустно. — Уже поздно, мне наверное надо идти, — он предпринимает попытки встать с колен, а Юэ не смеет сдерживать его, хоть и хочется. Когда Син хочет покинуть мягкий диван, то старший, не удерживаясь, хватает его запястье и тянет обратно на себя. — Не уходи, — понимает, что звучит слишком отчаянно, как когда несколько лет назад он наоборот кричал ему «уходи», и спешит добавить. — Давай выпьем. Син на это улыбается еле видно и возвращается, руку почему-то держит в своей и смотрит в темные омуты глаз, с особой нежностью заправляет прядь волос, выбившуюся из хвоста, за ухо. Ли непонимающе хлопает ресницами, когда чувствует сухие губы на своей щеке. Удивительно, но поцелуй, если его можно таковым назвать, не кажется противным. Помеченное место начинает гореть и Юэ Лун касается его своей, всегда холодной, рукой. — Прости. Ты можешь ударить меня если хочешь, — видимо, Син все еще вспоминает те всплески эмоций своего друга, раз предлагает такое. — Зачем? — звучит сипло, старший стремится прокашляться и внести смысл в свой вопрос. — Зачем ты сделал это? — Я просто внезапно осознал как ты дорог мне, — отвечает Син.