A (high pitch) cry for help

Шота проснулся в оцепенении от слишком яркого света и громкого хныканья на заднем плане. Он изо всех сил старался закрыть глаза и снова заснуть. У него была головная боль, и он чувствовал, что несколько лет сна могли бы помочь. — Я видел, как ты проснулся. — сказал голос, слишком высокий, чтобы быть его совестью. «Хватит притворяться спящим! ох, подожди» Он издал низкое рычание и почувствовал, как свет погас на ступеньку ниже, даже когда он закрыл глаза. Восприняв это как сигнал, он снова открыл глаза и без особых усилий сосредоточился на своем муже. «Ты мудак, что вздремнул после такого неприятного сотрясения мозга. Ты пытаешься сделать меня отцом-одиночкой?! Сам того не осознавая, его плечи расслабились перед лицом блондина. Должно быть, это был очень долгий сон, если он так сильно за него беспокоился. О, кровать. Ах, он снова был в больнице, не так ли? «Где наш зайчик?» — прошептал он, оглядываясь вокруг, пока его взгляд не остановился на маленьком спящем мальчике в больничном кресле. Разве это не была самая очаровательная фотография на свете? «Сделай снимок», — пробормотал он скорее себе, чем Мику. "Уже сделал." — хмыкнул Мик. — Хотя «привет, я люблю тебя» было бы неплохо. Мик подошел к кровати и театрально сделал знак, хотя на его лице сияла тяжелая улыбка. Он взял руку мужа в свою и втер в нее немного тепла, выглядя так, будто собирался сказать что-то действительно глупое, и Шоте пришлось притвориться, что ему это не нравится, ради репутации, которой у него не было в обществе. глаза блондинки. «Ты знаешь, что ты очень красивый с окровавленным лицом, но в следующий раз я бы предпочел, чтобы это была фальшивая кровь, пожалуйста». Он пошутил, а Шота издал весёлое мычание. «Я был бы очень рад сообщить вам, что это мог быть кто-то из Хисаши». Мик снова посмотрел на своего спящего сына, убедившись, что тот на самом деле ничего не слышит. «Мне становится лучше, спасибо, но в любом случае, как ты себя чувствуешь?» Шоте потребовалась минута, чтобы вспомнить состояние своего тела. Он чувствовал себя прекрасно? Не совсем, но намного лучше, чем в переулке. Его рука была сильно забинтована, и если он пошевелил ею, то почувствовал натяжение кожи, а это значит, что шрам от ожога наверняка был под всей одеждой, кроме того, что голова болела как сука, но в целом он у него было и хуже. "Могло быть и хуже." Он сказал искренне. «Я предполагаю, что ко мне применили какую-то целебную причуду?» — Хм, — промычал Хизаши, рассматривая его. «Да, выздоравливающая девушка ждет, пока ты наберешься немного больше выносливости, чтобы пройти еще один раунд». "Справедливо. А что насчет тебя и кролика? Надеюсь, я не слишком его напугал. — Ты проспал всего около суток, а он сделал тебе штук тридцать пять рисунков для «быстрого выздоровления». Я собираюсь украсить ими всю гостиную. Он закусил губу и сделал забавное движение рукой, почти не в силах сдержаться, насколько милым был его сын. «А насчет сами знаешь кого, его, к сожалению, лечили и отвезли в полицию. Наомаса не думает, что он сможет устроить драку из-за опеки, используя то, что они получили в качестве улик, но, похоже, его это тоже не волнует. Вот и все. Айзава некоторое время молчал. Его мысли противоречили между радостью от того, что у него нет битвы за опеку, и грустью оттого, что их маленькому Изуку придется жить, зная, что его биологический отец даже не собирается пытаться вернуть его. Был также тот факт, что, в конце концов, когда он подрастет, он узнает о том, что его отец делал с другими людьми ради денег, и это, вероятно, было бы гораздо более травматичным, особенно с учетом того, что зеленый парень выглядел очень осознавая факт, что оба его родителя не любили его. Она не любила меня. Я любил ее. Слова, сказанные перед похоронами Инко, все еще были в его памяти, и Шоте пришлось напомнить себе, что ребенок теперь находится в любящих руках, чтобы не впасть в домино гнева из-за несправедливости, через которую прошел его сын. «Банни будет рад узнать, что мы можем вернуться в нашу старую квартиру». Полчаса спустя, когда Изуку проснулся, он поставил перед собой задачу покрыть Шоту рисунками себя и домашних кошек. Айзаве пришлось признать, что сначала он заметил, как Изуку сдерживает слезы, и не мог его винить. В больницах страшно, и, вероятно, то, что твой отец спал с повязками, было не тем, как он думал, что их следующее свидание будет выглядеть. Мик взял его на больничную койку рядом с Шотой, и они играли в карты, пока блондин заполнял бумаги для выписки. Выздоравливающая девушка сказала, что предпочла бы провести второй этап ухода у них дома, чтобы Изуку было более комфортно. Фаворитизм к малышу был очевиден, она даже почти не разговаривала с героем, чтобы отчитать его за то, что он напугал свою «младшую помощницу» и за то, что он спал с сотрясением мозга. Оба героя пытались притвориться, что их не шокирует то, что Изуку говорит так много и так быстро. Но со временем громкость и скорость его речи уменьшились, и его нервы успокоились. Шота пригладил волосы и сказал, что ему жаль, что напугал его, но это реальность, с которой героям иногда приходится сталкиваться. Он был разумным человеком, он не мог пообещать ему, что тот больше никогда не пострадает, но мог, однако, сказать ему, что он очень хорошо справляется со своей работой и что он всегда приложит все усилия, чтобы вернуться домой. Для него. Этого было более чем достаточно для Изуку и для Мика тоже. Оба его плаксы время от времени нуждались в утешении. Он мог бы дать им это. Хотя притворяться становилось все труднее. Их игру и болтовню прервала медсестра, которая пришла забрать его табличку и сделать последнюю проверку жизненно важных показателей, чтобы записать их. — Что ж, Айзава-сан, похоже, на этом всё. Выздоравливающая девушка даст вам несколько витаминов после её визита на дом. Они предназначены только для последствий ее причуды, не о чем беспокоиться. — С папой все будет в порядке? Его мягкий голос прервал то, что собирался сказать Шота. — О боже… — Айзава зажал Мику рот рукой, чтобы тот заткнулся. — С ним все будет в порядке. К концу недели он будет как новенький». — ответила медсестра, глядя на робкого Изуку. «Твой папа — сильный герой, герои заботятся о тебе, а мы заботимся о героях. Так что оставьте это на наше усмотрение. Здесь передай это своему папе как официальной медсестре. Она дала Изуку небольшой пластырь и помахала рукой на прощание. Боже мой. Изуку разговаривал с совершенно незнакомым человеком. То есть, полное предложение. Ни заикается , ни избегает зрительного контакта, ничего. — Хочешь наклеить пластырь, малыш? Предложил черноволосый, протянул раненую руку и изо всех сил старался не волноваться из-за огромного прогресса, который он только что продемонстрировал. «Я хотел быть уверенным. — прошептал он, снимая пластырь, очевидно, заметив их реакцию, когда он разговаривал с медсестрой. «Ей понравились мои туфли». Мик немного посмеялся над этим, вспомнив, как они только что пришли, и та самая медсестра прокомментировала его блестящие красные кроссовки. Просто удивительно, какие огромные шаги делал их ребенок. Весь в своих красных блестящих туфлях. … Выписавшись из больницы, счастливая семья из трех человек приготовила свой последний прием пищи перед возвращением в свою квартиру. Мику пришлось собрать большую часть вещей и приготовить ужин, так как Шота все еще был уставшим от всего этого испытания, но Изуку помог. Складывание одежды и организация вещей в коробках. Это было одновременно очаровательно и намного эффективнее, чем Ямада. Именно в этот момент Шота позволил своему телу полностью расслабиться. Он наконец-то пошел домой, больше никаких угроз, никакой беготни, больше не беспокоясь о безопасности своей семьи 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, и больше не беспокоясь о документах Изуку... Они наконец собирались пойти домой. Наконец-то они собирались придать этим документам официальный характер. И у Шоты была лучшая идея, как отметить это событие. Черт, даже он мог позволить себе иногда сломать свой жесткий фасад.