Эспер

      Стойкий запах медикаментов и гнили. Сырость. Где-то плитка покрылась плесенью, поржавели ножки больничных коек, в коридорах мигает свет. Окна выбиты и заколочены досками снаружи. Тишина. Ни единой души. Лишь звук капающей воды с потолка, стук каблуков и биение собственного сердца. Белый халат, острое лезвия скальпеля, заполненный шприц. В стенах бетоном залиты трупы, по полу размана засохшая кровь, чьи-то ногти лежат под микроскопом, под операционным столом валяется чей-то палец, разбросанные бумаги и записи. Заброшенная лаборатория. Похоже заброшена уже достаточно давно, со времен СССР тут точно не было ремонта, в другом крыле отсутствует целая стена.       — Как думаешь, чем эспер превосходит человека? Чем они отличаются от людей? Цвет и запах их крови не такие, как у нас, обычных простолюдинов? Мозги другой формы? Почему «они» вообще существуют?       Сотни эсперов уложены в гробы. Глазницы свисают с глаз с вытекающими чернилами, пальцы вывернуты в другую сторону, вспорото брюхо, на полу лежат выпавшие кишки, а мозги сожжены кислотой. Стоит дикий смрад разлагающихся трупов, мёртвой кожи и свисающих внутренностей. Он сразу бьёт по сознанию. Даже самой Чичерине бывает становится плохо.       — Почему кому-то возможно стать одарённым? Предрасположенность или воля самого Господа Бога? А можно ли «отнять» у эспера способность? Передать её другому?       Фёдор молчит, не дрогается. Ноги скованы кандалами, руки туго связаны верëвками. Скулы впали, взгляд томный, уставший, пустой, запястья похудели и ослабли, кровь туда почти не поступает, кисти ослабли и почти не двигаются. Он тихо поднимает взгляд, наблюдает, слушает, не перебивает. Достоевский хочет сказать что-то против, но не может. Он не чувствует языка. Язык лежит в пластиковой коробке и пылится в морозилке холодильника. Она отрезала ему его.       — А если это посланники свыше? Дети Бога?       Игры с разумом, опыты над человеческим телом. Не просто над человеком — над тем, что отличается от него. Нечто новое. Именно этого хотела Елизавета. Это игра в шахматы, закончатся фигуры — она начнет новую партию. Пока не надоест, пока не наиграется, пока не придумает, как по-другому можно поставить фигуру. Как вывернуть игральную доску на изнанку и не создаст новые правила. Она считает себя особенной. Ведь кто, если не она, способен убить эспера. Кто осмелится, кто пойдёт против Бога? Это риторический вопрос. Кто возьмёт в руки нож, вонзая его в сердце, накачает его наркотиками, заставит его умолять о смерти?       — Значит ли это, что убивая их, я сильнее самого Господа? Или я и есть Господь?       Чичерина открывает небольшой металлический шкаф. Тоже старый, возможно ему несколько лет. Оттуда пахнет ржавчиной и веет холодом. Висят плоскогубцы, ножницы, болгарка, кувалда. Она берёт увесистый молоток.       Для неё это будто мелодия. Тихая, спокойная. Она плывёт по течению, танцует в ритм музыки. Для него же это джаз. Непредсказуемый, острый, интригующий. В любой момент может изменить направление. Убрать молоток, взять бензопилу, пришить язык и отрезать уши.       Елизавета шкребет стулом по кафелю и ставит его напротив Достоевского. Садится, скрещивая ноги и упираясь подбородком на молоток, мерзко улыбаясь и прикуривая сигарету. Федор грозно смотрит. Сумасшедшая блядь, — думает он. Она фыркает, тушит бычок ногой и начинает говорить:       — Знаешь. Недавно я убила ребёнка, ему было всего около тринадцати. Я никогда не убивала детей. Но он был эспером. Он плакал, как обычный ребёнок. Его мясо было мягким и нежным. Точно таким же, как описывают и людское. Я была разочарована…       Соседняя палата была морозилкой. Охлаждённое помещение, заполненное холодильниками. А в холодильниках мясо. Человеческое. Но она так не считает. Она не считает, что эспер - это человек. Для неё это за гранью. Обычное простолюдинское мясо она считает третьесортным, противным и отвратительным.       — А взрослые много курят и пьют. Это сказывается на их плоти и мясе. Не могу узнать их настоящий вкус, вдруг они отличаются от друг друга. Но зачастую их мясо схоже со свининой или телятиной, иногда с говядиной.       Она не продаёт органы и мясо на чёрном рынке. Оно просто гниёт и разлагается годами в её морозилках. «Я ожидала большего», — добавляет она. Чичерина пробует каждого убитого одарённого, делает записи и забывает о них навсегда. Её любимая часть ноги и почки. Не продает, потому что жадничает. Лишь иногда, бывает, когда нужно купить новый холодильник или лабораторный стол, берёт совсем свежее и продаёт.       — Я начинаю разочаровываться. Почему мои исследования не дают никаких плодов…       «Исследования». Федор считает это слово просто смешным. Убийства, опыты, издевательства… Всё это она прикрывает словом «исследование».       — Поэтому ты должен стать моим шедевром, Фёдор.