heiress

      Зрительный контакт с матерью заставил моментально выпрямить спину. В стоящем молчании семейного ужина было слышно лишь то, как тощие ноги домовика топали по деревянным полам. Он время от времени щёлкал морщинистыми пальцами, чтобы подогреть стоящие на столе блюда или заново наполнить родительские бокалы вином. Струя кровавого напитка медленно текла по прозрачным стенкам. Столовое серебро не дотрагивалось до тарелок, не стучало по зубам и использовалось так тихо, будто за семьёй могли следить. Напольные старинные часы, оставленные в наследство кем-то древним и практически забытым, отбивали минуты проходящего времени. От начала ужина прошло всего пятнадцать минут, а значит, ещё двадцать нужно строить из себя невероятного и воспитанного ребёнка великого рода Блэков.       Алексия едва заметно вздохнула, пряча половину лица за бокалом с каким-то ужасным на вкус соком. Она чуть сморщила нос, убедившись, что никто на неё не смотрел, однако всё-таки услышала тихий смешок со стороны. Сириус Блэк, известный наследник могущественной семьи тёмных волшебников, сидел напротив неё и мягко улыбнулся, подмигнув. Ему наверняка тоже не особо понравился тот напиток, что сегодня предлагал Кикимер. Если быть честным, то абсолютно вся еда на вкус была ужасна, как обычно, но следовало молчать и есть, если не хотелось остаться голодным до следующего ужина. Регулус же не обращал внимание на происходящее вокруг. Он игнорировал переглядки своих брата и сестры. Ел, будто надрессированный. Его желание показаться лучшим в глазах родителей восхищало в той же степени, что и пугало.       В конце концов отец отложил газету, которую читал последние минуты, и отрезал небольшой кусок поджаренного стейка. Мать сидела с правой стороны от него, рядом с Сириусом, и молча пилила взглядом своих детей. Она наблюдала, следила за знанием этикета. Это заставляло чувствовать себя так, будто проходил какой-то ужасно важный экзамен. Ошибка подразумевала последующее физическое наказание. Алексия снова вздохнула и покорно опустила взгляд в тарелку. Маленькие шарики свежего гороха украшали стейк, но не выглядели слишком аппетитно. Хотелось отодвинуть тарелку, швырнуть в домашнего эльфа кусок противного мяса и вылить на его голову этот кошмарный сок. Мать убила бы за подобное поведение за столом, но похвалила бы за такое отношение к эльфу — она всегда ругала Регулуса за то, что тот был слишком мягок к домовику.       — Вчерашняя встреча не увенчалась успехом, — безэмоционально проговорил отец, хотя грозно нахмурился. Он был зол, и Алексия молилась, чтобы эта ярость не перекинулась ни на кого из младших членов семьи.       — Мракоборцы? — так же холодно спросила мать, и Орион согласно кивнул ей.       Значит, так называемая «встреча» была нападением на всех, кого чистокровные волшебники считали недостаточно заслуживающими жизнь.       Магическая война продолжалась с семидесятого года. Прошло уже пять лет, и за это время влияние Тёмного Лорда на чистокровные семьи значительно увеличилось. Министерство Волшебства продолжало вдалбливать в головы волшебников, что нет ничего страшного в том, что происходило. Они не воспринимали Лорда Волан-де-Морта как кого-то могущественного и действительно опасного, хотя в последнее время нападений стало куда больше, чем раньше. Сейчас даже в Хогвартсе нельзя было скрыться от того, что происходило за его стенами.       Каждый учебный день был опасен для магглорождённых и полукровных учеников, ведь слизеринцы явно придерживались мнения своих родителей, ставили Тёмного Лорда в приоритет и пытались брать с него пример. Этот мужчина, которого Алексия никогда не видела и надеялась на то, что никогда не увидит, пользовался такой же популярностью, как тот же Дамблдор. И если во многих семьях «священных двадцати восьми» директора Хогвартса критиковали и принижали, то самого Волан-де-Морта боготворили так, что можно было назвать их фанатиками какого-то развивающегося культа.       Алексия заметила, как оба брата напряглись при упоминании нападения. Она не знала, почему Сириус был так возбуждён этими новостями. Учитывая всё то ужасное поведение, которое наследник демонстрировал последние годы учёбы на Гриффиндоре, он вряд ли был потрясён и расстроен этим. Его серые глаза запылали какой-то неизвестной сестре решимостью, пальцы чуть твёрже сжали столовые приборы. Регулус был фанатиком — настоящим любителем всей этой мании чистой крови. Алексия никогда не смогла бы забыть о том, как этим летом нашла комнату старшего брата украшенной вырезками из газет, где восхваляли Волан-де-Морта и его Пожирателей смерти. Ей захотелось ударить его чем-нибудь тяжёлым, чтобы лицо Регулуса перестало светиться так, будто родители начали обсуждать какой-то популярный среди подростков поп-альбом. Пришлось глотнуть ещё немного сока, чтобы скрыть раздражение. Мерлин, что чёртов Кикимер добавлял в это пойло?       — Что за встреча? — Голос Сириуса звучал небрежно.       Старший брат словно начал просто рассуждать о погоде. Орион посмотрел на старшего ребёнка с лёгким презрением, Вальбурга же выглядела так, словно уже готова была направить на первенца волшебную палочку. Алексия едва заметно закатила глаза, пока Регулус наблюдал за старшими с неприкрытым волнением. Сириус поднял голову. Он тут же высокомерно и дерзко вздёрнул подбородок, глядя в лицо матери. Это был плохой, ужасный знак. Обычно после этого жеста мимо младших детей проносилась сверкающая молния проклятия, посланная ядовитым шёпотом. В этот раз Вальбурга лишь горящим взглядом смотрела на сына, сморщив нос.       — Вероятно, деловая встреча в Министерстве, — скрывая лёгкое раздражение, сделала попытку отвлечь внимание от своего брата Алексия.       Её голос звучал невинно, как у маленького ребёнка. Родители немедленно перевели свои взгляды на неё, Регулус чуть расслабился. Сириус продолжал смотреть на сестру с непониманием. Она незаметно пнула его под столом: «Заткнись».       — У отца в последнее время много дел в Министерстве, — настойчиво продолжила Алексия, не сводя твёрдого взгляда со старшего брата. — Особенно после отставки министра. Не забыл?       Орион высокомерно фыркнул, выслушав дочь. Она была уверена, что в его мыслях пробежалась строка: «Какая же она тупая». Встретить снисходительный взгляд матери, которая наверняка считала так же, не показалось трудным. Когда один из твоих братьев вёл себя так, будто вместо мозгов у него была каша, приходилось строить из себя глупую и наивную, чтобы пользоваться отвлекающими манёврами. Алексия должна написать чек, чтобы Сириус мог оплатить счёт за каждый раз, когда она спасала его от проклятий, притворяясь совершенно необразованной. Однако, конечно, он не попытался отступить.       — И чем же тогда могли помешать мракоборцы?       Алексия слегка приподняла подбородок, прекрасно зная, что следующая её реплика выведет брата из себя.       — Нападения оборотней учащаются, Сириус. Им пора принять меры.       Сириус замолчал. В его глазах плескалась ярость, вылить которую не было возможности. Алексия прекрасно понимала, что после ужина её ждал разговор, наполненный саркастичными предложениями и язвительными комментариями. Но это было лучше, чем снова видеть то, как лицо старшего брата искажалось в боли и отчаянии. После подобных бесед они не разговаривали неделями, слишком гордые, чтобы сделать первый шаг и извиниться, но это стоило того. Всё было намного лучше, чем наблюдать за тем, что нельзя остановить. Пусть мать и отец полагали, что их единственная дочь была глупа и нелепа, пусть они считали, что стоило бы побыстрее выдать её замуж и получить следующих наследников. Пусть Регулус часами, пользуясь званием старшего близнеца, читал ей нотации о том, что в современном мире нельзя быть такой наивной дурой. Со всем можно смириться, если её братья оставались в безопасности.       Вальбурга прокашлялась, прерывая молчаливую игру в гляделки между детьми. Алексия тут же опустила голову и отрезала от стейка небольшой кусок с бóльшим раздражением, чем хотела. Регулус следил за её движениями, не подавляя волнения. Казалось, что нож вот-вот разрежет саму тарелку. Орион выглядел всё так же беспечно и далеко от семейных дел. Его заботило то, что Министерство не давало Пожирателям смерти лишний раз показать, какими жестокими идиотами они были. Его заботило то, что мракоборцы бросали вызов и играли в какие-то странные игры на улицах Лондона, просто следя за последователями Тёмного Лорда. Алексия прикусила изнутри щёку так, что вскоре почувствовала горький привкус крови. Хотелось укусить язык, чтобы он отвалился и вывалился изо рта. Она чувствовала себя грязной и противной, мысленно проговаривая произнесённые слова разом за раз.       Нападения оборотней в полнолуния действительно стали более частым явлением, чем прежде. Мужчина-оборотень, о котором Алексия слышала лишь пару раз, вернулся в Великобританию, и теперь его стая нападала не только на взрослых волшебников и магглов. Они издевались над детьми, которым ещё не исполнилось даже десяти лет. Они превращали их в тревожных и напуганных существ, в сирот, которым приходилось переносить каждомесячную трансформацию своего тела в одиночестве. Больница Святого Мунга относилась ко всем оборотням с опаской, поэтому не принимала детей так часто, как хотелось бы. Министерство сразу же регистрировало жертв в Реестре, чтобы никто не мог избежать официальной части этого ужаса. Всё это не просто раздражало. Это разочаровывало, это селило в душе отчётливое понимание собственной никчёмности, ростки беспомощности с каждым днём становились всё выше, превращались в тёмные густые кусты неуверенности в себе и в будущем.       Алексия подавила злые слёзы и снова подняла голову, когда поняла, что мать обращалась к ней.       — Ты наладила свои дела с Чарами, милая?       «Милая», упавшее с уст матери так небрежно и легко, будто Вальбурга всегда говорила именно так, вызвало желание наконец-то дать волю эмоциям. Алексия испытывала тошноту, которая характерно дала неприятную кислинку во рту. Девушка слабо кивнула, давая тот ответ, который был нужен. Вальбурга довольно кивнула в ответ и вернулась к своему ужину. Вряд ли эта ужасная женщина на самом деле волновалась за знания и умения дочери. Ей просто хотелось, чтобы каждый ребёнок семьи Блэков был идеален. Она никогда не спрашивала Сириуса о проблемах на уроках, потому что знала, что он лучший, даже если и учился не там, где хотели родители, даже если наследник не поддерживал их взгляды на жизнь.       — Что насчёт Зелий? — Вальбурга приподняла бровь, но всё ещё не смотрела на дочь. Алексия не смела опустить голову и глядела на неё со спокойным выражением лица с невероятным усилием.       — Лучше, чем в прошлом году.       — Старайся больше.       — Регулус лучше меня, мэм. Профессор Слизнорт любит собирать вокруг себя знаменитостей, преуспевающих и влиятельных людей. Ему нужен один из наследников.       Вальбурга согласно кивнула и посмотрела на Регулуса с той гордостью, с которой никогда не смотрела ни на кого из других детей. Орион выглядел не менее впечатлённым. Близнец лишь согласно кивнул: он занимал первое место на их курсе ещё с первого года обучения в Хогвартсе и, вероятно, никогда не станет хуже.       С каждой минутой, проведённой в стенах столовой, желание сбежать становилось всё ярче. Родители разговаривали между собой, изредка втягивали в разговор то Регулуса, то Алексию, но игнорировали Сириуса. Конечно же, последний не мог допустить подобного отношения к своей персоне, поэтому вставлял не самые приятные комментарии для ушей родителей. В такие мгновения Алексия снова перетягивала одеяло на себя и говорила что-то такое глупое, что хотелось поморщиться от собственного идиотизма.       Когда ужин наконец-то закончился, Вальбурга вышла из столовой вместе со своим супругом. Регулус вышел следующим, пока домовик прибирался на столе и ворчал что-то себе под нос. Часы продолжали противно стучать, пока минуты неторопливо текли. За окном было ещё недостаточно темно, но на небосклоне оставались только бледные оттенки проходящего заката. Солнца было практически не видно за стенами многоэтажек в районе, где находилось поместье Блэков. Кикимер наколдовал две чашки отвратительного чая, поставив их напротив своих хозяев, и куда-то телепортировался раньше, чем Алексия или же Сириус могли ему что-то сказать.       Родители, что не было удивительным, не были в восторге от этой привычки — Алексия не должна была оставаться с Сириусом слишком долго, чтобы старший брат не смог «испортить её разум». Но она часто говорила Вальбурге о том, что Сириус рассказывал ей о дальних родственниках или помогал разобраться в ветвях семейного древа, поэтому мать порой могла закрыть глаза на их совместное времяпрепровождение. Конечно, всё это было далеко от истины, но враньё — самое лёгкое, чего можно было избежать.       Сириус скрестил руки на груди и недовольно посмотрел на сестру, которая взмахнула палочкой для наложения заглушающих чар. Вот и наступал тот момент, когда наследник благороднейшего и древнейшего семейства Блэков начнёт надменно читать лекцию и высказывать своё мнение тем холодным тоном, от которого по коже неслись неприятные мурашки. Она заметила, что парень приподнял брови в той же манере, что и Вальбурга, когда была крайне недовольна, и скривил губы так, как обычно делал отец, когда что-то шло не по его плану. Алексия вздохнула и закатила глаза. Пить хотелось ужасно, но к чаю она так и не прикоснулась.       — «Им пора принять меры»?       — Заткнись. Ты прекрасно знаешь, для чего я так сказала.       — Ты ведёшь себя просто отвратительно, Лекси.       — На меня хотя бы не посылают проклятия тридцать раз на дню, Сириус.       Алексия закатила глаза и поправила воздушные рукава своей чёрной блузы. Резинка неприятно стягивала волосы в идеальный пучок на затылке. Пара прядей, небрежно оставленных и обрамляющих лицо, начала раздражать.       — Ты играешь роль идеальной дочери, — презрительно фыркнул молодой человек, — конечно, тебя не тронут.       — А ты играешь роль безмозглого идиота, и, как видишь, это не приносит блага.       — Не могу поверить, что ты, блять, приплела сюда Римуса!       — Не смей говорить со мной в подобном тоне, — сердито прошипела девушка, упрямо глядя в глаза Сириуса. — Уж прости, что мне захотелось спасти твою задницу. Ты только утром оклемался от Силенцио. И это самое безобидное, что могла сделать эта женщина.       Сириус фыркнул то ли от раздражения, то ли от обращения к их матери. Пока Регулус с восторгом называл её матерью, как и следовало, а Сириус обходился одним лишь упоминанием её имени, Алексия не могла произнести ни то, ни другое. «Эта женщина» было прекрасным описанием человека, который никогда не делал ничего из того, что обязана была сделать настоящая мать.       — И я не приплетала Римуса. Я говорила о тех придурках, которые носятся по городу и кусают детей.       Старший брат чуть прищурил взгляд. Он подозрительно осмотрел лицо своей родственницы и всё-таки отвернулся, прервав зрительный контакт.       Связь Сириуса с мародёрами с первого года его обучения была нерушимой. Зависть к тому, как он быстро обзавёлся настолько преданными друзьями, засасывала в пучину неприязни к остальным парням. Регулус первое время боролся с этим, считая, что дружба с «предателями крови» и «грязнокровкой» не принесёт ничего хорошего в жизнь старшего брата, но Алексия была просто рада тому, что на протяжении учебного года они помогали наследнику Блэков не сойти с ума. С каждым днём присутствия непутёвого сына в доме родители выходили из себя всё чаще, противные комментарии отца становились всё более болезненными для восприятия, а физические наказания матери — всё более жестокими.       Когда Джеймса, Римуса или Питера не было рядом, Алексия брала на себя ношу спасительницы своего тронутого на голову брата. Он был старше, но всё равно был несноснее и непослушнее. Будто в теле пятнадцатилетнего подростка заключили постоянно взрывающего предметы и насылающего на себя гнев ребёнка. Джеймс был идеален в том, чтобы успокоить Сириуса и потешить его вздутое эго, с чем никогда не справлялась сама девушка. Римус вносил в жизнь Сириуса рациональность и твёрдую уверенность в том, что не все поступки Блэка были адекватными. Питер… Алексия не могла сказать, чем именно помогал Питер, потому что каждый раз, казалось, Петтигрю уменьшался в несколько раз, когда Сириус просто находился рядом. Было очевидно, что этот мародёр боялся своего товарища. Может, он страшился его семьи и того величия, которого добилась фамилия рода. По крайней мере, Питер не смотрел на своего друга с восхищением или похвалой, как делали все девчонки в Хогвартсе, так что спасибо ему и на этом.       Сириус был счастлив рядом с этими парнями, поэтому Алексия никогда не мешала ему, хотя Регулус вечно пытался изменить мышление старшего брата. «Водиться с предателями рода и грязнокровками, — говорил он, — участь сквибов.» Алексия не могла согласиться с этим, но всегда молчала: вмешиваться в разборки братьев было себе дороже.       Поэтому, конечно, она прекрасно знала эффект, который получит, если скажет что-то плохое о друзьях старшего брата. Она пользовалась этим, потому что понимала, что в присутствии матери и отца Сириус не станет кричать о том, что действительно любит этих людей, что восхищается ими, что готов пожертвовать своей жизнью ради них. Алексия осознавала, что старший брат замолчит на время, тая обиду на неё, и потом переведёт тему. Поэтому сегодняшний комментарий был намеренным, был необходимым и был таким же неприятным, как и вся чушь о кровном превосходстве в этой семье.       — Прекрати говорить о них, когда родители рядом, — негромко сказал Сириус, глядя в окно.       — Тогда прекрати выводить их из себя своими вопросами, — не осталась она в долгу и тут же заполучила сердитый взгляд. — Я не знаю, в какую игру ты играешь, но шпионь более незаметно, если ты не хочешь оказаться убитым.       — С чего ты взяла, что я шпионю? — Его взгляд заметался по помещению, выдавая.       — Мне без разницы, что ты собираешься делать, Сириус. Просто оставайся в безопасности до тех пор, пока не сможешь уйти из этого дома. Постарайся выжить, по крайней мере.       — Вальбурга не опустится до того, чтобы уничтожить наследника.       — Эта женщина опустится до того, чтобы сделать наследником Регулуса и уничтожить тебя.       Алексия изящно взмахнула палочкой, чтобы снять чары, неторопливо поднялась из-за стола и, кивнув на прощание так, как было принято в семье, развернулась. Сердце неприятно сжалось в груди, когда позади послышалось «Чёрт», говорящее о том, что Сириус даже не задумывался о возможности такого исхода событий.