Ни звука больше о женских бедрах

Его младший сын - чертов идиот. Его старший сын всего на пару сотых меньше. Любые другие сыновья в этой комнате запросто перещеголяют этих двух бесполезных придурков, что у него родились. На много процентов ввысь. В глубине души он не мог поверить, что ему пришлось дать им свою фамилию. Имей он выбор, то своим сыном безусловно выбрал бы Не Миндзюэ. Идеальнейший сын. Умный, проницательный, владеет саблей как никто другой, достойный наследник Ордена Цинхэ Не. И добавок, красив особой мужественной красотой. Один только взгляд этого парня заставил девицу Цзян покраснеть до корней волос. Но не как школьницу. Скорее как девственницу, испытывающую первые вспышки похоти. Сквозь ее платье стали заметны слабые очертания ее сосков. Не Минджуэ был в достаточной степени мужчиной, чтобы заставить такую зажатую принцессу, как Яньли, ощутить подобные чувства. У его сына-придурка не было ни малейшего шанса. Разумеется, в его власти было настоять на этом союзе, действительно желай он этого. Этого он не желал. Он скорее предпочел бы, чтобы союз был на благоприятных условиях, а не на вынужденных. Особенно с учетом того, что их драгоценный алмаз, приемный сын семьи Цзян, предлагал себя так старательно. Это был первый раз, когда его должным образом представили Вэй Усяню. По его оценке, любой, кто сделал Вэнь Чао более-менее сносным в плане поведения, уже заслуживал пристального внимания. И тем более некто настолько достойный, как Старейшина Илина. Разумеется, он был о нем наслышан. А кто бы не был - сейчас-то. Однако он должен был признать: было трудно соотнести многочисленные истории о Старейшине Илина – все те фантастичные байки, передающиеся из уст в уста, что охватывали широкий диапазон от невероятного - через ужасное - вплоть до сверхчеловеческого, - огромный объем которых накопился за тысячи лет – с этим… этим невероятно живым, в высшей степени обаятельным, чрезвычайно красивым существом, едва прожившим полных тридцать лет. Когда слышит заливистый смех Вэй Усяня, он ощущает себя древним стариком. И это чудо нацелилось на тупицу-Вэнь Чао. А тот не располагает ни сколько-нибудь выраженными способностями, ни накопленным опытом, чтобы полностью оценить снизошедшее на него благословение. Дело не в том, что Вэнь Чао это не интересует. Интересует. В той странной, смущающей, неопределенной мужской манере, что связана с внутренним ощущением сексуальности через секс и пол. Глупец восхищен и возбужден одновременно, но ни черта не знает, что с этим всем делать. Ему хочется перенаправить внимание Вэй Усяня на себя. Дать тому понять, что он, Вэнь Жохань, понимает его тонкую игру. Подумать только, добиться развития такого высочайшего уровня силы в таком юном возрасте… Как ему удалось? Разве ему не хочется поделиться секретом? Разве он хочет поделиться всем собой? С кем-то таким, кто готов это оценить по-достоинству? Без малейшего осуждения. С кем-то таким, кто будет его превозносить? Кто стал бы относиться к нему, как к величайшей гордости клана, которой он несомненно является… Он улавливает ход своих мыслей и откидывается в кресле, поражаясь самому себе. Уже долгое время ни одному человеку не удавалось насколько его заинтересовать. *** Он заканчивает мыть руки и сушит их полотенцем, оценивая себя перед зеркалом. Его глаза сверкают. Его кожу слегка покалывает. Черный цвет его одежды заставляет его практически сиять. И к Вэнь Чао это не имеет ни малейшего отношения. Этот ублюдок настолько же интересен, как мешок с камнями. Он не мог себе представить, что еще придется тратить время на симуляцию интереса к словам, исходящим из уст этого человека. Нет, не в нем все дело. А в том, что… Раздается стук в дверь. - Занято, - кричит он. Стук повторяется. Это Цзян Чэн? Или Цзецзе? Он быстро открывает дверь и пугается, когда… Бля, словно его мысли призвали этого засранца... - Какого... - начинает он, но его заталкивают обратно в ванную, затем туда входит Лань Ванцзи и запирает за собой дверь. - Какого черта? - шепчет он сердито. - Вот и я хочу это знать. Какого черта вы делаете? - так же сердито интересуется Лань Ванцзи, притягивая его к себе за локоть. - Как вы смеете? - он смотрит в то место, где его схватили за локоть. Лань Ванцзи не делает ни малейшей попытки выпустить его. Что провоцирует его избавиться от захвата немедленно. Похоже, что Лань Ванцзи именно этого и ждал, поскольку разворачивает его и вжимает спиной в стену рядом с вешалкой для полотенец. - Вы пытаетесь соблазнить Вэнь Жоханя? - Вэнь Жоханя? - нахмуривается он озадаченно, прекращая свои попытки вырваться. - Какого черта! - Пока вы заняты тем, что строите масляные глазки Вэнь Чао, тем временем Вэнь Жохань поедает вас глазами, - выплевывает Лань Ванцзи рассерженно. - Я понял, вы чертовски не в себе, - отвечает он, слишком сбитый с толку обвинениями, чтобы сознательно сопротивляться. - А вы чертовски недогадливы. Совсем как тогда. - А не пошли бы вы! - теперь он сердито толкает Лань Ванцзи локтем, что продолжает быть в захвате. - Разве вы не об этом просите Вэнь Жоханя? Трахнуть вас? - не унимается Лань Ванцзи. Тембр его голоса понижается, а глаза начинают светиться. - Кого я трахаю, и кто трахает меня – не ваше собачье дело! — яростно шипит он, обеими руками выдергивая локоть из хватки Лань Ванцзи и толкая того в грудь. Что сейчас намного тяжелее, чем было тогда. Черт побери этого засранца! - В самом деле? - зло спрашивает Лань Ванцзи, убирая его руки и толкая их обратно. - Да! - громко шепчет он, борясь с желанием закричать. - Ты не помнишь меня, Вэй Ин? - спрашивает Лань Ванцзи, беря его оба запястья в захват ладонями и прижимая их по обеим сторонам от его головы. - С чего бы? Вы и тогда со мной так обращались, ненормальный придурок-садист? - Он пытается вырваться из хватки, но его физическая сила и близко не стоит рядом с силой Лань Ванцзи. Даже не в пределах километра. - Да, и тебе это нравилось, - рычит Лань Ванцзи, полностью приближаясь. Пока их тела не вжимаются друг в друга. Такое близкое соседство заставляет его запрокинуть голову вверх. Он задыхается от гнева. И от разных других чувств. Потому что Лань Ванцзи всегда был его криптонитом, его слабым местом. Очевидно, что потеря золотого ядра не повлияла на это положение вещей. Ни на йоту. Он зубоскалит: - Я не люблю грубых скотов. Никогда не любил. - А я не любил брать мужчин к себе в постель. Никогда не любил. Это его бесит. До невозможности. И он толкает оппонента всем телом. - Так и не берите. И не приставайте ко мне со своими сексуальными заморочками. - Я не был способен спать ни с кем после тебя. Я бы сказал, что на текущий момент это несколько выходит за рамки определения "сексуальные заморочки". Поскольку его тело — предатель высшей степени, а внутренности сжимаются от этих слов, он закрывает глаза и шепчет: - Я никогда не спал с тобой. Наступает долгая пауза, когда никто не произносит ни звука, хотя Лань Ванцзи все еще полностью вжимается в него. Наконец, он открывает глаза. Лань Ванцзи пристально наблюдает за выражением его лица и медленно говорит: - Ты прав. Нам с тобой никогда не удавалось хорошенько поспать. - Пошел ты на хуй, - говорит он с чувством, снова толкаясь. Лань Ванцзи выглядит так, словно собирается что-то сказать в ответ, но его прерывает неожиданный стук в дверь. Они оба мгновенно замолкают. - Папа, ты здесь? - слышат они тихий мальчишеский голос. Он ожидал, что Лань Ванцзи немедленно отпустит его, и приготовился отодвинуться, но вместо этого Лань Ванцзи придвигается еще ближе, пока их дыхание не смешивается. - Да, Сычжуй. Я здесь. Тебе что-то нужно от меня? - Нет, но Сяо Шушу ищет тебя. - Мэн Яо? - интересуется Лань Ванцзи нейтральным тоном. Вэй Усянь пользуется этим моментом и пытается оттолкнуть Лань Ванцзи в грудь, но безуспешно. - Да, - отвечает Сычжуй. - Хорошо, я сейчас выйду. - Ладно. После небольшой паузы Сычжуй снова заговаривает: - Эмм… Папа, ты видел Шифу? Тот поворачивает голову и в упор смотрит на него. - Не видел, - отзывается Лань Ванцзи, удерживая его взгляд. - О, мне показалось, что я видел, как он шел сюда. - Может быть, он потерялся... Это сказано несколько тише. Янтарные глаза исследуют его, взгляд мечется со стороны в сторону между его глазами, словно один глаз хранит все секреты, которых другой не знает. - Ты такой глупый, папа. Это же его дом. Как он мог потеряться? Вэй Усянь при этом самодовольно приподнимает бровь. - Тебе нравится твой Шифу? - неожиданно спрашивает Лань Ванцзи. - Да, - отвечает Сычжуй без малейших колебаний. Он замолкает, наблюдая за этими глазами и мысленно приказывает себе отвернуться. - Может, нам стоит забрать его к нам домой? Он хмурится, снова толкая Лань Ванцзи в грудь, в то время как Сычжуй издает тихий смешок снаружи. - Ты такой глупый, папа. У него же есть своя семья. Мы не можем просто так забрать его к нам домой. - Что я тебе, бездомный пес что ли? - шепчет он сердито. - Ты прав, Сычжуй. Возможно, мы его похитим, - говорит Лань Ванцзи вслух. - Ты что, под кайфом, что ли?- его брови в удивлении прыгают к линии роста волос. Снаружи наступает тишина, которая, кажется, вырывает Лань Ванцзи из охватившего его помешательства. - Конечно, я шучу, - говорит тот более серьезно. Сычжуй через мгновение смеется. - У тебя классные шутки, папа. Это заставляет Лань Ванцзи нежно улыбнуться. И черт его возьми, если улыбка этого придурка со временем не приобрела еще большей власти. Эта мысль его настолько бесит, что он шипит: - Это совершенно не так. В ответ Лань Ванцзи отпускает его руки и выпрямляется. Вэй Усянь полностью отталкивает его прочь и поправляет на себе одежду. - Ты утверждаешь, что ничего не помнишь, Вэй Ин, поэтому позволь мне освежить твою плохую память. Когда дело касается тебя, у меня напрочь отсутствует чувства юмора. Фраза настолько возвращает его в воспоминания прошлого, что он на мгновение теряет дар речи. Лань Ванцзи вопросительно приподнимает бровь. Затем открывает дверь ванной и уходит.