Конец детства

Это был обычный день – такой, каким он и должен быть на Тихом пике. Даже больше – день обещал быть отличным, ведь все старшие отправились на совместную с пиком Бай Чжань миссию, а лорд Шэнь Цинцю отлучился с вершины по неотложным делам – возможно, ему требовалось тихое место для медитации. Так что младшие ученики тихонько выдохнули в кулачок, скрестили пальцы за спиной, провожая старших боевых братьев, и разулыбались, предвкушая редкий момент свободы и относительной безнаказанности. Ничего серьезного, конечно, но сегодня они немного меньше уделят времени совершенствованию и тренировкам, и немного больше – играм и болтовне. Разумеется, Мин Фань остается за главного – а как иначе? Он самый успешный и верный ученик, которому Шэнь Цинцю доверяет многие дела – и, хоть гордыня это грех, Мин Фань все же немного гордится собой. Это крайне приятно и почетно – будет, что рассказать родителям в следующем письме. И может быть тогда он тоже станет гордостью семьи, как и его старший брат. - Мин-шисюн! – группа его приятелей уже на улице, встречает его за дверями преувеличенно почтительным поклоном. Он отвечает им тем же, старательно надувая щеки, словно какой-то важный чиновник, у которого уже начала ширится лысина, но который все еще хочет казаться самым главным. Больше нескольких мгновений этого представления никто не в силах продержаться – они все еще беззаботные мальчишки, и в итоге заливаются беззлобным хохотом, празднуя начало этого без сомнения прекрасного дня. - Что сегодня делать будем? - Можем поиграть в вэйци! Наконец выясним, кто у нас чемпион Пика! - Ты сейчас так говоришь только потому, что Вай Шу отправился вместе со всем старшими учениками. Его-то не обыграть и десяти таким, как ты! - Он просто жулик, и прячет фишки в рукавах! Честное слово, когда я узнаю, где у него секретный карман- - А может спустимся вниз, вдруг там ярмарка? - Чтобы Шизун за версту унюхал то, что мы вне выходного дня развлекались? Он же тут же узнает. - Но как же булочки... - Ты слишком думаешь о том, чем набить желудок! - Ну я же еще не могу практиковать инедию! Мин Фань не вмешивается в перепалку – он слушает и улыбается себе под нос, перебирая варианты в голове. Всего, что хочется, не перечесть – вряд ли все желания можно уместить в один небольшой день. Но само обсуждение уже приносит неимоверное удовольствие. - А давайте читать «Легенду о клинке» по ролям! - Точно, тогда и Нин-шимэй пригласим, ей точно понравится. - Тогда придется читать главы с романтикой… - Ой, а ты как будто против! Идея пригласить Нин Инъин на их литературный вечер – вечер чтения приключенческих повестей – очень нравится Мин Фаню. Возможно, ему стоило бы признать самому себе, что ему нравится сама Нин-шимэй, но это было бы неприлично. К тому же, возможно, за саму мысль, Шизун бы его заставил пробежать как минимум сто кругов вокруг пика. Бедные его ноги. И вообще, Мин Фань просто соскучился по присутствию его милой и энергичной шимей, ведь теперь, вместо того, чтобы проводить время со своими братьями, она стала… Возится с тем неблагодарным новеньким щенком! Мин Фань сам не заметил, что надулся как мышь на крупу от одной только мысли – подумать только, какой подлец! Понял, что Нин Инъин это драгоценное сокровище их пика и тут же украл его, как какой-то опьяненный от безнаказанности демон! И еще строит эти оленьи круглые глазки – не знает, видимо, что Шизун говорил не доверять подобным пройдохам! Только Нин Инъин не хочет слушать доводы разума и все еще вьется вокруг паршивца, как гусыня-наседка вокруг птенчика. Так еще и постоянно отчитывает своего шисюна по поводу и без! Как еще этот избалованный заморыш станет приличным культиватором? Только усиленные тренировки и почитание старших! Такой же путь, как и у всех! - Мин-шисюн, а ты что думаешь? – его шиди вырывает его из завистливых мыслей простеньким вопросом и Мин Фань встряхивает головой. Сейчас время для отдыха, а не для обдумывания поведения всяких мелких мальчишек. - Мне нравится идея с чтением по ролям. А еще мы можем взять булочек с кухни – сегодня нет старших, и мы съедим их порцию. - Мин-шисюн лучший! – довольный гул поднимается вокруг него и Мин Фань вновь надувается, на этот раз довольный, и выпячивает грудь колесом. Похвалу любит каждый. Они нестройной гурьбой перемещаются по Пику, увлеченные болтовней. Обсуждают книги, которые можно взять, и как бы незаметней пронести всю гору съестного в общие комнаты. Мин Фань, позабыв свое возвышенное поведение, тоже включается в разговор, яростно споря и пытаясь заставить всех голосовать за свою любимую новеллу, изредка поднимая голову, чтобы успеть первым увидеть их дорогую шимэй. Вместо этого его взор падает на рощицу около дровяного сарая и Мин Фань фыркает – вспомни солнце, вот и лучик. А точнее тучка, которая закрывает от них их солнце Нин Инъин. Посмотрите на него, сидит и ничего не делает! Возможно, даже нагло и бессовестно спит вместо учебы, уютно устроившись под деревом. (То, что они сами сегодня не собирались приступать к занятиям, не должно быть приравнено к столь вопиющему игнорированию обязанностей ученика!) Возможно, его стоило бы разбудить и отчитать, напоминая, что не время и не место спать так безмятежно, но у Мин Фаня было сегодня слишком хорошее настроение для лекций. Так что он решил просто его разбудить – слишком поздно для сна. - Я сейчас, - он машет рукой остальным и подходит к погруженному в безмятежную дрёму Ло Бинхэ. Это даже выглядело бы мило, если бы это не был щенок-лентяй – так небрежно уложил голову на плечо, спрятался под волосами, еще и открытая книга покоится на бедре. Хоть сейчас пиши с этой неженки иллюстрацию к роману. Сначала Мин Фань думает окрикнуть его, но кричать на весь пик у него нет желания, а разбудить спящего порой бывает трудно. Так что ему приходится подойти поближе, чтобы схватить Ло Бинхэ за плечо и слегка потрясти. - Ло-шиди, подъем! От твоей лени скоро небеса упадут! Неожиданно, но паршивец не просыпается, даже не ведет бровью, хотя Мин Фань знает, что тот достаточно чутко спит – как и все хитрецы. Он сурово хмурит брови и встряхивает еще раз, ожидая ответа – ему отвечает лишь тишина. Что-то мокрое капнуло на тыльную сторону руку – Мин Фань отвлекается и замирает, не веря своим глазам. По его костяшкам пальцев скатывается несколько капель крови. - Ло… шиди? – он чувствует, что его движения слишком медленные, а сердце начинает биться слишком сильно. Это неправильно, он хоть и начинающий, но совершенствующийся, его тело должно его слушаться идеально. Негнущимися пальцами он касается густой копны волос, чтобы убрать их с лица – внутри него все еще теплится надежда о том, что мальчишка только лишь поранился. Все кудри пропитаны кровью – Мин Фань только сейчас чувствует удушающий металлический запах. По хрупкому, болезненно-бледному лицу Ло Бинхэ стекают кровавые капли – из носа, из уголков рта, слезами скатываются из уголков глаз, пальцами Мин Фань чувствует, что кровь идет и из ушей. Кудри – такие тяжелые и длинные – скрывали потемневшую от крови белую одежду. Мин Фань чувствует, как ужас сковывает все его тело, ему кажется, что сейчас его стошнит. На одно страшное мгновение он думает, что перед ним уже лишь мертвое тело - но сквозь его дрожь он чувствует почти невесомое дыхание на своей коже. Живой. Это заставляет держаться в здравом уме. Молодец, Ло-шиди, не переставай дышать. - Мин-шисюн, чего застрял? - остальные, видимо уже заскучали. Мин Фань уже забыл об их присутствии, точнее, любые ощущения и понимание окружения было насильно вытеснено ужасающим открытием. Остальным не было видно всей катрины, поэтому они звучали столь жизнерадостно, - Пойдем ско- Мин Фань резко разворачивается, прижимая к себе едва дышащего ученика и все резко замолкают - их шисюн отдаленным краем разума понимает, что кровь начала пропитывать и его собственную форму. Как такое маленькое существо может содержать столько крови... - Идите… - его слова вырываются каким то нелепым свистом. Остальные замирают, словно кролики перед змеей, в ожидании неизбежного. - На Цань Цао, нам нужна помощь! - Мин Фань резко каркает, у него в один момент пересохло горло. Никто не двигается с места - или так ему кажется - не осознавая серьезность ситуации, и поэтому он кричит, не понимая, насколько страшно звучит, - Быстрее, у него отклонение ци! Внезапно образуется хаос - самые ответственные уже бегут к мосту, кто-то стоит в ступоре, кто-то начинает совершенно безобразно плакать, кто-то пытается успокоить всех, а главное, самого себя. - Я уже бегу! - Скорее! - Почему... - Мы не виноваты! Стенания, крики и плач - все сливается в чудовищную какофонию, до которой Мин Фаню абсолютно нет дела, пока на его руках умирает его шиди. Ужас и страх притупляются, разум вступает в дело - он собран и спокоен, насколько это может позволить ситуация. Мин Фань укладывает Ло Бинхэ как можно аккуратнее на землю – он почти уже не слышит остального хаоса, сосредоточившись только на своем шиди. Его дыхание слабое, в груди хрипит, а сам он холодный и даже не может дрожать – все от потери крови. О масштабе повреждения меридиан его духовных жил Мин Фань даже не хочет думать, ему уже страшно. Сейчас его единственная задача – сохранить жизнь младшего ученика до прибытия целителей. Все мысли о том, что это наглый паршивец, невежа и лентяй пропадают из его головы. Ло Бинхэ выглядит хрупким и маленьким, никакой ненависти не остается. Ее и не было – просто детские обиды. Порой детство заканчивается. Мин Фань приподнимает голову Бинхэ – у него уже все руки в крови – чтобы тот не захлебнулся. Он и так дышит странно, клочками, у него в горле что-то хрипит и булькает. Сзади, совсем близко, раздается мягкий стук. И за ним следует оглушительный девичий крик – столько горький, что даже полностью сосредоточившийся Мин Фань просто не может не повернуться. Полные ужаса глаза Нин Инъин будут преследовать его в кошмарах. Их нежная и добрая, веселая шимэй никогда не должна была видеть чего-то подобного. - Что ты сделал с Ло-шиди?! – всего мгновение, а она уже рядом, тонкими пальцами, девичьими белыми ручками погружаясь в окровавленную копну, пытаясь притянуть Ло Бинхэ ближе к себе, спрятать за отворот одежд, как какого-то уличного котенка от глаз хулиганов. Мин Фань рвано вздыхает, понимая, что он сейчас и правда выглядит каким-то злодеем. (А что если так и есть, что если Ло Бинхэ умрет, что если Мин Фань перешел черту, что если это все из-за него-) - У него отклонение ци, - вместо всхлипов и выплевывания в пустоту собственных страхов Мин Фань все еще говорит спокойно и четко, как будто его сейчас не трясет, - Нам нужно повернуть его на бок и согреть, пока не придет помощь. Внезапно Нин Инъин оказывается хорошим подспорьем. Она тут же замолкает и слушает – хоть и не перестает лить слезы. Мин Фань сам бы расплакался, не в силах сдержаться, но слезы бы туманили глаза и мешали бы работать. Шимэй подставляет свои колени под голову Бинхэ – раньше Мин Фань бы разозлился и надулся. Сейчас это его ни капли не волнует. Ло Бинхэ все еще едва дышит, булькает и не подает никаких признаков того, что ему стало хоть немного лучше. - У него комок здесь, - Нин Инъин подает голос, поглаживая тоненькую напряженную шею их шиди. Мин Фань хмурится – если у него забьется горло, все их труды будут напрасными. Рот Ло-шиди немного приоткрыт – он пытается поймать воздух губами. Так что… - Нин-шимэй. Держи его голову. Мин Фань скользит двумя пальцами в окровавленный рот и пытается нащупать корень языка, в то же время пытаясь не перекрыть дыхательные путь. Кажется, у него получается – Ло Бинхэ начинает трястись, мелко кашлять, а затем его рвет. Густой комок свернувшейся крови падает на траву, добавляя красок ужасающей картине. Для Мин Фаня сейчас нет ничего прекраснее, чем видеть, как его маленький хрупкий шиди делает глубокий вздох. Он ненадолго перекладывает Ло Бинхэ полностью на руки Нин Инъин – та тут же прижимает его к себе, убирая волосы со лба – и стягивает с себя верхнюю накидку, тут же укрывая ей своего младшего. Нин Инъин, без капли стеснения, делает тоже самое – ее чулки и юбка уже тоже в крови, но она будто не замечает. Внезапно – или они тоже были здесь, просто Мин Фань не может распылять свое внимание – к ним присоединяются еще несколько учеников, кутая своего наконец начавшего дрожать шиди в свои мантии. Се Хуань – тот, который часто устраивал вместе с Мин Фанем «уроки вежливости» для Ло Бинхэ – сейчас мягко накрывает его ноги своей дорогой одеждой и успокаивающе гладит по бедру, пытаясь передать свое тепло. - …ах? Тихий вздох – Мин Фань вздрагивает и смотрит вниз. Ло Бинхэ тяжело – но глубоко – дышит. Он даже приоткрывает глаза – один глаз полностью залит кровью, но второй ясный и блестящий. Мин Фань пытается ему улыбнуться и сжимает его пальцы в своей руке. - Все будет хорошо, Ло-шиди. Они все начинают говорить – надолго одного не хватает, слезы и дрожащее горло не дают произнести много. Мягко тормошат и будят, не давая вновь упасть в бессознательное. Время тянется бесконечно – или просто им так кажется. В итоге прибывает старший ученик Му Цинфана и забирает Ло Бинхэ, торопясь к своему мастеру. Мин Фань переводит взгляд на руки – неожиданно пусто. Все его руки, рукава, штаны, все в крови. Когда-нибудь он должен быть таким – но это должна быть кровь демонических созданий и плохих людей. Не кровь его шиди посреди этого прекрасного солнечного дня. Глаза падают на позабытую книгу. Страницы залиты кровью, но рисунки все еще проступают. Мин Фань берет поддельное шуточное руководство в дрожащие руки и, наконец, плачет. Ему нельзя оставлять этих глупых детей ни на один день – Шэнь Цзю прибывает обратно на свой пик и словно попадает на поле боя. Его младшие ученики прячут глаза, вяло передвигаются, некоторые убегают или не обращают внимания даже на своего Шизуна. Его дорогая милая сердцу Нин Инъин заливается слезами, на ней нет верхней накидки, а белые одежды залиты кровью. Сердце Цинцю падает, он готовится убить любого, кто посмел возложить на его ученицу руки, но она кидается к нему и рыдает совсем о другом. В голове становится пусто, во рту разливается горечь. Его лучший из младших, будущий главный ученик, Мин Фань выглядит еще хуже. А Шэнь Цинцю не знает, что и думать. Он жаждал, чтобы мелкий щенок оступился, понял, что мир не будет любить его в ответ, чтобы этот одаренный мальчишка научился смирению. Когда же случается это… он совсем, абсолютно этому не рад. Вся эта зависть сейчас кажется эгоистичной и мелочной. Такой детской. Шень Цзю никогда не думал, что когда-либо прибудет на Пик Целителей так быстро и по собственной воле. Ученики расступаются перед ним, безмолвно направляя Лорда Пика в нужную сторону. Цинцю ждет осуждения в их взглядах, но не находит. От этого становится только еще более паршиво. Му Цинфан тоже встречает его не словами осуждения, а лишь сочувствием и теплой чашкой настоя. - У тебя хорошие ученики. Они спасли своему шиди жизнь, - Му Цинфан говорит тихо и нежно, словно Шэнь Цинцю тоже один из его пациентов, - Ло Бинхэ будет жить. Успокойся, Шэнь-шисюн. Ему бы фыркнуть на столь наглое предположение, что он беспокоится о своих учениках и зверьке в частности, но вот парадокс – он действительно беспокоится. Его шиди мягкими уговорами заставляет выпить успокаивающий настой, и дышать становится немного легче. Ему стоило начать пить прописанные Му Цинфаном лекарства намного раньше, а не лелеять свою гордыню. - Хочешь его увидеть? – Му Цинфан говорит так мягко, что злиться на него просто не получается. И неожиданно Шэнь Цзю отвечает «да». - Его меридианы… - Не уничтожены полностью, есть еще с чем работать, - Му Цинфан внезапно выглядит на свой настоящий возраст – уставший и мудрый, - Но да. Его потенциал… серьезно поврежден. Шэнь Цзю не отвечает, медленно поглаживая тоненькое запястье с неровными от работы ногтями – теперь их двое. Поврежденные, способные, но поломанные. И Цзю позволил этому случиться. Только вместо того, чтобы на этот раз совершенно справедливо обвинить его, его боевой брат продолжает успокаивать Шэнь Цинцю, словно он не виноват в этом. Словно он хороший. Словно он праведный. Маленькие детские пальцы подрагивают, будто пытаясь обхватить его руку. Шэнь Цинцю наклоняется над все еще живым зверьком, безмолвно давая себе обещание, наконец, взять себя в руки. Он отказывается быть еще одним взрослым, который убивает чужое будущее. - Давай мы с тобой еще поборемся, маленький зверь. Мы справимся. Мин Фань перебирает в руках высохшие кровавые листы. Прошло уже несколько дней, на Пике поразительно тихо. Многие будто бы резко повзрослели в тот страшный день . Мин Фань чувствует это особенно остро в самом себе. Это должна была быть шутка, у него самого когда-то было такое. Всего лишь нужно обратиться к старшему ученику, тот бы посмеялся и рассказал, что здесь не так. Но он этого не сделал. Мин Фань смаргивает слезы – это наверняка его вина. Нужно было понять, почему шиди так медленно обучался, почему у него ничего не получалось. Главный ученик? Глупости. Мин Фань худший. За эти дни он сблизился с Нин Инъин – только почему то у него это не вызывала гордости и радости. Они сблизились на фоне общего горя – только Нин Инъин все еще продолжает гореть каким-то гневным огнем, а Мин Фань прогорел. Он хотел бы попросить прощения, но не уверен, что ему это позволено. Если Ло Бинхэ придет в себя, он будет совершенно справедливо ненавидеть его до конца дней. Мин Фань сам себя готов ненавидеть. В комнате лежит позабытое письмо родителям. Что теперь писать? О его провале? О том, как он чуть не убил своего младшего? Он худший. Может ему самому попытаться учится по этой книге? Он заслужил это. Твердая рука вырывает у него проклятое руководство, а веер поднимает его голову под подбородок. - Не смей думать эти глупости. Это необходимо сжечь. Шизун тоже выглядит по-другому – немного грустнее, немного старше. Но вместо удара веером, головы Мин Фаня касается ласкающая рука. - Му Цинфань сказал, что ты спас ему жизнь. Это единственно, о чем тебе стоит думать. Рука прижимает его к белой ткани учительских одежд. Мин Фань смаргивает непрошеные слезы. - Гордись собой. Ло Бинхэ возвращается на пик еще слабым, один из его глаз закрывают бинты, чтобы не тревожить ярким светом. Он выглядит еще более тонким и бледным, чем был, но двигается самостоятельно – Шэнь Цинцю незаметно шагает немного сзади, незримо оберегая. Нин Инъин кидается ему навстречу и больше не покидает его сторону, словно оберегающая сестра. А Мин Фань не может подойти, потому что у него сохнет во рту и дрожит сердце в груди. Просить прощения слишком сложно. Только Ло Бинхэ направляется к нему самостоятельно, складывает слабые руки в уважительном жесте и кланяется – не слишком глубоко, но Мин Фаню страшно от этого, вдруг он упадет. - Этот…Ло Бинхэ благодарит Мин-шисюна за заботу. Мин Фань сглатывает тугой комок и обнимает своего маленького глупого шиди, прижимая ближе, давая ответ самому себе, что ему теперь делать. - Этот Мин Фань всегда будет оберегать своих шиди и шимэй. Нин Иньин прижимается к ним сбоку. Шэнь Цинцю задумчиво смотрит на заходящее солнце. Дети взрослеют. Детство кончается.