Трещины на льду

— Белова! Быстрее!      Девушка порхала надо льдом на нереальных скоростях. Она чувствовала на себе взгляды тренеров, один из которых, сверлил то её, то блокнотный лист.     Тройной аксель.     Ойлер.     Четверной сальхов.      Снова падение. Место удара неприятно пульсирует, боль стремительно распространяется и отдаётся противным жжением.      Мира быстро поднимается, вступая во вращение. Спина красиво выгибается, еле слышно хрустя.      Бильман.        Круги в столь "удобной" позе наворачиваются очень быстро. Но, на самом деле, недолго.        Мирослава Белова выехала в конечную позу. Лицо в потолок, поднятые руки в разные стороны. Только что закончился прогон её произвольной программы.       — Мир,  сюда, быстренько! — Максим Валерьевич зазывая девочку к себе, махнул рукой. Она, конечно, как добросовестная ученица, подъехала, заранее приготовившись, что её сейчас будут отчитывать.         —Мира, смотри. Мы вылетаем уже через месяц. А ты совсем никак не можешь прыгнуть этот сальхов! Даю фору в неделю. Не выедешь его — убираем из программы.        Она молча кивнула. Спорить с ним — бесполезно, только время зря потратит.       Мирослава, как только отъехала от бортика, стала пытаться хоть как-то выехать злосчастный прыжок.     Заход спиной. Девушка, старательно выполняя каждое движение, заходит на прыжок.     Губы сжаты в тонкую линию. Лицо уже давно употело. Выглядело так, будто она сейчас умывалась водой, пытаясь проснуться.       "Пора." — мысленно заключила Мира, заранее набирая воздух в лёгкие. Толчок левой ногой...        Она снова на льду. Мало того, что ударилась точно также, как и пару минут назад, так ещё и стало намного больнее.       Снова поднимается. Снова заход на рёберный.       Улетела в степ-аут. Нога, при выезде, коснулась льда, да так, что, кажется, прилипла.        Ноги уже начинают трястись. Не понятно: из-за большого количества прыжков ультра-си, или же из-за нервов. Когда у неё что-то не получалось — всегда такое было. И никогда не менялось.        От ещё одного захода её остановил другой фигурист. Арсений Романов, чуть не сбившись с дорожки шагов, прыгал тот самый сальхов. Четверной.        Он, с довольной ухмылкой чисто выехал, слегка присев на выезде.       —Вот! — это уже Анастасия Алексеевна, стоящая рядом с главным тренером, показала на Арса пальцем. — Мира, вот так! Толкайся выше.         Понятно, принято. Тот же заход, но пытаясь сделать его как можно выше.       Толчок.      Снова падение, на этот раз перекрут. Мирослава точно насадила себе несколько десятков синяков.       Нервы не выдерживают. Она молча бьёт по плотному льду, чуть ли не плача.       — Закругляемся! — кричал один из тренеров через пару минут, скрещивая руки на груди.        Девушка поднимается, еле перебирая ногами. Соня Лебедева — сокомандница, приземляет тройной аксель, довольно поднимая руки вверх. С четвертным сальховом у неё точно проблем не возникает.        Наступает тишина. Все, кроме одной фигуристки, покинули лёд. Тренера, на её желание поработать ещё, лишь пожали плечами, отвечая: «Как хочешь!»      Не слышалось криков. Почти все фигуристы и персонал штаба ушли по домам. Только звук скользящих лезвий, на самом деле, успокаивающий.       Сальхов поддавался ей очень редко: на соревнованиях она исполнила его только один раз. На чемпионате России.       Тогда она впервые стала первой. Чаще всего она становилась третьей, ещё реже второй.        Мирослава скучала по себе, в прошлом сезоне. В 16, на том чемпионате, она была совсем малышкой, которая в произвольной программе исполнила четыре четвертных прыжка. Тогда на её шее висело золото.         Толчок правой ногой.        Тройной аксель.        Красивый и чистый выезд.       Очередной заход на четвертной прыжок, она полностью сосредоточена. Сжала губу, холодным, как никогда взглядом, смотрит, да и слышит, как лёд царапается под наточенными лезвиями.       Кто-то зашёл на арену. Тихо, девушка не обратила на него никакого внимания.