Не помогло.
Карусель картинок пролетает в его затуманенном рассудке. Из-за них он внезапно «просыпается», бредёт напролом, рассталкивая пьяную массу по сторонам. Те сразу же забывают об этих касаниях, вновь сосредотачивая все внимание на кутеже. Парень плюхается на стену, почти целуясь с ней и чуть не разбивая нос. Он упирается руками о вертикальную поверхность, жадно глотая воздух. В итоге он срывается. Горючие слезы в момент брызгают из глаз, ошпаривая и без этого разгоряченное алкоголем лицо. Пытается кричать, срывает связки, бьёт кулаками в стенку, разбивая костяшки до крови. Его сердце готово разорваться и затопить кровью всю грудную клетку изнутри. Всё равно никто из-за громкой музыки не услышит. А красные огни подсветки ночного клуба покрывают пьяное тело, равнодушно наблюдая за тем, как он впутывает пальцы в корни темных волос и больно оттягивает.***
Солнечный свет по шептал о подходившей к концу весне. Ветер развивал угольные локоны на голове шагающего по улице парня. Его звали Хан Джисон и ему было немного за двадцать, молодость по всем канонам должна хлестать из него. Кожанка его пропитана запахом никотина, а серебряные цепи звякали с каждым шагов. — Два раф сникерса на миндальном. С собой, пожалуйста, — озвучил Хан баристе. Выйдя из кофейни, его обдал поток легкого сквозняка конца мая, что чуть холодил. Он покрепче сжал картонную ручку одноразового подстаканника и отправился в путь по дневному Сеулу. Мимо скользили десятки незнакомцев, но он совсем не желал всматриваться в их лица. У входа Джисон выбросил докуренную сигарету до бычка. Ноздри разъел едкий запах стерильности, который контрастно разнился с уличным. Белый цвет и как будто прожекторы взамен ламп в первые секунды ослепляли непривыкшие глаза. У стойки регистрации стояла медсестра, которая любезно провела его по многочисленным коридорам здания в нужную ему палату. Они проходили через кучу больных людей, но Джисон всё время смотрел прямо, идя следом за девушкой. — Есть надежды? — спросил уже в который раз. Взгляд девушки говорил сам за себя. — Сколько? — По словам доктора у него осталось несколько недель, — ничего нового ему не ответили, только очередной раз резали по живому. В голове плотный узел из мыслей давил на стенки черепной коробки. — Это кофе? — Что? — вопрос вырывает его из мыслей. — А, да. — Ему нежелательно пить кофе, — слова медсестры отзвучали до слёз смешно, учитывая все обстоятельства. — Мне кажется, ему как раз не то, что запрещено, ему положено нарушать все правила, — в голосе прозвучала еле заметная сталь, девушка сумела всего за пару слов нарваться на горькое раздражение Джисона. Табличка на двери нумеровала её пятьсот пятой. Джисон толкнул дверь в тихое помещение. Окна были плотно занавешены вертикальными жалюзи, солнечный свет практически не попадал в комнату, отчего в ней сейчас преобладал серый мрак. Присутствовал резкий запах медикаментов и флористического магазина. В комнате присутствовало необъятное количество покупных букетов всевозможных роз, лилий и других неизвестных Джисону сортов цветов. На стенах висела куча полароидных снимков, на которых было запечатлены многочисленные сцены из чьей-то прежней жизни. На многих карточках присутствовал и Джисон, в которых тот ярко улыбался своей сердцевидной улыбкой с деснами. Рядом с ним стоял молодой брюнет, заточкой напоминавший кота. Хан сел на стул рядом с кроватью, на которой неподвижно лежал молодой парень. «Ли Минхо», — гласила карта пациента над его койкой. Его точеный профиль омрачали прозрачные пластиковые трубки, что исходили из ноздрей острого носа. Волосы на голове были коротко бриты, обнажая аккуратные ушные раковины, что были украшены серьгами. Длинные ресницы задрожали, веки распахнулись, явив миру кошачьи глаза. В них Джисон порой видел целую вселенную. — Привет, — тишину палаты прорезал Джисон приветствием. — Я тут твой кофе любимый принёс. Будешь? Минхо моргнул, а затем, опираясь руками о койку, расхлябанно попытался встать. Дрожащей рукой, но забрал протянутую кружку кофе, прислоняя к приоткрытым губам. — Не обжёгся? Чем занимался тут? — интересуется Хан, хлебнув глоток кофейной сладости из стакана. Минхо чуть мотнул головой, отвечая на первый вопрос. Указал на горящий экран ноута на прикроватной тумбе, где было поставлено на паузу «Сверхъествественное». После он взглядом кинул на скетчбук, намекая о том, что рисовал в нём. — Покажешь? — Ли кивнул, протягивая Хану свой стакан, чтобы тот подержал. Медлительно, но уверенно бритоголовый открыл скетчбук на нужном развороте. Повернув альбом к себе белой страницей, он показал картинку Джисону. Колеблющиеся линии, что усеевали чистую страницу серым графитом, дополняли друг друга, в итоге складываясь в гармоничные иллюстрации. Минхо изобразил несколько птиц, которые находились в состоянии полёта. — Ты всё ещё мечтаешь об этом? — с комом в горле изрёк Джисон, встретившись взглядом с двумя карими вселенными напротив. Он коротко кивнул, а затем спрятал от Джисона глаза, что некогда горели задорным огнем. Прошлое казалось им обоим параллельным миром, который теперь не имел отношения к их настоящему.***
Черное небо усеяли миллионы космических звёзд. Вид с этого холма на никогда не спящий ночной Сеул будоражил взгляд многочисленными огнями, что отражались на водной глади реки Хан. На мокрой траве сидеть совсем не жарко. Однако двум фигурам, что разложились на постеленных ветровках, было отнюдь не до этого. Джисон переплел пальцы со своим человеком. Они согревали друг друга не только внешне, но ещё и внутренне. — Минхо, о чём ты мечтаешь? — О многом, рулона туалетной бумаги не хватит даже. — А если оставить всего три, что бы это было? — Ну, на третье место я бы поставил путешествия. — Куда же? — Хочу туда, где офигенный климат. Во-первых, Италия. С пятнадцати лет хочу побывать, меня тянет туда. Во-вторых, Испания. Просто хочу, не знаю почему. Ну после этого я хочу посмотреть Америку, не против Франции. О, ещё в Австралию! — Звучит очень вкусно, но безумно дорого. — Да, всё упирается в деньги. — Давай следующую мечту. — Хочу быть с тобой. — Ты же и так сейчас со мной. Вот, смотри, сижу рядом. — Ты немного не понял: я хочу быть с тобой не только в динамике, но и в статике. Типа как можно дольше. — Я хочу этого не меньше, чем ты, — Джисон устремил взгляд на его лик. — И всё же, что на первом месте? — Прозвучит слишком наивно. Я хотел бы летать. — Вполне себе прекрасное желание. Можешь подробнее рассказать? — Не в смысле летать в самолёте. А телом ощущать воздух открытый. Я тоже об этом думаю с детства. И жалею, что у меня нет крыльев за спиной. — Можно же прыгнуть с парашютом. — Да надо бы, но что-то всё руки не доходят. И это опять же денег стоит. — Ну не так уж баснословно. Поехали прям щас! — Хан Джисон, ты невыносим! — Минхо залился мелодичным хохотом, а Джисону показалось, что его мягкий смех похож на мяуканье кота. Это заставило и его невольно улыбнуться.***
Ярко переливались разными цветами воспоминания, оставляя Джисону горьковатое послевкусие. Шлейф некогда счастливой жизни заставил его глаза погаснуть. Минхо допил свой кофе и снова лежал на больничной койке бесцветным полотном. Хан не мог смотреть на это без подступающего отчаяния. В один момент они потеряли практически всё. Новость об опухоли в голове Минхо просто выбила почву из-под ног, это случилось так внезапно, в момент разрушая их идеальный мир совместной жизни. Минхо пришлось уволиться с работы, а Джисон еле высиживал смены в душном офисе, затем бежал домой к любимому человеку. Это продолжалось весь последний год. Три недели назад всё стало совсем безнадежно, отчего Минхо почти силой положили в больничную палату. Хоть он отпирался, желая быть дома, тянул до последнего. Теперь Джисон приходит в квартиру только чтобы помыться и поспать — всё свободное время он забивает нахождением рядом с Минхо. Хан взял исхудалую руку в свою, щекой безмолвно прижимаясь к тыльной стороне ладони, а после почти невесомо проходясь по ней губами. — Джи, — удручающую тишину неожиданно прерывает ласковое обращение от прежде хранившего молчание Минхо. Хан вопросительно смотрит на него в ожидании продолжения. — Давай уйдём отсюда. — Сейчас? — он удивленно округляет глаза. — Давай я попрошу врача отпустить тебя домой. — Без этого. Не пустит. Просто уйдём. Я больше не могу здесь. — А вещи? — Плевать, — две вселенные уверенно смотрели на Хана, в то же время с просьбой и надеждой. — Пожалуйста. Внутри Хана что-то щёлкает. Джисон встаёт со стула и подходит к занавешенному окну. Внезапно он хватает шторы и те характерным звуком слетают с пластиковых держателей. Концы длинных белых прямоугольников разлетелись в разные стороны, в образовавшуюся дыру тут же влезали солнечные лучи, озолотив прежде затемнённую серость помещения. Следом распахивается настежь окно, впуская почти летний сквозняк в пропитанную онкологией и медикаментозными препаратами палату. Минхо подставляет под ветерок и солнце нос, глотая свежий кислород. — Поебать на все правила, держись крепче. Это всё, что сказал Джисон перед тем, как взялся за изголовье кровати на колесиках и, распахнув ею дверь, выкрал лежащего Минхо из палаты. Он наращивал темп, катя перед собой больничную койку по коридорам к выходу. Медсестра, что попалась им по пути, тут же спохватилась, громко крикнув что-то на весь коридор, устремляясь вслед за беглецами. Джисон ускорился насколько это возможно, чтобы и случайно не сбить кого-нибудь по пути, и не быть схваченным врачами. За ними уже гналось где-то пять сотрудников, адреналин одурманил голову обоим, кусая за сверкающие пятки. Подняв переполох, испугав посетителей, Джисон смог достигнуть выхода. Автоматические двери распахнулись, выпуская их на свободу, что дурманила обоих; но Хан не спешил расслабляться, а продолжал бежать по городским улицам, звонко хохоча. Минхо крепко держался за бортики перекатной кровати, улыбаясь во все тридцать два. Ветер трепал их волосы, поднимая чёлку Джисона и оголяя лоб, а адреналин продолжал щекотать рассудок. В лежачем положении Минхо раскинул руки за пределы кровати, поток воздуха обволакивал его раскрытые ладони гладкими касаниями. Джисон набоюдал за повеселевшим Минхо медовым взглядом и постепенно замедлялся. Они уже достаточно убежали от больницы в безопасный квартал. Оглядевшись, Хан понял, что они очутились на парковке. — Блять, Минхо! — воскликнул Джисон, переводя дыхание. — Я правда это сделал! — Мы это сделали, — негромко скрипел Минхо, поправляя кислородные трубки в носу. — Ты что, взял скетчбук и кислородный баллон? — вопросил Хан. — Молодец Блин, мы ничего не забыли? Минхо успокаивающе мотнул бритой головой. — Так. И? Куда теперь? На это Минхо так же не ответил устно, зато снова раскрыл скетчбук на странице с летающими птицами и показал Джисону. — Ты хочешь? Кивок. У Джисона отключается рассудок. Он подходит к первой же машине и в следущую секунду разбивает локтем стекло со стороны двери водителя. Очень удачно, сигналка молчала. Она вообще работала? Он просунул руку мимо острых краёв и открыл дверь водителя, а после того как проник в салон, то и со стороны штурмана. Изнеможденное онкологией тело Минхо поднимать было совсем просто. Джисон аккуратно посадил его на переднее сиденье, а сам, отряхнув стекло с сиденья, сел за руль. — Удача! — он с лёгкостью нашёл ключ зажигания в бардачке авто. — Едем? Очередной короткий кивок. Двигатель заревел, машина двинулась прочь с парковочного места.***
Тьму ночной трассы в виде прожектора разбавляла круглосуточная заправка. Там же находилась придорожная закусочная, что тоже работала и в ночные смены. Джисон заправил машину до полного бака, а затем сходил и купил для себя и Минхо по бургеру и стакану американо. Перекусив, молодые люди отправились в дорогу дальше. — Почему ты не бросишь меня? — тихо отзвучало из уст Ли в затемнённом автосалоне. Они стояли на долгом светофоре. — Я не хочу. — Ушёл бы от меня и уже давно жил нормальной жизнью. А не возился со мной хуй пойми зачем. — Я не смогу. Я не смогу уйти к другому, пока ты умираешь в одиночестве. — Вот именно, Ханни. Я скоро умру. Может завтра, а может на выходных, — чистая правда резала больнее, чем сотня ножевых ранений. Больнее только слышать эти слова от Минхо. — Хочешь знать, почему? Я люблю тебя, Минхо. Вот и ответ. — Ты ведь ещё такой молодой. — Я знаю, но. Ты тоже слишком молод для всего этого дерьма, — прозвучало так, как будто голос Хана был хрустальным стаканом, что разбился на множество кусков. Как и его сердце. По пухлой щеке покатилась слеза, затем вторая. Красный сигнал светофора, что ощущался бесконечностью, заливал алым глянцем мокрые дорожки на щеках. Справа послышался всхлип. Минхо тоже не мог больше держаться. За последний год начало казаться, что слезы у человека это бесконечный ресурс. Машина, которую Джисон угнал этим вечером, не была какой-то очень новой. Но это не значило, что она была совсем устаревшей. Они обратили внимание позже, что крыша у автомобиля откидывалась. Слёзы, проливаемые Ханом от безнадёжности, мешали способности следить за дорогой. В соображениях безопасности он съехал на обочину. Джисон взглянул на Минхо, чьи глаза также краснели из-за рыданий. Губы исказились, лицо опухло, а голова была коротко выбрита. Даже так прослеживались правильные черты лица, Джисон всё ещё поражался его утонченной красотой. Хан обратил голову Минхо на себя, взглядом передавая ему что-то. Ли понял без слов, придвинув того за подбородок. Соприкоснувшись губами, пара слилась в поцелуе. Слёзы делали контакт соленым. Но хуже было то, что чувствовалась нескрываемая боль. Оба понимали, времени практически не осталось. Всё, что у них было, это воспоминания о прошлом. Этот поцелуй был, возможно, одним из последних между ними. Минхо был молод, но уже смертельно болен, жизнь его скоро прервется. Парни горячо, но так отчаянно ласкали губы друг друга, довольствуясь остатками на последок. Джисон по случайности мазнул локтем по кнопке, которая подавала команду откидывания верха. Верх постепенно открывался, позволяя дождю проникнуть в салон. Ледяные капли действовали отрезвляюще, холодя распаренную горючими слезами кожу. Им не хотелось отрываться друг от друга, целуясь уже под дождём. Но возникшее обстоятельство заставило их отстраниться. Джисон нажал снова на ту кнопку, крыша стала медленно подниматься. Минхо, кажется, проникся моментом. Устремив руки к нему, он ловил ладонями капли дождя. Он тянулся к небу, запрокинув голову и подставляя лицо под поток.***
На разгоряченную кожу легла крепкая рука. Она сжимала между пальцев грудь Джисона, заставляя прерывисто дышать. Горошину соска ласково зажали, порождая в Хане новый вздох. Минхо вынул из его растянутого входа пальцы, а затем надел презерватив. — Хани, я хочу видеть твои глаза, — молвил Ли на чужое ухо. Выполнив просьбу, Джисон лёг на спину, подогнув ноги в коленях. Он смотрел снизу вверх на обнаженного Минхо, что покровительственно нависал над ним в эту ночь. Джисон так долго ждал момента их близости, сейчас он до невозможности нуждался в его любви. Ли накрыл губы Хана в лёгком поцелуе, а затем трепетно вошёл в него. Джисон изнутри горячо обволакивал орган возлюбленного, даря удовольствие как себе, так и ему. Последовали первые пробные толчки и новый ласкающий поцелуй. Он был очень нежен. Минхо ускорился, наращивая былой размеренный темп на активный. Это заставило дыхание Джисона участиться, а его самого прикусить губу. — Джи, не сдерживайся, — эти слова предельно удачно совпали с четким мазком головки по простате. — М! — выдохнул Джисон в шею Ли, теряя стеснение. — М-Минхо, сделай так снова. Он повторил это действие, вновь рождая в Хане однозначное одобрение. — М-мгх, — ему точно нравилось. Хан скрестил ноги, заключая партнёра в своеобразную клетку. Ли вновь попал по заветной точке. — АГХ! Если до этого темп был быстрым, то сейчас Минхо ускорился вдвое, выбивая из Хана множество звуков на разный лад и характер. Джисон взял в руки член, повторяя темп Минхо. Очень скоро Хан финишировал, сжимая в руке постельные простыни, пачкая живот. Он размяк, расслабил полностью тело и просто наслаждался отголосками уходящего оргазма. Минхо вышел из него, снял презерватив и уже руками стал доводить себя до пика. Взяв инициативу на себя, Хан впутал пальцы в волосы на чужом затылке, притянув его для развязного поцелуя. Минхо излился на разгоряченое тело под собой. Поцелуй становился всё ленивее и чувственнее, звонкие ласки резонировали от стен спальни. Чувствуя приятную усталость, Ли лёг набок впритык к Хану, чуть приобнимая.***
Минхо сгорал, теряя цвета до невозможности быстро. Бритая голова, впалые щеки, недостаток веса и синяки под глазами обо всём говорили смотрящему и без слов. Но всё же он по прежнему был красив. Джисон чувствовал, что сейчас у него есть одна из последних возможностей рассмотреть каждую его родинку, каждые впадинки и шрамы. Он всё ещё любил его до бесконечности (вряд-ли когда-то перестанет), упиваясь его затухающей энергетикой рядом с ним. Джисон до боли хотел порадовать его перед концом. К утру они доехали до пункта назначения. Джисон привёз его на дропзону — своего рода аэродром, где прыгают парашютисты. — Хо, просыпайся, — Хан нежно коснулся плеча уснувшего в пути Минхо. Слабые толчки разбудили его, он с трудом раздвинул веки. — Где мы? — еле слышно произнёс он. — Почти приехали к аэродрому. Ты же хотел летать. Джи слабо улыбнулся, смотря в чужие глаза. Прежде они казались потускневшими, но после этих слов Хан уловил в них искры. Минхо явно порывался что-то сказать, но пока собирался, его опередил Хан. — Не трать силы на разговоры, лучше переоденься, — он имел в виду больничную сорочку, в которой Минхо ехал всю дорогу. — Купил тебе в придорожной лавке более менее приличную одежду. Нельзя летать на пустой желудок, а в пижаме ходить в кафе странно. Ты как, сможешь идти? Ли обратил внимание на окружающую их пространство. Это была загородная местность, где у трассы стояла придорожная закусочная. Они пообедали там, когда Минхо сменил одежду. Путь от кафе до непосредственно аэродрома занял примерно пятнадцать минут на машине. Джисон заехал на это поле как можно ближе. Там стоял специализированный самолёт, а рядом с ним инструктор. — Здравствуйте, мы хотим полетать с парашютом на вашем самолёте. Сейчас. Это возможно? — Джи вышел из машины, заговорил с одетым в лётную экипировку мужичком. — Здравствуйте. Вы записаны? — Нет, мы свободно приехали. — Сейчас должны быть люди по записи, — кратко отвечал он. — Но что-то я их тут не вижу. — В этом вся хуйня, — он раздосадовано потер не бритую несколько дней щетину, а после достал сигарету и прикурил. — Эти туземцы неделю мусолили мне мозги с записью на прыжки. Блять, а по итогу даже не позвонили, что не препрутся. — Может быть, что-то случилось непредвиденное? — Маловероятно. Таких персонажей на самом деле херова туча. Надо было их сразу в черный список пинать и нахер с концом. Тьфу, — харкнул тот на землю. — Давайте мы просто будем вместо них? — Нет, пацаны, так не пойдёт. Мы не оформляли никаких документов с вами. Работать неофициально я не буду. — Я заплачу полную стоимость, даже больше, если надо. А документы оформим после сессии. — Слушай, давай просто разойдемся по обоюдному и всё. Мне слишком в падлу. — Господин, но- Крыша в кабриолете было откинута. Всё это время Минхо слушал их разговор. Видимо, он понял, что у Джисона появились трудности, решил ему помочь. Кричать сил у него не было, зато исправно работала смекалка. Он прервал образовавшийся спор, нажав на гудок в руле несколько раз. У него получилось привлечь внимание. — Это что ещё такое? — вопросил строптивый инструктор, подходя к кабриолету. Он увидел Минхо, состояние его было изнемождённым, что, несомненно, не мог не заметить незнакомец. — Пацан, да тебе совсем худо. Что? Минхо стал тыкать пальцем на рисунок птиц в скетчбуке. — Он имеет в виду, что полетать с парашютом — это его большая мечта, — объяснил подошедший Хан. — Он очень хочет успеть её осуществить до того, как умрёт. Как видите, времени у нас совсем в обрез. — Ты не откинешься в этом парашюте? — спросил мужичок. Минхо отрицательно мотнул головой. — Так вы проведёте нам полёт? — Молодцы, надавили на жалость. Ай, хер то с вами. Да, — Джисон и Минхо посмотрели друг на друга с радостными лицами после этих слов. — Только условие: вы оформите все бумажки сразу после сессии. Инструктаж был проведён за пятнадцать минут. Специалист объяснял им вещи по поведению себя на самолёте и во время полёта, как пользоваться рюкзаком, как надевать экипировку.***
Самолёт уже набрал нужную высоту. Хан и Минхо сидели в нём и ждали сигнала, когда надо будет приготовиться к прыжку. — Не страшно тебе? — Джисон взял любимого за руку. В ответ тот сжал её сильнее и посмотрел в глаза. Его взгляд был понятен Джисону, Минхо улыбнулся ему, а после оставил лёгкое касание на губах. Когда Хан хотел отстраниться от Минхо, тот взял его за корни волос и утянул в новый поцелуй, пестревший океанами чувств и страсти. Хан прикрыл глаза, отдаваясь контакту без остатка. — Герои-любовники, пора, — не мог не пошутить над своими пассажирами инструктор. — Хватит вам уже язвить, кэп, — Джисон не удержался, ему всё общение хотелось хоть как-то поставить этого матёрого на место. — Вы можете хоть пять минут не саркастить?! — Пацан, да не злись ты. Или хочешь выйти из самолёта без парашюта? — Давайте, надевайте его на нас. Говорю ещё раз, мы полетим вдвоём. Минхо определили вперёд, а Джисону отвели роль заднего, который будет контролировать процесс и раскрывать парашют. Это произошло вполне логично, ведь и сил у него больше и состояние лучше. — Я считаю от десяти до одного. На счёт три вы должны приготовиться, а на счёт один выпрыгнуть из самолёта. Я буду контролировать ваш полёт по камере на его шлеме, — он показал на Минхо. — Вы должны приземлиться в пределах дропзоны. Я прилечу следом за вами. Всем всё ясно? — Да, — в унисон отозвались ребята. — Приготовиться, — парни подошли к проему с видом на небо и огромные зелёные поверхности. Был виден какой-то город с самолёта. Инструктор начал отсчет. — Десять. Девять. Восемь. Джисон даже через экипировку чувствовал, как Минхо сжался. Было непонятно, ему стало страшно, или это просто эмоции от предвкушения. — Всё нормально? — Хан тихо спросил на ухо, в ответ получил положительный кивок. Он обнял Минхо сквозь все ремни, что крепко связывали их. Тот ответно сжал чужие руки в перчатках. — ...ть. Четыре. — Я с тобой, — кинул Джисон. А затем настроил тело на финальный прыжок, обнимая Минхо ещё крепче. — Три. Два. Один. Вперёд! До прыжка остался всего один шаг. А в их головах от волнений агония. С рюкзаком на плечах, Джисон вытолкнул их обоих вперёд, на встречу ветру и облакам. Ноги оторвались от последней поверхности. Они оставили все проблемы на борту, отдавшись моменту. Воздух сильными порывами терся о тела, а земли, вольно раскинутые во всех направлениях, заставляли сердце сжиматься от восторга. Джисон на фоне этого всего не терял бдительности. В нужный момент он тянет за петлю, проводя ушедшее в колени сердце. Раскрыв парашют, два тела подлетают на несколько метров. Глубокое дыхание обоих — свидетель огромного желания привыкнуть к новым эмоциям, ощущениям и положению. Эти пять минут стресса и лишних телодвижений стоили покоя и наслаждения на протяжении всего полета. От восторга Минхо расставил руки и ноги. «Словно морская звездочка», — думал Джисон и сделал тоже самое, заливаясь громким хохотом от всей палитры красок полёта. Комфорт, восторг и парение. — Это просто красота! — очень неожиданно проревел во всё горло Минхо, кайфуя и душой, и телом от полёта. — Джисон, ты видишь?! — Да! Это невероятно! Спуск продлился не больше минуты. Пара мягко приземлилась на траву на спусковое поле, как и обещал инструктор. Был слышен радостный гогот из уст лежащего на Хане Минхо, улыбка прорезала его лицо, он тяжело дышал. Джисон тоже весело смеялся. Он скинул шлем с Минхо, а после с себя, растрепывая угольные локоны рукой. — Хан, это невъебически ахуенно! — Ты доволен? — Блять, ДА! Спасибо тебе. Я так давно мечтал об этом, — крепко сжимая возлюбленного в объятьях, Минхо опьянённо говорил это. Джисон обнял того в ответ, смотря в чистое небо со счастливой улыбкой.