Аватар: Второй Шанс

      Лес.       Огромный. Дикий. Неприступный.       Возвышаясь гигантским запутывающим лабиринтом, он так и норовил играть с попавшими сюда впервые путниками злые шутки, скрывая собой заветные прекрасные места и выстраивая ловушки из опасных растений и существ. Неудивительно, что здесь так хорошо скрываться, без знания пути и простых навыков выживания ты попросту заблудишься, потеряешься среди бесконечных деревьев и кустарников. И никто не знает, найдешь ли ты выход из этого бескрайнего зеленого лабиринта.       Такое чувство, что эти деревья забирают весь свежий воздух. Здесь влажно и душно, появляется нагнетающее ощущение скованности, словно ещё чуть-чуть, и тебя попросту раздавит огромными стволами.       Здесь не так, как дома.       Его родные рифы и море более свободные и просторные. Они не заслоняют собой весь небесный горизонт, дают тебе дышать полной грудью, открывают пред тобой неимоверное количество природных чудес, стоит лишь нырнуть с головой под воду.       Для любого представителя клана Меткайина лес — чужое опасное и непредсказуемое место. Там им не место.       И Аонунг как никто другой это должен был знать.       Но именно сейчас гордый представитель рифов свободно бежит сквозь джунгли, словно он самый настоящий представитель клана Оматикайя. Он знает путь после стольких раз посещения, после стольких попыток освоения чужеродной местности.       И он быстро пробирался сквозь лесные дебри к месту своего назначения, не смея замедлять бег. Каждая минута была на счету, он не хотел их упускать. Он бежал, ловко перепрыгивая через простирающиеся корни, раздвигая в стороны так и норовящие закрыть проход листья кустарников. Ничто из этого не способно было остановить прыткого меткайинца, который чувствует, что вот-вот, и он попросту не успеет увидеться с ним.       С другом, что покинул этот мир буквально месяц назад.       Вскоре он всё же благополучно добрался до своей цели. Стоило ему выбраться из густых кустов, как перед Аонунгом предстали три небольших водопада, чьи нежные падающие воды формировали небольшое озеро, полное рыбы. Солнечный свет, пробивающийся сквозь ветви и лианы деревьев, игрался бликами на поверхности чистейшей прохладной воды. Ласковое журчание ласкало слух, играя собственную причудливую мелодию. Такое тихое, спокойное и чертовски прекрасное, просто идеальное место для него. Вдобавок окруженное густой влажной листвой и обилием причудливых цветов, что идеально бы пошли как украшения для его сестры.       Этот превосходный уголок был сплошным раем. Великолепным маленьким спрятанным раем.       Все же его мать была неправа насчёт леса. Если он таит такие чудеса в себе, то он ничуть не страшный, а наоборот, более таинственный и желанный. Готовый показать тебе все свои тайны и красоты.       И Аонунг дико хотел посетить эти места вместе с ним… Дабы он показал ему все красоты его родных краев и продемонстрировал, что они ничем не хуже родных рифов и океана.       Если бы Нетейам был бы ещё жив…       Аонунг как-то не ожидал, что встретится лицом к лицу с охотником, натянувшим лук и готовым выпустить стрелу прямо ему в грудь. Не то, чтобы он испугался, просто это было чересчур неожиданно даже для него.       Для этого наглого представителя лесного клана, чей блеск золотистых глаз прозорливо осмотрели дрогнувшего жителя рифов, а из его груди вырвался довольный хохот.       — Я ждал тебя, рыбья башка, — с легкой усмешкой произнес Нетейам, опуская тетиву лука и оглядывая прибывшего к нему друга.       — У тебя новый способ приветствия друга, лесной мальчик? — как-то сердито промолвил Аонунг, складывая руки на груди.       — Прости, прости. Я скучал, — рассмеялся Нетейам, подходя ближе к своему другу-меткайинцу и стукнув его кулаком по плечу. — Эй, ну не сердись ты так.       Раньше за такое старший сын Оло’эйктана Тоновари бы надавал бы лесному на’ви по заднице и отвесил бы пару дерзких шуточек про его хвост, но только не сейчас. Сердце болезненно сжалось от знания того, что Нетейам больше не придет к нему и не предложит поучить его езде на илу. Что больше не будет шуточных потасовок. Ведь то, что сейчас стоит перед ним и умоляющим взглядом смотрит на него, это лишь послеобраз — остаток сознания погибшего Нетейама, слившийся с Эйвой. Запись воспоминаний, что всего лишь месяц назад принадлежали живому сыну Джейка Салли.       Болезненное напоминание, что уже как месяц его больше нет среди живых. Аонунг попросту не может его отпустить, и он сам не понимает, почему. Их не связывают никакие узы, кроме хрупких дружеских уважительных, кое-как образовавшихся во время приспособления семьей Салли к жизни у моря. За всё то крошечное мимолетное мгновенье. А ведь казалось, что ещё вчера Нетейам разгуливал по пляжу возле Ава’атлу и пытался слушать море.       По сути, он не должен каждый раз навещать его образ в Древе Духов и проводить с ним свободное от исполнения обязанностей старшего сына главы клана время. Но он делает это. И делает это по собственной воле. Если раньше тот, с кем он проводил большую часть своего времени, был Ротто, то сейчас его полностью заменил Нетейам.       Да и к тому же Ротто стал проводить своё время с Кири.       — Я не сержусь… Давай приступим к делу, ты обещал меня научить правильно натягивать тетиву.       Нетейам робко кивнул и протянул лук Аонунгу. Тот грубовато выхватил его, чем заставил лесного воина занервничать. Только рифовый на’ви вложил стрелу в тетиву и приготовился натягивать лук, как рука друга мягко легла на плечо. Бирюзовые глаза скользнули по взволнованному взгляду золотистых глаз.       — Аонунг, все в порядке? Ты начинаешь вести себя как Ло’ак в последний раз…       Упоминание младшего брата Нетейама неприятно заиграло по нервам. Не то, чтобы он ненавидел Ло’ака, как раз наоборот, Аонунг хотел сблизиться с ним за весь этот месяц, всё же их двоих связывали вместе Нетейам и Цирея, к которой глубоко привязался один из сыновей Джейка Салли. Но всё безрезультатно. Ло’ак вообще не имел никакого желания дружить с выскочкой Аонунгом. Вдобавок смерть старшего брата подкосила его и изменила куда сильнее, чем остальных членов его семьи.       Оно и не удивительно, Цирея как-то упомянула, что Ло’ак в момент смерти брата смотрел на собственные руки, покрытые в крови… Крови Нетейама…       Потому со временем старший сын Тоновари оставил попытки сдружиться с Ло’аком и мысленно доверил его Цирее. Почему-то в душе он понимал, что именно она сможет унять его душевную боль и заполнить образовавшуюся внутри пустоту. Он не стал мешать их отношениям или как-то стараться рушить их. Раньше, может быть, он и был бы против Ло’ака как потенциального шурина.       Смерть близких действительно меняет всех…       Аонунг не сразу услышал зовущий его голос Нетейама, вырывающий его из бездны мыслей.       — Аонунг? Рыбья башка, оглох что-ли? Аонунг!!! — Нетейам даже орал ему в ухо, отчего рифовый на’ви скривился и помотал головой.       — Я не глухой! Я слышу тебя! Что?       — Это я у тебя хочу спросить, что! В последнее время все ведут себя странно! То родители, то ты, то Кири, то Ло’ак… Я просто не понимаю, что с вами всеми такое?       «Потому что ты мёртв, Нетейам!!! Мы скорбим по тебе! Нам ужасно плохо без тебя!»       О Эйва, спасибо тебе, что дала Аонунгу моральные силы сдержать эти мысли в себе и не воплотить их в слова. Даже было страшно представить реакцию, скажи бы он это. Ведь рифовый на’ви подслушал разговор Джейка с семьей, где он рассказывал, что остаток воспоминаний Нетейама не в курсе о собственной смерти, и запретил кому-либо упоминать ему об этом. Неизвестно, какими сильными будут возмущения Эйвы после этого.       Нет подходящих слов для описания душевной боли, что испытал сейчас Аонунг. Ему так хотелось верить, он заставлял себя верить в то, что всё это просто кошмарный сон. Вот сейчас он закроет глаза, проснется, а Нетейам будет рядом с ним, живой, одаривающий его своей нежной широкой улыбкой и взглядом прекрасных глаз расплавленного золота.       — Как по мне, Ло’ак вообще сильнее всех изменился… В нашей последней встрече он так на меня орал… Потом рыдал, крепко обнимал меня, что-то говорил про мою смерть…       Последние слова прогремели молнией. Отчаяние резко сменилось яростью.       — Что ты сказал?! — Аонунг крепко схватил Нетейама за плечи и посмотрел ему в глаза. — Что сказал Ло’ак?!       — Я честно, уже и не помню… Он без умолку болтал о том, как сильно по мне скучает, как хотел бы видеть меня живым, что не может без меня… И упоминал, что я умер… Я правда не знаю, что на него нашло…       Старший сын Тоновари знал, кому он сейчас начистит рожу и когда. Он резко вложил лук в руки другу и направился прочь из райского уголка. На секунду он остановился, услышав взволнованный крик Нетейама.       — Аонунг!!! Прошу тебя, только не злись на Ло’ака! Он ни в чем не виноват!       Хотелось бы, очень хотелось. Голос разума пытался сказать ему об этом, и сам он понимал, что это правда. Но ярость буквально завладела им, направляла его, пела свою жестокую песню и раздувала пламя ненависти. В этот момент Аонунг прервал свою связь с Древом Духов клана Меткайина и стал плыть по направлению к поверхности.       Чёртов skxawng! Его отец ясно запретил каждому напоминать Нетейаму о его смерти! И даже импульсивность и эмоциональность не были исключениями из этого простого правила! Ну почему этот придурок не может никогда усидеть на своей заднице?!       Ло’ак и Цирея вдвоём прогуливались по песчаному пляжу неподалеку от деревни, где и были замечены подплывающим на илу Аонунгом. Тот, не доплывая до берега, спрыгнул в воду и быстрым шагом направился к ублюдку, которому так хотел врезать. Несмотря на то, что в голове всё также звучал голос Нетейама, призывающий его не винить Ло’ака.       Младший сын Джейка Салли не успел среагировать. Он только заметил пылающее злобой лицо Аонунга, его сверкнувшие гневом глаза и занесенный кулак, что вмазал прямо ему по лицу, в область губы. Цирея вскрикнула и закрыла лицо ладонями, однако опомнилась и успела заслонить собой лесного на’ви. Однако Ло’ак сплюнул выступившую кровь в сторону, потирая кулаком разбитые губы, а после пихнул сестру своего врага в сторону, вставая в боевую позу. Удар также вывел его из себя и пробудил внутреннюю ярость, давая ей командовать телом и разумом.       — Какого небесного демона, рыбья башка?! Взбучки захотелось?!       — Ты, skxawng! — взревел Аонунг, вновь занося кулак. Ему так хотелось осыпать эту наглую рожу парой-тройкой синяков. — Зачем ты сказал Нетейаму о его смерти?! Такому самодовольному придурку как ты вообще знакомо понятие «держать свое слово»?! Ты же обещал своему отцу!!!       Ло’ак встрепенулся на секунду, распахивая удивленно глаза от осознания того, что Аонунг всё ещё посещает Древо Душ и он в курсе о разговоре Джейка с его детьми. Однако в ответ он издал надменное и безразличное хмыканье и успел заблокировать кулак рифового на’ви ладонью.       — Я устал играть в этот балаган! Нетейам мёртв, почему никто из вас это не может понять?! Там, в Древе, не он, а его тень!!!       — Не смей называть его так, мелкий недоросль! Это говорит тот, кто в первые дни навещал его чуть ли не каждый час!!! — каждое брошенное Ло’аком слово раздувало пламя гнева в груди Аонунга, глаза так и метали злобные искры, а руки и ноги слепо наносили удары. — Ты же тоже скучаешь по нему, не так ли?! Нетейам рассказал, как ты рыдал!       — И что с того?! Какого небесного демона тебя это волнует?! Да и вообще, почему именно ты чаще всех его навещаешь?! Даже родители не делают это столько раз за день, сколько ты, рыбья башка!!! Вы даже и не были друзьями!!!       — Твоими словами отвечу: какого небесного демона тебя это волнует?! А если бы мы потеряли с ним последнюю связь из-за тебя, что тогда?!       Ло’ак умело блокировал все удары, посылаемые сыном Тоновари, и ему удалось в какой-то момент отбросить соперника в сторону точным ударом ступни в живот.       — Мы бы его забыли и жили дальше! Просто вбей себе в свою тупую пустую башку! Нетейама больше нет! Его не вернуть!       В какой-то момент Аонунг просчитался, так как Ло’ак повалил его на песок и стал мутузить его. Цирея со слезами в глазах наблюдала за этой ребяческой глупой бойней, сердце болело одновременно за обоих. Они оба были ей дороги и ею любимы, она не желала, дабы один прикончил другого в порыве ярости. При этом прекрасно понимала, что она не воин. Она не сможет их разнять, как бы сильно этого ни желала.       Цирея сложила руки и мысленно взмолилась к Эйве. Кристальные слезинки скатились с её глаз.       Ло’ак всё же вышел победителем в этой стычке. Аонунг оказался под ним, прижатым его весом. Беря в расчет то, что рифовый на’ви был физически сильнее лесного, он был шокирован внезапным приливом сил соперника. «Неужели ярость так его усилила?» — подумалось в голове.       Аонунг был готов к тому, что Ло’ак вмажет ему кулаком по морде в ответ. Тот уже занес его для удара, но вместо этого вмазал им в песок в нескольких сантиметрах от головы.       — Ты думаешь, я по нему не скучаю, не скорблю?! Ты думаешь, мне хочется принимать факт, что мой брат мертв?! Ты совершенно не понимаешь, что я чувствую!!!       — И что же ты чувствуешь?! — старший сын Тоновари яростно тяжело задышал, не спуская взгляда с его горящих золотистых глаз.       — Вину… Я чувствую вину, ясно?! Это же из-за меня случилось всё это, не правда ли?! Я захотел пойти за Паяканом, дабы спасти его! Умереть тогда должен был я, а не Нетейам!!!       Походу парень-на’ви только сейчас заметил слёзы на лице сестры, что усилились после брошенных Ло’аком слов. Ярость мгновенно дала ему сил, и через секунду теперь он нависал над лесным на’ви, только в этот раз он вмазал ему ещё раз.       — Ты реальный придурок. Ты бы сдох, и тогда Цирея бы рыдала и горевала по тебе, skxawng?! — разъяренно плюясь, прорычал в лицо сопернику Аонунг, однако затем грубо ответил. — Знаешь… ты абсолютно прав! Нетейам погиб из-за тебя, уж лучше бы сдох ты! Одной проблемой меньше! Мне даже жаль, что тулкун выбрал именно тебя! Лучше бы ты пошел на пир акулам тогда, у Трех Братьев!       То, что увидел затем Аонунг, заставило его сердце сжаться, а ярость попросту испариться, словно вода при сильной жаре. На золотые глаза выступили слёзы, парень еле сдерживал себя, дабы не разреветься при своем сопернике. Он никак не хотел, дабы Аонунг его видел таким. И только сейчас рифовый на’ви мог видеть полный спектр эмоций, отражаемых зеркалом в этих глазах.       Боль. Ненависть. Вина. Ощущение ничтожности. Самобичевание.       Грубо его спихнув с себя, стоило почувствовать ослабевшую хватку, Ло’ак ринулся прочь, подальше от деревни. Через минуту он лишь стал крошечной точкой на горизонте. Аонунг посмотрел ему вслед и даже слегка протянул руку. Почему ему захотелось окликнуть Ло’ака? Почему стало внезапно пусто на душе?       Сердце разбилось мириадами осколков, уши уловили рыдание Циреи. Небесные демоны вас подери, он совершенно и забыл про неё. Она ведь была тут рядом, всё видела, всё слушала. Быстро поднявшись на ноги, Аонунг ринулся к сестре, что стояла на коленях и плакала, закрыв прекрасное лицо ладонями. Только он хотел прикоснуться к её голове ладонью и утешить, как раздалось злобное шипение. Темно-бирюзовые глаза округлились от шока: Цирея гневно шипела на него.       — Зачем ты ему это сказал?! Прежде чем лезть с кулаками, ты подумал поинтересоваться, что у него было на душе?! Ему хуже, чем всем нам! Мало того, что он винит себя в смерти Нетейама, так ещё и его отец-skxawng сыпет соль на раны, постоянно ему говоря о том, что он самое настоящее бремя для него! Тебе было бы приятно, если бы наш отец называл тебя так?!       Аонунг был в шоке, это мягко сказано. Слова Циреи были хлеще удара кулаком по лицу.       — У него же есть Кири… и его эта младшая сестра… И тот мелкий небесный демон… Он бы мог им всё рассказать… Они бы дали ему поддержку…       — А ты разве не видишь, в каком состоянии вся их семья? Цахик Нейтири не только горюет, но и набрасывается на этого мелкого человека, обвиняя во всём его, а Кири и Тук пытаются его уберечь от её нападок! Им не до Ло’ака! Ты бы мог оказать хоть какую-то поддержку ему, а не драться и обвинять его!       — Он меня отвергает… Он меня ненавидит…       Наверно сейчас, Аонунг понял причину ненависти к нему Ло’ака. Тот винил не только себя в смерти Нетейама, но и его в том, что тот не пришёл к ним на подмогу. Втроём они бы смогли справиться и выйти из той битвы живыми. Тогда бы никто не умер, у каждого был бы свой счастливый конец.       Выпустив из груди тяжёлый вздох, Аонунг попытался дотронуться до Циреи ещё раз, но та вновь зашипела и встала, даже не утирая слёзы. Осколки сердца просто рухнули и разбились на миллионы более мелких: такой ожесточенный, пропитанный ненавистью взгляд он не видел у сестры никогда.       — Не подходи ко мне сегодня.       Бросив эти слова копьем, девушка-на’ви поднялась и направилась обратно в Ава’атлу, даже не обернувшись и оставляя парня совершенно одного. Тот хотел что-то сказать, но слова застряли горьким комком в горле. Некое странное и противное чувство обжигало грудь хлеще огня.       Главная яркая звезда Альфы Центавры давно спустилась за горизонт по позволению Эйвы, оставив на небе свою менее яркую сестру, из-за чего на Пандору спустились сумерки. Спустя некоторое время и эта оранжевая звезда, сумеречная богиня, присоединится к своей сестре и уступит место ночи, озаряемой лазурью сияния колоссального владыки неба Полифема и его детей, меньших лун. Вот только сейчас Аонунгу было не до любования столь чудным природным явлением. Сердце съедали стыд и вина. Простояв как дурак несколько минут, он молча присел на корточки и обхватил колени руками, бросив грустный взгляд на собственное отражение в воде. На душе было пусто и одиноко. Ему даже показалось на секунду, что вместо себя он видит в волнах Нетейама.       — О Эйва, скажи мне, почему я такой skxawng? Почему я тогда не последовал за ним? Я бы мог спасти его, мог бы даже предотвратить его смерть! Он же был так юн! Ему ещё были отведены свои годы жизни! — произнес старший сын Тоновари, уткнув лицо в колени. — Ло’ак прав… В его смерти виноват только я. О Эйва, если ты меня слышишь, и, если ты не безразлична к нашим мольбам, прошу, укажи мне путь. Дай мне знак, где сейчас Нетейам, и отведи меня к нему!       «И зачем тебе это?»       От внезапного голоса Аонунг поднял голову и ошарашенно стал оглядываться, думая, что Ло’ак внезапно вернулся. Однако никого поблизости не оказалось. Этот голос был не похож ни на какой другой, не принадлежащий ни мужчине, ни женщине.       — Кто ты?..       «Неважно. Зачем тебе знать, где сейчас Нетейам и что с ним? Разве не ты задирал его и унижал из-за того, что он не рифовый на’ви, как и его братьев и сестер? Разве не из-за тебя его младший брат едва не попал в беду?»       — Да… Я признаю это… Потому и хочу попросить у него прощения, хочу примириться с ним и вновь подружиться… Мне нужен второй шанс, ведь первый я упустил…       «А если Нетейам сейчас не на’ви, а, например, небесный демон? Один из тех, что унес жизнь твоему «другу»? Уверен ли ты, что твоё отношение к нему не изменится?»       От осознания сего факта нечто дрогнуло в душе рифового на’ви. До сих пор небесные демоны ассоциировались у него с разрушением. Они были чужаками, пришедшими на Пандору для одной цели: поработить её и превратить в свалку, как это сделали со своей собственной планетой по рассказам Джейка Салли. В них отсутствовала духовность, они были безжалостными и жестокими чужаками, захватчиками, нарушившими тонкое равновесие на Пандоре. И хоть на’ви верили, что каждый из них живет дважды, Аонунгу даже в голову не могло прийти о перерождении Нетейама в виде небесного демона.       Однако… На примере самого Джейка и Грейс, а также некоторых людей-союзников можно было увидеть, что в людях всё ещё осталось нечто хорошее. Спайдер так вообще решил остаться среди на’ви и постичь их путь, будучи человеком.       — Не изменится… Пускай он и станет небесным демоном…       «Ты лжешь самому себе. Ты полностью копия собственной матери. Ты с насмешкой относишься к непохожим на вас на’ви, так что уж говорить о совершенно иной расе? Можно ли давать второй шанс тому, кто сомнительно его заслуживает?»       На сей вопрос парень не дал ответа. Разум терзали сомнения, вызванные странным голосом. Всё, что сказал голос, чистой воды правда.       Он оскорблял Кири, он чуть не подверг смерти Ло’ака, он не отправился на помощь Нетейаму…       Разве он заслуживает второй шанс?       Хотелось попросту разреветься.       Вернулся Аонунг в деревню уже после наступления ночи. Тёмно-бирюзовые глаза были слегка влажными и покрасневшими, ведь всё же он дал волю слезам на пляже. По пути к себе он скользнул глазами на маруи родителей, а также сестры. Свет не горел, видимо, они уже спали безмятежным сном. Тихо проскользнув в свой маруи, рифовый на’ви лег на кровать и провалился в сон, однако не смог сдержать слёз, снова покатившихся у него из глаз.       Во сне он очутился в пустоте бескрайнего космоса. Громко закричав, на’ви стал барахтаться в вакууме, так как для него это ощущение было впервые. Помотав головой и попытавшись сориентироваться, он обнаружил под собой голубовато-зеленый шар — его родной дом. Затем глаза сосредоточились на огромном газовом гиганте. От сей грандиозной картины у него перехватило дыхание, он как-никогда ощущал себя небесным демоном.       Слегка освоившись и применив свои превосходные техники плавания, парень стал плавать по темному океану, как неожиданно глаза уловили некую золотистую звезду, что вылетела с Пандоры и кометой устремилась прямо к нему. Испугавшись, он зажмурился и выставил руки перед собой, однако звезда пролетела совсем рядом с ним. При этом он почувствовал знакомое присутствие.       — Нетейам?..       Некая таинственная сила магнитом стала его притягивать к этой золотистой звезде, что улетала прочь из системы Альфа Центавра. Оглядываясь по сторонам, он смотрел как его родной дом отдаляется от него, превращаясь в мелкую точку, а затем и вовсе исчезая из виду. Парень откровенно не понимал, куда его тянет, но он всецело доверился этой звезде.       На космическом горизонте показалась другая неизвестная звезда. Глаза еле улавливали пролетающие мимо Аонунга планеты. Вот он увидел некий крохотный мир с бледными ледяными кольцами, после показались два ледяных гиганта с кольцами, один был тёмно-синего цвета, второй — бирюзового, как цвет кожи рифого на’ви. Через секунду показались еще два гиганта, подобные Полифему: один был с огромными величественными кольцами, второй обладал огромным рыжевато-красным пятном. И его всё ещё тянуло дальше, в неизвестность. Секунду спустя звезда потянула Аонунга мимо зеленовато-красного мира, пока наконец она не достигла своей конечной точки. На горизонте показалась голубовато-зеленая планета, стремительно приближаясь с каждым мгновением. Аонунг успел слегка разглядеть её очертания, прежде чем проснуться в холодном поту. Сердце бешено колотилось от пережитого сна.       Желание спать как рукой смахнуло. Захотелось немного проветриться и поплавать к Трём Братьям. Рифовый на’ви поднялся с кровати и направился на выход из маруи к морю. Дабы не будить никого, он решил отплыть подальше от Ава’атлу, а там уже и позвать илу, чтобы быстрее добраться до скал. Ему непременно хотелось взглянуть на звёздное небо, в голове всё еще были свежи остатки сна о космическом океане, неизвестной золотой звезде, а также голубовато-зеленой планете, напоминающей Пандору. При этом он упустил из виду виднеющиеся на горизонте сгущающиеся грозовые облака.       К тому времени как Аонунг на своём илу приплыл к Трём Братьям, звёзды затянуло сплошными чёрными тучами. Поднялся неистовый ветер, раскачивающий волны, а через мгновенье хлынул дождь и блеснули молнии. Секунды спустя прогремел жестокий гром. Понимая, что дело дрянь, парень старался развернуться и вернуться обратно, вот только непостоянные волны метали его вместе с илу из стороны в сторону, словно играясь в мяч. И внезапно был подкинут очередной неприятный сюрприз.       Бушующие воды начали плавно стремиться к центру, закручиваясь в жестокую воронку. Образовался мощный водоворот.       — Skxawng! — выругался парень, проклиная собственную глупость и невнимательность, после чего прилип к илу и стал ему шептать, умоляя быстрее плыть, но только водоворот уже стал притягивать их двоих к себе.       Нагрянувший шторм разбудил весь Ава’атлу, однако Тоновари знал, что им нечего волноваться. Толстые корни гигантских деревьев и биолюминисцентные террасы служили надежным природным щитом. Однако на всякий случай он приказал Ротто, Кири и их друзьям осмотреть маруи, дабы убедиться, что все на месте.       Вот только Оло’эйктан никак не думал, что Ротто к нему вернется с ужасными вестями. Сердце мужчины замерло от страха и волнения, стоило рифовому на’ви произнести роковые слова, после которых раздались раскаты грома.       — Аонунг пропал!!!       Шторм набирал силу по мере того, как Аонунг продолжал свою тяжёлую борьбу с силами природы. Он всё ещё самодовольно надеялся, что сможет выбраться из этой ловушки, вот только илу налетел на подводную скалу и ударился о нее. Парень зашипел от пронзившей его тело боли, а бедному морскому существу повезло меньше. Оно потеряло все свои силы, и водоворот поглотил его тело. На’ви же успел ухватиться за водоросль и всплыть на поверхность, откашливаясь от попавшей в рот воды. Он уже тысячу раз успел пожалеть о том, что решился на подобную глупость.       Водоворот даже и не думал исчезать, он грохотал и бурлил, словно морской демон. Аонунг чувствовал, как его затягивает бушующая пучина. Он старался сопротивляться её хватке, но его тело всё равно тянуло к водовороту.       Глаза уловили яркий свет, исходящий из самой глубины этого грохочущего пожирающего воду чудовища. Присмотревшись получше, он увидел яркую золотистую звезду, ту самую, из его сна. Дыхание перехватило, стоило ушам уловить такой до боли знакомый тёплый голос, зовущий его по имени без остановки.       — Нетейам?..       Только сейчас его осенило. Вот он — шанс, преподнесенный ему Эйвой. Этот внезапный шторм и образовавшийся с ним водоворот не был его смертью, он был дорогой, проложенной туда, где сейчас находится Нетейам. И эта звездочка, что мерцала, словно глаза его друга, направляла его. Мысленно поблагодарив Великую Мать за второй шанс, Аонунг обратил свой взор в сторону Ава’атлу, откуда к нему на помощь спешили его близкие и друзья. Он уловил громкий взволнованный крик Ротто, прерываемый раскатами грома и порывами штормового ветра.       — Аонунг!!! Мы рядом!!! Продержись немного! Мы не дадим тебе умереть!!!       Он с грустью понимал, что другого такого шанса не будет, если его вытащат из водоворота. Он навечно будет прикован к этому миру крепкой нерушимой цепью, и мысль о том, что время излечит его душевные раны и отправит Нетейама в забвение, страшила его сильнее отца. Закрыв глаза, он с искренней болью попросил у всех прощения.       «Прости меня, отец… что я не стану следующим Оло’эйктаном…       Прости меня, мама… что я причиню тебе такую же боль утраты сына…       Прости меня, сестра… что покидаю тебя…       Прости меня, мой нерожденный братик или сестренка… что я не увижу, как ты появишься на свет и сделаешь свой Первый Вдох…       Прости меня, Ло’ак… что я не помог спасти Нетейама, когда была возможность… что я не оказал тебе поддержку в трудные минуты… что винил тебя в его смерти… Прошу тебя, позаботься о Цирее…       Прости меня, Кири… что я тебя называл уродкой…       Прости меня, Ротто… надеюсь, что ты будешь счастлив с Кири…       Простите меня, Торук Макто, цахик Нейтири… за все обиды, что я причинил вашему сыну…       Знаю, вы можете называть меня как хотите, я полный skxawng, но я не могу иначе… Он не заслужил этой участи, он слишком юн…       Однако на’ви рождаются дважды, не так ли?..       Я обязательно найду Нетейама, где бы он ни был, в каком мире он бы ни находился, в каком теле он бы ни переродился… И в этот раз всё будет по-другому…       Я начну всё сначала с ним… Я стану его лучшим другом и братом…       Я позабочусь о нем…       Спасибо вам… и прощайте…»       Аонунг отпустил водоросль и стал плыть по бурному потоку водоворота прямо к его центру. Его метало из стороны в сторону жестокими водами, но всё же он обуздал поток. Вытянув вперед руку, он старался дотянуться до звезды, чей свет его звал к себе. Он не чувствовал желания вынырнуть, его тянуло вниз, и он не сопротивлялся более, им двигало чистое желание снова увидеть друга, снова наладить с ним отношения. Без стычек и придирок, без унижений, насмешек и ненависти.       Рука дотянулась до звезды, яркий свет в мгновенье окружил его тело, ослепляя и обволакивая его тёплым коконом. Все, что он видел перед собой — белоснежную пустоту, но ощущения были, словно он летит в невесомость. Ему не было страшно ничуть, он полностью доверился этому свету и позволил забрать его тело в неизвестность. Прежде чем закрыть глаза, он широко по-ребячески улыбнулся и прошептал лишь одно-единственное:       — Я иду к тебе… Нетейам…