Наравне

Эдельвейс погружался в глубокий мрак. Смрад копоти, горелой резины и металла въедался в старенькие и простенькие вещи. То, что Сэм притащит нас в самый разгар очередной нелегальной гонки было для меня не столько неожиданным, сколько непонятным. Я никого здесь не знала. Всю дорогу парень тараторил о важности общения и том, что теперь он составил в голове план моей постепенной социализации. Ноа молча смотрела в окно, провожала взглядом вереницу зданий-близнецов и, наверное, размышляла о чем-то своем. Глубоком, немного обыденном и повседневном, судя по устало опущенным бровям и уголкам накрашенных губ. В пальцах она сжимала сложенные очки. Эта часть района была не такой оживленной, нежели остальные, хотя для меня и это уже было чем-то сродни кипящей жизни: мне казалось, это выглядело именно так. Ноа же сказала, что сегодня все здесь выглядит еще паршивее обычного. Непонятное столпотворение, гудение и ругань: такого зачастую не бывает. Когда машина остановилась у обочины дороги, я на секунду глянула на Сэма. Юноша нервничал. — Лучше бы отдохнули. Перевезли ее вещи домой. — Ноа закатила глаза, медленно покидая пассажирское авто. Машина поддалась чуть вперед, отъезжая в сторону, Сэм выпустил следом и меня. — Отчего здесь такая давка? — на глаза попадались странные фигуры и искореженные лица, больше напоминающие только что выпущенных на свободу заключенных какой-то забытой Богом тюрьмы. Слюна застряла комом в горле. — Не пугайся их. Пальцем тебя здесь никто не тронет, но держись лучше поближе к Ноа. Так не потеряешься. — Сэм хлопнул меня по плечу, а от закрывшейся двери я вздрогнула. В плечах скопилось плотное напряжение – они рефлекторно приподнялись к ушам, и я стала походить на сгорбившуюся улитку. Сэм хохотнул. — Выпрямись и держись уверенно. — он приложился по спине тяжелой мозолистой ладонью. — Зачем ты вообще притащил нас сюда? Ты ведь собирался показать нам классные места. — Чем тебя это не устраивает? Потрясающие виды, много веселых людей. «Веселых»? Это было сильно сказано. Я слышала краем уха мерзкое процеживание слов сквозь зубы, когда протискивалась вслед за Ноа. Девушка стояла у старта, в каком-то отгороженном месте. Только хотела пролезть под скрученной металлической лентой – путь преградил высокий плечистый мужчина. — Она со мной. — Ноа придержала его за плечо. Мужчина глянул на нее, недовольно фыркнул и отошел в сторону. Здесь было немного поспокойнее. На вопрос о давке ничего вразумительного не прозвучало, но в огороженном здесь пространстве хотя бы было, чем дышать. Люди поприветливее, общаются друг с другом и обмениваются любезностями охотнее тех человекоподобных горилл, сомкнувшихся в плотный круг прямо у трассы и выкрикивающих странноватые слова. Сэм скрылся из виду сразу после прибытия на место вместе со своей полюбившейся машиной: вскоре ее силуэт замаячил где-то на дороге в первых рядах выстраивающихся машин. Я окинула взглядом улицу, разглядела по бокам густую лесополосу деревьев – таких на моей родной планете я не встречала: листва черная и очень мелкая, кроны расширялись к верху, подобно воронкам, сверху прямые, будто бы срезанные громадным ножом, стволы зигзагообразные, островатые на сгибах. Прищурилась, провела рукой по тому, которое сумела достать – кора безжизненно гладкая, покрытая копотью выхлопных газов. На ладони остался смолянистый след, я вытерла руку о штанину сбоку и вновь подошла поближе к Ноа. — Сэм будет участвовать? — с интересом я перекатилась с пятки на носок, вытянула голову и зацепила взгляд на движущейся цветной массе. — Погоди минуту. — отрезала вдруг Ноа, уткнувшаяся носом в нащупанную в кармане «жестянку», и сделала предупредительный жест рукой в мою сторону. Взгляд ее зеленоватых глаз становился суровее, в них бегущей строкой вырисовывалось непонимание. И пусть она не отдавала себе отчет в том, как именно выражалось ее отношение ко мне в данную секунду, я не обижалась. Она не со зла – вероятно, просто загружена чем-то важным. И я осталась ждать, опираясь на еще более грязное, закопченное стальное ограждение и знакомясь с особенностями подобных мероприятий. Вероятно, это было что-то сродни отборочного тура: на голографических табло виднелись знаки всевозможных марок машин-участников, коих было немало, а фон украшал логотип организатора гонки: странноватый язык из черточек и закорючек, так что я не разберу, что он означал. Машины – сплошные яркие пятна на блеклой асфальтированной дороге. Мало, кто оставлял первоначальный вид собственной тачки: затюнинговали до неузнаваемости и музейные корыта с гайками и весьма дорогие с виду экземпляры. Броские надписи, наклейки, лозунги – все это лишь малая часть украшений. Особого символизма добавляли острые винты, сглаженные передние бамперы, особые угловатые диски колес, жесткие спойлеры разной длины, формы и высоты. Сэм свою лишь тестировал, изменять ее внешний вид и как-либо раскрашивать металл не имел права – при любых результатах важно было сохранить узнаваемость марки авто. Да и, признаться честно, он этого не хотел. Они с Ноа разделяли преданную любовь к настоящему, истинно-созданному виду выбранного автомобиля: у юноши это была профессиональная прихоть при работе с множеством всевозможных машин, зачастую ему никак не принадлежавших по праву владения, а Ноа отмахивалась отсутствием времени на «возню с цветом» и фразой «красота – в простоте». — Не могу понять, что за авто маячит рядом с Сэмом. — вдруг отозвалась Ноа. Очки, вздернутые вверх на взъерошенных волосах, добавляли ей немного замороченного вида. Девушка стиснула зубы. — В каком смысле? — осторожно переспросила я. — Сэм не знает, я организатор сегодняшней гонки. И я проверяла регистрационные номера, присвоенные всем участникам. Это… как бы объяснить тебе попроще… — она потерла пальцами переносицу и сухо вздохнула — Здесь все друг друга знают, за исключением, возможно, кого-то из публики. Давняя тусовка, все дела, понимаешь? — Понимаю. — многозначительно протянула я. Лучше бы не злить ее сильнее. — Не ерничай. И дело в том, что этот… парень там. Его вообще нет в списках, откуда он здесь взялся? — Может новенький? Просто не знает правил. — Ну посмотрим. — она захлопнула «жестянку» одной рукой и, засунув обратно в карман, что-то сигнализировала Сэму. У этой парочки был свой свод негласных правил и жестовых языков общения. Они обменивались краткими взглядами, взмахами рук и беззвучными словами, чтение которых осуществлялось по губам. Одним из таких правил служил неотрывный взгляд уже находящегося в машине Сэма: внимательный, устремленный только на Ноа и ровно до того момента, пока та деловито не поправит что-то из предмета своего гардероба, будь то очки или манжеты на рукавах, не выпрямится и, скрестив руки на груди, наконец улыбнется. Тогда Сэм спокойно стартует, осознавая, что девушка довольна началом гонки. Все идет «по маслу», участники выверены, правила согласованы: может показаться, что эти двое играют грязно и боятся за сокрытие своих темных секретов? Пусть так, им все равно. Пусть соперник лишний раз понервничает, это будет даже на руку. Ноа любит, когда все идет так, как задумано и не любит нервничать за человека, который ей дорог. Она предоставляет ему безопасность: хорошую машину, в исправности которой будет удостоверяться самостоятельно раз за разом; гонщиков-участников, в честной «игре» которых можно быть уверенными; выверенную трассу без посторонних глаз и камер, без внезапных поворотов и с чистым асфальтовым покрытием. Сэм предоставляет ей себя: свое доверие, всецело подчиняясь наставлениям своего, в первую очередь, наставника и менеджера, слушаясь ее советов и внимая жестам ее тела; свое здоровье, однако не рискует бездумно, когда речь заходит о сложных трассах или незнакомых машинах, знает о волнении неотрывно следящих за ним зеленых глаз; свое внимание , подробно изучая все тонкости каждой попавшей в его руки машины, обращая внимания на неисправности, неточности, несостыковки в любых мелочах и, разумеется, сообщая обо всем Ноа. И меня восхищал этот до глубины души трепетный симбиоз двух разных людей, в то же время образующих единое целое и трудясь над общим делом. Она сложила руки у груди, приподняла правую и, опираясь локтем о предплечье, провела кончиками пальцев под подбородком, вдоль собственной шеи. После скрестила руки снова и медленно, натянуто улыбнулась. Это буквально значило: «Все готово, но тот чувак справа не вызывает у меня доверия». Сэм глянул в «указанном» направлении – рядом с ним, подгазовывая, медленно припарковался черный спортивный автомобиль. Точеный черный корпус, матовое покрытие, кованые диски, тонированные окна, однако Сэм не заметил ни одной отличительной детали, что указала бы на марку. Или хотя бы дала бы определенную наводку. И он не знал никого, кто мог бы иметь такую машину. Парень опустил окно. Прильнул локтем на дверцу и, вытащив руку, мягко стукнул костяшкой согнутого указательного пальца по чужому стеклу. — Мы знакомы? — юноша лучезарно улыбнулся. Окно соседней машины не опустилось вниз в приветственном ответном жесте, но смущения парень не выдал. Улыбка с лица не пропала, он продолжил, — Слушай, у нас не принято врываться без приглашения, ты знаешь? Следует знакомиться прежде, чем участвовать в гонке. Тишина начинала его раздражать. Юноша хмыкнул, вновь не получив достойного ответа… да что уж говорить, не получив НИКАКОГО ответа, оттого лишь бросил что-то сродни: «Надеюсь, я запомню тебя не только по твоему невежеству в вопросах этикета» и закрыл окно. — Сегодня я тебя вздерну, паршивец. — Сэм протянул сквозь зубы и крепко сжал руль в руках. — Он там, что, беседу ведет? — Лиса прищурилась, хоть ее очки и обладали возможностью приближения картинки. — Знакомится? — начинался дождь. Я убрала со лба прилипшую от влаги прядь волос и шмыгнула носом. Гонка вот-вот должна была начаться. Зрители растянулись по обе стороны от старта. Бесконечная вереница разноцветных машин мелькает у яркой полосы, но Сэма легко заметить – он, как почетный старожил-участник мероприятий подобного масштаба и частый призер соревнований находился в первых рядах. — У вас нелегальные гонки? — вдруг с моего языка слетает необычный вопрос. Кажется, я задумалась, причем вслух. На миг я ловлю удивленный взгляд подруги, а после слышу тихую усмешку. — Боишься? — Нет, просто интересна вероятность того, что этот затор виден издалека. Не вызывает ли это вопросов у местных органов исполнительной власти? — С полицией серьезных проблем нет, если ты об этом. Гонки давно существуют. Все косяки разруливаются, как только возникают. — Значит, эта машина там…? — я указала пальцем в сторону скрывшегося из виду патрульного полицейского автомобиля. Довольно странноватого, белоснежного, с разного рода необычными примочками. — Кто додумался прилепить на его бампер гоночный… что это? — руками я изобразила предмет вытянутой формы, подразумевая антикрыло. Рассмеялась. — Он все равно выбивается во всей этой местной «тусовке». — Черт. — Ноа закатила глаза. — Я же просила, чтоб сегодня все было без фокусов. Откуда только взялся…?! Я рефлекторно присогнулась. — Ладно, не обращай внимания. Это... свои, если можно так говорить. Только поменьше кричи об этом. Здесь соревновались сотни машин. Широкие закрытые трассы позволяли устраивать гонки на длинные дистанции, в которых участвовало сразу с десяток авто одновременно. Крутые виражи были опасны на высоких скоростях, но это лишь поднимало уровень накопленного в жилах адреналина. Те, кому такое не подходит, участвовали на дистанциях поменьше и «попрямее». Чтобы зрителям не пришлось бегать или стоять на растяжке всей трассы, трансляцию проводили и онлайн: к ней мог подключиться любой зарегистрированный болельщик или участник по своему собственному номеру. Это исключало анонимность и контролировало «секретность» мероприятия, тем самым намертво закрепляя и еще раз подтверждая форму его проведения. Ноа протянула подруге собственную «жестянку» с трансляцией. Из-под колес повалил дым, запах резины вскоре стал четче и неприятнее. Моторы взревели, машины стартовали под громкий сигнал и вскоре скрылись за поворотом. Финиш для людей располагался в километре от старта: всего лишь пересечь небольшой и старенький, можно сказать «пригородный» район. Машинам же в свою очередь необходимо было преодолеть с десяток таких районов прежде, чем вдалеке покажется заветная голографическая линия. Сэм слышал, как дали «зеленый свет», но еще четче он ощутил рев двигателя соседнего незнакомца. Тот тут же перестроился в боковую линию, прижимая машину юноши буквально к обочине. Первая его ошибка, особенно когда их общая массовая гонка переросла в личное соперничество: они оба очень быстро оторвались от остального десятка. Камера гаснет, я встряхнула «жестянку», рассеянно смотря на экран. — Эй, давай без глюков! Не порть мне вечер. — чудаковато кинув устройству пару фраз, я обратилась к Ноа. Она, кажется, уже услышала мои возмущения, оттого тут же забрала средство связи из моих рук. — С ней такого раньше не было. Что случилось? — девушка схлопнула ее и открыла заново. Послышалось недовольство окружающих – трансляция отключилась не только у меня. Глюк сервера затронул всех смотрящих без исключения и возмущения волной переросли в массовые вскрики. Кажется, за незнакомца, тут же покорившего большую часть публики, и всеми известного Сэма болели слишком яростно. Никто не хотел пропустить лишнюю секунду их противостояния. Через секунды, растянувшиеся волнением в долгие часы, трансляция включилась заново. Послышалось ликование большинства: черная машина с затонированными окнами рассекала по дороге в гордом одиночестве. Сэм отстал. Ноа с волнением глянула мне в глаза. Ее предчувствие никогда не подводило. — Выиграет еще. — ободряюще шепнула я в попытке успокоить, — Не переживай так сильно... Он все равно пройдет в следующий заезд, так ведь? — молчание. — Да...? — Хей, Лисица! — крикнул кто-то из толпы. — А твой Сэм не такой уж и мастер! Вот они, герои нашего времени: безымянные и скромные! Ноа ничего не ответила. Лишь ткнула пальцем в экран, указывая мне на машину. Я пригляделась: на матовом черном корпусе виднелись яркие полоски стертой красной краски новой NSC NiwiQa.