***
Здесь некомфортно тихо, единственные звуки, разбавляемые тишину — писк кардиомонитора, и Изуку вздыхает, откидываясь назад, и, скрестив руки на груди, но всё ещё настороже и в ожидании момента, когда Восстновитель, прикованный к стулу напротив него, проснется. Когда Хакугаре-сан впервые предложил заставить этого человека вернуть Босса в прежнее состояние, Изуку колебался, но со временем понял, что у них нет другого выхода, если они не хотят ждать годы. Они не могли заставить Эри использовать свою причуду на мужчине, слишком велика травма и страх — ей потребуются годы, чтобы как следует освоить и начать использовать её, но и кроме неё они не знали никого с причудой перемотки назад. — Я когда-нибудь рассказывал тебе историю о маленькой девочке, примерно твоего возраста, которая пришла к нам? — прерывает молчание Хакагуре. Изуку выгибает бровь, глядя на мужчину, слегка покачивая головой, и, переводя взгляд на монитор. — Нет? Ну, она была сиротой, жила в приемной семье и пыталась стать более независимой, чтобы, я так думаю, усыновить своего младшего брата, как только вырастет, — рассказывает Хакагуре, — Итак, Босс дал ей работу. Она была одной из наших лучших участниц, эффективной, но при этом аккуратной и милой. На губах мужчины расплылась нежная, но грустная улыбка. — Ей удалось помочь своему брату? Хакагуре качает головой. — К сожалению, нет. К тому времени, как она наконец-то имела право это сделать, их разлучили, и его перевели в другой детский дом, — вздыхает Хакагуре. — Они не захотели говорить ей, куда его перенаправили. Что-то в Изуку сжалось при этом. — Босс любил её, как свою собственную дочь, — продолжает Хакагуре, — Когда он узнал, что она умерла, и ты остался один… Ему не нужно продолжать, чтобы Изуку понял. Глаза Изуку расширяются. — Моя мать… — Изуку замолкает. — Да, ты не поверишь, насколько та её версия отличалась от той, которую ты знаешь, — посмеивается Хакагуре, — Тогда её называли Инко, Железный Кулак. Изуку фыркает и грустно улыбается. Почему-то ему не трудно представить свою мать в якудза. — У него камень с души упал, когда он сумел найти тебя после слухов о бездомном подростке в нашем районе, — добавляет Хакагуре. — Сначала он просто хотел помочь тебе встать на ноги, но как он сказал мне, ты очень сильно напомнил ему свою мать, когда мы впервые её увидели. Напуганный, обеспокоенный, но смелый. Изуку кусает губы, пытаясь сдержать слезы, глядя на Босса. Похоже, тот сейчас спокойно спит. — И что ж, ты расцвел, — тихо говорит Хакагуре, также глядя на Босса, — Ты больше всех подходил на место внука, которого он мог получить, я уверен, ты помнишь, какими непростыми были его отношения с дочерью. Изуку кивает. Однажды Босс рассказал ему, как Эри попала под его опеку. — Знаешь, он хотел, чтобы ты занял его должность, когда он уйдет на пенсию, — говорит Хакагуре, и Изуку давится воздухом. — Я… я не могу… — задыхаясь, произносит Изуку, — Почему… Почему я?! Хакагуре ярко улыбается. — Ему нужен был кто-то строгий, но справедливый. Мягкий, но готовый сражаться за своих людей. Ты воплотил в себе всё, что он хотел. Изуку наклоняется вперед, стиснув зубы, и рыдания сотрясают его тело. Хакагуре ничего не говорит, сознательно откидываясь назад к стене, пока Изуку оплакивает потери.***
— Хватит преследовать меня, — рычит Кацуки, когда Тодороки следует за ним, как потерявшийся щенок, — от его вида Кацуки тошно. — Куда ты идешь? — равнодушно спрашивает Тодороки, совершенно игнорируя попытки Кацуки от него избавиться. Кацуки не отвечает, сканируя свой карту ученика у Врат Юэй — новая мера безопасности, что бы это, черт возьми, ни значило — и неохотно ждет, пока Тодороки сделает то же самое после того, как понимает, что избавится он от него не скоро. Лишь несколько минут спустя, когда они больше не видят Юэй и Кацуки уверен, что нет ни шпионов, ни камер, которые их заметят или услышат, он отвечает на вопрос Тодороки. — Я слежу, чтобы этот ботан не сделал ничего глупого, — вздыхает Кацуки, проводя рукой по волосам. Тодороки чуть позади него фыркает, а Кацуки разворачивается, стиснув зубы. — Да, знаю, — выдавливает он, — Это смешно. Я, Бакуго Кацуки, о ком-то забочусь. Тодороки прячет улыбку за рукой. — Нет. Смешнее здесь то, что ты думаешь, что можешь помешать Мидории сделать что-нибудь глупое. Гнев Кацуки угасает, оставляя после себя лишь раздражение. — Ками, потому-то он и «Трудный ребенок», — устало произносит Кацуки. — Почему ты так долго ждал? — спрашивает Тодороки, идя теперь рядом с Кацуки. Кацуки только смотрит на подростка и тот вздрагивает, осознавая свою ошибку. — Ах да, я забыл про твой домашний арест. — Хотя, по сути, меня это не остановило, — бормочет Кацуки, засунув руки в карманы. — От чего? От поиска Мидории или от приебов к Айзаве? — беспечно спрашивает Тодороки, а Кацуки едва не падает, прокручивая его слова в голове. Он смотрит на парня широко раскрытыми глазами, а тот смотрит в ответ, не моргая, и Кацуки сгибается в приступе смеха. — Не знал, что ты умеешь шутить, Половинчатый, — хрипит он. — К счастью, моему отцу не удалось выбить из меня это, — монотонно произносит Тодороки. Прежде, чем Кацуки успевает ответить, телефоны в их карманах вибрируют. С тихим стоном он достает телефон и нахмуривает брови, читая сообщение. — Дерьмоволосый спрашивает, где мы. — Урарака тоже, — добавляет Тодороки, — И у нас появилась ещё одна проблемка. Мальчик поворачивает телефон так, чтобы Кацуки мог видеть дисплей. — Ты, блять, издеваешься?!, — орет Кацуки, — Какого хуя этот ботаник сражается с якудза?!***
К счастью, Восстановитель медленно приходит в сознание через небольшой промежуток времени. Хагакуре встает со своего места и кивает Изуку, беря латексные перчатки. Честно говоря, Изуку не знал, как они собираются убедить Восстановителя вернуть Боссу прежнее здоровье. Но когда он выразил свои опасения- — Не волнуйся об этом, — мило улыбается Хакагуре, — Я довольно хорошо умею убеждать. Хакагуре слегка приседает напротив Восстановителя, выражение его лица полностью отстраненное, с проблесками жестокости. — Послушай сюда, недоросль, — начинает он равнодушным тоном, характерные скрип латекса эхом разносится по комнате, когда он натягивает перчатки, — либо ты возвращаешь Босса, либо мне придется действовать по-другому. Восстановитель только щурит глаза. Хакагуре достает скальпель, проверяя его остроту большим пальцем левой руки. — Если ты откажешься, я буду отрезать твои пальцы один за другим, — продолжает Хакагуре, внезапно схватив одну из связанных рук Восстановителя за запястье. — Даже ты не сможешь восстановить свои пальцы, если их клетки мертвы. А без своей причуды ты никто. Изуку не вздрагивает от этих слов. И он, и Хакагуре знают, что Восстановитель — лицемер. Несмотря на то, что он проповедовал идеи искоренения причуд, именно он больше всего от этих же причуд и зависел. — Но не думай, что можешь мне солгать. Мы оба знаем, что тебе не нужны все пальцы, чтобы активировать причуду, — добавляет Хакагуре, прежде чем прищуриться и убрать кляп. Восстановитель плюет пожилому человеку в лицо. — Ну ладно, — это единственное, что говорит Хакагуре, и Изуку воспринимает это как сигнал оставить их наедине. В тот момент, когда дверь за ним щелкает, по коридорам разлетается леденящий кровь крик. Через час Изуку возвращается, тихо закрывая за собой дверь. Его взгляд фокусируется на Хакагуре, который пришивает последний палец к рукам Восстановителя, а потом он видит перчатки, полностью покрытые засохшей, шелушащейся кровью, и Изуку тут же отводит взгляд. Кажется, он постепенно понимает, как этот человек мог быть частью якудза. Хакагуре кладет иглу на место и выбрасывает перчатки, наконец замечая Изуку. — Он восстановил Босса. Надеюсь, он скоро проснется. В горле Изуку пересохло. — А как насчет него? — С ним все будет в порядке, — закатывает глаза Хакагуре, — Он, скорее всего, этого не знает, иначе не попался бы на мою полуложь, но его причуда всегда пассивно активна. Его клетки постоянно восстанавливаются, что практически делает невозможным для него заболевание раком, ну и… Он замолкает и приподнимает левую руку Восстановителя, и Изуку в самом деле видит, как первый из пальцев, который мужчина методично пришивал, как бы выталкивает швы наружу, оставляя после себя лишь гладкую кожу без отметин. — Я доставлю его в полицию с помощью Курогири. Оставайся здесь с Боссом, ладно? Изуку кивает, и не проходит и секунды, как открывается портал, наполняя комнату статиком, Хакагуре проходит через него с Восстановителем, переброшенным через плечо. Изуку смотрит на кардиомонитор, наблюдая, как разноцветные линии идут вверх-вниз. Давно он не был так один. С момента изгнания его всегда окружали Лига или Хагакуре, поэтому он привык к постоянному гомону и шуму. Быть рядом с ними сейчас уже не кажется странным. Он никогда не думал, что они так понравятся ему, учитывая, что именно они когда-то напали на его прошлую школу и одноклассников. Сможет ли он оставить их, когда придет время? Стон вырывает его из мыслей, и он вскакивает, кардиомонитор начинает судорожно пищать. За два шага он подходит к Боссу и помогает ему сесть, когда тот начинает кашлять. Мужчина смотрит на него затуманенным взглядом, тянется к нему правой рукой, которую Изуку мгновенно хватает. — Инко? — хрипит босс. Изуку не отвечает, передавая мужчине стакан воды. Если бы Хагакуре не рассказал ему об Инко, он не знает, как бы отреагировал, услышав имя своей умершей матери от человека, которого он полюбил и почти признал как дедушку. Мужчина хватается за стакан, как за спасательный круг, жадно выпивая всё его содержимое большими глотками и зажмурив глаза. Только после этого он, кажется, снова что-то понимает: он сидит без поддержки Изуку, летает взглядом по комнате и останавливает его на Изуку, сидящем рядом с ним. — Ями, — шепчет он, — Кай, он… Но Изуку только качает головой, мужчина замирает, как вкопанный, а Изуку грустно улыбается. — Я давно не Ями, Босс. Глаза Босса расширяются и моргают. — Как долго…, — он замолкает, хмурясь. Изуку не хватает духу рассказать ему. Об изнурительном месяце после его внезапной болезни и о году борьбы после, о том, как ему пришлось оставить их общую семью позади. — Слишком долго, — отвечает он вместо этого. Кажется, мужчина понял. — Эри? — спрашивает он, нахмурившись ещё сильнее. Изуку закрывает глаза, дыхание сбивается. — Теперь она в безопасности. Невысказанные слова о том, как они её подвели, тяжело висят в воздухе. — Изуку, — заметно, что мужчина тщательно подбирает слова, глубоко вдыхает и берет его за руки, сжимая крепко, несмотря почти на полное отсутствие мышц. — Это не твоя вина. И никогда не будет твоей. Это я надеялся, что Кай не отклонится от пути, который я ему наметил, и рискнул довериться ему. Изуку сглатывает, неосознанно пытаясь отстраниться, но мужчина не позволяет ему, сильнее сцепив руки. — В твои обязанности никогда не входило защищать Эри, меня или нашу семью от него в случае, если что-то пойдет не так, и мне жаль, что тебе всё равно пришлось это сделать, - продолжает он. — Я никогда не собирался обременять тебя этим, даже с учетом того, что я хотел, чтобы ты когда-нибудь заменил меня. На этих словах Изуку вздыхает. Всё ощущается совсем по-другому, когда он слышит это напрямую от мужчины. — Ты не слишком то и удивлен, — подмечает Босс с горько-сладкой улыбкой, — Думаю, Хакагуре уже рассказал тебе… обо всём. Изуку только легонько кивает. Мужчина вздыхает, откидываясь назад. — Я хотел сказать тебе сам, — бормочет он, снова сдвинув брови. — Вы не могли знать, — успокаивает Изуку. Слова, кажется, не произвели на мужчину нужного действия, но тот всё равно вздыхает и улыбается ему. — У тебя, наверно, много вопросов. Изуку колеблется, кусая губы. —Так… — начинает он, — как вы меня нашли? — а затем быстро покачать головой. — Хакагуре все объяснил, но почему вы сказали мне стать Ями и покрасить волосы? Это из-за моей связи с Мидориями? — Да, — вздыхает мужчина, — хоть Мидория и не девичья фамилия твоей матери, по ней не трудно узнать, куда она отправилась после того, как покинула якудза. Это было слишком небезопасно для вас обоих. Изуку понимающе кивает. — Плюсом ко всему этому у твоей матери осталось много врагов. Единственная причина, по которой они не нацелились на тебя раньше это страх перед ней, но когда она умерла… — он замолкает, качая головой, — Многие люди были готовы опуститься настолько низко и причинить вред ребенку, только чтобы отомстить мертвецу. Они могли бы даже назвать это честной игрой с тех пор, как ты присоединился к якудза. Изуку не учел всего этого, но теперь уловил смысл. Для неосведомленного человека могло показаться, что он собирается стать копией своей матери. — Да и, — продолжает он, — я не хотел, чтобы кто-то из наших относился к тебе по-другому. Было много недовольных тем, что я позволил твоей матери покинуть нашу семью после того, как она встретила твоего отца и забеременела. — Мой отец… — повторяет Изуку. Лицо Босса мрачнеет. — Он не знал о связи Инко с Якудза. Ну или мы так думали. Глаза Изуку расширяются. — Что? — едва слышно спрашивает он. Мужчина делает глубокий вдох. — Он член Комиссии. — Как? — спрашивает Изуку, сглатывая комок. — Я думал, он работает за границей. И оставил меня, потому что я беспричудный — осталось невысказанным. — История на прикрытие, — объясняет Босс, крепко сжимая простыни на кровати. — Он никогда не покидал Японию. Изуку не знает, что, по его мнению, хуже. Что его отец не уехал за границу, чтобы избавиться от своего беспричудного сына, или что он никогда не связывался с ним, несмотря на смерть его матери, и не пытался ему помочь. Возможно, оба варианта в равной степени ужасны. — И именно он причина её смерти, — добавляет мужчина. Изуку почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. — Я не понимаю, — заикается Изуку, голос скрипит. — Комиссия не любит людей, угрожающих их власти. Мужчине не нужно ничего добавлять, чтобы Изуку понял, он сжимает руки в кулаки, глаза практически горят. — Я убью его, — мрачно бормочет он, — Я убью их всех. Босс кладет руку ему на плечо. — Не опускайтесь до их уровня, — говорит он, и Изуку хочет прервать его, но замечает блеск в его глазах. — Вместо этого мы разрушим и лишим их всего. Татуировка Изуку слегка зудит, и он ухмыляется. — Я в деле.***
Мидория кажется другим, когда снова появляется из туманного портала на поле битвы; старик выше него, одетый в кимоно, идет за ним. Даже Сэр со своим презрительным видом после того, как он услышал, что Мидория причастен к пыткам Восстановителя, в кои-то веки арестованным полицией после того, как пожилой мужчина вернул его обратно, кажется, заметил, что атмосфера вокруг бывшего студента-героя изменилась. — Хакагуре, — зовет старик, и мужчина мгновенно оживляется, не заботясь о том, что прерывает вопрос офицера, поскольку мгновенно следует за голосом своего босса. —Босс, — отвечает Хагакуре с облегченной улыбкой на лице, и, внезапно прозрев Мирио понимает, что рядом с Мидорией стоит старый глава семьи Ши Хассайкай. Мидория шепчет что-то мужчине на ухо, и тот кивает, проводя рукой по спине Мидории, и теперь ему ещё более неприятно осознавать, что зеленоволосый парень, кажется, знаком со старым Боссом Ши Хассайкай. Парень поправляет рубашку на плечах, стоя с обнаженным торсом, как будто заметив на себе заинтересованные взгляды, и приподнимает бровь, услышав что-то, что говорит Хакагуре. В окружении этих двоих он не кажется ребенком, скорее взрослым; руки скрещены на мускулистой груди, скрывая длинные ряды шрамов на коже. Мидория тянется к его правому уху, что-то шепчет, и краем глаза Мирио видит, как Киришима удерживает явно обеспокоенную и разгневанную Урараку от бега к мальчику, а Асуи нервно постукивает левой ногой. Сэр тоже, кажется, теряет терпение, постоянно поправляет очки, его левый глаз дергается. Прежде, чем кто-либо из них успевает что-либо сделать, Мидория, заканчивает диалог, кивая тем двоим, и проходит через портал, оставив их. Не прошло и секунды, как какая-то машина едва не врезалась в обломки на поле боя, шины заскрипели, когда Всемогущий резко выбежал, широко раскрыв глаза и осматривая всех. Тогда же прибегают Бакуго и Тодороки, оба запыхавшиеся, растрепанные, и безумные глаза всех троих явно ищут Мидорию. И Всемогущий, и Бакуго одновременно восклицают громкое «Блять». Всемогущий бросает кепку на пол и стиснув зубы дергает себя за волосы, причуда Бакуго активируется, в воздухе витает запах паленой карамели, который у Мирио уже ассоциировался с мальчиком. Мирио и Киришима переглядываются и оба вздыхают: Мирио пытается снять напряжение между Всемогущим и Сэром, а Киришима успокаивает своих одноклассников.***
Когда они собрались уходить, было тихое утро, небо всё ещё темное и окутанно облаками, легкий ветерок трепал волосы Изуку, когда он вышел. Рука Эри в его руке, маленькая, но сильная — слишком сильная для ребенка её возраста. Она следует за ним, не издавая ни звука, несмотря на тревогу в ее глазах. Изуку тоже не может не волноваться. Босс предоставил им новое убежище, где они могли строить планы на Комиссию, и где Эри будет в безопасности. Однако, поскольку у Курогори возникли проблемы с телепортацией в места, где он раньше не был — что-то в нем перевернулось, когда он им это сказал — им пришлось пройти небольшой отрезок пути до места, пробираясь по проселочным дорогам и переулкам, несмотря на то, что там было немного людей в это время суток. Ему хотелось бы взять с собой и Босса, но тот был очень непреклонен в своем желании остаться на территории. — Нет, ты и Эри пойдете без меня, — парирует мужчина, не встречаясь взглядом с Изуку, а скорее глядя в окно с пустым выражением лица. — Но она твоя внучка, — протестует Изуку, жестикулируя руками. Мужчина качает головой, всё ещё не глядя на Изуку, со вздохом на губах. — Я не могу смотреть ей в глаза. Я слишком её подвел, — говорит он. — Как она может доверять тому, кто обрек ее на жизнь в страданиях? Изуку понимает этого человека, но не может не чувствовать разочарования. Он хотел, чтобы он был там. Хотел увидеть выражение его лица, когда он отомстил человеку, убившему его мать. — Мне ещё придется посмотреть, что осталось от остальных членов нашей семьи, — говорит мужчина с ломанной улыбкой, морщась. — Поэтому, пожалуйста, защити эту часть нашей семьи вместо меня, хорошо? Он вздохнул и слегка улыбнулся Эри, когда она подняла на него вопросительный взгляд. При этом она расслабилась, и Изуку подавил ещё один вздох. Эри действительно слишком взрослая для своего возраста. Он ненавидит то, что она научилась читать людей по малейшему изменению движения, ненавидит то, насколько она похожа на него в такие моменты. Никто из них не в настроении разговаривать, атмосфера слишком мрачная; Изуку видно, как Даби морщится при каждом шаге, его руки явно дрожат. У него снова ком в горле — всякий раз, когда он видит этого человека, он вспоминает, что произошло, сцена воспроизводится в его голове снова и снова, заливая весь обзор кровью. Он трясет головой, чтобы разогнать воспоминания, и кусает губы. Он тогда правда думал, что они потеряли Даби. Приготовился кричать, скорбеть и плакать. Винить себя в том, что недостаточно силен. Взять на себя ещё одну смерть, ещё одну ответственность, за которой не смог уследить. Но почему-то ничего этого не произошло. Даби остался жив. Может быть, не совсем здоров, но он остался жив. И даже Эри была здесь с ним, спасенная, хотя он её и подвел. И все остальные тоже выжили, несмотря ни на что. Странное чувство — осознавать, что добился успеха, не жертвуя и ничего не теряя. Это не облегчает чувство вины, всё ещё бьющее ключом в его венах, но помогает приглушить его. Видеть напоминание о том, что они все живы во время прогулки, тоже своего рода охлаждающий бальзам. Изуку собирается сообщить своей группе, что они скоро пересекут жилой район и нужно будет вести себя осторожней, когда Даби издает легкий вздох, и Изуку слышит слышимый хлопок. Мгновенно с губ мужчины слетает серия ругательств, он прижимает руку к груди, сжимая другую в кулак. Он поднимает руку прежде, чем кто-либо сможет приблизиться, плотно зажмурив глаза. — Всё в порядке, — выдавливает он сквозь зубы, — Это может подождать, пока мы не приедем. Прежде, чем Изуку успевает возразить, внезапно рядом с ними раздается громкий, грохочущий звук, и все, затаив дыхание, услышали приближающиеся шаги. Изуку мгновенно прячет Эри за собой, та дрожит позади него, хватаясь маленькими ручками за его толстовку. Стоя на крыше, на них смотрит знакомая им женщина с разноцветными волосами и ухмыляющейся улыбкой. — Мне тут одна птичка напела, что вы меня ищите.